Наследие Эдема (The Inheritance of Eden)

Следующие несколько часов прошли для обоих в тумане облегчения; большую часть времени они провели в небесном коттедже, где Азирафель поил Кроули чаем, а Кроули, в свою очередь, рассказывал Азирафелю о своевременном вмешательстве Азраил и об ангелах, которые следовали за ним до ворот. – Думаешь, от них стоит ждать неприятностей? – спросил Азирафель взволнованным голосом. Кроули пожал плечами и слегка помешал чай в чашке, которую дал ему Азирафель. – Может быть. Некоторые из них были очень недовольны тем, что я туда заявился, но не знаю, собираются ли они на самом деле что-то предпринять по этому поводу. Если бы это был Ад, я бы сказал: однозначно. Но я не знаю, хватит ли у этих ангелов духу. Азирафель нахмурился. – Хватит, если им скажут, что на тебя можно охотиться. Ты говоришь, они упоминали Бога: если они думают, что то, что ты Поднялся – знак Божий, то ты, вероятно, в безопасности. По крайней мере, так архангелы рассудили, когда я оказался здесь. Азирафель рассказал ему о визите Азраил на его небеса вскоре после его смерти. – Что ж, если они решили не обращать на тебя внимания, может, тогда они и меня тоже проигнорируют? – с надеждой сказал Кроули. Азирафель поджал губы и опустил взгляд на свою чашку. – Возможно. Правда, я не думаю, что всем известно, что я здесь. Ангелы наверняка почувствовали, когда я Пал, а затем, позже – когда ты Поднялся, но, насколько мне известно, Азраил и, может быть, несколько ее высокопоставленных стражей – единственные, кто в курсе, что я Пал до человека и в итоге оказался здесь. Я бы не удивился, если бы узнал, что архангелы это замалчивают: в их интересах сохранять иллюзию того, что все под контролем. – Что ж, мне кажется, сейчас все на Небесах знают, кто я, – сказал Кроули. – Так что неизвестно, чем это обернётся. Азирафель промычал в знак согласия, и некоторое время они оба просто молча пили чай. Азирафель был прав насчёт того, что на вкус он был не совсем таким, как нужно: в нем не хватало некой... объемности, но Кроули не мог разобраться, в чем же именно было дело. Когда они допили чай, Азирафель предложил как следует показать ему всё, и они провели остаток дня, разгуливая по книжному магазину и коттеджу. Кроули пытался внимательно слушать, что говорит Азирафель – который показывал какие-то книги, которые потерял на Земле, когда его книжный магазин сгорел во время неудачного Апокалипсиса, объяснял, что теперь у магазина снова была задняя комната, – но он постоянно отвлекался на самого Азирафеля. Несмотря на легкие перемены, которые, должно быть, произошли за последний год, Азирафель все равно был так похож на себя прежнего – на того Азирафеля, которого Кроули постепенно потерял. Все мельчайшие частички его личности, которые исчезали вместе с покидавшей его памятью, наконец, снова сложились в того, кто был настолько по сути своей Азирафелем, что казалось, он не мог быть более реальным. Дело осложнялось и тем, что Кроули, как оказалось, не мог сдерживать порывы коснуться локтя или плеча Азирафеля время от времени, просто чтобы убедиться, что он не был особо правдоподобной галлюцинацией. Азирафель обычно вздрагивал от прикосновений каждый раз, когда Кроули это делал, и, хотя он быстро оправлялся и иногда даже ободряюще похлопывал Кроули по плечу в ответ, это заставляло Кроули задуматься с легким беспокойством, когда Азирафель в последний раз испытывал что-то похожее на физический контакт. Азирафель неумеренно долго показывал ему книжный магазин, водя его вдоль одного прохода за другим и доставая книги с полок, как будто бы наугад, болтая об их разнообразном содержании. Кроули не совсем понимал, что такого интересного было в этих книгах, но он был рад просто следовать за Азирафелем, купаясь в звуке его голоса. Азирафель из последних