Три недели лета

              С того утра от Юнги больше ничего не просили. Парни уже не ждали от него помощи, не надеялись на поддержку, поэтому не доставали своими требованиями и расспросами. И это напрягало. Он чувствовал себя совершенно не нужным своим ребятам. Лишним. И в то же время думал, что заслужил и худшее, ведь именно из-за него все лишились главного удовольствия в этом унылом лагере. Это было настоящим предательством с его стороны. Несколько раз он уже чувствовал себя похоже. Например, когда еще совсем ребенком хотел помочь маме собраться на праздник и погладил ее любимое платье, которое, как оказалось, нельзя гладить при высоких температурах. Или когда баловался с новеньким плеером друга, уронил и сломал корпус. Но впервые последствия его действий коснулись не одного-двух человек, а почти трех десятков. Юнги ненавидел людей, которые кричат, что всё зависит только от нас самих. Лживая, до мерзкого лживая философия. Да, в любой момент своей жизни ты можешь попытаться всё изменить. Именно попытаться. Но нет никаких гарантий, что ты сможешь, или что результат тебя устроит. Мир, черт возьми, не набор отдельных частичек, каждая из которых существует в собственном сознании. Мир — огромная система взаимосвязей. На твою жизнь каждую минуту влияют разные люди и обстоятельства, которые ты часто не способен пересилить. Может, это будет начальник, который захочет перевести тебя в другой отдел, чтобы протащить на хорошую должность свою племянницу. Может, повар в ресторане, который плохо помоет руки перед приготовлением твоего заказа. Может, грабитель, которому ты просто попадешься вечером на пути. Может, наводнение оставит без крова. Может, автокатастрофа заберет всю твою семью. Ну… или вожатый в лагере случайно окончательно испортит тебе отдых. Человек не способен контролировать и половину того, что происходит в его жизни каждый день, год из года. Как можно говорить, что всё ему подвластно? Как можно врать и вселять ложные ожидания, надежды, уверенности? Юнги подобное считал даже жестоким. Завуалированный террор, который должен бы вселять уверенность в себе, но лишь убивает ее, всё сгущая разочарование в жизни и себе самом. Ведь как не разочаровываться в себе, раз всё зависит от нас самих, но я не способен наладить даже мелочи?.. — Может, сыграем в карты? Юнги буквально вывалился из переплетения мрачных мыслей и поднял взгляд. Хосок, сидевший в тот день под его зонтом, достал из кармана рубашки колоду карт с роскошными рисунками. — Что, гадальными? — удивился Юнги. — Нельзя же смешивать игральные и гадальные карты. — Вы что, реально думаете я всерьез верю в гадания? — рассмеялся парень, перемешивая карты. — Мне это просто нравится. Не люблю думать, сидя без дела. А пока раскладываешь пасьянсы, одно к другому мысленно подгоняешь, в голову иногда дельные идеи приходят. Кроме того, придумываешь толкования раскладам, фантазию развиваешь. Да и… девчонкам нравится. — Вот оно как, — хмыкнул Юнги. — Хочешь сказать, что всё, что ты мне там нагадал — чушь полная? — А что я там нагадал? — Хосок задумчиво нахмурился, а после, припомнив, покивал. — Да-да, что-то там про любовь особенную. Ну. Предсказания, учитель Мин, штука такая. У них есть немалый шанс случайно сбыться. Тут ведь пятьдесят на пятьдесят: либо сбудутся, либо нет. Мало, что ли, людей влюбляется, попав в новый коллектив? А что, сбылось? — Непонятно пока, — уклончиво ответил Юнги. — Есть шанс, говоришь… Давай-ка тогда предскажи мне что-нибудь на самое ближайшее будущее. На сегодня. Хосок усмехнулся, но согласился. Развернулся к вожатому, собрался весь, посерьезнел и снова перемешал карты. А после распустил веером, пестрящим черно-золотистыми рубашками, и велел выбрать три штуки, доверившись интуиции. — Ну, что же, — пробормотал он, выложив на песок выбранные карты. — Внезапность, боль-удар и спина. Полагаю, либо у вас заболит спина, либо вас кто-то толкнет. — У меня спина уже побаливает от сквозняка… — Не. Это не то. В