Квартет

“Take me to church(1)”, – Hozier

(Люциус) – Забирайся на кровать, принцесса. Я не смогу вылизать тебя, пока ты не оторвешься от Драко. – Просто подними ногу, милая, – сказал Драко, похлопав ее по бедру. – Я выскользну из-под тебя, чтобы тебе не пришлось слишком много двигаться, – выбравшись из-под Гермионы, он переместился к изножью кровати, соскользнул на пол и заложил руки за голову, чтобы унять напряжение в спине. – Жду не дождусь увидеть твою попку, Грейнджер. Держу пари… – он застыл, заметив сияющую смазку, стекающую по ложбинке между ягодицами. – Черт возьми… да ты там сверкаешь! У нее на лице отразилось облегчение пополам с весельем, и Люциус был рад изменению ее настроения. Им нужно было заставлять ее почаще улыбаться. Или стонать. Желательно и то, другое. Драко кончиком пальца отодвинул в сторону половую губу Гермионы и заглянул внутрь с невинным любопытством, что напомнило Люциусу одно рождественское утро давным-давно: тогда Драко был юн и полон искреннего восторга, широко раскрытыми глазами глядя на кучу подарков под ёлкой. То был еще не избалованный Драко. Люциус уже и забыл, что когда-то существовал такой мальчик. Однако было заметно, что тепло Гермионы смогло растопить лед пресыщенного равнодушия. В ней было что-то такое, из-за чего каждый момент жизни казался ценным подарком. Ну, а ее киска была вообще ни с чем не сравнима. Бесценна. Сияние ее промежности ослепляло, а первобытный аромат возбуждения ударил им обоим в лицо, как пропитанный феромонами кнут, отчего Люциус едва не рухнул на колени. Казалось, Драко тоже вот-вот упадет: рукой он вцепился в покрывало, и костяшки его пальцев побелели. Он облизал губы, и Люциус понял, что у сына уже потекли слюнки, как и у него самого. Идиосинкразия по-малфоевски? Многие любовники недооценивали роль обоняния. Возможно, это было одной из причин, почему Люциуса так тянуло к Северусу: тот мог идентифицировать любой ингредиент для зелий, едва втянув его аромат, и отнюдь не стеснялся вынюхивать возбуждение своего партнера, когда зельеварение доводило их до спальни. За прошедшие годы этот нос не единожды становился причиной оргазмов Люциуса. Потребность еще лучше ощущать пьянящий аромат Гермионы заставила его нагнуться ниже и оттянуть вторую половую губу в сторону, словно лепесток – так, чтобы ее цветок раскрылся и отдал свой аромат. Молочно-белые жемчужинки смазки сияли на алых складках, словно утренняя роса, и Люциуса заворожила красота этого зрелища. Ни один сад не мог сравниться с природным великолепием женского естества. Ни одно полотно, песня или стихотворение не могли превзойти это произведение искусства. Оно было совершенством. – Посмотри, как ты намокла для меня, – пробормотал Люциус. – Какой сочной ты будешь, когда я вкушу тебя. Переместись немного на постели, дорогая. Но оставайся в той же позе. Поверь мне, прямо сейчас не стоит позволять гравитации действовать против тебя. Двигайся медленно. Она подчинилась, и основание ее пробки сверкнуло им своими гранями, как люстра. Их руки опустились, когда Гермиона отодвинулась, но Люциус провел пальцем по ее ноге, чтобы сохранять с ней физический контакт как можно дольше. Драко остался рядом с зеркалом, не отрывая взгляда от ее задницы, словно представлял, как божественно было бы отведать эту сочную попку. В кои-то веки он и Люциус оказались на одной волне. Люциус забрался на кровать позади Гермионы и перевернулся на спину так, чтобы скользнуть лицом под ее киску. Ему казалось, что он был весьма терпелив до этого момента, но теперь ему требовалось срочно прервать свой