***
Выданная неделя была целиком и полностью отдана учёбе. Такая резкая перемена в Тойе удивила всех в семье, но Энджи был единственным равнодушным к этому. Каждый день в комнате ребёнка появлялось всё больше и больше книг, но Старатель будто пытался этого не замечать. «И ладно, — думает Тойя, — я всё равно смогу сдать этот дурацкий экзамен». Это уже не просто желание, а настоящая миссия по становлению героем. И он её точно добьётся! Наступил день икс, и детей снова распустили, чтобы те не мешались. Но даже так, самый младшенький, ещё не привыкший к такой роскоши, как детские игры с братьями и сестрёнкой, продолжал бродить бесцельно по коридорам. Проходя мимо гостевой комнаты, Шото краем глаза заглядывает в щель неприкрытой двери. Увидев там воодушевлённого старшего брата, ребёнок сразу забегает внутрь. — Что ты здесь делаешь? — обеспокоенно спрашивает Шото. — Жду отца. — Зачем? — хлопает глазками ребёнок. — Сегодня он задаст мне ряд вопросов, и, если я правильно отвечу, он разрешит мне заниматься, и может, даже, стать героем! — эмоционально тараторит Тойя, с улыбкой смотря на брата. — Н-но… почему ты тогда так рад? Специально будешь отвечать неправильно? — предполагает младший. — Пф, что? Нет! Ни за что! Я хочу снова заниматься. Моё тело уже соскучилось по тренировкам, — Тойя показушно разжимает и сжимает кулак, напрягая мышцы. Шото удивляется ещё больше, а его глаза начинают незаметно плыть. Его нижняя губа слегка трясётся. Он жмурится и воротит голову, как бы отгоняя мысли и воспоминания прошлых месяцев, когда отец изнурял его тело до ужасного состояния. Когда ударил мать. Когда огородил от своих родственников. Шото неверующе и грустно отвечает: — З-зачем тебе это, Тойя?.. Ты не боишься? Он же навредит тебе… — Не сильнее, чем это делает моя причуда, — добро хмыкает старший, стараясь не замечать чужую грусть. — Я хочу стать героем, таким как он. И что бы он мной гордился… Такой скупой на эмоции Шото теперь разрывается слезами. Как бы он не старался скрыть чувства под толстой маской — он всего лишь ребёнок. По его глазам начали скатываться крупные капли и Шото отчаянно втягивает брата в объятия. Он шмыгает, растирает слёзы по чужой майке, из-за чего Тойя брезгливо воротит нос, но не отодвигается. — Б-бра-тик, — через заиканье всё же выдаёт Шото. — Не глупи. О-отец… Он-он же т-так жесток, ты сможешь стать ге-геро-роем не учась у-у него, — пытается уберечь брата Шото. Он крепко сжимает свои маленькие кулачки на спине Тойи, стискивая того в объятиях сильно-сильно, будто пытался слиться с ним на молекулярном уровне. Но старший понимает: это всё желание уберечь брата от того, что пережил сам Шото. Но такая жалось ему не нужна. От неё тошнит. А мысль, что, не родись этот младенец, жизнь была бы в несколько раз лучше, заполняет голову почти полностью. От раздражения уже нельзя избавиться, а от брезгливости к чужому горю так тем более. Старатель бы никогда не позволил себе такую чувственность! Так что Тойя грубо хватает брата за волосы на затылке и, не слыша чужой писк, отнимает плаксивый комок от себя. — Я не ты. Не такой слабый, не такой малявка. Я смогу справиться с гневом отца, не то что ты, — отрезает холодно Тойя. А он уже понадеялся, что сможет проникнуться младшим братиком! Но он был и остается лишь бельмом на глазу. Шото в последнее время был тише воды и ниже травы, и, не кривя душой, Тойя может себе признаться — такой младшенький нравится ему намного больше. Шото кое как отрывает от затылка цепкие пальцы брата, не без усилий, пару раз цапнув чужую кожу. Ребёнок валится на пол, шокировано смотря на Тойю, а потом медленно качает головой. Его глаза расширяются ещё больше и в них столько влаги, что становится удивительным, как ребёнок ещё может что-то различать перед собой. — Н-нет… Ты смотришь на меня так же как он… — тихо шепчет себе под нос Шото. Отползая от брата, Шото всё же встаёт на свои дрожащие ноги и убегает. Он не оборачивается и, скорее всего, не вернётся. Ни сейчас, ни когда либо в будущем. Тойя уверен, что оттолкнул младшенького от себя так, что они не смогут помириться еще очень долго. Ещё не зная, что об этом думать, Тойя удручённо вздыхает. Скоро придёт отец, нельзя показывать себя с такой стороны!***
