Посмертная встреча

      Я открыл глаза посреди ночи, и понял, что находился в собственной постели. «Сон?» — подумал я, привставая в кровати, чтобы посмотреть на время. Четыре часа утра. Мы с Бетти съехались и решили жить вместе. Однако, когда до меня дошло, что рядом со мной нет никакой Бетти, а из соседней комнаты доносится храп Кунсайта, который вчера приволок меня домой, я понял, что все эти события были не сном, а ненормальной, безумной реальностью.       Я резко опустился на подушку. Спать я больше не мог, поэтому я, пялясь в потолок, начал размышлять о подслушанном вчера разговоре, и чем больше я думал, тем сложнее становилось продолжать это делать. Я никак не мог осознать происходящее. Бетти была Усако… Я все это время встречался с Усако, а не с ее двоюродной сестрой из Австралии.       Но как же так? Это вообще не укладывалось в моей голове, а вся жизнь проносилась у меня перед глазами. Похороны семьи Цукино… Я же не видел ни одного тела — все они были в пакетах. Может, они и не были изуродованы до неузнаваемости? Просто это были не тела Усако, ее брата и родителей? А как же тот новостной выпуск, когда сообщили, что эта семья разбилась в страшной аварии? Почему по новостям говорили о них, если на самом деле они не были мертвы? Неужели их смерть была подстроена?       Но возможно ли это? Зачем семье Цукино — обыкновенной, ничем не выделяющейся семье, надо было подстраивать свою смерть? Тут же в мою голову пришел тот вечер, когда мне прострелили легкое. Тогда на нее напали, плюс ко всему, ее квартиру отобрали коллекторы, и об этом же она говорила с Минако. Значит, у семьи, возможно, был непосильный долг, и им легче было подстроить свою смерть и уехать из страны, чем выплатить его.       Ладно, предположим. Тогда зачем Усако надо было возвращаться в Японию? Только ли из-за меня? Сколько бы я ни думал, я не мог подобрать адекватного аргумента в ответ на этот вопрос.       Плавно мои мысли перешли на поведение и привычки Бетти, которые постоянно напоминали мне Усако. Я вспомнил наше осеннее свидание, когда она, разбежавшись, схватила меня под руку и засмеялась, вспомнил, как она пошла в кафе к тому же столику, за которым когда-то сидела с подругами, вспомнил, с каким странным выражением лица она смотрела на меня. Тогда почему она постоянно говорила о самой себе в третьем лице? Неужели она так талантливо врала все это время?       Я подумал о внешности Бетти. То же телосложение, тот же звонкий голос, тот же разрез глаз… Но цвет волос, глаз и ее лицо, которое было не точь в точь, как у Усако? Почему они различались? Я продолжал свои размышления. По сути, волосы можно покрасить, а в глаза вставить контактные линзы. Это она, наверное, и сделала. А лицо? Если вспомнить, то Бетти всегда носила макияж. Наверное, именно из-за него я не мог с точностью признать в ней Усако.       Я постоянно сравнивал их: Бетти и Усако. Я всегда видел в своей девушке «покойную» первую любовь. Неужели все это не просто так? Значит, все эти общие черты, эта манера поведения и эта внешность — не просто говорит о том, что Бетти — это ее двоюродная сестра? Значит, она все это время притворялась какой-то австралийкой, являясь, на самом деле, моей Усако.       Собственные мысли раздирали меня изнутри, и я чувствовал, что еще немного — и я сойду с ума. Мне нужно было что-то… я сам не понимал что. Сам не отдавая отчета в своих действиях, я оделся, взял пальто и бесшумно выскользнул из квартиры, направившись в сторону своей машины. Я завел ее и поехал к кладбищу, где находилась могила Усако. Это было единственное место, где я мог спокойно подумать.       Вскоре я был на месте. Метель и ветер стихли, и я стоял посреди тихого, засыпанного мокрым снегом кладбища. Я присел напротив могилы Усако, и слезы вновь сами собой потекли по моим щекам. Я не понимал происходящей вокруг меня действительности, не осознавал, что Усако была жива, что эта могила, куда я ходил на протяжении десяти долгих лет, была пуста. Я словно подсознательно отказывался понимать все это, и мой мозг давал мне ответную реакцию в виде слез. Как же мне быть? Что мне делать?       Не знаю, сколько я так сидел и плакал. Прошло, наверное, около сорока минут. А может, всего пятнадцать, но не исключено, что и час. Я не отдавал себе отчета ни в своих действиях, ни во времени. Вдруг сзади послышались тихие, размеренные шаги. Обернувшись, я увидел Кунсайта, чье лицо все так же выражало сочувствие по отношению ко мне. Мой друг спокойно улыбнулся и сел на корточки рядом со мной. — Так и знал, что ты тут, — произнес он. — Даже звонить не стал.       