воспоминаний Кроули был не в состоянии даже читать: только тихо сидел, пока Кроули читал ему – и он выполнял это задание, даже когда знал, что Падший ангел больше его не слышал. Азирафель всегда любил книги, но он утратил эту страсть тогда, в конце, как утратил большую часть самого себя. Наблюдать за Азирафелем сейчас, когда он снимал книги с их полок и пересказывал их содержание с очевидной лёгкостью... если бы Азирафель захотел обсудить с ним важные места каждой книги, которая у него была, Кроули был бы более чем счастлив послушать. В итоге, Азирафель дошёл до конца последнего ряда шкафов и замялся, а Кроули терпеливо ждал, стоя рядом с ним. Азирафель, казалось, собирался что-то сказать, нервно поглядывая на переднюю часть магазина, но потом развернулся и направился в другую сторону зала, где его ждало ещё несколько книжных полок. И Азирафель показал ему их все. Было совершенно очевидно, что он болтает потому, что не знает, что ему делать, если он остановится, но Кроули и сам все ещё пытался осознать события последних двенадцати часов. Он все ловил себя на том, что пытается запомнить облик Азирафеля и его движения, пытается закрепить этот день в своей памяти. Только спустя некоторое время он осознал, что делает это потому, что какая-то частичка его искренне не верит, что это правда происходит. Он ждал, что Азирафель исчезнет, как дым, или что Небесные стражи ворвутся в магазин, или что он внезапно проснётся и увидит, как над ним склоняется Берт и говорит, что ему правда следует перестать напиваться до потери сознания. В том, что касалось Азирафеля, Кроули давным-давно утратил представление о постоянстве и надежности. Действительно, наконец добравшись до дальней стороны книжного магазина, Азирафель, похоже, совершенно не представлял, что делать дальше, потому что его глаза всё поглядывали то на Кроули, то на разные места в магазине. – Э-э, в задней комнате есть ещё книги, если хочешь... в смысле... – Всё, что ты захочешь, – сказал Кроули, и это было правдой. Он не мог отвести взгляд от Азирафеля уже, по крайней мере, час и некоторое время назад полностью перестал слушать, что именно он говорил. – Хотя уже давно подошло время обеда, – его голос был мягким. Изумление мелькнуло на лице Азирафеля, и он в замешательстве глянул на часы. – В самом деле? Время просто летит, правда, дорогой мой? – сказал Азирафель, поспешив в сторону коттеджа, и Кроули последовал за ним, понимая, что теперь будет так делать всегда. Следовать за Азирафелем, куда бы он ни пошёл. – Мне так жаль, дорогой мой, тебе надо было мне сказать... Я, наверное, утомил тебя до смерти... Возможно, у нас есть что-нибудь в холодильнике?.. – Не переживай об этом, – ответил Кроули, следуя – следуя – за Азирафелем в кухню, и глядя, как он начинает беспокойно метаться туда-сюда. – Я все равно не очень хочу есть. – Да? О, хорошо. Боюсь, у меня тут мало что есть... Может, мы могли бы сделать ещё чаю, у меня его порядочно... Или торт, раз ты его принес. Или ещё слишком рано снова есть торт? Прости, я правда должен был... – Зира, – сказал Кроули, преодолевая пространство между ними и кладя руку на локоть своего друга, в изумлении от возможности сделать нечто настолько простое. – Все хорошо. Правда. Азирафель перестал нервно бормотать, когда Кроули его коснулся, и взглянул на него одновременно с волнением и усталостью. – Ты уверен? – тревожно спросил он. – Прости, я такой плохой хозяин: мне действительно следовало лучше к этому подготовиться... – Ангел, все хорошо, – успокаивающе сказал Кроули. На мгновение их взгляды встретились, и Кроули почувствовал непреодолимое желание снова обнять его. Боже, даже этот болтающий чепуху, взволнованный Азирафель был таким милым глазу образом. И он так беспокоился, как будто он сейчас был способен сделать что-нибудь, от