Тонкий лёд

Цукай размашистым шагом шёл по выложенным коврами коридорам дворца. Самоцветы, добытые в горных недрах, отбрасывали блики на ледяные стены. Высокие потолки покрывали странные узоры, среди которых можно было узнать очертания некоторых рун. Вдруг кто-то схватил Цукая за запястье. Генерал резко остановился. Эти руки, чей холод чувствовался несмотря на слои ткани, он не мог ни с чем перепутать. — Госпожа, — вздохнул Цукай и, обернувшись, с надеждой посмотрел в льдисто-голубые глаза. — Вы же тоже догадались, что Владыка специально раскидал нас по разным концам Сейфазы? Рьюга недовольно смотрела на него, сжав свои тонкие губы. В такие моменты царевна как никогда напоминала своего брата. Они были похожи, словно близнецы, но вместе с тем разные, как моря и горы. Разглядев что-то в глазах Цукая, Рьюга смягчилась: — Прогуляемся? А то на пиру слишком скучно. Мне кажется, эти придворные вот-вот лопнут от напряжения: так сильно боятся потерять лицо перед Владыкой. — Значит не один я это заметил, — усмехнулся Цукай. Рьюга изящно выставила руку и насмешливо спросила: — Ну что, не хочет ли прославленный генерал составить компанию царевне? Цукай улыбнулся в ответ, выставив локоть, на который тут же легла ледяная рука. Белые волосы Рьюги слуги заделали в высокую причёску с золотыми заколками в форме рыбок, сама царевна была одета в длинное тяжёлое алое платье из парчи, а на плечи был накинут платок, словно сшитый из снега. Она совсем не была похожа на себя в белой форме с золотой нашивкой, залитой свежей кровью, стоя в окружение трупов врагов, которые уже покрыл свежей снег. Не раз Цукай видел, как эти тонкие пальцы в считанные мгновенья замораживали живого человека, а потом крушили алебардой в пыль. Когда они уже ушли достаточно далеко, Рьюга заговорила: — Не надо злиться на Владыку. — Госпожа! — Цукай возмущённо посмотрел на неё. — Мы кровью заплатили за победу! Много воинов отдали свои жизни, чтобы Сейфаза не досталась в руки Ниорай! А Владыка? Ваш брат отстранил нас, словно каких-то шавок и посадил на цепь! — Во-первых, Владыка, как ты заметил, мой брат, — чуть укорила царевна. — И тут вокруг никого нет, так что зови меня Рьюгой: всё же ты не раз спасал мою жизнь. — Вы намного чаще спасали меня, чем я вас, — усмехнулся Цукай. Они вышли к открытой галерее — вместо колонн потолок здесь поддерживали ледяные русалки, каждая из которых в руках держала свиток с деяниями первого Хозяина Севера. Говорят, царский род произошёл от снежных драконов, давно улетевших на ледники. — Ты можешь злиться, я понимаю, но даже Владыка не сможет забрать у нас самого главного. Цукай, мы выиграли войну. Ты, Парис, Лоет и другие — великие генералы, которые спасли Сейфазу от неминуемой гибели! — она улыбнулась, слегка наклонив голову, свет горных кристаллов путался в золотых рыбках у неё на голове. — Парис собираются выдать за того тщедушного дворянина из Шаартана, — скривился Цукай. — Вот именно, — хмыкнула Рьюга и, поймав недоумённый взгляд, тут же продолжила: — наша Парис — героиня множества баллад. После смерти отца она, вместо того, что облачится в траур, надела доспехи и отправилась на войну. А кто такой Го Нарател? — Главный судья Шаартана, — хмуро ответил генерал, не понимая, к чему ведёт царевна. Рьюга засунула руки в карманы, которые притаились среди складок её платья, и топнула ногой, заставляя сползти снег, укрывавший пол галереи, в сторону. — Го протирал штаны в кресле судьи, когда Ниорай убивал невинных людей и разорял наши земли, а такие девушки, как Парис, отрезали косы и шли в армию, — тут до Цукая стало доходить. — Наша Парис — герой, тогда как Го — нет. И это у неё не отнять никаким законом. Тут было сложно не согласиться. — У меня отобрали меч и вручили бумажки, — вздохнул генерал, принимая своё поражение. — Мой брат — невероятный человек. Я пять лет пыталась посадить тебя писать доклады, а Владыка сделал это за день! — Рьюга рассмеялась. — Кто бы тогда прикрывал тебя в бою? — притворно возмутился Цукай. — Ты бы всё так же стоял со мной на поле боя, а в перерывах между срубанием голов врагов писал бы отчёты, — Рьюга хлопнула генерала по спине, а потом с нажимом произнесла: — Война закончилась, Цукай. Мы вернулись, и пора начать жить мирной