Я с благодарностью посмотрел на него, а он, заметив это, горько усмехнулся. — Ну, как ты себя чувствуешь? После таких-то разговоров, — поинтересовался мой друг все тем же спокойным голосом, в котором прослеживались нотки сочувствия. — Ну как сказать… Я в шоке, — честно признался я, смерив Кунсайта взглядом. Он с тяжелым вздохом кивнул. — Я тоже в шоке, — произнес он. — Особенно от того, что Минако знала об этом. Как думаешь, с каких пор?       Я задумался. Действительно, когда Минако успела узнать о том, что Бетти Уайт — это всего лишь маска, скрывающая настоящую Цукино Усаги? Я прокрутил в голове все события, которые связаны с этими двумя девушками, и на ум пришел все тот же вечер, когда мы ходили на ужин в ресторан, после которого мне прострелили легкое. Тогда же Усако и Минако выходили в туалет, а когда вернулись, то было заметно, как они плакали. Может, тогда-то правда и вскрылась? — Кунсайт, — повернулся я к своему лучшему другу, — помнишь тот вечер, когда мне прострелили легкое? — Еще бы! — горько усмехнулся тот. — Забудешь тут, как твоего лучшего друга чуть не убили! — Тогда мы ходили на ужин в ресторан, помнишь? — Ну? — Попробуй вспомнить, о чем тебе начала шептать Минако по дороге туда, — попросил я его. Кунсайт напрягся — по нему было видно, как он усиленно начал думать о вечере, который был три месяца назад. Вдруг он с силой шлепнул кулаком по открытой руке, издав громкий нечленораздельный звук, заставивший меня вздрогнуть о неожиданности. — Как же я мог забыть?! — воскликнул он. — Она и предположила тогда, что Бетти — и есть Усаги! А я сказал ей, что это бред, что такого быть не может! — Тогда, наверное, она и узнала правду… — протянул я задумчиво.       Между нами воцарилось молчание. Я пялился на надгробие пустой могилы, а на мои уши давила тишина. Подул легкий ветерок, и я почувствовал, как он на секунду тронул мои волосы. Голова полностью очистилась от мыслей. Теперь она была пуста, словно ничего и не происходило вовсе, словно мне не открывалось никакой сумасшедшей правды. — Кунсайт… — мой тихий голос, звучавший, наверное, пусто и безнадежно, разрезал гробовую тишину. — Что мне делать? — Думаю, ты должен поговорить с ней. Сказать, что все знаешь, — вздохнул мой друг, легко хлопнув меня по спине. — Тем более, это нужно сделать как можно скорее. Ты сам слышал — она хочет уехать из страны. — Да, — кивнул я. — Думаю, сейчас это пока все, что от меня требуется.

***

      Когда мы с Кунсайтом приехали на работу, рабочий день еще не начался. Я зашел в свой кабинет, сел за стол, обернулся в сторону панорамного окна, а мой взгляд упал на тумбочку, где стояло мое и Усако фото. Я аккуратно взял его в руки и всмотрелся в лицо своей любимой. Да, оно было точно таким же, как и у Бетти. Точной копией. Хоть сомнений в том, что Бетти — это и есть Усако, не было, в моем мозге это никак не укладывалось. Не мог я понять того, что девушка, которая работала со мной на протяжении полугода, которая была со мной в отношениях и которую я любил, оказалась той самой, по кому я плакал и скорбел десять лет. Мне просто не верилось в это.       Вскоре дверь офиса скрипнула, и зашла она. Я посмотрел на нее, и мое сердце застучало так, как не стучало, наверное, никогда. Она стояла прямо передо мной — моя Усако, которую я мечтал увидеть все эти долгие годы. Я прямо сейчас хотел вскочить со стула, кинуться к ней, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Однако выражение ее лица будто говорило мне, что не стоит этого делать — таким уж серьезным оно было. — Э… привет… — только и смог я, что выдавить из себя несчастное приветствие. Точно. Она же еще не знает о том, что я понял, что никакой Бетти Уайт никогда не существовало. — Извини меня за вчерашнее… Я наверное, был слишком настойчив, — плюс ко всему, я еще и вспомнил, как вчера мы поссорились. — Ничего, я все понимаю, — ответила она, придавая, видимо, своему голосу некой холодности. — Слушай, Мамору… На самом деле, у меня к тебе есть серьезный разговор. — Конечно, — кивнул я. Девушка тем временем достала из своей сумочки лист бумаги и протянула его мне. Стоило лишь моему взгляду