пост самым развязным образом. Продвинувшись назад, он расположил голову в треугольной арке ее ног, так что промежность нависла над ним, как своды готического собора, чьи архитектурные линии были призваны привлечь взгляд прихожанина к раю. Его член мгновенно почувствовал прилив вдохновения. Воздев руки для восхваления, он распахнул двери атриума и вошел в неф, обнаружив, что ее купель переполнена. Поэтому он поступил так, как поступил бы любой адепт веры – стал лакать ее воду, чтобы освятить язык. «М-м-м, благословение». Притянув ее промежность ниже, чтобы прижаться к ней ртом, он начал ласкать клитор, время от времени окунаясь в реки смазки, сочащиеся из влагалища. Солоновато-сладкое вино ее желания было всеобъемлющим. Извечным. Его язык скользил по пульсирующим складкам, ища искупление в ее экстазе. Черт возьми! Этот вкус был неземным. Она была источником амброзии. А после оргазма ее вкус становился еще слаще. Как трюфельные конфеты. Разве могло быть что-то сочнее этой попки? Ему нужно было подождать до тех времен, когда та больше не будет заполнена смазкой, игрушкой и водой, и тогда уже как следует распробовать ее, однако его члену сегодня вечером должно было достаться самое сладкое. Несмотря на то, что Люциус с нетерпением ждал физических ощущений от ее анальной дефлорации, мозг его также возбудило и воодушевило невероятное доверие Гермионы и то значение, что она придавала происходящему. Она собиралась отдаться им таким образом, каким раньше не отдавалась ни одному мужчине. Они получат от нее то, на что никто другой уже не сможет претендовать. И какой-то первобытной частью своей души Люциус жаждал поставить эту галочку в списке своих завоеваний. Она будет принадлежать им – душой, телом и сжимающимся сфинктером. Она попросила их открыть для нее этот новый мир, возложив на них, своих любовников, бремя провести для нее обряд посвящения с безмолвной верой в то, что для них это тоже станет своего рода инициацией. Для Люциуса это была честь, но вместе с тем он чувствовал и бремя ответственности, так что ему хотелось как можно лучше проявить себя. Он понятия не имел, насколько хорош был Драко в качестве анального любовника – и был ли у него вообще подобный опыт, – однако он был уверен, что они с Северусом сумеют довести ее до невероятного экстаза. Стоит ей только распробовать это удовольствие, вызванное близостью с ними и самым глубоким проникновением, какое только возможно, она станет хотеть их в попку постоянно. Снейп был бы рад такому исходу, но сам Люциус слишком уж любил ее киску, чтобы переходить на строгую анальную диету. Ему нравилось разнообразное меню, и это открыло бы перед ним множество новых вариантов. Если ей понравится анал, то совершенно точно она полюбит двойное проникновение. Он уже мог представить себе, как Северус берет ее в тугую попку, а сам он полностью наслаждается ее сочащейся киской. Они бы раскачивали ее вверх-вниз дуэтом на своих членах, словно на качелях. А она бы умоляла дать ей прокатиться снова и снова. Веселье для всех! Люциус скользнул двумя пальцами во влажное влагалище и застонал от того, насколько невероятно тесным оно стало из-за пробки. Святая Цирцея! При растягивании Северус явно превзошел самого себя. Изогнув пальцы, Люциус умело погладил точку G, готовя Гермиону к еще одному взрывному оргазму. Негромкие женские стоны возбуждения наполнили воздух, и, хотя слух Люциуса был немного приглушен ее бедрами, член улавливал звуки четко и ясно и становился прямым, как палка, вытягиваясь к животу Гермионы. Люциус жаждал оказаться внутри нее, но не хотел