Через какое-то время в комнату заходит Энджи. Он как всегда угрюм и, взглянув на самоуверенного сына, стал ещё мрачнее. Предугадать ход мыслей Старателя для Тойи кажется невозможным, так что он и не придаёт значение упавшему настроению отца. Всё же, чего бояться Тойе? За эту неделю он прочёл столько книг, сколько не мог осилить за год. Это было не только дополнительными знаниями, но и проверкой его прочности. Для себя он её прошёл и, наверно, не зря сейчас так широко улыбается папе, ровно держа осанку. Он узнал столько информации про героев, что даже сейчас может стучаться на второй геройский курс и хвастаться знаниями перед учениками. И шутка будет в том что Тойя знает больше. По крайней мере, мальчик так думает. — Готов? — усевшись перед сыном говорит Старатель. — Да! — восклицает сын. Он так уверен в себе, что на его руках незаметно танцуют голубые огоньки. Но они не сжигают, а лишь щекочут. — Хорошо… Условия такие же. Десять вопросов. Не сможешь ответить на три — не сдаёшь. И третей попытки не будет, это понятно? — уточняет Старатель, чтобы Тойя поубавил свой пыл и сосредоточился. Или чтобы готовился к провалу и не надеялся на ещё одну поблажку. Старший кивает, и Энджи, обдумав вопрос, задаёт его. — При какой температуре замерзает вода? * Тойя молчит. Что? — А? — Не можешь ответить? — спрашивает Старатель. Не получив в ответ ничего, только какой-то пустой взгляд сына, Энджи задаёт следующий вопрос. — Расстояние до солнца? ** Какого хрена. — Почему ты спрашиваешь меня именно это?! — не выдерживает Тойя. Он как чайник начинает закипать, и от злости уже не получается держать причуду в узде, ведь от майки уже идут струйки дыма. — Герой должен знать не только сугубо по своей профессии, но для общего развития и другие факты. Последний вопрос, Тойя. Что такое гипотенуза? *** И теперь становится понятно. С самого начала отец не собирался давать ему шансы. Он всего лишь хотел, чтобы от него отстали. А Энджи удовлетворённо хмыкает и, наверно, впервые за этот месяц, улыбается. Кивнув самому себе, он встаёт со своего места, не смотря больше на сына. Но нет. Тойя не собирается всё оставлять так как есть. Да и эмоции сдерживать уже становится сложно. Все эти недели в нём копилось столько надежды и веры в что-то хорошее. Столько лет в нём копилось разочарование к себе и ненависть к другим. А отец и не видит этого, ведь он слеп на чужие чувства, и Тойя снова это забыл. Пол уже начал подгорать, и на нём точно останутся пятна сажи. Предусмотрительно весь дом покрыт огнеупорным материалом, чтобы ничто здесь не зажглось. Прямо сейчас это спасло дом отца, ведь ноги ребёнка саднило от пламени. От своего бессилия Тойя воспламеняет ещё и руки, хватаясь за скатерть на столе. На рык сына Старатель оборачивается и удивлённо отшатывается. Он поднимает взгляд на сына, которому уже всё равно, что с ним будет после такой выходки. Он хочет показать истинные чувства, пусть они и будут высвобождены столь неестественным способом. Тойя резко врезает по столу ногой, предмет отлетает, а косточки пальцев ног едва не раздробились. — Какого черта, отец?! Я думал ты серьёзно хотел, чтобы я стал героем, но это всё было ложью? Как же я тебя ненавижу. Ненавижу! — выкрикивает Тойя. Из глаз начинают скатываться слёзы. Ребёнок резко оборачивается и выбегает из комнаты. В голове всплывает недавнее событие. Так же разочарованно выбегал и братишка Шото, от этого становилось ещё хуже.***