жизнью. И пусть ты вряд ли уедешь из Фьюмокуара, но Владыка дал тебе высокую должность. Пришло время отложить оружие и взять перо. Цукай смотрел на свою госпожу, которая выглядела серьёзной, словно перед боем. С подвигами царевны не мог сравниться ни один мужчина при дворе. И как она будет уживаться с их жёнами? Да они накинутся на Рьюгу, словно волки на свежее мясо! — А как же вы, царевна? Неужели добровольно запрёте себя в замке? — серьёзно спросил Цукай. Они уже вышли в дворцовый сад, где на разлапистых елях сверкали гирлянды из самоцветов. Горько усмехнувшись, Рьюга подставила лицо снегу, который, кружась, сыпался на землю. — Владыка не желает мне зла, он просто боится. — Но вы же всегда беспрекословно исполняете его приказы. — Мой отец тоже так делал, — задумчиво произнесла Рьюга. — Он никогда не перечил старшим братьям, был примерным сыном для своего отца. Он говорил, что для него нет счастья большего, чем быть полезным для Сейфазы, поэтому много ездил по стране, месяцами пропадал на границе. И как только мой дедушка умер, отец убил своих старших братьев и занял трон. Владыка просто хочет, чтобы я всегда была перед его глазами, чтобы не повторилась та трагедия. — И что вы предлагаете делать? — Смириться и жить новой жизнью. Пора возвращаться, а то ещё подумают, что мы что-то замышляем, — хмыкнула Рьюга и, развернувшись на каблуках, пошла прочь. Цукай смотрел вслед царевне, которая шла широким армейским шагом с прямой спиной и поистине военной выправкой. Да какая из неё дворцовая сплетница? Единственное, что радовало генерала: он будет с ней рядом, во Фьюмокуаре, чтобы в любой момент прийти на помощь.

***

Кох в напряжение сидел за столом. Он старательно выводил углём строчки, заполняя отчёт о работе гарнизона за прошедшую неделю. Дело было привычное, монотонное, Коху казалось, что он мог писать эти бумажки закрытыми глазами. Единственное, в этот раз он ощущал на себе пристальный взгляд. — Нет, — чётко ответил он, когда почувствовал, что Цукай решил заговорить. Генерал, вместо того, чтобы отодвинутся, придвинулся на стуле ближе, опуская локти на стол. Он опёрся головой о руки и — Кох скорее догадался, чем увидел — улыбнулся. — Ну давай. Ты уже почти час заполняешь свои бумажки, почему не можешь прерваться для дружеского спарринга? Командующий прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Кто сказал ему, что разрешать скучающему новоявленному чиновнику заходить к нему в любое время хорошая идея? Возможно, во всём был виноват мёд накануне и байки о войне, которыми Цукай с удовольствием делился, попутно размахивая руками. Коху тогда только чудом не прилетело в лицо. — Знаешь, тебе бы тоже не помешало заполнить все отчёты, — заметил командующий. — Поверь мне, это дело не одного часа. Цукай, конечно, только второй день занимал свою должность, но, зная о любви к отчётам у верхушки, Кох сомневался, что того пожалеют. Если судить по ответному молчанию, он был прав. Командующий открыл глаза, и только тогда понял, как они близко находились. Лицо Цукая было нахмурено, он задумчиво жевал нижнюю губу, челюсть покрывала едва заметная щетина. Если Кох наклонится ближе, он сможет ощутить дыхание генерала, если ещё ближе, то сможет дёрнуть за воротник светло-зелёного кафтана, а там… — Я прекрасно это понимаю, — устало вздохнул Цукай, резко отодвигаясь от стола. Его взгляд был задумчивым, словно генерал находился далеко не здесь. Что не так с его отчётами? Конечно, Коха удручала гора документов, но чтоб настолько? Неужели Цукая заставили описывать статистику за целый год? Генерал откинулся на спинку стула, покрытого мехом, закинул ногу на ногу и уже более осознано посмотрел на Коха. Внимательно, как будто он смотрел на карту и планировал очередной захват крепости. В комнате не было жарко, одна жаровня не способна была разогнать холод, которым веяло от ледяных стен. На улице стоял мороз, из-за чего никто не снимал верхнюю одежду даже внутри, и всё же командующий чувствовал нарастающие тепло. Светло-зелёный кафтан обнимал твёрдые плечи генерала, алый пояс подчёркивал точёную талию, широкие рукава полностью скрывали очертания рук, но Кох не сомневался в их силе. С рыжими волосами, обманчиво расслабленной позой и цепким взглядом, Цукай