Нам нельзя любить

      Развалившись звездой на кровати и вперив взгляд в потолок, я спокойно раздумывала о произошедшем за прошлую неделю. Все эти события фактически перевернули мою жизнь с ног на голову, дав мне нехилую такую мотивацию надеяться, что наконец-то наступила та самая долгожданная белая полоса, полностью затмив собой чёрную. И да, всё дело в Стасе, который разбавил мои скучные будни своим интересным характером. Он как чувствовал, чего мне не хватало всё это время, и осуществлял желаемое.       Вчера, когда мы встретились с ним вечером, весь выходной провели в каком-то снятом на весь день мотеле неподалёку от въезда в город. Стас намекнул, что было бы неплохо, чтобы я познакомила его со своим домом, но я пресекла эту идею, аргументируя тем, что там у меня сейчас отец. На миг даже показалось, что его эта новость расстроила, но он мигом, как и подобало мужчине, взял себя в руки и повёз в место, где, по его словам, будем удобно и мне, и ему.       Мы сняли комнату на втором этаже. Стас объяснил, что в этом месте работают его старые знакомые, а значит, что нас не потревожат, даже если захотят. Не посмеют нам помешать, как выразился он.       Возможно, покажется странным, ведь он мой учитель, с которым проводить свой единственный выходной — глупость и непозволительность. Но мне было весело с ним, я буквально на миг ощутила себя свободной ото всех этих навалившихся проблем, поняла, как важно отрываться по полной и кайфовать только от чувства, что что бы я ни сделала, он не осудит.       Во всяком случае именно так мне и казалось, ведь как бы я не вела себя вчера, что бы не удумала, он на всё удовлетворительно кивал и соглашался. Так, мы, как дети, прыгали на кровати, кидались подушками и слушали музыку, пытаясь подпевать иностранным певцам, хоть оба едва ли понимали смысл этих слов. Стас поражал меня своей беспечностью и таким же желанием оторваться, никогда не думала, что буду снимать с ним накопившееся из-за него же и его скудного урока напряжение, пригубив вино из гранённого стакана, купленное Стасом по пути. И хоть он всегда был против распития алкоголя несовершеннолетними (во всяком случае так он позиционировал, когда мы катили в сторону выезда в город), согласился провести этот вечер именно так.       Но закончилось всё тем, что я просто вырубилась на кровати, уснув прямо рядом с ним и прижавшись вплотную к его сильному мужскому плечу. Не могла знать, спал ли он, но я точно не размыкала веки до утра. Сон долго не шёл, но ближе к утру снизошло видение, будто что-то беспокоило меня, а ещё на фоне был слышен голос доносчика-предателя. Но это был лишь кошмар, который я видела до самого своего пробуждения.       Проснулась, как мне показалось, рано и оттого, что кто-то легонько потряс меня и тихо прошептал, что пора уже выезжать. Нехотя разомкнув глаза, попросила оставить меня на какое-то время, пока не приведу себя в порядок. Когда проходили мимо ресепшена, на нас странно косились, но я, стараясь не обращать на это внимание, просеменила вслед за Стасом. Конечно, на нас будут пялиться, ведь мы же кричали как сумасшедшие, а потом только ближе к ночи затихли. И представить не могла, о чём там думали любопытные люди, но мы-то знали, что просто попивали винишко и болтали на разные темы. Возможно, слухи ходили за мной по пятам, но Стас обещал уладить. Хотя пока что прогресса не было, но ему нужно верить. Наверное.       В школу я в итоге не пошла, хотя Стас и обещал меня там ждать. Ну и пускай ожидает у моря погоды, а я не видела смысла там объявляться. После таких бурных выходных, которые созданы для того чтобы школьники высыпались и в которые я благополучно не насладилась в объятиях кроватки, хотелось только одного — не идти никуда. А я себе не враг, я выполню просьбу своего организма.       Папа был со мной до самого вечера, он же и учуял у меня запах алкоголя, но ничего не сказал. Он понимал, откуда гены шли, и даже признавал, что ожидал более плохого и неуравновешенного ребёнка, чем вышел в итоге, а я воспринимала это как своеобразную похвалу. Вообще, отец нечасто замечал меня в нетрезвом виде, фактически впервые, но для него это было словно обыденно. Что ж, оно и понятно, ведь он и сам не без греха.       