торопиться: он желал насладиться ее телом и запечатлеть в памяти его реакции. Взяв хороший темп, он принялся ритмично вылизывать клитор, приближая ее к кульминации. Гермиона начала ёрзать и извиваться, подаваясь бедрами навстречу его языку и ища большего контакта. Хм-м, это был стон наслаждения… или стон из-за напряжения? Насколько неприятно стало уже удерживать воду? Протянув свободную руку к ее животу, он осторожно погладил его снизу. – О-о-ох-х-х! Откуда-то от изножья кровати послышался голос Снейпа: – Еще несколько минут, мисс Грейнджер, и вы сможете выпустить ее. Но сначала вам нужно дать Люциусу то, что он хочет. – Да, сэр, – простонала она. – Смотри в зеркало, – пророкотал Снейп. – Хочу видеть твое отражение, когда ты кончишь. Должно быть, ее потряс до глубины души вид Люциуса у нее между бедер, потому что она замерла, не дыша, на несколько секунд. Затем она нащупала его макушку и провела рукой по волосам, словно благодаря за отличную работу. Он улыбнулся ей в горячую влагу. «Кончай для меня, моя милая маленькая принцесса». – Люциус-с-с, – ее стон превратился в шипение, когда она приблизилась к своей цели. Мышцы влагалища дернулись один раз на его пальцах. Потом еще раз. Она была готова. Люциус что-то негромко прогудел в ее сладкую киску, добавляя ее один уровень ощущений. Прелюдия Шопена ми минор. Ей это понравится. Нижнюю половину ее тела пронзила предупредительная дрожь, и Люциус подстегнул ее, вылизывая клитор в такт динамичной басовой партии и без слов напевая мелодию, так что губы и язык гудели от вибрации. – А-а-ах-х! Киска напряглась и запульсировала у его губ, и крик Гермионы эхом отразился от зеркал. Реки патоки потекли по его подбородку и вниз по шее, щекоча кожу. Сделав глоток, Люциус подпитался ее магией. Ему хотелось пить ее до дна. Каждый день. Грейнджер создавала лучшие эликсиры. Хотя Снейп тоже был неплох в этом. Вместе они стали бы божественным сочетанием. Когда Гермиона успокоилась и затихла, Люциус осторожно вытащил пальцы из пульсирующего влагалища и похлопал ее по ягодице, размазывая влагу. – Теперь тебе лучше, дорогая? – Да, сэр, – ответила она, тяжело дыша в кровать. – Спасибо. Он рассмеялся. – Пожалуйста. Ты всё еще нервничаешь? – Уже не так сильно. Северус провел кончиками пальцев по руке Люциуса, размазывая ее липкий нектар. – Пойдем, малышка. Пора выпустить воду. Люциус выскользнул из-под нее и, сев, одарил Северуса коварной ухмылкой. Снейп усмехнулся и коснулся местечка у себя под губой, чтобы намекнуть Люциусу, что тот пропустил пятнышко. – У тебя кое-что вот тут. Люциус коснулся языком уголка губ и слизал брызги сока. Он чувствовал, как жидкость высыхает у него на подбородке, щекоча кожу там, где была метка Гермионы. – Всё? Северус тихонько усмехнулся и отрицательно покачал головой. – Даже близко нет. – Остальное я оставил тебе. Снейп помог Гермионе сползти с кровати, по-прежнему ухмыляясь. – Твоя щедрость не знает границ. Люциус фыркнул, и они оба осторожно опустили на пол Гермиону, придерживающую свой раздутый живот. Северус приобнял ее за плечи и сказал: – Мы скоро вернемся, – и направился вместе с ней в туалет. Склонив голову на бок, Люциус звучно хрустнул шеей и, поднявшись с кровати, направился на поиски смазки. Лучше всего было всё подготовить до возвращения Гермионы, чтобы ей не пришлось ждать и нервничать. Драко развалился в одном из кресел, глядя сквозь стеклянные балконные двери в темноту ночи. Он выглядел так, словно пытался изображать холодное безразличие, но его тело было слишком напряжено, чем выдавало его. И если быть честным, Люциус