Тучи под стать настроению Тойи заполняют весь небосвод. Кожа покрывается мурашками от дующего ветра из щели приоткрытой двери, ведущей на улицу. Мальчик не будет вставать из упрямства, чтобы закрыть дверь. Его братья сидят рядышком за столом, очищая от кожуры мандарины. Сестрёнка у экрана телевизора смотрит музыкальный канал. Нацу, похоже, не беспокоит сквозняк в комнате, как и Фуюми. Она тихо напевает песенку, покачивая головой в такт. А Шото, кажется, никакая погода ни почём, будь то хоть зной, хоть стужа. Но всё же кое-что его беспокоит и это сам Тойя. Младшенький весь день поглядывал на брата и тут же отводил взгляд, становясь печальнее, наверно от нахлынувших воспоминаний. Тойе тоже грустно, ведь вина за свой проступок как противный червь, что где-то глубоко внутри мальчика, разъедала мысли. Хочется зарыть голову в подушки как страус и надеяться, что о тебе не вспомнят. Ни сейчас, ни когда либо ещё. Ведь боль от решения отца все ещё сильно разъедала сердце Тойи. Пытаться удивить Старателя больше не хотелось, а вместе с этим появилось отсутствие желания делать что-либо. Наверно, умная Фуюми бы предположила, что это апатия, но Тойя ещё не хочет нарекать себя какими либо психическими заболеваниями. Счастливые родственники делали ситуацию противнее, а безразличный отец добивал. Избавиться от этой горечи будет сложно, Тойя это понимает. Последний раз бросив взгляд на своих братьев и сестрёнку, он уходит. Хотелось бы из дома, но нет, к себе в комнату. От натужных мыслей теперь хочется только спать. Укрывшись одеялом, старшенький натягивает его почти до носа, устало прикрывая глаза. Мгла сна накрывает почти сразу, оставляя ребёнка в полудрёме, но возникающие перед глазами события минувшего дня упорно держат Тойю в сознании. Через какое-то время слышится чей-то робкий шаг, будто мышка решила навестить Тойю. Дверь очень медленно и тихо открывается, но шероховатость дерева всё равно слышна. Кто-то стоит в дверях, наверно решаясь, что делать теперь, но всё же подходит к чужой постели. Перебирая ножками, ребёнок всё же останавливается у дремлющего Тойи. Через какие-то мучительные пару мгновений старшенький чувствует на лбу лёгкую тяжесть и топот отдаляющегося бега. Может ребёнок и пытался быстро скрыться, но как только тот намеревался уйти, Тойя приоткрыл один глаз, следя за нежданным гостем. Шото выглядел довольным, но всё равно грустным, будто с чем-то не смирился. Тойя тянет руку ко лбу и берёт завёрнутую в яркую упаковку конфету. Сев в своей постели, мальчик разворачивает её и кладёт рот. Она лакричная и неприятная на вкус, но отчего-то на губах расплывается улыбка, а в глазах появляется влага. Эта конфета сладкая на вкус и пропитана заботой, для Тойи это так.***
Отец стал редким появляющимся лицом в адском доме, но когда тот всё же приходил это никогда не было незамеченным. Старшенький сразу отворачивался, настойчиво игнорируя чужое присутствие. Надувал губы и дулся, смотря в любые точки, лишь бы не на папу. Старатель явно видел как грустно Тойе. Ребёнок сразу превратился из яркого белого облака в серую тучку. Это заметили все, и что мальчик пристрастился к лакричным конфетам тоже. Уже третий день Тойя бесцельно смотрел в небо со двора, оставаясь в одной позе по несколько часов. Их задний двор был большим, с разными декоративными растениями и камнями. Где-то даже кусты роз, гортензии и лаванды. Зелёная пышная трава всё ещё была влажной после недельных дождей. Погода была плохой и лучше не становилась. Обеспокоенная Банко долго пыталась затащить мальчика обратно в тёплый дом, чтобы тот не сидел на холодной земле, но все попытки как горох об стену. Настроение Тойи становилось хуже с каждой секундой, раздражение начинало вытекать бездумным потоком пламени, из-за которого Банко ушла. Даже если земля и холодная, сейчас она сухая и твёрдая как угли. Мальчик постарался. За спиной Тойи слышится звук раскрывающихся ворот. По твёрдому шагу и треску огня, становится понятно — это отец. Он не сразу заходит в дом, остановившись у входных дверей. Заметив белую макушку посреди зелёной лужайки он сразу идёт к мальчику. — Собирайся, мы уходим, — говорит Старатель. — Куда? — бурчит себе в колени Тойя, скручиваясь в три погибели, становясь визуально раза в два меньше. Когда Старатель приходил, он только одаривал сына коротким взглядом. Сейчас от прямого