этом нет внезапности. Значит, кто-то толкнет в спину. Юнги с прищуром оглянулся через плечо. Позади них несколько ребят лепили замок из песка. Вели они себя весьма тихо и смирно, от таких можно было не ждать нападения. Впрочем, случайности еще никто не отменял. — Окей, — кивнул Юнги, чуть передвигая зонт, чтобы тот укрывал его спину. — А теперь посоветуй, что мне с этим делать. — Ладно. Тогда пять карт берите. — На этот раз Хосоку пришлось хорошенько поразмышлять, так и эдак подгоняя друг к дружке выпавшие картинки. Юнги наблюдал с интересом и тихо ждал приговора. — Думаю, вам нужно принять и поверить ударившему. Я бы сказал, подставить вторую щеку. — Ну-у, — протянул Юнги, махнув на карты рукой. — Я не настолько миролюбивый сегодня, чтобы всё молча терпеть. — Будете с нами? — между тем окликнул веселый голосок. Лалиса с Дженни стояли рядом, что-то им с улыбкой рассказывая, приглашая в очередную игру. На душе стало еще гаже. Ведь ребята даже не знали, какую мерзкую лепту Юнги внес в решение директора, испортившее всем настроение. Всё еще относились хорошо, приглашали с собой. — Ну что? Хосок отказался сразу, ссылаясь на отсутствие настроения, и от него быстро отстали, а вот вожатому отделаться так просто не удалось. — Нет, спасибо, — натянуто улыбнулся Юнги, — я что-то чувствую себя не очень. Развлекайтесь, я понаблюдаю со стороны. — Как хотите, — ответила Лиса коварно, — но пообещайте, что хотя бы в следующий раз присоединитесь к нам. Сколько можно без конца под зонтиком отсиживаться? Так сильно дорожите своей белой кожей? Вы даже чересчур бледный, учитель, совсем как снег. — Странно, что не светитесь еще. — Да я не… я… ладно. Уговорили. Иду. Откинув в сторону огромный зонт, с которым уже успел сродниться, он резко встал. Пришлось потрудиться, изображая невозмутимость, когда в глазах на пару мгновений потемнело, но он деловито поправил одежду, прическу и кивнул, давая понять, что готов. Девчонки, весело смеясь, повели его по пляжу к шумной компании у волейбольной сетки. — Это еще что за кошмар? — уныло протянул Юнги, глядя на большой надувной куб, который играющие использовали вместо мяча. — Оно вообще законно? — Я увидела его на распродаже в магазине игрушек, — рассмеялась Джису, подходя к коллеге. — Не смогла устоять. Ребятам нравится, он вносит в игру новые ощущения, не думаешь? — Я и со старыми-то ощущениями был не очень знаком… — Не умеешь играть? Нестрашно, мы тут почти все не мастера. Втянешься. Вставайте в команду Лалисы, ей как раз не хватает одного человека весь день. — Погоди. А какая команда сильнее? — Юнги хмыкнул. — Я встану к ним, чтобы уравновесить. — Тогда к Чонгуку, — улыбнулась Джису. Игра у ребят была в самом разгаре. Со смехом смешивались веселые вскрики и звонкие удары по мячу. Бело-красный кубик как будто в замедленной съемке летал то в одну сторону, то в другую, по высокой дуге огибая сетку и заставляя играющих мучиться от нетерпения. Выглядело всё это странно, но забавно. Даже и правда хотелось попробовать. Но они с Джису всё еще стояли в нескольких шагах, наблюдали и не вмешивались. — Так этот малец всё же дружит со спортом? — сказал Юнги, складывая руки на груди и задумчиво оглядывая капитана команды справа. — Ну… — Джису пожала плечиками. — В прошлом году я немного бесплатно помогала в этом лагере на добровольных началах, хотела посмотреть на работу вожатых. В том числе и во время игр и соревнований. Мне показалось, он вполне способный в этом плане. Легко вливается, играет с полной отдачей и… не обделен способностями. — Вот оно как. — Юнги хмыкнул. — Тогда чего ж он всё время под зонтиком торчит и увиливает от любых состязаний? — Может, стесняется? Для подростков это обычное дело. — Чего стесняется? — Не знаю, — Джису неловко усмехнулась. Неудачно поданный мяч летел точно в их сторону, так что вожатым пришлось в четыре руки отбивать его, перенаправляя в нужную сторону. От звонкого удара в ушах зазвенело. — Мало ли. Столько девчонок к нему