был поражен, что Драко прямо сейчас не бегал по стенам. Он и сам едва сдерживался. В молчании они оба пытались подслушать разговор пары в ванной. Снейп оставил дверь открытой, но Люциус счел, что от явного присутствия зрителей Гермионе станет еще более неловко, поэтому оставался вне поля зрения. В любом случае у него не было желания наблюдать, как она выпускает воду из задницы. Снейпу тоже вряд ли это нравилось, но он обожал смотреть, как Гермиона краснеет, и готов был сделать всё, чтобы она наслаждалась каждым мгновением своего унизительного подчинения. Люциус слышал, как он что-то бормотал, но слов было не разобрать: лишь тон голоса доносился до него потоком успокаивающего гудения. Подкравшись к туалету, Люциус выглянул из-за дверного косяка, чтобы убедиться, что с Гермионой и впрямь все было хорошо. Однако ему не стоило опасаться, что его заметят. Гермиона сидела спиной к нему и лицом к стене и обнимала Снейпа за талию, прижавшись щекой к его животу, словно не хотела, чтобы ее видели. Северус стоял между ее раздвинутых коленей, поглаживая ее по шее, и что-то говорил так тихо, что его голос едва был слышен за шумом воды. Люциус улыбнулся при виде этой странной, но трогательной картины. Он никогда еще не видел, чтобы Северус делал нечто настолько – если можно так выразиться – милое. Возможно, Гермиона непреднамеренно отыскала лазейку в крепость Снейпа. Она уже и так без разбега запрыгнула на стены Люциуса, вторглась в его замок и опрокинула защиту. С таким же успехом он мог просто дать ей ключ к своим самым потаенным мыслям. На самым странным было то, что ему даже хотелось, чтобы она их узнала. Ему хотелось, чтобы она узнала всё. Он жаждал, чтобы она узнала его самого. Она уже открыла в нем больше, чем он ожидал. Чувства, о которых он давным-давно позабыл. Которых никогда не ощущал. И которые хотел ощутить снова. На самом деле, в последнее время Люциус чувствовал себя прекрасно. Особенно с тех пор, как его кровать превратилась в общее любовное гнездышко. На удивление, рядом со Снейпом оказалось довольно удобно лежать, поэтому, едва гас свет, Люциус тут же засыпал. Гермиона гладила его по руке, пока его не начинало клонить в сон, а он наблюдал за ней в темноте – за ее кудрявой головой, лежащей у Снейпа на груди. Поглаживая ее по мягкой щеке, Люциус отключался, и его мозг заполнял туман спокойствия, а грохотание прошедшего дня затихало. Снейп был похож на огромный волшебный метроном: его размеренное сердцебиение приводило Люциуса в состояние полной расслабленности. Слушая мелодичные «колыбельные» своих любовников, он просто не мог не заснуть. После смерти Нарциссы он понял, что сон вдруг стал чертовски неуловимым. Люциус вообще плохо переносил одиночество. За прошедшие годы оставаться в здравом уме ему хоть как-то помогал Снейп, но, к счастью, с тех пор как Гермиона уложила их всех в эту постель, сон наконец стал приносить ему необходимый отдых и восстановление. Сложно было сказать, ожил ли он из-за нормализовавшегося сна или из-за того, что его приподнятое, благодаря Гермионе, настроение, больше не портилось. И то, и другое казалось в равной степени вероятной причиной. Снейп ошибался, говоря, что Люциус хотел превратить Гермиону в Нарциссу. Он хотел, чтобы она оставалась собой, потому что не мог точно определить, что именно в ней настолько изменило его самого. Вероятно, это были ее воодушевление и страсть к жизни. Нарциссу никогда ничего не воодушевляло: она оставалась хладнокровной. И даже ледяной, если было нужно. Гермиона редко проявляла хладнокровие. Порой она могла вести