обращения хочется завыть от разрывающей сердца грусти. — Мы идём ко мне в агентство. Покажу тебе как работают герои. Тойя старался, правда старался не услышать слова, что бы они не наполняли мальчишеское нутро надеждой. Но и секунды не прошло, а старшенький уже поднял голову с широко раскрытыми глазами, в которых читалась вселенская радость. Увидев как отец ему утвердительно кивает, будто доказывая, что нет, не ложь или шутка, Тойя расплывается в широчайшей улыбке. Еле сдержав порыв накинуться с объятиями на папу, мальчик пару раз делает глубокие вдохи и выдохи и с широкой улыбкой произносит: — Пошли.***
Тойя никогда не был так далеко от дома и никогда не знал, что бывают здания больше чем его дом. Но нет. Вот оно, агентство Старателя, полностью, от корки до корки являясь собственностью героя номер два. Этим местом можно гордиться. В нём собраны самые отобранные герои, лучшие ассистенты, и, кажется, мальчик видел в одном из помещений животных. Живой уголок для гостей? Время узнать это ещё будет, Тойя в этом уверен, ведь теперь он точно не оставит отца. Становится даже стыдно за эти длинные дни что были потрачены зря. Клеить записки с надписью «Обрати на меня внимание» на все предметы в доме, будить отца в шесть утра, не отпускать его на работу пока тот не возьмёт его с собой. Да… Это определённо будет тем, чем займётся Тойя, если его больше не решаться взять на работу. Ведь смотреть на героев, кроме отца, и тех что в телевизоре — такое счастье. Хочется сразу подрисовывать себя рядышком с ними, ведь возможно, когда он вырастет, сможет стоять в их рядах, а может, и как начальник. Быть не просто мальчиком, а героем! И пусть бинты на руках и ногах не мешают. — Па, куда мы идём? — всё же не выдерживает мальчик. — Проверить один отчёт о злодее. На слове «отчёт» Тойя удручённо стонет. — Сегодня поймали преступника, — объясняет отец. — Он всё ещё находится в холле. Сможешь посмотреть на него вблизи, а в это время я прочту составленный на него отчёт. А на словах о злодее, и что он здесь, Тойя радостно вздымает голову на отца. Он смотрит в ответ, но сразу отворачивается. Кажется, ему увлекательнее разбирать дорогу перед собой, а не сын, с которым они не общались почти неделю. Тойя старается уже привыкнуть к такому отношению к себе, чтобы в следующий раз не было так больно, но внутри продолжает что-то настойчиво ныть. Пройдя пару витков коридора, Старатель раскрывает последние массивные двери. — Старатель! А вот и вы, наконец-то, — выкрикивает какой-то мужчина в геройском костюме, явно работающий на Тодороки. Герой сдерживал на полу брыкающегося злодея, изо рта которого брызгала слюна. Как только жидкость попадала на пол, ковры сразу начинали бурлить и сжигаться, оставляя в ткани дыры. На этот вид Старатель глубоко вздыхает, думая о стоимости имущества. — Зачем вы не попросили сразу отвезти его к полицейским, Старатель-сан? — удивленно спрашивает герой. Отец хмуриться и поворачивается к Тойе. Поймав на себе вопросительный детский взгляд, Энджи кивает головой в сторону злодея, будто намекая, чтобы ребёнок подошёл поближе. А старшенький и поверить не может, что день становится всё лучше и лучше. Он сразу подходит ближе, а в голове не сразу появляется беспокойная мысль, что смотреть на такого же человека, как и он сам, подобно на зверьё — не очень хорошо. Но сейчас, всё что есть, это преступник, которого ждёт жизнь в клетке, а друзья в линейку. А злодей и не промах, набирает побольше слюны в рот, надувая щёки и, прежде чем сплюнуть прямо в наглую морду ребёнка, Старатель отнимает от земли Тойю, сам отходя. — Ухты! — восклицает мальчик. — Видишь? Он мог бы своей причудой разъесть тебе кожу, расплавить сосуды и добраться до твоих внутренностей, — строго говорит папа. Сдерживать отвращение на лице сложно, так что Тойя и не пытается, но Энджи прям взбодрился, кажется, получив именно ту реакцию которую и хотел. — И таких злодеев как он ты будешь встречать раз десять на дню, ты понимаешь? Быть героем очень не