напоминал костёр — языки пламени выглядят спокойными, податливыми, на стоит протянуть руку, они оставят ожоги. — Я тут подумал и понял, что мне действительно нет смысла просить тебя о спарринге, — на лице Цукая расплылась нехорошая улыбка. — Я пять лет провёл на войне, являюсь её героем, одним из самых знаменитых генералов, — Кох подозрительно посмотрел на него, убирая в сторону бумагу, внутри свербело нехорошее предчувствие. — А ты? Конечно, быть командующим гарнизона очень похвально, но что-то мне подсказывает, что с этими бумажками ты совсем разучился драться. Вот оно что. Кох медленно сжал кулак и еле удержался, чтобы не ударить им по столу. Не смог уговорить на спарринг, так решил взять на слабо? Это было так глупо и по-детски. Кох бы рассмеялся — неужели, это стратегия знаменитого генерала? — но проблема была в том, что это сработало. Нехорошая улыбка Цукая, дразнящий взгляд, небрежно откинутая голова, обнажённое горло из-под воротника кафтана — тут было сложно устоять. Всё в генерале провоцировало на драку. — Хорошо, — Кох резко поднялся, отодвигая стул. Раз Цукай хочет драки, он получит драку. И, если Кох сам хочет увидеть генерала, о котором ходило столько слухов, в бою, то это приятное дополнение. Они вышли из кабинета командующего. Сначала довольный Цукай, а потом Кох, который плохо скрывал улыбку. Стоило закрыть дверь, как тут же раздался удивлённый возглас: — Командующий! Что-то случилось? Рядом, непонятно откуда, возник парень с тёмными кудрями, которые выбивались из-под шапки. Кох удивлённо оглядел Руцы. Чего тот так разволновался? — Всё хорошо, — заверил его Кох. — Если я понадоблюсь, то скажи искать меня во внутренних дворах казарм. — Хорошо! — тут же откланялся Руцы, поспешно убегая. Цукай рядом раскатисто рассмеялся, а потом пояснил на недоумённый взгляд: — Неужели ты так редко отрываешься от бумажек, если нет иных дел, что подчинённый подумал, что произошла чрезвычайная ситуация? Кох смотрел на него непроницаемым взглядом. Ему нечего было на это сказать. Правда была в том, что никто не мог вытащить командующего из кабинета, пока не были закончены все дела. — Мне нравится своя работа, — в конце концов, пожал плечами Кох, медленно направляясь с Цукаем в сторону нужной площадки. — Это хорошо, — слегка улыбнулся генерал, встретившись с ним взглядом. — Любимое дело может заменить выпивку и жаркую ночь. На последних словах Кох вскинул брови: — Так категорично? — Когда у тебя есть цель, дело, которому отдаёшь всего себя, то остальное перестаёт иметь смысл, — пожал плечами Цукай. День стоял ясный, солнце слепило, отражаясь в ледяных стенах Не было ни снега, ни ветра. Они шли глубже в казармы. По пути попадались стражники, которые тут же приветствовали командующего. Они прошли мимо площадок, где тренировались воины в основном с мечами, и где Зои гоняла новичков. Цукай даже остановился на пару минут посмотреть, прежде, чем двинутся дальше. — С ними обращаются так же строго, как с новобранцами в военном лагере, — сказал генерал, всё ещё поглядывая в сторону, откуда доносился высокий голос женщины. — Воры, насильники, убийцы внутри города, разбойники и бандитские шайки снаружи — они не исчезли с наступлением войны. Наоборот, из-за того, что почти все войска покинули Фьюмокуар, их стало больше, — заметил Кох, не сводя пристального взгляда с Цукая. Генерал на мгновенье взглянул на него и тут же отвернулся. Их истории были разные. Кох уже понял, что Цукай не из тех, кто отсиживается в тылу, наоборот, он будет лезть на передовую. На войне генерал видел море крови, потерял тысячи своих товарищей и подчинённых. Путь к победе над Ниорай был усеян трупами, а снег окрашен в красный. Но если Цукай думал, что в столице всё было тихо и мирно, то он глубоко ошибался. Удержать порядок в самом сердце Сейфазы, когда сама страна трещит по швам, задача не из лёгких. Вскоре они пришли в один внутренних дворов казарм, который стражники обычно использовали, чтобы в тайне побить морды друг другу в случае разногласий. Рядом никого не было. Голоса людей раздавались через несколько стен. Утоптанный снег покрылся лёгкой морозной коркой. — Хорошие место, чтобы испытать силы, — заметил Цукай, покачиваясь с пятки на носок. Он внимательно осматривал окружение. Кох