чего Кроули стал бы хоть чуточку менее счастлив его видеть. – Пойдём, присядь, и мы поедим ещё торта, – сказал Кроули, быстро убирая руку с локтя Азирафеля и борясь с тем, что совершенно точно не было румянцем смущения. – Я поставлю чай, – тут же вызвался Азирафель. – Чай с тортом, стало быть, если тебя это устраивает. – Полностью. Хотя это было, в сущности, простой задачей, им потребовалось пятнадцать минут, чтобы все приготовить, в немалой степени потому, что Кроули отказывался выпускать Азирафеля из виду более чем на несколько секунд, а также потому что Азирафель настоял на том, чтобы налить Кроули другую чашку чая, после того, как заявил, что в первую положил слишком много сахара. Откровенно говоря, Кроули было все равно, сколько сахара в его чае, если чашку ему подавал Азирафель, но бывший ангел отмёл его возражения, сказав, что ему все равно не сложно это сделать. Пока они ели свой упрощенный обед – в чае Кроули все равно чуточку не хватало чего-то неуловимого, хотя он сомневался, что это имело какое-то отношение к сахару, – Кроули начал передавать Азирафелю некоторые новости. Он опустил многие моменты, в которых сам непосредственно участвовал, потому что большая их часть включала скорбь по Азирафелю. Кроули не хотел даже думать о том, чтобы вспоминать те дни сейчас, поэтому вместо них он сосредоточился на том, что делали жители деревни, и на некоторых вещах, которые он видел за границей. Он говорил обо всём как можно более легко, обходя любые тяжелые вопросы, не желая волновать Азирафеля подробностями, которых он не мог изменить. По крайней мере, не прямо сейчас, не когда Кроули только обрёл его вновь. И, если это все же был какой-то сон в бреду, от которого он вскоре проснётся, Кроули тем более не хотел тратить его на решение серьезных проблем. Поэтому он рассказал Азирафелю о суде над Уолтером Джеймисоном, о жене Харпера Маре, которая ждала ребёнка, и о скорой свадьбе Берта не с кем-нибудь, а с кошатницей из местного B&B, Донни Саммерс. Азирафель, на самом деле, был не так удивлён, как Кроули, услышав эту последнюю новость, и заметил, что они всегда довольно хорошо ладили. Ему, казалось, было интересно всё, что рассказывал Кроули, хотя иногда он кивал в ответ на что-то, как будто уже знал, что он имел в виду. Кроули вспомнил, что Азирафель говорил, что нашёл способ приглядывать за ним, и мысленно сделал себе заметку спросить его об этом позже – если только будет это позже. К тому времени, когда у Кроули стали заканчиваться безопасные темы для разговора, солнце уже опустилось за горизонт, и небо за окнами коттеджа быстро темнело. – Здесь время течёт так же, как на Земле? – спросил Кроули, взглянув на часы. – Кажется, да, – ответил Азирафель и сам поглядел в окно. – По крайней мере, насколько я могу судить. Азирафель снова повернул голову и помедлил с явной неуверенностью: – Ты хотел... вернуться вниз? Кроули посмотрел на него, но Азирафель старательно не отрывал взгляда от донышка своей пустой чашки. – Уже правда довольно поздно. Ты наверняка с ног валишься от усталости. Кроули сглотнул, не понимая, почему именно его сердце слегка сжалось в груди. – Э-э, я подумывал, может, я мог бы остаться здесь? – осмелился он спросить с некоторой осторожностью. – Если ты не против. Мне, пожалуй, не хотелось бы рисковать: вдруг они не пустят меня обратно... Он замолк, увидев, как Азирафель взглянул на него как будто бы с облегчением, хотя быстро заставил свое лицо отразить менее сильные чувства. – Нет-нет, я совсем не против, – быстро сказал Азирафель, вставая. – Э-э, я могу забрать твою чашку, если хочешь... В скором времени Азирафель уже показывал Кроули дорогу наверх, как будто этот дом не был точной копией того же коттеджа, в котором Кроули прожил большую часть последних девятнадцати лет. – Я думаю, там