симпатию проявляет. Может быть, ему от этого неловко, не хочет лишний раз привлекать внимание. Может, ему тоже кто-то нравится, и он боится выглядеть глупо или смешно. Может, еще что-то… я не очень-то хороший психолог. — Погоди. — Юнги не сразу осознал то, что услышал, но после почему-то сильно удивился. — Он многим нравится, хочешь сказать? — Дааа, Тэхён и Чонгук — любимчики моего отряда. Они многим девочкам нравятся, потому что симпатичные, обаятельные и, как сказала Джен, реально классные. — Не замечал. Правда. Тэ и Лиса — да, это за километр видно. Намджун явно магнитит любительниц умных парней. И Сокджин, похоже, популярен… по не ясным мне причинам. Но Чонгук? — Тебе не понять, — с улыбкой отмахнулась Джису. — Ах. Ну да, ну да, — проворчал Юнги, хмуря брови. — Откуда мне понять, что может привлекать в этом… мальчишке. Это был, кажется, первый день, когда Чонгук после выхода на пляж не подошел к нему, чтобы посидеть вместе в тенечке под зонтом. Парень сразу втянулся в общее веселье, даже не глядя в сторону вожатого. И это напрягало. Юнги опасался, что у этого поведения есть особая причина. То ведет себя как всегда, болтая, то вдруг ускользает. Что это? Обычная вредность и подростковые замашки? Испугался всего произошедшего накануне и решил избегать лишних разговоров? На что-то обиделся и теперь даже видеть не хочет? Или, может, просто дразнит? Оставаясь внешне спокойным, Юнги просто кипел внутри. И попытки отвлечься ничуть не помогали, он снова и снова возвращался к этим мыслям, отчаянно чувствуя, что перешел границы разумного и допустимого. Юнги явно зациклился. Может быть, и правда было бы лучше, если бы он научился наконец сдерживать свои эмоции и не поддаваться желаниям, которые могут кому-то навредить? Чонгук тряхнул головой, расправляя мешающие волосы, и Юнги вздохнул, отворачиваясь. Пожалуй, что ему точно пора было научиться делать — так это расслабляться и не накручивать себя. Ну чего цепляться? Отдыхает человек, развлекается, общается с друзьями. Может, это и был тот самый удар в спину? Сомнения и переживания. Которые нужно просто пропустить мимо, дать им утихнуть самим. Наблюдая за перекатывающимися по пляжу волнами, Юнги пытался очистить мысли, ни о чем не думать, просто снова насладиться теплом. Замечательный летний день медленно подходил к концу, перетекая в обворожительный вечер, чем не момент для удовольствия? Раз уж даже ребята могут развлекаться в такой момент… Когда в спину ему со звоном ударился коварный кубический мяч, Юнги всплеснул руками, пошатнувшись от неожиданности. Позади парни и девушки со смехом спорили о конечном счете игры. Джису тоже что-то им доказывала. А мяч уже утаскивал виновато улыбающийся Чонгук. — Опять ты, — буркнул Юнги, понимая, что очередное предсказание явно снова крутится вокруг этого шебутного мальчишки, как и все мысли. — Простите, — хохотнул тот, — это была решающая подача, пришлось вложить много сил. — Только не продолжай, с меня хватит одного раза. — Юнги сложил руки на груди и снова отвернулся, смотря на синеву. — Не буду. Игра окончена. — Чонгук кинул мяч Джису и встал рядом с мужчиной, тоже уставившись куда-то на горизонт. — Вы выглядите как котенок, который боится подойти к воде. — Ч-что? — рассмеялся Юнги, растерявшись от такого заявления. — Какой еще котенок? При чем тут боязнь? Я просто смотрю на волны. — Если хотите, научу вас плавать. — Чонгук подмигнул и неспешно зашагал к морю. — Давайте хоть раз окунемся за это лето! Идемте, учитель Мин! — Он развернулся, чуть склонился и похлопал в ладоши, будто подзывая кота. — Ну же. Кис-кис-кис, Юнги. Будь хорошим котиком, кис-кис. Юнги с постной миной забрал у подошедшей Джису мяч, тут же с силой кинув в издевающегося мальчишку. Чонгук от этого только еще больше развеселился. Он без труда поймал мяч и отбросил в сторону, чтобы не мешался. — Не бойтесь, я буду рядом, — крикнул он, уже заходя в воду и всё продолжая подзывать жестами. — Кис-кис-кис. — Ну ладно, — сдался