не смог сдержать усмешку: привычка генерала вычислять все возможные пути отступления была очень заметна. В такие моменты казалось, что Цукай так до конца и не осознал, что война закончилась, он находится во Фьюмокуаре, а не вражеском городе. — Ну что, с чего начнём? — окликнул его Кох. — За настоящим оружием, правда, нужно будет идти в другое место. Тут только деревянные, — он кивнул в сторону навеса, где лежал небольшой инвентарь. В разборках между стражниками строго было запрещено использовать настоящее оружие, а вот деревянный меч — пожалуйста. Кох не видел смысла запрещать ребятам выпускать пар. За всю его службу ещё никого не покалечили и не ранили таким образом. — Так даже лучше, — отмахнулся Цукай, направляясь к навесу. — Если бы тут была сабля, то у тебя не было бы и шанса. Кох не стал отвечать на это самоуверенное утверждение: всё равно вскоре сам всё увидит. Командующий прекрасно понимал, что у Цукая был большой опыт, за пять лет он отточил своё мастерство настолько, чтобы не умереть будучи генералом. И всё же Коху казалось, что тот преувеличивает свои навыки. Тем временем Цукай с интересом рассматривал предоставленный инвентарь. Кох поправил парку, чтобы не мешалась в бою. — Позвал драться, а сам не можешь решить на чём? — окликнул он генерала. — Я так и знал, что ты хочешь поскорее вернутся к своим бумажкам, — снова подразнил Цукай. Он обернулся, держа в руках два деревянных шеста, и без предупреждения кинул один Коху. Командующий поймал его, не изменившись в лице. — Конечно, я редко сражался двуручным оружием, — с широкой улыбкой Цукай встал напротив, — но иногда обстоятельства вынуждали. Расслабленно облокотившись на шест, Цукай плотнее застегнул воротник и поправил пояс, потом он перехватил древко двумя руками и занял боевую позицию. Кох решил не давать генералу обдумать план и первым напал. Не успел командующий осознать, как кончик чужого шеста сбил шапку с его головы, а потом ему прилетело под дых. Кох медленно выдохнул и отступил. Удар генерала был несильным, но при этом чётким. Цукай самодовольно улыбался, он вопросительно взглянул на Коха, а потом на шапку, словно предлагая подобрать её. Командующий усмехнулся и покачал головой. Простодушие, с которым Цукай сбил его шапку только ради того, чтобы покрасоваться, было поразительным. Никто из окружения Коха не сражался с ним с такой беспечностью. Они медленно начали кружить друг напротив друга, снег хрустел под ногами. Кох чувствовал, как морозный ветер шевелит волосы и пробирается под воротник его куртки. Резко Цукой ударил его в грудь концом шеста. Движение было быстрое, чёткое. Кох отступил назад, почувствовав движение, сделал шаг в сторону от удара, но Цукай перехватил палку, изменяя траекторию, и ударил по ногам. Командующий потерял равновесие, он позволил себе перекатом упасть на снег, а потом, когда оказался вне поля зрения Цукая, попытался нанести удар. Каким-то невероятным чувством генерал это понял, развернулся и парой движений выбил шест из рук. Кох остался сидеть перед ним на коленях, чувствуя древко шеста у горла. Цукай возвышался над ним, солнце обхватывало крепкую фигуру. У Коха пересохло в горле. Командующий не сомневался, что все враги Цукая трепетали от страха и восхищения, когда тот прикладывал оружие к их шеям. К сожалению, похоже генерал не разделял его восторга. Цукай отвёл шест, на его лице не было прежнего запала, он выглядел скучающим, даже слегка разочарованным. Генерал ничего не сказал, но Кох и без того видел, что тот ожидал большего от битвы. Сердце забилось быстрее, он не мог позволить их спаррингу так закончится. Цукай может попросту решить, что ему нечего делать в городском гарнизоне, и больше не придёт. Коху нравилась его компания, он не хотел её лишаться. — Ну что ж, прославленный генерал оправдал слухи о себе, — делано расслабленно сказал Кох, поднимаясь с колен и отряхиваясь от снега. — Может, сразимся без оружия? Мы, городские стражники, редко дерёмся на копьях или шеста, в основном сходимся в рукопашной с ворами и убийцами в домах и узких проулках. Цукай, который уже повернулся спиной и направился убрать шест под навес, замер. Он неторопливо развернулся. На лице появилась привычная самодовольная усмешка, но в глазах виднелось