должно быть все, что нужно, – сказал Азирафель с той же ноткой беспокойства в голосе, идя впереди Поднявшегося ангела по коридору. – Я, правда, вообще-то, не осматривался, так что, если тебе что-нибудь понадобится... – Уверен, я разберусь, – спокойно сказал Кроули. – Ну, да, конечно, – быстро ответил Азирафель. Он слегка попереминался с ноги на ногу, как будто собирался шагнуть к Кроули, но потом лишь поднял руку и нервно потёр загривок. – Э, ну, тогда спокойной ночи, дорогой мой. – Спокойной ночи, – сказал Кроули в ответ. Хотя было совершенно разумно им обоим уйти к себе и немного отдохнуть, Кроули поймал себя на том, что борется с иррациональным желанием не выпускать Азирафеля из поля зрения. Азирафель улыбнулся ему, пожалуй, чуть более напряжённо, чем хотелось бы, а затем направился вниз по коридору к своей комнате. Кроули, не отрываясь, глядел ему вслед, и заставил себя открыть дверь, только когда Азирафель исчез за своей. Комната Кроули в самом деле была по большей части такой, какой он ее помнил, а если и были различия, ему было не интересно их искать. Он пошарил по шкафчикам ровно столько, чтобы найти пижаму, и повертел до странности знакомую фланелевую ткань в руках. Он быстро переоделся, а затем скользнул под одеяло на своей постели, сдержанно выдохнул и опустился на матрас. Было темно и тихо, и Кроули поймал себя на том, что глядит на покатый потолок, напрягая слух, чтобы услышать какой-нибудь звук из комнаты Азирафеля. Он делал это так много раз, на протяжении многих ночей: лежал без сна в своей комнате, пытаясь услышать любой звук из комнаты Азирафеля, до смерти переживая то об одном, то о другом. Его всегда тревожили кошмары, а потом, в последние месяцы, Кроули каждую ночь надеялся, несмотря на безнадежность, что, может быть, он проснётся, а Азирафель все ещё будет с ним, в мире живых. И он будет вынужден наблюдать, как его состояние ухудшается все больше и больше каждый день, ожидая и страшась неизбежного... Кроули вздрогнул и обернул пальцы клетчатым шарфом, который все ещё был у него на шее. Это его немного успокоило, и он попробовал закрыть глаза, надеясь, что сможет заснуть. Азирафель все-таки был спасён: он был в полном порядке, даже снова стал прежним – болтал о книгах и с ума сходил по чаю. Это было, по мнению Кроули, не менее чем чудом. И вот он сам, снова ангел, на Небесах, и Азирафель рядом с ним. О чем ещё он мог просить? Кроули усилием воли заставил своё дыхание выровняться, попытался успокоить колотившееся сердце. Он все повторял себе, что ему не о чем волноваться, совершенно не о чем, но это не мешало ему продолжать волноваться. Азирафель вел себя немного беспокойно и слегка нервно, разве нет? Кроули делал что-то не так? Возможно, Азраил передумает и явится прогнать его в любую минуту? И это ещё, если предположить, что все происходящее не было какой-нибудь изощренной галлюцинацией. Было не похоже на то, по крайней мере, если бешеный стук его сердца в ушах мог о чем-то свидетельствовать, но это не мешало ему с беспокойством думать о том, что даже сейчас Азирафель мог исчезнуть. Ещё несколько минут попялившись в потолок, позволяя тревогам грызть себя, Кроули откинул одеяло и выбрался из постели. Комната была так похожа на своего двойника в настоящем коттедже на Земле, что Кроули на мгновение потерял ориентацию. Он подошёл к двери и, выйдя в коридор, направился к комнате Азирафеля. Он не собирался будить бывшего ангела: он просто хотел посидеть на подоконнике и приглядеть за ним. Постфактум Кроули осознавал, что это, пожалуй, было довольно странно, но он давно перестал судить себя за действия, которые были ему необходимы, чтобы успокоиться. Он делал это десятки раз прежде, когда здоровье Азирафеля угасало: в те ночи, когда его парализовал страх, что Азирафель не доживет до утра. Его