себя с истинно королевской властностью, что могло бы посоперничать с самоконтролем снежной королевы Нарциссы, но чаще всего она была просто теплой и честной. Может, в этом и было дело. Вероятно, он мог расслабиться рядом с Грейнджер, потому что ни в ее словах, ни в поступках не было ни капли притворства. Люциус не знал другого такого же человека. Однако же… большинство из его знакомых были слизеринцами, так что честность и откровенность обычно не поощрялись. Но что бы там ни было, испытав это на себе однажды, он больше не мог это потерять. И если для этого нужно было делить ее со Снейпом и Драко, то так тому и быть. Хотя, конечно, Северус тоже был ему дорог, поэтому это было два в одном. С Драко дело обстояло сложнее. Вопреки всеобщему мнению, Драко он любил сильно – но сейчас узнавал его гораздо ближе, чем любой отец должен в принципе знать своего сына. Люциуса все еще раздражали его капризы, но Гермиона, очевидно, потворствовала ему. И хотя Люциус не понимал особенности их отношений, если это делало Гермиону счастливой, он готов был закрыть глаза на самые раздражающие черты характера Драко. Пока что. Гермиона и Северус, судя по всему, закончили дела в туалете, и Люциус отошел от двери и вернулся к кровати, чтобы дождаться их возвращения. Ему нужно было взять себя в руки, прежде чем всё начнется. Напряженные ситуации требовали холодной головы и твердой руки. Прошло около пяти минут, и Северус вывел непривычно оробевшую Гермиону, которая неотрывно приклеилась к нему. Ее лицо покраснело, а взгляд был устремлен в пол. – Всё чисто, – мягко проговорил Северус, одарив их ухмылкой. – Она говорит, что готова к большему. Люциусу захотелось заключить ее в объятия и выдавить из нее всё смущение. Северус был прав: им нужно было сделать этот вечер незабываемым для нее. Гермиона заслуживала лучшего. Подойдя к ним, Люциус прижался сбоку к Снейпу и приобнял Гермиону за плечи, чтобы подбодрить ее. – Не смущайся, дорогая. Ты слишком прекрасна, чтобы быть настолько неуверенной в себе, – он провел пальцами по ее шее и притянул ближе, чтобы поцеловать в макушку. – Когда в следующий раз ты захочешь еще одну клизму, я определенно желаю присутствовать, чтобы понаблюдать. Вид того, как ты кончаешь с наконечником в заднице, это, наверное, самое великолепное зрелище, которое я когда-либо видел. Вторая рука Гермионы обвилась вокруг него, так что теперь она обнимала обоих. Наклонившись, Снейп прижался губами к уху Люциуса. – Спасибо. Ей нужно было это услышать. Люциус не мог вспомнить, когда в последний раз Северус вообще произносил слова благодарности. Снейп провел рукой по ее спине. – Полагаю, Люциус должен быть первым, кто вторгнется… на неизведанную территорию. – Позволю себе не согласиться, – вмешался Драко. Посмеиваясь, Снейп оглянулся, когда Драко подошел к ним. – Прошу, не принимай это на свой счет, Драко. Просто начать с ней должен кто-то опытный. Скольких девушек ты трахал в зад? – Многих, – с вызовом отозвался Драко. – И сколько из них были девственницами? Голос Драко мгновенно стал тише. – Ни одной. Северус кивнул. – Как я и сказал, Люциусу стоит быть первым. Драко, ты следующий. Драко неохотно кивнул. – Но, – добавил Северус, – почему бы тебе не продолжить успокаивать ее? Ей по-прежнему нужно оставаться как можно более расслабленной, и до сих пор ты прекрасно с этим справлялся. – Хорошо. И как же мы это сделаем? Северус провел рукой по волосам Гермионы, чтобы привлечь ее внимание. – Думаю, удобнее всего тебе было бы на боку. Что скажешь? Гермиона кивнула. – Хорошо, – пробормотал он и поцеловал ее в