скользнуть по этому листку, меня до костей пробрал холод. Заголовок посреди этого листа гласил: «Заявление об увольнении». — Что? Почему? — я пришел в искреннее недоумение, которое вскоре сменилось пониманием этой ситуации. Скорее всего, она все же решила уезжать из страны, поэтому сейчас она мне и о расставании скажет. — Мамору, этот шрам на моей щеке, твое простреленное легкое… Это все нападения, ты был прав. Поэтому я собираюсь оборвать все связи с тобой и скрыться из Японии, — выпалила она, и я заметил, как на ее глазах блеснули слезы. — Ты хорошо подумала? — осведомился я. — Я могу помочь тебе выплатить долги. — Я думаю, мое решение будет более правильным, —произнесла она немного резким тоном, и я растерянно вздохнул. — Я не приму это заявление, пока ты не поговоришь со мной, — заявил я твердо, кивая на стул рядом с моим столом. Брюнетка вздохнула и села на него, а затем посмотрела на меня, ожидая моих слов. — Я все знаю, — заявил я коротко и ясно. Девушка растерянно хлопнула своими изумрудными глазами, а после этого улыбнулась мне, чему я, конечно, был поражен. Чему же тут, спрашивается, улыбаться?! — О долгах? — спросила она. — Конечно, знаешь! Ты же не дурак! — воскликнула она, скрестив руки около груди и гордо вздернув свой аккуратный носик, хоть выражение ее лица и выдавало нарастающее в ее груди волнение. — И о них тоже, — отмахнулся я. — Дело не в долгах. — А в чем же? — беспокойно, словно подозревая что-то неладное, покосилась она на меня.       Я набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь успокоить свои взбушевавшиеся нервы. Вот оно — время признаться ей в том, что я знаю, кто она такая. — Я знаю, что никакой Бетти Уайт никогда не существовало и не существует, — эти слова были произнесены мною так твердо и уверенно, что я бы, наверное, сам себя испугался.       Лицо Усако приобрело бледный, почти синюшный оттенок, и она где-то с секунду мерила меня пораженным взглядом. По ней было видно, что в этот короткий промежуток времени она не была в состоянии выдавить из себя хоть одно слово. Совсем скоро она сделала очень глубокий, шумный вздох, и проницательно посмотрела прямо мне в глаза. — С чего ты взял? — спросила она тихо, стараясь подавить шокированный тон. — Кто тогда, по-твоему, сидит в этой комнате? — В этом кабинете сидит два человека: Чиба Мамору и Цукино Усаги. Да, — произнес я, заметив ее пораженный, почти ужасающийся взгляд. — Да, я знаю, что это ты, Усако, — эту реплику я произнес уже более нежно, стараясь вложить в свой голос все испытываемые в данный момент чувства.       В ее глазах я увидел искренний ужас и неподдельный страх. Как прокаженная, девушка вскочила со стула, и уставилась на меня. Слухом я уловил ее тяжелое дыхание, и мне даже казалось, что я слышу ускоренное биение ее сердца. Резким движением она подлетела обратно к моему столу и с силой стукнула кулаком по заявлению, лежавшему передо мной. — Подпиши его и отпусти меня! — крикнула она, захлебываясь воздухом. — Никуда я тебя не пущу, Усако! — закричал я в ответ, вскочив со своего кресла. То отлетело к тумбочке, на которой стояла наша с Усако старая фотография. От удара она упала на пол. — Никакая я тебе не Усако! Усаги мертва уже почти одиннадцать лет! Ты с ума, наверное, сошел! — воскликнула брюнетка, и из ее изумрудных глаз градом покатились слезы. — Подпиши мое заявление, я хочу улететь из этой страны! Я не хочу больше видеть ни тебя, ни эту организацию! — я видел, как она, произнося эти слова, начинала плакать еще сильнее, уже переходя на рыдания. — Хватит! — стукнул я кулаком по столу. Эта ситуация уже конкретно начинала меня злить, даже выводить из себя! Мало того, что десять с половиной лет я жил во лжи — она еще и отрицает, кем она является на самом деле! — Хватит отпираться! Я слышал твой разговор с Минако вчера, так что хватит врать! Я знаю, что никогда и никакойБетти Уайт не существовало! — я специально напирал на эти слова, надеясь, что до нее дойдет их смысл. — Я внушал себе, что люблю эту самую Бетти Уайт, но во всем, абсолютно во всем я видел в ней свою единственную любовь, свою Усако! Прекрати мне врать! Я и без того жил все это время во лжи! — Ты идиот, — сквозь слезы пролепетала девушка, а затем направилась к выходу из кабинета. — Даже если ты и прав, то я не люблю тебя и не останусь с тобой. Не трогай меня.       