Ближе к вечеру, а это не так давно, он уехал, сославшись на свои дела. А я же случайно подглядела у него в телефоне новую пассию, которая печатала всякие заносчивые признания в любви и прочие эротические фантазии. Противно и мерзко, надеюсь, папа не вёлся на эти её уловки.       Я переместила взгляд на мигающий экран телефона и в ужасе подметила, что опаздывала на занятия по математике. Да, я снова пообещала той женщине, что приду к ней сегодня уж точно, так что сейчас понимала, что нужно срочно бежать. Надеюсь, по пути не найду себе проблем на голову, после которых придётся снова переносить занятия. О нет, тогда уж я просто откажусь от этого всего, ведь будет очень стыдно. Подумает ещё, что я несобранная.       Наскоро одевшись, вылетела из квартиры и позвонила в службу такси. От Стаса я скрывала свои похождения, поэтому его попросить меня подвезти не было смысла, а на маршрутке туда просто не доедешь. Район такой же грязный и бандитский, как и мой, а там к тому же ещё и остановки нет, бинго! Пешим шагом я уже просто не успею, даже если побегу как спринтер, всё равно опоздаю, так что вариант только один.       Машина приехала быстро, и вот уже спустя десять минут я осматривала резиденцию репетитора, которая выглядела вполне достойно. Женщина услужливо впустила меня внутрь, предоставив даже тапочки и пожелав чувствовать себя как дома. А я, как человек, который не любил всю эту домашнюю обувь, по-домашнему себя точно не чувствовала.       Внутри витал запах уюта и какой-то выпечки, цвета интерьера в комнате были тёплых оттенков, всё, казалось бы, должно было успокаивать, но меня эти оранжевые, жёлтые и выжигающий глаза красные цвета, напротив, настораживали. Словно несли за собой тревогу, а оттого и наводили панику.       — Вы так долго ко мне шли, — шипящим голосом прогнусавила она, что я даже вздрогнула. — Что-то случилось?       — Нет, что вы… Просто, дела были… Всё никак не могла до вас добраться, — сглотнув ком в горле, прошептала я. Чувствовался какой-то неосознанный страх и ощущение, будто за мной следили. Везде. Я ощущала на себе чьи-то взгляды и сверху, и слева, и даже снизу. Жутко, но, может, мне казалось? Наверное, всё же после вчерашнего похмелья уже голова не варила окончательно.       — Что ж, ладно. Тогда прошу сюда, — она пропустила меня в какую-то комнату, которая настораживала бы ещё больше своими небольшими размерами и стенами, которые будто сжимались, если бы там не было вороха тетрадей со всякими записями, методичками, книгами и прочей ерундой, которая так и кричала о том, что далеко не я одна сюда приходила. До меня были и другие люди.       Мы занимались около часа, за это время она успела объяснить мне несколько теорем, которые давались крайне нелегко, я даже начала немного что-то осознавать, и уверена, что разобралась во всём бы точно, если б сегодня была полностью на это настроена. Ещё несколько занятий — и Стас вообще меня на уроках не узнает. Пускай это будет для него своеобразным сюрпризом.       Уходя, первым делом разулась (ну не фанат я тапочек), а пока женщина на что-то отвлеклась, с интересом попыталась разглядеть её жильё. Но ничего в нём особого не было, не считая висящих на стенах венецианских дорогих фарфоровых масок, всяких статуэток из разных стран и всё тех же любимых тёплых оттенков на любом предмете обихода. Но неожиданно меня привлекло знакомое цветовое сочетание. Какая-то вещь, висевшая на вешалке под грудой других пальто, курток и плащей, выделялась чересчур отчётливо. И очень знакомо.       Я повернулась назад, проверяя, не видела ли та женщина мою чрезмерную заинтересованность, но она была занята: звонила кому-то там с просьбой то ли что-то принести, то ли куда-то подойти. В общем, я не шибко разбиралась в её желании и уж тем более не стала подслушивать, просто потому что не хотела. Но о чём может говорить женщина средних лет? Конечно, о своём, об огороде там да о внуках.       Нашарив средь кучи всяких вещиц нужную, я ловко выудила её и едва не вскрикнула от неожиданности. И от осознания, что страх не зря сдавливал меня всё это время, тут и правда было что-то нечисто. Но на этот раз я сама влипла и сама добровольно затащила себя в это логово… Вот вздёрнулась мне эта геометрия вдруг! Да шла бы она к чёрту и не возвращалась.       