лоб. – Тогда тебе стоит вытащить ноготки из моей селезенки и пойти с Люциусом. Ты ведь знаешь, он позаботится о тебе. Она смущенно улыбнулась и, оторвавшись от него, прижалась бедром к Люциусу. Тот усилил хватку и притянул ее поближе к себе. – Посмотри на меня, принцесса. Позволь мне заглянуть в твои прекрасные карие глаза. Гермиона повернулась к нему, и легкая улыбка озарила ее лицо. Люциус провел пальцами по ее щеке, а затем наклонился, чтобы поцеловать. Его язык скользнул по губам, раскрывая их, и Гермиона мгновенно поддалась, опершись на него и выдохнув ему в рот. Ее вздох прозвучал для него словно песня. Душа Люциуса сжалась и затрепетала, то ли пытаясь вырваться наружу, то ли стремясь прямо к сердцу. Он сам был уверен, что происходило и то, и другое, а чувства струились по венам. Когда он отстранился, ее раскрытые губы были влажными, и он провел большим пальцем по блестящей нижней губе. – Пойдем в постель, дорогая. Думаю, пора еще раз довести тебя до оргазма. – Да, сэр, – выдохнула Гермиона. Когда она забралась на кровать, Люциус погладил ее задницу и оглядел расщелину между ягодицами. Несмотря на то, что он давно уже разглядел и потрогал каждый ее дюйм, ему стало любопытно, какие еще ее тайны остались нераскрытыми и что за удовольствие ожидало их обоих. А еще он не мог поверить, что будет у нее первым. Ему вспомнился собственный первый анальный опыт – болезненная неловкая возня в шестнадцать лет с учеником на год старше. И хотя в конечном итоге удовольствие Люциус получил, он все же пожалел, что не нашел несколько более чуткого партнера. Вернее, хоть с каплей чуткости. Его первый раз мог бы стать незабываемым, и он и мысли не мог допустить о том, чтобы вызвать у Гермионы похожие сожаления. Люциус последовал за ней и принялся перекладывать подушки, чтобы ей было удобнее. Гермиона встревоженно наблюдала за ним, прикусывая нижнюю губу, словно в попытке отгрызть ее. – Просто ляг на бок, дорогая. Я буду здесь, позади тебя. Снейп и Драко присоединились к ним. Северус проскользнул на кровать сзади и занял обычное место Люциуса, так как тот занял его место. Драко улегся на бок лицом ко всем и без всяческих напоминаний возобновил свою прежнюю деятельность, прижавшись к ее губам медленным успокаивающим поцелуем. Люциус не был в восторге от того, что ему придется созерцать Драко в столь интимный момент, однако, если, благодаря ему Гермиона становилась спокойнее, он готов был смириться с этим. Опустившись на нее сверху, Люциус накрыл собой ее теплую спину и, просунув руку между своим и ее телом, осторожно смазал расщелину. Пальцем, полностью покрытым смазкой, он проник внутрь и нанес ее на гладкие стенки, готовя Гермиону к тому, что, как он надеялся, должно было стать самым нежным проникновением на свете. Когда он убедился в том, что они оба стали достаточно скользкими, он обхватил рукой свой возбужденный член и коснулся ануса пульсирующей головкой. – Я пока не собираюсь входить, – прошептал Люциус ей на ухо. – Подожду, пока ты не скажешь мне, что хочешь этого. Мягко толкаясь бедрами, он снова и снова дразнил ее узкое отверстие, сводя с ума и себя, и ее неудовлетворенным желанием, а также давая ей привыкнуть к ощущению, как что-то движется между ягодицами. – Подтяни ее ногу к себе, Драко, – пробормотал Северус. – Люциусу нужно больше места. Драко поднял ногу Гермионы и положил к себе на бедро. Его длинные пальцы успокаивающе погладили ее бедро и спустились к колену. Люциус колебался между желанием ревниво шлепнуть мальчишку по руке и просто наслаждаться производимым им эффектом: весь