просто. На услышанные слова злодей, лежащий на земле, кривится в раздражении, уже готовясь набрать в рот ещё слюны. Но герой сверху ударяет того по шее локтем, вырубая беднягу. Мужчина так и не решился спросить причину нахождения в профессиональном агентстве героев какого-то пацана. Встав с злодея, герой быстро подхватывает сцепленные бумажки и протягивает Старателю. Тот благодарно кивает, и протягивает руку, но его вмиг опережает Тойя, что сам берёт бумаги. Мальчик хорошо устроился на руках отца, явно не собираясь слезать, да и видок хорош. Энджи добро хмыкает, ничего не предпринимая, хоть и ловит недовольный взгляд мужчины. Сейчас есть только он и его сын, что впервые так широко улыбался за эту неделю, и это, оказывается, так заразительно. Так что не снимая сына с рук, Старатель выходит из холла, по коридорам направляясь к себе в кабинет. Тойя всё ещё был на руках Энджи и только сейчас он понимает, как сильно соскучился по отцу за эти пару дней, пока не очутился в его объятиях. Встав у широких массивных дверей, Энджи последний раз ласково проводит рукой по щеке Тойи и отпускает его на пол, впустив в кабинет ребёнка первым. Мальчик сразу радостно забегает, подпрыгивая. Окинув взглядом помещение, Тойя широко раскрывает в удивлении рот, начиная кружиться в невероятно большом пространстве, раскинув руки в стороны. Задорный смех вырывается сам по себе. — Па, это помещение невероятно! Зачем такое огромное и такое пустое? — вопрос явно был задан не в надежде на ответ, потому что Тойя отвечает сам. — А может обклеить стены плакатами? Или поставить пару вольеров с зверушками? Было бы здорово. Говоря это, старшенький бегом запрыгивает на кресло Старателя. Но сразу понимает, что из-за стола виднеется только его макушка и чуть-чуть глаза. Встав на сиденье, Тойя бьёт ладошками по столу, показушно надувая щёки и сводя бровки у переносицы. — Где мои бумажки, герой? — рычит старшенький, но Энджи мысленно сравнивает это с шипением котёнка. Кажется, Тойя разошёлся не на шутку. Но сейчас так радостно, и данный шанс отца так сладок на вкус. Когда ещё он разрешит так беспечно находиться в его агентстве? — Ты про отчёт? — делает попытку Энджи вжиться в чужую данную ему роль, подыгрывая сыну. От его неловкой попытки Тойя улыбается ещё шире, а в глазах играются счастливые огоньки. — Вот они. Старатель подходит к столу, и кладёт бумагу на свой же стол. — Верно, подчинённый! — радостно восклицает Тойя, но через секунду ребёнок меняется в лице. Задумавшись, старшенький смотрит сначала на стол, а потом всё же поднимает голову к отцу. — П-па… А я… Смогу стать героем, как ты? Ведь ты не просто так меня сюда привёл, верно?.. И вот, тот вопрос которого ждал Старатель. Мужчина и раньше думал о том, как отбросить идею сына о становлением героем как можно дальше. И в один из вечеров, находясь на патруле, мужскому взгляду предстала картина. Нападение злодея на ребёнка. Преступник имел длинное склизкое тело как у ящерицы или слизняка, в его пасти красовались длинные острые зубы. Когда его поймали после попытки ограбления, он от своего бессилия набросился на первого гражданского, что был ближе всего. Это был маленький мальчик, с волосами цвета пшена. Когда острая пасть чуть не замкнулась на его мордочке, злодея смогли оттащить с помощью кнутов, обвязанных вокруг шеи. В глазах ребёнка отразился страх вселенского масштаба. Он сжался в объятиях испуганной матери, что из-за страха о потере ребёнка чуть не поседела, хныча о том, как героям не повезло с работой. И было легко подставить вместо этого ребёнка своего. Если бы Тойя увидел тех, кто рушит жизни мирным людям, хотелось бы ему дальше идти к своей мечте? И вот, Энджи это выяснил. Его мальчик увидел злодея, которого прижимал к полу герой. Но это было не то, совершенно не то. Была вероятность травмы, но не потери жизни, а так рисковать своим сыном не хотелось от слова совсем. Старатель бы не позволил кому либо хотя бы маленький шанс на попытку навредить сыну. Нет, никогда и ни за что. Энджи