С этими словами она вышла из кабинета. Смотря на то, как закрывается за ней дверь, я почувствовал, что она ускользает от меня, словно песок сквозь пальцы — навсегда и безвозвратно. Я знал, что если сейчас не пойду за ней, то потеряю ее в огромной толпе, то никогда больше не увижу. Сорвавшись с места, я быстрым движением руки поднял упавшую фотографию, заметив, что стекло фоторамки треснуло надвое. Меня хватило плохое предчувствие. Я словно понимал, что нити судьбы, оплетавшие нас, растягиваются, готовясь окончательно порваться. Я должен бежать за ней! Я не могу потерять ее еще раз!       Быстро поставив на тумбочку фотографию, я вылетел из кабинета, а затем и из нашего офиса. Нетерпеливо ударил по кнопке вызова лифта, я понял, как медленно и мучительно менялись числа на табло. Первый этаж, второй, третий… он никогда не приедет! Не выдержав, я кинулся на лестницу. Ступеньки мелькали перед моим взором, голова начинала кружиться, но я верно бежал вниз, к своей Усако. Я молился о том, чтобы я успел догнать ее, чтобы она не скрылась от меня.       Быстрее, быстрее! Я заставлял свои ноги двигаться сверх человеческих возможностей, и они начинали жутко болеть, не говоря уже о только недавно выздоровевших сердце и легких. Но я продолжал двигаться дальше, надеясь застать ее внизу. Вскоре я выбежал из здания, и улица ослепила меня ярким солнечным светом, отражавшемся от снега. Я оглянулся вокруг в поисках Усако. Где, где же она? Неужели я не успел?! Неужели мой последний шанс упущен? — Усако! — заорал я в пустой надежде на то, что она откликнется. Ничего, никакого намека на голос моей любимой: вокруг была лишь серая масса людей, уставившаяся на меня, как на неадекватного. Ее больше не было рядом. Я снова ее потерял.       Вдруг я услышал шум на противоположной улице. Он отличался от гомона толпы и шума проезжающим мимо машин. Люди столпились вокруг чего-то, и до меня доносились обрывки их фраз: «какой ужас!» «скорее, вызовите полицию!».       Что там происходит? Я ринулся к пешеходному переходу, перебежал дорогу, вмиг оказавшись на другой стороне улицы, а затем пробрался сквозь стену толпы, стараясь увидеть происходящее.       Он оказавшейся в моих глазах картины мне стало сложно дышать. Я увидел мою Усако, окруженную людьми с пистолетами в руках. Один из них грубо схватил ее за предплечье, не позволяя ей убежать, а остальные целились в нее своим оружием, готовясь убить — Вот! — воскликнул один из коллекторов. — Вот, что бывает, когда не выплачиваешь своевременно огромный долг! Эта девушка украла у банка миллиард иен, за что она будет расстреляна! Может, кто-то из присутствующих здесь захочет помочь несчастной и поможет выплатить ее долг? — Я готов! — воскликнул я, выйдя из всей толпы вперед. Люди, среди которых я находился в данный момент, удивленно уставились на меня; я же со всей смелостью, которая у меня имелась, смотрел в глаза коллектору, выдававшему грозный монолог. По его взгляду я понял, насколько он был поражен, ведь он явно не ожидал, что кто-то из толпы решится помочь девушке.       Один из коллекторов подошел ко мне и пригласил пройти за ним. Я повиновался. Мы зашли в узкий безлюдный переулочек, и он протянул мне лист бумаги и ручку, сказав мне написать расписку с указанием имени и фамилии. Я приложил лист к стене одного из домов и принялся писать. Через минуту расписка была уже у коллектора, и он бегло прошелся по ней глазами. — Чиба Мамору? — удивленно поднял он взгляд. — Директор «Чиба мобайл»? — Именно, — кивнул я. — На то, чтобы выплатить миллиард иен, мы даем тебе неделю. Девчонка в это время будет находиться у нас в заложниках. Если по истечении недели ты не выплатишь нам всю сумму, девчонка будет убита. Все понятно? — мужчина уставился на меня, сверля своим взглядом. — Да, я все понял, — кивнул я. — Только и вы напишите расписку о том, что отпустите ее, — потребовал я. — А ты не дурак, — покачал головой коллектор. Он тоже достал лист бумаги, прижал его к стене и накарябал записку. Я прошелся по ней взглядом, посмотрел на подпись и кивнул. Расписка не выглядела подозрительной. — Через неделю встречаемся здесь, — мужчина протянул мне визитку. — Ждем тебя с указанной суммой в наличном виде.       Я кивнул, и коллектор скрылся, оставив меня наедине с раздумьями о том, где же мне достать за неделю миллиард иен, ведь даже для меня эта сумма казалась огромной.