Юнги, закатив глаза и неохотно подходя ближе. — Но я не буду заходить глубоко, сразу говорю. Не люблю воду. — Хороший котик, — улыбнулся Чонгук, когда вожатый, кривясь и ворча, зашел в воду по колено. — Вот видите, это совсем не страшно. Порезы на руке ведь уже зажили, щипать не будет. Так что можете даже нормально окунуться. Осмотрев прозрачную воду у своих ног, Юнги вздохнул и осторожно уселся на песчаное дно, окунувшись по грудь. Наблюдая за колышущимися волнами, он не мог понять своих чувств и ощущений. Мягкое тепло обволакивало тело, успокаивая, но внутри всё равно что-то дрожало. А Чонгук между тем раскинул руки и позволил себе упасть в воду. Юнги дернулся от поднятой им волны. — Вы вообще никогда не плаваете? — выныривая и убирая с лица мокрые волосы, спросил Чонгук. — Может, это вы не умеете плавать? — Умею, но не люблю. Это просто не моя стихия… — Хм. Не могу сказать, что эта стихия моя, но, кажется, мы с ней неплохо ладим. Заигрывая, Чонгук протягивал руки, приглашая к себе. Завороженный и очарованный, Юнги смотрел на капли, срывающиеся с пальцев, но не двигался с места, так и сидел у берега, любуясь. Он манил, дожидаясь, когда же Юнги решится. Светлый, как искорка жаркого огня, пляшущая на водной глади. Яркий, как самая настоящая звездочка, упавшая в морские волны с высокого небосвода. Красивый, как фантазия, которую Юнги прятал даже от себя самого, но оживленная какой-то магией. От его движений вода плескалась неразборчиво, хаотично, волнующе. И от этого пробирало до дрожи. Будоражило душу и встряхивало тело. Чонгук двигался всё еще осторожно, плавно, будто продумывая каждый жест, каждую мелочь, как картину, где нельзя сделать ни одного лишнего штриха, чтобы не огорчить своего зрителя. Он с силой толкал вперед руку, а Юнги чувствовал его недосягаемое прикосновение, волной теплой воды накрывавшее плечо. Чонгук вскидывал ладонь, а он чувствовал брызги на шее и щеке, как легкие поцелуи. Он запрокидывал голову, вытягивая шею, вдыхал жаркий летний воздух, больше не боясь, что следующая волна накроет с головой. — Идите сюда, — ярко и невообразимо искренне улыбаясь, шепнул Чонгук. — Я покажу вам, как получать от этого удовольствие. Юнги осторожно подался вперед. Вода приняла его с теплом, поглотив, окунув в дикую смесь ощущений. И только руки Чонгука не давали потеряться в этом безумии окончательно. Осторожные касания показывали путь, давали силы, чтобы плыть. Всё было размыто, мутно, лишь неясный свет над головой и темная фигура, тянувшая его к себе. Когда Юнги вынырнул из ласкового плена, подрумянившееся солнце обожгло скулы. Чонгук улыбался коварно и загадочно. Он точно знал, что делать, точно знал, как будет лучше, не отпускал рук Юнги. — Задержите дыхание подольше, — шепнул он едва различимо в плеске воды, заставив зажмуриться от удовольствия и послушно затаиться в ожидании. — Даже некоторые коты любят плавать, — бормотал Чонгук на ухо, обнимая невесомо и осторожно, увлекая за собой. Юнги снова опустился. Всё в напряжении замерло. Казалось, что вот-вот, с секунды на секунду что-то случится. Но только лишь чужие пальцы скользили по его шее, перебирая пряди волос, невинно и легко, но так нежно, что кровь закипала. Только слабо слышался стук взволнованного сердца. Когда от недостатка воздуха закружилась голова, Юнги вынырнул и затуманенным взором посмотрел перед собой. Чонгук был рядом, жмурясь от удовольствия, подставлял лицо теплому солнцу. Горячая волна накрыла их, захлестнув обоих с головой и наконец вытолкнув Юнги из омута дурманящих ощущений. Оглянувшись вокруг, он усмехнулся. Пляж был полон народу, ребята и вожатые играли, отдыхали на песке, плескались в воде. Как будто кто-то включил до того молчавший телевизор. — А ты умеешь заставить забыться. — Юнги смотрел на небо, дожидаясь, пока сбившееся дыхание восстановится. — Дьяволенок морской. — А вы так и ждете возможности забыться, — не остался в долгу Чонгук. — Кот ленивый. Ну как? Не пожалели, что доверились и окунулись? — Пожалуй, что-то в этом есть, — с видом страшного нежелания согласился Юнги. — Вы еще не поняли главной прелести. — На вопросительный взгляд Чонгук усмехнулся и подплыл чуть ближе, медленно пробегая пальцами по его позвоночнику. — Когда мы под водой, никто не видит, что мы делаем. И, перевернувшись на спину, парень неспешно поплыл к берегу, тихо напевая. Юнги мотнул головой. А после задержал дыхание и снова ухнул в воду. Так откровенно и неприкрыто с ним еще никогда не флиртовали, и это даже немного смущало…