бы не простил себя. Вот и вышло, что вышло. На лице сына всё та же сверкающая улыбка и желание вступить в ряды героев, будто это просто поле перейти. В ряды тех, кто рискует своей жизнью день ото дня. Мужское сердце больно сжимается, но становится понятно — отвести ребёнка от опасности будет невозможно. Тойя не отступит от своих желаний, не прислушается к советам, не обратит внимания на боль от ожогов. Энджи предпримет последнюю попытку дать шанс Тоей одуматься, а дальше — будь что будет. Он отпустит своего сына, и пусть Тойя, падая на своём пути, сам примет решение, что хочет делать дальше. — Прости, Тойя, — начинает Старатель, но сразу ловит в детском взгляде треснувший лёд, и проблески первой расы на ресничках. Мальчик понимает, нет, он знает, что последует дальше, и слёзы начинают затмевать глаза. Шикнув на самого себя, Старатель быстро обходит стол и встав позади сына, берёт того за подмышки, приподнимая с кресла. Сев сам, Энджи садит Тойю на стол, что бы его помутневший взгляд был на уровне с мужским. Мальчик слегка сгибается, нервно потирает костяшки рук, стараясь успокоить себя. Не выдержав такую картину, Энджи укрывает ладошки сына своими руками. Тойя удивлённо приподнимает голову, ожидая от отца последующих слов. — Послушай меня, Тойя, — нервно выдыхает Старатель. Длинные речи никогда не были его коньком, но сейчас он должен постараться. Каждый день он отдаёт всего себя работе, а сегодня — он должен выложиться на все сто как отец. — Я не хочу долго говорить о том, почему быть героем опасно. Ты и так это хорошо знаешь, и то что проблема не в этом. Тойя, я… Я боюсь, что однажды, ты… — Старатель замолкает, зная, что озвучить уже давно мучающую мысль будет очень сложно. — Твоя причуда сильная, очень сильная. И не только она, но и твой характер. Некоторым студентам ЮЭЙ стоит завидовать силе твоего духа, — Энджи нежно проводит по молодым костяшкам пальцами, обводя выступающие вены на тонкой, бледной коже Тойи. — Твоё тело, оно ужасно слабое. И я боюсь, что однажды ты умрёшь, — выдыхает Старатель. — Может я этого не показываю, но я люблю тебя. Очень сильно, Тойя, ведь ты — моё маленькое солнышко, — Энджи кончиком пальцев снимает капли слёз с ресниц сына, что немигающее смотрит на папу, едва дыша. — Мне жаль, что не всегда получается это показать. Тебе не нужно становится героем, или кем-то другим что бы я гордился тобой, или что-либо другое. Доказывать себе, другим каким сильным ты можешь быть. Я уже вижу каким хорошим ты вырос. Если ты не будешь пренебрегать своим здоровьем, я наверно, стану самым счастливым отцом, — заканчивает Старатель. Сказать что-то ещё уже не хватает сил. Он отпускает руки ребёнка, устало откидываясь на спинку кресла, которое болезненно скрипнуло. Наконец все мысли были высвобождены и остаётся только дождаться ответа Тойи, который решит для себя свой путь. А Тойя лишь грелся в сказанных только что словах, поглаживая места, где недавно были руки папы. Пришло понимание, что вот оно. Это то, чего так не хватало всё это время детскому сердцу. Признание. Признание отца. Он его любит, он просто боялся за него, а не списал со счетов, он просто… хотел ему лучшего, а не пытался заменить. Каждая осознанная мысль приносила понимание и спокойствие. Впервые за столь долгое время стало так нежно и тепло. Легко носком встав на крепкую ногу отца, Тойя спускается с стола, падая на грудь Старателя, прижимаясь к нему сильно-сильно, как когда-то. Он не ждёт ответных объятий, даже намёка на нежность, но хочется показать что чувства папы были поняты, а мысль донесена. И к приятному удивлению, на спине мальчика всё же сжимаются крепкие руки, чуть поглаживая. Тихо шепнув на ухо папе: «я тоже тебя люблю», Тойя мякнет в объятиях, соскальзывая на колени. Тойя не может вспомнить, что когда либо ему удавалось вот так вот сидеть на ногах отца, словно у Санты. Это отдаётся такой же мягкостью и теплотой. — Хорошо, пап, я не буду героем и сберегу здоровье, — выдыхает Тойя, и слова не отдаются горечью.