Для пущей убедительности я повертела куртку, пощупала её и потрясла. Осмотрела эмблему, провела по ней подушечками пальцев и от злости едва не порвала. Она и впрямь кожаная и на ней тот самый койот, что и был у Стаса и прочих из банды. Она даже пропахла знакомым одеколоном, каким благоухали все куртки «Койотов».       Такие женщины об огороде точно не думали. Такие думали о том, где достать револьвер и прицелиться им кому-то в голову.       Да твою ж мать, я точно в жопе. И находилась сейчас там, откуда стоило незамедлительно выбираться. И чего эта женщина там забыла, сколько ещё мне ждать, когда она наговорится, мне ключи ведь нужны, чтобы выбраться.       — О, ты нашла её! — затарахтели мне под ухом тем же змеином акцентом. Я вздрогнула от того, что она так беззвучно подошла. Точно змея. — Надо же, а где ж ты её взяла? Неужто рылась в моих вещах?       — А откуда она у вас? — вопросом на вопрос. Она стояла прямо позади меня, но я уже чувствовала, что узнала что-то лишнее, то, что не следовало бы. Чёртова куртка, и зачем я полезла её смотреть? Меньше знаешь — крепче спишь. Чёрт, Стас, спаси-и.       — Подарили. Вещица досталась от знакомых.       Но я-то знала от каких.       — Хорошо, как скажете, — я постаралась изобразить подобие самой милейшей улыбочки из возможных, пытаясь произвести эффект на этого горе-репетитора. Неужели все математики были настолько несчастны, что шли в бандитские группировки? Спросить, что ли, у Стаса. Надеюсь, не подумает, что я точно шизанутая. — Уже поздно, пора уходить. Вам не кажется?       Ну, прямой намёк. Если она сейчас откроет рот и обнажит свои остроконечные зубы, как в ужастике, я закричу. Очень громко. Или позвоню Стасу. Чтобы заверить себя в этом, даже нашарила в кармане висевшей на вешалке куртки мобильник и немного успокоилась. Она меня не тронет, не посмеет. Вон даже окно открыто, точно побоится соседей.       Но она не стала превращаться в монстра, а вместо этого снова развернулась и сказала, что ей нужно кому-то позвонить. Опять. Как у неё это вообще получалось? Вечно куда-то уходила. Может, у неё там был незатихающий провод? Или она секс-услуги по телефону оказывала? Да нет, бред. Просто женщине вздумалось позвонить внуку… Ну, я надеялась на это. А может, Стасу решила позвонить (если знакома с ним, учитывая, конечно, их увлечение математикой и этими «Койотами» — такое было вполне вероятно), дабы забрал меня, забредшую по её сторону души.       В этот раз я решила всё-таки подслушать, с кем же она там растарахтелась на досуге. И пускай некрасиво и неприлично. Меня тут фактически не выпускали и только и делали, что говорили с кем-то не менее подозрительным, чем она сама. Пригнувшись, как сталкер, я подошла почти вплотную к неплотно закрытой двери, где она находилась, примкнула к щели и прислушалась.       — Крайне подозрительная девочка, — твердила женщина в трубку, — лучше будет её устранить.       Её собеседник что-то спросил в грубом тоне, на что она продолжила всё тем же заговорческим голосом:       — У меня дома, но собирается сбежать домой то и дело. Я её сначала даже хотела выпустить, но слишком уж много она нашарила на нас.       Я в ужасе отпрянула от места моего небольшого преступления и даже подальше отбежала, чтобы она ничего не заподозрила. От страха вспотели руки, я чувствовала биение своего сердца и звон в ушах. Голова казалась чугунной и ничего не соображавшей. Чтобы хоть немного успокоиться, я сделала дыхательное упражнение и попыталась думать логически. Итак, что я имела на данный момент: странная женщина-математичка, которой неожиданно сбрендило кому-то позвонить, а затем, когда я нашла куртку, позвонить ещё раз, но на этот раз с целью избавиться от меня, огромный дом, в котором она жила на втором этаже, и ужасный район, ещё похлеще нашего. Не хилый такой наборчик.       — Да, я жду! — громко произнесла женщина, видимо, не подрассчитав то, что я могла знать общую суть разговора, так ещё и услышать её.       Из той комнаты, где она находилась, послышалось шуршание, а я в панике ничего лучше не придумала, кроме как забежать в её же спальню. Там уже задёргалась, ведь знать не знала, что предпринять. Моей основной целью являлось спасение, посредством которого нужно было как-то уйти отсюда. В поле зрения попало открытое настежь окно, и я ничего лучше не придумала, кроме как вылезти через него.       