бесконечно утешало уже то, что он мог просто присматривать за своим ангелом, видеть, как поднимается и опускается его грудь, и знать, что он ещё его не оставил. Кроули приоткрыл дверь так тихо, как только мог, и на цыпочках пробрался в темную комнату. Его взгляд сразу упал на кровать, и Кроули застыл. Азирафеля там не было. Дыхание Кроули в панике участилось, мысли скакнули назад к событиям прошлого года. Однако, прежде чем он успел ещё как-то отреагировать, он прислушался к своим ощущениям и выдохнул с облегчением, почувствовав ауру своего друга неподалёку. Азирафель все ещё был где-то поблизости, просто не в постели, вот и все. Кроули проглотил свою тревогу и направился назад в коридор, тихо закрыв за собой дверь в комнату Азирафеля. Потом он пошёл вниз лестнице, следуя за его аурой. Он дошёл до конца лестницы и обогнул тёмную кухню, заметив свет в гостиной. Он нашёл там Азирафеля, сидевшего за столом и помешивающего чай в чашке. – Не поздновато ли для этого? – спросил Кроули, откашлявшись и пройдя туда, где бывший ангел мог его видеть. Азирафель слегка вздрогнул и удивленно поднял глаза. – Кроули! Тебе что-нибудь нужно, мой дорогой? – он приподнялся со стула, но Кроули замахал ему, чтобы он снова сел. – Нет-нет, просто... не мог заснуть, вот и всё, – он обошёл стол и опустился на свой стул. Азирафель слегка расслабился и сочувственно улыбнулся ему. – И ты тоже? – Чересчур... перевозбудился, наверное, – сказал Кроули, снова пытаясь не слишком очевидно пожирать глазами Азирафеля, который казался немножко уставшим, растрепанным, но таким же светлым, как и всегда. Азирафель хмыкнул в знак согласия и снова стал медленно помешивать свой чай. Было похоже, что он делает это уже довольно давно. Некоторое время они просто сидели так, а потом Азирафель неловко откашлялся и спросил: – Ты случайно не хочешь выпить?

~~***~~

Это была бутылка того же марочного вина, которое они всегда пили на Рождество; хотя Кроули исчерпал их запасы на Земле, небеса Азирафеля ещё могли снабдить его несколькими бутылками, к которым он до сих пор не смог заставить себя притронуться. Ему казалось неправильным пить это вино без Кроули, но теперь, когда бывший демон был здесь, возможно, только его и стоило пить. Достав бутылку, Азирафель открыл один из шкафчиков и вынул оттуда их бокалы – их, они снова будут использоваться, как это ни было удивительно. Кроули улыбнулся, когда Азирафель протянул ему бокал, но, хорошенько рассмотрев бутылку, переменился в лице, и в его глазах мелькнула мука. Такое случалось довольно часто, и тревога Азирафеля росла каждый раз, когда это происходило. Он наблюдал вблизи то, что раньше видел лишь мельком в зеркале, и знал, что боль, которую Кроули вспоминает, причинил ему Азирафель. Азирафель пытался касаться в разговоре только безопасных тем, но этот взгляд преследовал Кроули повсюду. И даже когда он не проявлялся в его глазах, он все равно оставлял печать на его лице: на его пугающе бледной коже и тревожных морщинках на переносице и в уголках губ. Морщинках, которые оставил там Азирафель. Потому что, как бы Азирафелю ни хотелось притвориться, что последних девятнадцати лет никогда не было, факт оставался фактом: они были, и Кроули, который сидел перед ним, был их результатом. – Я... прости меня за Рождество, – сказал, наконец, Кроули, подняв глаза на Азирафеля. В его голосе была такая искренность, и Азирафель сглотнул, когда увидел его полные боли глаза. Для Кроули все ещё было очень свежо, – напомнил себе Азирафель. Вчера он считал его окончательно умершим. – Все в порядке, – сказал Азирафель, потому что, хоть это и было не так, Кроули был в этом не виноват. – Мы просто можем отпраздновать его с небольшим опозданием, как тебе такое? Кроули, казалось, почувствовал небольшое облегчение, услышав это