беспокойство. Интересно. — Предлагаешь нам сражаться на кулаках, как двум пьяницам в борделе? — делано расслабленно сказал генерал, но Кох заметил, как тот сильнее сжал руки в перчатках. Командующий не смог скрыть улыбку: — Надеюсь, мы будем сражаться как опытные воины, а не пьяницы в борделе. — Хорошо, — уловив что-то в его взгляде, Цукай отбросил шест в сторону, широким шагом подошёл ближе и встал в боевую стойку. Почему-то Кох не мог перестать улыбаться. Он давно не чувствовал себя таким расслабленным и счастливым. Командующий был известен своей серьёзностью и хмуростью в гарнизоне. Возможно, его заразило легкомыслием от Цукая. Кох не мог допустить, чтобы генерал так просто ушёл. Он покажет ему, что занимается не только бумажками. Сделав короткий вдох, Цукай выбросил вперёд руку. Кох уклонился, поднырнул под плечом, на мгновенье прижался спиной, вызывая недоумённый взгляд у генерала, а потом обхватил руками его предплечье и, чуть присев, перекинул его через спину. Цукай распластался на снегу, удивлённо смотря вверх. Он тоже лишился шапки, из-за чего волосы напоминали лужу крови вокруг его головы. Кох присел на колено ближе и, наклонившись к лицу так, чтобы ощущать чужое дыхание, произнёс: — К слову, я не раз сражался с пьяницами в борделях: иногда они начинают бушевать так, что хозяева заведения вызывают стражу. Какое-то время Цукай удивлённо смотрел на него, а потом рассмеялся. В его глазах вспыхнул прежний огонь, он твёрдой рукой обхватил Коха за шею, притягивая ближе к себе. Дыхание командующего сбилось, он не ожидал такого поворота события, изогнутые в улыбки губы Цукая были так близко… Генерал чуть наклонил голову и произнёс ему в ухо слегка хриплым голосом. — Чтобы на поле битвы вступить в рукопашную, ты должен потерять копьё, меч, короткий меч, все четыре обязательных кинжала и ножи. Более того, рядом с тобой не должно быть вооружённого противника или союзника, у которых можно одолжить оружие. И если ты найдёшь такого же врага перед тобой, который тоже успел растерять всё, и вы, ведомым только Северу образом, оказались вдали ото всех, на расстоянии, где вас не смогут пристрелить лучники, то только тогда ты вступишь в рукопашный бой… И, запомни, — он вновь откинулся назад, позволяя Коху отстранится, — никогда не переставай следить за руками противника. Командующей удивлённо поднял взгляд и понял, что Цукай успел другой рукой начертить руну. Серебряные линии застыли над грудью генерала, потом резко вспыхнули, и Кох почувствовал, как снег под ним превратился в воду. Командующий выругался, резко вставая. Самодовольно улыбаясь, генерал поднялся, вновь занимая боевую позицию. — Что? — генерал вскинул брови на гневный взгляд Коха. — У нас не было уговора не использовать руны. — Я должен был догадаться, что так просто ты не примешь поражение. Командующей бросился вперёд, заблокировал замах Цукай, ударил его под дых и попытался сделать подножку, но генерал увернулся, попутно жестко ударив его локтём под рёбра. Кох пригнулся, пропуская удар, он схватил Цукая за руку и тут же получил в колено. Командующей на мгновенье ослабил хватку, из-за чего на лице генерала появилась радостная улыбка, но Кох сжал крепче и резко дёрнул на себя. Командующий тут же развернулся с ним, используя вес противника против него самого, а потом толкнул Цукая. Генерал попытался восстановить равновесие, но Кох не дал ему это сделать, выбив другую опорную ногу. — Хорошо искупаться, — произнёс командующий, когда Цукай упал в сделанную самим же лужу. Кох чувствовал странное ликование, наверное, что-то подобное испытывал генерал, когда сбил с него шапку. — В следующий раз использую руну воздуха, — раздражённо сказал Цукай, пытаясь подняться, что было неудобно со слегка подмёрзшими краями лужи. Кох протянул ему руку, чувствуя, как холод от собственной промокшей одежды пробирается внутрь. — Я бы с удовольствием на это посмотрел. — Не пожалейте о своих словах позже, господин командующий, — ухмыльнулся Цукай, крепко хватаясь за предложенную руку. — Я могу подсказать, как заполнять бумажки, а взамен, ты научишь моих ребят паре новых приёмов, — сказал Кох и дёрнул руку на себя, помогая подняться. — Договорились. Генерал не сомневался ни секунды, прежде, чем ответить.