Из стороны коридора послышались шаркающие шаги, что являлось выбросом мне ещё большего адреналина в кровь. Не помня себя от страха, села на подоконник, свесила ноги на отлив и встала в полный рост на этой довольно-таки шаткой перекладине. Чёрт возьми, да я акробат. Если выживу, запишусь в какой-нибудь кружок по аэробике, чтобы ещё больше отточить свои навыки.       Сбоку от меня находился соседский не застеклённый балкон, что придал ещё большую уверенность на спасение. Вот только добраться до него не так просто. Нужно было встать на самый кончик отлива, который и так накренился из-за моего веса, и что есть силы прыгнуть. Но и тут куча опасений, ведь я могла либо раздробить ногу об парапет, либо не допрыгнуть и неловко упасть на асфальт. Тогда уж точно прямая дорога на небеса. Однако и тут могла подстраховать та куча листьев, собранных в кучу дворником.       Боже, если выживу, подпишу петицию об увеличении зарплаты дворникам. Они точно лучшие, спасибо им.       — Алиночка, ты здесь? — заулюлюкала горе-репетиторша и, судя по соответствующим звукам, открыла дверь в спальню, по другую сторону стены от которой я всё ещё находилась. И страх того, что она могла легко меня заметить и скинуть ничком вниз, придало силы на отчаянный прыжок. Я оттолкнулась от кирпичной стены и прыгнула на соседский балкон.       Странное чувство боли пронзило живот и щиколотки ног. Я упала прямиком на парапет, из последних сил подтянулась и довольная улеглась на бетонный пол. О да, то самое наслаждение, когда понимаешь, что как-никак смогла сбежать от былой опасности. Вот только как теперь выбраться в принципе отсюда, ведь теперь это стало ещё сложнее. Вдруг хозяева этого чудо-балкона ещё больше преступники, чем она. Чёрт, мне теперь прыгать в ту кучу листьев нужно?       Раны неприятно саднило, но я старалась отвлечь себя мыслью спасения и заняться ими позже. Их точно нужно было подлатать, но только в воистину безопасном месте. Хоть в последнее время я и дом не могла таким назвать.       Я заметила, как чья-то голова (вероятно, того самого репетитора) выглянула из того окна, где я вылезла. Тогда я снова ещё ниже пригнулась и практически вжалась в бетон, осторожно высматривая из безопасного места, чем же таким там занималась эта женщина. А она с интересом и даже с удивлением осмотрела погнутый отлив и огляделась по сторонам и вниз. Удручённо пожала плечами и закрыла рамы.       Я спокойно выдохнула и, приняв сидячее положение, начала думать, как бы так вылезти вообще отсюда. Операция по спасению своей тушки всё ещё в силе, а это значило, что нужно было действовать быстро.       На великое счастье мне, буквально в метре была пожарная лестница, которая доходила до верхних этажей, но вот где-то на середине первого обрывалась. Всегда остерегалась подобных атрибутов и ещё более не понимала, как с неё прыгать вообще, страшно ведь, но теперь ничуть не переживала по этому поводу. Всё самое страшное и ужасное позади.       Руки тряслись от страха, едва получалось совладать с собой, но я попыталась, успокаивая себя тем, что если не выберусь отсюда, пулю в лоб получу точно, а то чего и похуже. А такие перспективы не прельщали.       Видел бы меня сейчас здесь кто, точно так и остался бы стоять с разинутым ртом и с глазами на лбу. Второй раз за сегодня я вела себя аки Бэтмен какой-то. Крепко вцепившись в небольшие выступы на кирпичной стене, поставила сначала одну, а затем, когда нашла удобную опору, и другую ногу на парапет балкона. Теперь страх во мне бушевал ещё больше. Зачем-то даже посмотрела вниз, но, к счастью, расстояние было небольшое, а то я бы точно не устояла и была бы песенка моя спета.       Напрягая все мышцы и борясь с нещадно бьющим мандражом, вытянула ногу в сторону узкой железной перилы лестницы, а затем схватилась за вертикальную перекладину рукой и немного успокоилась. Теперь, чувствуя хоть какую-то опору, было не так страшно. Когда перебралась на единственный атрибут спасения, решила на всякий случай постоять так какое-то время, чтобы привести мысли в порядок и почувствовать в безопасности. Будучи на уровне второго этажа, я была недосягаема для той горе-математички и для соседа многострадального балкона в принципе. А если кто вздумает увидеть снизу и напасть, то вряд ли возымеет желание даже поднять голову. А если и поднимет, то не увидит. Слишком темно.       