предложение, и быстро кивнул: – Да, думаю, можем. Азирафель открыл бутылку и начал наливать два бокала. Кроули как будто вот-вот был готов что-то сказать, но, когда Азирафель бросил на него взгляд, он просто выглядел так, будто его раздирали сомнения, и не отрывал глаз от одинаковых бокалов. Азирафель закончил разливать вино и протянул Кроули его бокал. – Мне правда очень жаль насчёт Рождества, – снова сказал Кроули взволнованно, забирая его. – Если бы я знал, что ты здесь... если бы я узнал пораньше... Азирафель почувствовал, как что-то у него внутри капельку просияло от слов Кроули, но он постарался не видеть в них слишком много. – Я знаю, – вместо этого сказал он. – Я перепробовал все возможное, чтобы послать тебе весточку, но я очень мало что мог сделать без своих сил... – О, нет, я не имею в виду, что это твоя вина, – торопливо сказал Кроули, перебив его. Азирафель искоса взглянул на него, немного удивленно. – Э-э, – продолжал Кроули, отводя глаза к своему бокалу вина. – Я просто хочу сказать, ты, наверное... ты наверняка... здесь, наверху... Берт же заходил, – сказал он, яростно уставившись на свой бокал. Его голос был взволнованным. – В Рождественский вечер. Я не просил его, но он пришёл... Я должен был попросить его уйти, но я просто... это было дружеское лицо, понимаешь? А я был... Но я... это не выглядело, будто?.. – Кроули замолк, горестно опустив взгляд на свой бокал с вином. Азирафель наклонился к Кроули и положил руку ему на локоть, предлагая встать. Кроули беспокойно глянул на него, но позволил поднять себя на ноги. – Идём, загладишь передо мной вину тогда, – сказал Азирафель, качнув головой в сторону дивана. Кроули кивнул в ответ на предложение, и мгновение спустя они заняли свои обычные места на диване. На миг Азирафеля захлестнули эмоции от одного того, что он сидел рядом с Кроули: он так привык сидеть здесь в одиночку, на своей половинке дивана, глядя в зеркало, в то время как место Кроули рядом с ним оставалось мучительно пустым. Было немного странно, что теперь это место снова было занято, спустя столько времени – но странно в хорошем смысле, как будто ты снова открывал для себя давно забытую любимую книгу. Кроули, видимо, и сам думал о чем-то подобном, потому что, когда Азирафель незаметно глянул на него, он очень крепко сжимал свой бокал с вином. После долгой паузы Азирафель неловко откашлялся и поднёс свой бокал ближе к Кроули, готовясь произнести тост. – За Рождество, – сказал он. – В каком бы месяце оно ни было. Уголок губ Кроули приподнялся, и Азирафель почувствовал себя бесконечно довольным, увидев хотя бы такую крошечную искорку веселья. Если ему потребуется провести остаток жизни, лишь пытаясь сделать так, чтобы Кроули улыбнулся, и уводя его прочь от того мрачного взгляда, что все ещё не отпускал его глаза, он будет считать эту жизнь хорошо прожитой. – За Адама Янга, вот за кого, – сказал Кроули, чокаясь бокалом с Азирафелем. – Вот же засранец. Азирафель захлебнулся смехом, и, когда он поднёс бокал к губам, то уголком глаза глянул на Кроули, только чтобы увидеть, что Кроули смотрит на него в ответ, и его лицо готово улыбнуться уже по-настоящему. Азирафель быстро отвёл глаза и поспешил сделать глоток вина. – Помнишь тот раз в Теночтитлане, ангел? – начал Кроули спустя некоторое время. – Когда тот жрец, наконец, разобрался, что я не Кетцалькоатль... Азирафель помнил об этом, как и о нескольких других случаях, о которых Кроули заговорил потом. Вскоре они вернулись к своей обычной рождественской традиции, обсуждая былые успехи и провалы, и у Азирафеля теплело на сердце, когда ему удавалось вызвать несколько улыбок у бывшего демона. Это было как выманивать лучики солнца из-за облаков, и это было одно из самых благодарных занятий, за которые Азирафель когда-либо брался. В зеркале было