этот танец бедрами, что Гермиона исполняла в попытке насадиться на него, говорил о том, что она уже на грани того, чтобы попросить. – Ладно, – прошептала она. – Я готова. Люциус быстро нанес еще один слой смазки и прижался головкой к анусу. – Я буду входить очень медленно. Скажи, если ощутишь хоть малейший дискомфорт. – Потри клитор, Драко, – добавил Снейп. – Легонько. Заставь ее хотеть этого. Драко ухмыльнулся, и его рука исчезла у нее между ног. Спина Гермионы выгнулась от удовольствия, отчего весьма кстати ее зад раскрылся, облегчая проникновение. Немного наклонившись вперед, Люциус легонько надавил, и головка начала входить. «Просто. Черт. Возьми». До этого момента его ни разу в буквальном смысле не душила похоть. Придерживая ствол, он направил член внутрь жаркого отверстия, восхищаясь той силой и одновременно мягкостью, с которой анус обхватил головку. Это было сродни тому, чтобы быть насмерть раздавленным бархатом. Как только венчик члена прошел сквозь тугое кольцо мышц, Люциус остановился, чтобы дать передышку им обоим. – Вот так, принцесса. Мы прошли самую широкую часть. Как ты себя чувствуешь? Гермиона оторвалась от губ Драко, тяжело дыша. – Хорошо. Мне не больно. Головка и правда внутри? Вся? Он подавил смешок. – Вся. Готова к большему? – Да. Выгнувшись, Люциус нежно погрузился глубже. Дюйм за дюймом, невыносимо медленно. Прямая кишка обхватила его пульсирующую плоть, словно переусердствовавший удав. «Ничего лучше на свете просто и быть не может. У меня галлюцинации». Ощущения от задницы Гермионы были не сравнимы с теми, когда он трахал в задницу Нарциссу. Та делала это неохотно, позволяя ему брать ее так только по особым случаям. Гермиона же, напротив, открывалась ему, словно цветок солнцу. Она буквально сияла. Как только член проник достаточно глубоко, чтобы следовать собственным курсом, Люциус отпустил его и потянулся к руке Гермионы. Ее ладонь прижалась к его, и он переплел их пальцы, чтобы подпитать ее храбрость своим восхищением. – По-прежнему всё хорошо? Скажи, как ты себя чувствуешь. Драко позволил ей вздохнуть, и она сжала руку Люциуса, словно это его нужно было подбодрить. – Я хорошо. По ощущениям это похоже на фиолетовый дилдо, но… лучше. Намного лучше. Он теплый и настоящий. Люциус улыбнулся и поцеловал ее в шею сзади. – Всегда мечтал превзойти твой фиолетовый дилдо. В зеркале над ним можно было мельком увидеть ее улыбку. – Ты вне конкуренции. – Рад слышать, – протянул он, пытаясь выглядеть спокойным, несмотря на колотящееся сердце. – Хочешь, мы попробуем немного глубже? Ее пальцы сжали его руку. – Да, пожалуйста. Люциус сосредоточенно смотрел на ее шею сзади, постепенно втискиваясь внутрь еще на дюйм. Он погрузился уже почти на всю длину, но не знал, сможет ли она принять весь его член, так что неспешно пытался выяснить, каков же ее предел. Когда его бедра прижались к ее заднице, а сфинктер запульсировал у основания члена, Люциус понял, что Снейп растягивал ее не только поверхностно, но и глубоко внутри. «Прекрасная работа, старик». Люциус собирался поблагодарить его позже. – Я полностью внутри, моя дорогая. Дать тебе передышку? – Нет, я в порядке, – сказала Гермиона с довольным вздохом. – Но побудь пока глубоко внутри. Люциус понимал, что она имела в виду. Покачивания и толчки были совершенно разными вещами – особенно во время первого раза. – О, я трахну тебя как можно глубже, – прорычал он ей на ухо. – Потому что я твердо намерен оставить свое семя настолько глубоко у тебя в попке, чтобы оно сочилось из тебя еще несколько дней. Гермиона улыбнулась и закрыла