И как в подтверждение моим мыслям где-то в кустах послышался шорох, а после оттуда выползла тень, имеющая достаточно зловещее очертание. Чем ближе мужчина подходил, тем лучше у меня получалось его разглядеть. Конечно, с учётом мглы ночной. Он был высок, вполне хорошо сложен и шёл той самой походкой, что казалась мне очень знакомой. Возможно, просто показалось, мне последнее время многое мерещилось. Он был одет во всё тёмное, но я не обращала внимание ни на какие его данные, лишь изо всех сил щурилась, пытаясь отыскать хоть нечто смутно напоминающее эмблему моей знакомой банды. Но не видела её. Точно паранойя.       Когда мужчина обогнул угол здания, я начала судорожно спускаться. Смысла сидеть тут сложа ручки уже не было, так как тот, кто только что прошёл, очень походил на абонента женщины. Когда оказалась на земле, первым делом выдохнула. Я точно акробат, как доберусь до дома, позвоню Стасу. Мне нужно многим с ним поделиться.       Позвоню… Вот только чем? Пошарив по карманам, я в ужасе поняла, что мобильник оставила в куртке. Чёрт. Ещё теперь и телефон посеяла. И как меня угораздило? Ладно, сейчас не об этом, нужно для начала прийти домой.       Спотыкаясь на ходу и стиснув зубы от боли, я пробиралась сквозь кусты и заросли. Будучи в одних тонких носочках (само собою, обувь осталась на втором этаже) бежала с той скоростью, с какой только могла. Беспокойно оглядывалась по сторонам, но никого рядом не было видно, тогда я продолжала мчаться дальше. Грудную клетку сжимало от той пробежки, которую я устроила, воздух из гортани выходил хриплый и сухой. Я слышала учащённое биение своего сердца и ощущала неконтролируемую панику. Вспотевшими ладонями потирала голые руки, ведь в такой мороз быть в одной футболке немыслимо. Но вся одежда и даже личные вещи остались в том доме.       Тут и там слышались хрусты веток и бьющие по ушам порывы ветра, но никого не было рядом. Тем не менее страх мерзкими щупальцами опоясывал меня, и с каждым шагом опасность чувствовалась всё ближе. Хоть и казалось, что я её точно миновала.       Когда обогнула дом и оказалась на дороге, решила передохнуть. Оперлась на пару секунд об столб и схватилась за больной бок, который нещадно резал из-за неподготовленности к такой пробежке. Стас говорил правду, мне действительно стоило бы увеличить физические нагрузки, иначе такие вот неожиданные дистанции во имя спасения могли стать последними.       Резко двинувшись, зашипела от боли в лодыжке и вспомнила ту самую рану, когда прыгала с окна. Конечно, двигаться не стоило, но я твёрдо решила, что оставаться здесь было опасно, поэтому перешла хотя бы на шаг. До дома предстояло добираться где-то около двадцати минут, может даже больше.       Но не успела пройти и пару метров, как огромная тень выползла из зарослей и чья-то широкая ладонь сжала мою талию и потянула в сторону подворотни. Я хотела было закричать, но его грубый голос прервал:       — Один писк — и положу прямо здесь.       Я в ужасе уставилась на нож, поднесённый прямо в горлу, и на руку в чёрной кожаной перчатке. На губах застыл немой крик, а на деле я ничего не могла сделать. Хотела было повернуться и посмотреть ему в лицо, чтобы узнать, кто там посягнулся на мою личную неприкосновенность, но лезвие холодным металлом прикоснулось к коже и оставило там порез. Я сразу же почувствовала жжение. Из-за прилива адреналина боль ушла на второй план, сейчас куда большей занозой в заднице представился этот тип.       Мне было страшно, впервые я осознавала, что могла прямо сейчас покинуть бренный мир. Прямо здесь, где вряд ли обнаружат до следующей недели. И это пугало ещё больше. Слёзы подступили к глазам, и я в ужасе осознала, что только что играла роль какого-то каскадёра, а ведь всего-навсего была обычной девчонкой-школьницей. А сейчас, когда смерть уже фактически поджидала меня на пороге, я заревела. Просто потому что не придумала ничего лучше.       Солёные капли скатывались по щекам, затекали за шиворот тоненькой майки, задерживались где-то на уровне ключиц и смешивались с кровью, что медленно стекала из щиплющей ранки. Слёзы обжигали кожу и попадали в рот. Я сглотнула их и ощутила солоноватый привкус на языке, схожий со вкусом крови. Вкус моей смерти. Он был точно таким. Я не дёргалась, не предпринимала попытки вырваться и сбежать, просто потому что смирилась. Я была уверена, что мне не помогут. Просто потому что некому.        И всё же… Стасик, помоги-и…