***

Ужин в тот день проходил вполне обычно. Все ели, болтали, размышляли о предстоящих вскоре соревнованиях. Но вот Юнги чувствовал себя совершенно по-новому. У него зародилась идея. Мало вникая в разговоры мальчишек, он прокручивал в голове разные варианты плана и всё четче понимал, что хочет его воплотить в жизнь. Просто обязан! Вот только для этого ему была нужна помощь… Когда стол вожатых начал понемногу пустеть, Юнги спешно подхватил свой поднос и припустил к стойке раздачи. Сдал посуду, взял себе кофе и сел на ближайший свободный стул за столом вожатых. — Добро пожаловать, — улыбнулась удивленная Джису. — Ой, какие люди. — Ринэ, чьего ухода Юнги и дожидался в первую очередь, вдруг снова уселась напротив. Жгуче-черные прядки волос покачнулись, переливаясь бликами. — Что, Свобода, свалилась со своих баррикад? — Скучнее твоих шуток только мои планы на вечер, — мрачно отозвался Юнги. — Делакруа не заслужил быть упомянутым в таком. — Так чем обязаны? — продолжала девушка, подперев подбородок ладошкой и глядя с коварной улыбкой. — Твои зайки тебя выгнали? Подвел их? А я сразу говорила, что не нужно пытаться лезть к детям в друзья. Ты им вожатый, и только. Не должны они на своих вожатых слишком много надежд возлагать. — Угу, — даже не слушая ее, покивал Юнги. Попивая кофе, он оглядывался по сторонам и уже думал, что подсел слишком рано. Вот дернуло же ее что-то вернуться за стол. Такой шанс обломала. — Да, конечно. Твоя фамилия, случайно, не Ли? — Моя фамилия не… — Девушка хмыкнула, запоздало поняв, на что намекал коллега. — Да, я во многом с ним согласна, не скрываю. Он отличный директор, знает свое дело и умеет держать учеников в строгости. — Не спорю, — едва заметно улыбнулся Юнги. Нет, он и сам считал, что Ли — хороший директор. Он держал в руках прекрасный лагерь, умело с ним управляясь в течение долгих лет. Он явно вкладывал в работу организации все свои силы, справляясь на ура. Но как учитель он успел упасть в глазах Юнги после сказанного на утренней линейке. — Он тебя, кстати, в свой кабинет вызывал зачем-то. Что у вас там за шуры-муры? — Врешь, — растерявшись, Ринэ нахмурила тонкие бровки. — Сходи и сама проверь. — Вот еще! Я на твои глупости не поведусь, меня так просто не обманешь. — А если не вру, а ты не явишься? Что будет? — С тобой невозможно по-человечески разговаривать, — бросила Ринэ и поднялась из-за стола, собираясь уходить. — Не знаю, Джису, как ты его терпишь-то. Сочувствую, не лучшая тебе команда попалась. Джису молча смотрела в свою тарелку с остатками пасты, а плечи ее чуть подрагивали от смеха. Ринэ между тем подтянула шорты и направилась к своему отряду, ужинавшему через три стола от них. — Красотка, — покивал Юнги, провожая ее взглядом. — Как из манхвы, честное слово. Ее как будто чернилами нарисовали. Но характер. Не знаю, Джису, как ты ее терпишь-то? — У всех есть свои достоинства и недостатки, — мягко ответила Джису. — Ладно. Я ведь, и правда, не просто так пришел к вам. Хочу поделиться одной своей затеей, в которой без вас — ну никак. — Что ты там задумал? — Минсок, до того, кажется, даже не слушавший разговор коллег, перегнулся через стол, явно заинтересовавшись. Ифань нахмурился, но тоже присоединился. — Что за затея? — Хочу вместо этого отобранного фестиваля порадовать старшие отряды небольшим сюрпризом, о котором директор не будет знать заранее… — Я в деле, — тут же горячо кивнула Джису. — Выкладывай подробности.