глаза. – Спасибо, сэр. – Подними глаза, принцесса. Посмотри, насколько ты прекрасна, когда твоя попка полностью заполнена моим членом. Взгляд Гермионы обратился к зеркалу над ними, и она ахнула, зачарованная видом их всех вместе в постели Люциуса. Драко ухмыльнулся. – Хочешь увидеть кое-что еще? – и не теряя времени даром, он поднырнул под ее грудь и начал посасывать ее. Гермиона застонала и схватила его за волосы, открыв рот в безмолвном крике. Поскольку голова Драко больше не загораживала обзор, она теперь видела стоящее перед ней зеркало. Как видел его и Люциус. И он завороженно наблюдал, как она тяжело дышала и постанывала в такт толчкам его бедер. Ее движения становились все смелее, тело извивалось, а спина выгибалась. Люциус отпустил ее руку, чтобы дотянуться до ее промежности. Пора было угостить ее двойной порцией оргазма. Скользнув средним пальцем по влажному клитору, он ускорил темп своих толчков. – Я заставлю тебя испытать самый мощный оргазм в твоей жизни, принцесса. После него твои мысли будут путаться еще целую неделю. Скажи, ты быстро кончаешь, когда сидишь на своем стуле для непослушных девочек? Ее и без того покрасневшее лицо стало алым. – Да, сэр. – От возбуждения или от ощущения, что что-то наполняет твою попку? Румянец, заливший ее щеки, стал почти осязаемым. Если бы она вспыхнула еще сильнее, Снейп смог бы вскипятить котел у нее на лице. – В основном, сэр. – Мне всегда хотелось, чтобы в моей жизни появилась моя собственная грязная принцесса… Девушка, которая умоляла бы меня взять ее в попку. Ее дыхание стало прерывистым от желания. – Я твоя грязная принцесса. Выдох усмехнувшегося Северуса пощекотал шею Люциуса. Ухмыльнувшись, Люциус прижался губами к коже у нее за ухом. – Так и есть. Повтори. – Твоя маленькая грязная принцесса. Он продолжил нежно потирать ее клитор с одной стороны. – Верно. Ты готова кончить, не так ли? – Очень скоро, сэр. – Произнеси мое имя. – Люциус! – простонала она и открыла рот. – Пожалуйста! Быстрее! Он перешел от быстрого раскачивания к коротким плавным толчкам, слегка продвигаясь вперед и отстраняясь. – Да! – она впилась пальцами в волосы Драко, но тот не издал ни звука. Люциус изо всех сил старался держать для нее темп, палец и член работали сообща, чтобы довести ее до предела. – Черт! Он зашипел, когда сфинктер сдавил его член, словно хотел задушить. Сокращения были почти невыносимыми. Стиснув зубы, он изо всех сил пытался побороть маниакальную силу ее задницы. Вот уж действительно черт. Когда только сокращения стали утихать, его яйца решили, что с них достаточно. Он мощно кончил, содрогаясь всем телом и выстреливая поток спермы так глубоко в задний проход, что по сравнению с этим клизма показалась бы вялым ручейком. Он вздрогнул, когда член толкнулся в стенки ануса, и перед глазами поплыли черные звездочки. Закрыв глаза, он постарался отвлечься от расплывающегося мира вокруг. Когда поток иссяк, Люциус замер и уткнулся носом в ее косу. – Ну что, принцесса? Ты избавилась от своих страхов перед анальным сексом? Гермиона потянулась назад, чтобы коснуться его лица. – Ты сделал все идеально, Люциус. Мне очень понравилось. Улыбнувшись, он поцеловал ее пальцы. – Спасибо, – прошептал он. – Ты тоже все сделала идеально, принцесса. Твоя попка великолепна. – Готова к большему? – спросил Драко, приподнимаясь, чтобы поцеловать ее. – Ты ведь не забыла, что есть еще мы, правда? Гермиона рассмеялась и погладила его по щеке. – Конечно, я о вас не забыла. Драко ухмыльнулся. – Тогда перевернись и дай мне посмотреть на твою попку. Иначе я сейчас взорвусь.