так мало улыбок. Они уверенно уговорили бутылку, и, хотя Азирафель знал, что в кухне есть ещё, ему не особенно хотелось уходить от Кроули, и Кроули, похоже, не возражал, что бутылка только одна. Когда последнее вино было допито, они просто ещё долго сидели там, глядя на темный, тихий камин и явно ища в своих воспоминаниях новые приключения, о которых можно было поговорить. Потом Кроули длинно вздохнул, бросил на Азирафеля короткий взгляд искоса и снова остановил его на каминной решетке. – Я думал, что ты умер, Зира, – тихо сказал он. – По-настоящему окончательно умер. Азирафель сглотнул и так же, как и Кроули, посмотрел на камин, покорно принимая серьезный поворот разговора. – Я знаю, – сказал он с тяжелым чувством, потому что не знал, что ещё он мог сказать. – Я... я скучал по тебе, – решился Кроули очень-очень тихо. Азирафель быстро взглянул на него, но глаза Кроули были опущены к полу. Его рука лежала на подушке между ними и, прежде чем Азирафель смог себя остановить, он потянулся и взял Кроули за руку. – Я тоже скучал по тебе, – сказал Азирафель и пожал руку Кроули, как он надеялся, ободряюще. Кожа Кроули под его пальцами была тёплой, и уже одна материальность его присутствия была ободряющей настолько, что не передать словами. К облегчению Азирафеля Кроули не отстранился от его прикосновения, вместо этого он повернул свою руку так, чтобы они могли переплести пальцы. Азирафель бросил на него удивленный взгляд, но Кроули, похоже, не считал, что что-то не так. Азирафель определенно не собирался забирать свою руку, поэтому долгое время они просто молча сидели так, и рука Кроули была тёплой в руке Азирафеля. Но как бы Азирафелю ни хотелось насладиться этим моментом, у него на совести был слишком тяжелый груз, и ему подумалось, что сейчас был не худший момент это озвучить. – Я хотел бы извиниться, – начал он. Кроули издал тихий звук, напоминавший протест и немного крепче сжал руку Азирафеля, но Азирафель все равно продолжал. – За те последние несколько лет. То, как я обращался с тобой, было совершенно ужасно и непростительно, и я не могу даже представить... – Ангел, не надо... – возразил Кроули огорчённо, но теперь, когда Азирафель начал, ему просто хотелось выложить все. – Ты правда не заслуживал ничего этого, – продолжал Азирафель с вновь нахлынувшим чувством вины. – Дела и так были плохи, а потом становилось всё хуже, и хуже. Ты совершенно не был обязан оставаться, но ты остался, и я... я ещё хотел поблагодарить тебя за это. Для меня до сих пор все немного в тумане, но то, что ты был рядом, правда помогало, мне кажется, даже у самого конца, – Азирафель прерывисто вздохнул. – Это была такая ужасная смерть, правда, и мне просто очень жаль, что это так долго тянулось. Рука Кроули похолодела и стала немного влажной в его руке, и, когда он, наконец, решился бросить на бывшего демона взволнованный взгляд, то увидел, что Кроули, как ни странно, выглядел так, будто его слегка мутило. – Кроули? – нервно позвал Азирафель. Кроули потребовалось некоторое время, чтобы обрести дар речи, а когда это случилось, его голос прозвучал хрипло: – Никогда больше такого не говори, – сказал он, крепче сжимая руку Азирафеля. Азирафель был в замешательстве. – Что ты?.. – Никогда больше не говори, что хотел бы, чтобы это кончилось быстрее, – сказал Кроули тем же до странности хриплым голосом. – Я думал, что это были мои последние дни с тобой, Азирафель, я думал, что это всё, и больше у меня этого не будет – никогда – так что не смей говорить, что ты хотел бы, чтобы это закончилось быстрей. Азирафель почувствовал, как внутри у него что-то в ужасе оборвалось. – О, нет-нет, я совсем не это имел в виду, мой дорогой, конечно же нет, – он быстро дал задний ход, сжав руку Кроули в отчаянной попытке успокоить его. – Я просто хотел сказать, что я так часто был не в себе, и что я... Что это было несправедливо по отношению к тебе, вот и всё. Это, казалось, относительно усмирило Кроули, и он немного успокоился. – И больше не извиняйся за то, что умер, – продолжал он, все ещё немного хрипло. Он бросил на Азирафеля резкий взгляд искоса, и тот с изумлением увидел бледные дорожки слез, блестевшие на его щеках. – Видит бог, нас обоих достаточно часто развоплощали, так что мы отлично знаем, что контролировать такое невозможно. – Мой дорогой, – обеспокоенно сказал Азирафель и его свободная рука потянулась к лицу Кроули, прежде чем он успел об этом подумать. Кончик его указательного пальца коснулся линии челюсти Кроули, а большой палец бережно провёл по щеке, стирая слёзы, как ему хотелось стереть их так много, много раз. Жест вышел нечаянно нежным, и Азирафель не удивился бы, если бы Кроули отстранился, но вместо этого Кроули лишь прерывисто выдохнул, подвинулся немножко поближе и опустил голову на плечо Азирафеля. Азирафель замер в удивлении, его палец все ещё был мокрым от слез Кроули. Хотя это не было – учитывая все обстоятельства – необычным продолжением для вечера с выпивкой, ни один из них не выпил так уж много, и Азирафель искренне сомневался, что Кроули был более чем чуточку нетрезв. Кроули снова прерывисто вздохнул, и Азирафель переменил положение, чтобы он мог устроиться немного поудобнее, положив мягкий шарф Кроули как подушечку между ними. – Чтобы ни случилось в прошлом, – сказал Кроули, – с нами обоими... Я просто рад, что сейчас я здесь. – Я тоже, – сказал Азирафель и сжал руку Кроули. Кроули удовлетворенно мурлыкнул. Долгое время они просто сидели вот так: Кроули не поднимал головы с плеча Азирафеля и по-прежнему держал его за руку. Азирафель изо всех сил старался убедить себя, что это был не какой-нибудь сон: Кроули почти никогда не проявлял свою любовь вот так. Может быть, смерть Азирафеля изменила его сильнее, чем он подозревал, или, может быть что-то переменилось в нем, когда он Поднялся. Так или иначе, Азирафель оставался неподвижен, пока не почувствовал, что дыхание Кроули рядом с ним выровнялось, и понял, что бывший демон уснул. Это наверняка была ужасно неудобная поза для сна, но Кроули удавалось засыпать так настолько часто за все эти годы, что, возможно, он к этому привык. Мерное дыхание Кроули успокоило Азирафеля настолько, что, в конце концов, он заметил, что просто любуется его постоянством. После стольких дней, стольких месяцев, когда он наблюдал за Кроули в зеркале и не мог даже слова сказать ему в утешение, теперь Кроули наконец-то был здесь, такой невероятно достижимый, что казалось невозможным, что когда-то было иначе. Азирафель вспомнил своего воображаемого Кроули и порадовался, что он отверг приятельские отношения с ним. Он был вознаграждён даже одним днём с этим изумительным настоящим Кроули гораздо больше, чем, по его мнению, он мог получить от сотни дней с его воображаемой копией. Азирафель тяжело вздохнул и совсем чуть-чуть наклонил голову к голове Кроули, чувствуя, как волосы бывшего демона щекочут ему щеку. Он устал, так устал после месяцев постоянного истощения, физического и эмоционального. Ему ничего так не хотелось, как уснуть здесь с Кроули, свернувшимся рядом с ним, но он боялся, что если он это сделает, то проснётся утром и обнаружит, что Кроули исчез, как и все его прочие воображаемые собеседники. Но было так тихо и темно, и Кроули, казалось, спал так крепко. Если Азирафель прислушивался к руке Кроули в своей руке, то даже мог почувствовать сердцебиение Поднявшегося ангела, ровное и ничем не потревоженное. «Может быть, немножко вздремнуть не повредит», – сказал себе Азирафель. – «Совсем чуть-чуть». Он все ещё размышлял над этой перспективой, когда его веки опустились сами собой, и он провалился в сон.