***

Кох не знал, как до этого дошло, но сейчас он сидел и заполнял документы за нового военного чиновника третьего ранга, пока сам чиновник тренировал его ребят. Неделю назад они с Цукаем заключили соглашение, где генерал помогает тренировать новобранцев, а Кох подскажет, как заполнять бумаги. Чутьё командующего не подвело: Цукай мастерски владел всеми видами оружия, начиная с кинжала и заканчивая алебардой. Генерал был быстрым, вёртким, бил мало и сразу в цель, не позволяя себе лишних движений. Более того, он хорошо определял чужие слабости, из-за чего являлся отличным наставником. К сожалению, ситуация с документацией была намного хуже, чем изначально предполагал Кох. Как оказалось, генерал почти не умел писать! В документации новоявленный чиновник совсем ничего не понимал, постоянно путая, куда какие бумажки надо заполнять и отправлять. Вздохнув, Кох пообещал заполнить всё за него. Со стыдом Кох про себя признал, что Цукай владел мечом намного лучше него, да и тренировки новобранцев стали намного продуктивнее. Единственное, что успокаивало — генерал был плох в рукопашном бою. Тут в дверь постучали, и услужливый голос произнёс: — Командующий, к вам Соня пожаловала. Кох сразу встрепенулся и, слитным движением убрав документы в ящик стола, произнёс: — Пусть войдёт. Порог переступила женщина с крепкой фигурой, длинный заячий тулуп в пол подпоясывал широкий кушак, а ноги обтягивали сапоги из тюленьей кожи, в которые были заправлены широкие штаны. Сняв верхнюю одежду, Соня осталась в свободной рубашке, украшенной рыбьей чешуёй. Девушка поставила на стул корзину и осторожно достала из неё свёртки из коры. — Я тут принесла твои любимые рулеты из рыбы в водорослях и немного морошки, — улыбнулась девушка, накрывая на стол. — Как ты догадалась, что я как раз собирался идти на обед? — Кох с воодушевлением притянул к себе еду. — Льстец. Ты всегда собираешься на обед, когда я прихожу, — фыркнула Соня, доставая бутылку яблочного сидра со дна корзины. Девушка деловито подошла к небольшому шкафу в углу и взяла две деревянные чашки. Кох, улыбаясь, следил за Соней, которая выполняла привычный им ритуал. Тряхнув пышной каштановой шевелюрой, она с прищуром посмотрела на мужчину: — Признавайся, ты сегодня утром не поел и сразу направился в участок? — Я не какой-то там юнец, Соня, мне не надо напоминать про завтрак, — непроницаемо ответил Кох. Его раздражал обвиняющий тон, но он молчал: у него не была права злиться на Соню. — А если я спрошу твою матушку? Кох устало вздохнул. Как же он не любил оправдываться. — У меня много дел, ты же знаешь. Уловив его настроение, Соня быстро сменила тему и спросила, садясь напротив: — Всё ещё не нашли убийцу госпожи Аноу? — Он был почти у меня в руках, — зло прорычал Кох, радуясь возможности спустить раздражение. — Это отродье напало на госпожу Миану с неделю назад. Я приставил к ней Зои с командой, но убийца не спешит себя выдать. Командующий уже отдал приказ расспросить всех учёных и дворян. Впрочем, Кох сомневался, что его ребята что-то вытрясут из них. И те, и другие неохотно шли на контакт со стражей. Соня, видя его переживания, осторожно взяла за руку. — Я уверена, скоро ты закроешь дело. У нас в городе не так много людей, которые умеют использовать руны, — улыбнулась девушка. Кох благодарно сжал её пальцы и уже собирался что-то сказать, как дверь с грохотом распахнулась и на пороге комнаты показался Цукай в тренировочной форме: чиновничью мантию он небрежно перекинул через плечо. — Господин командующий! Не поверишь, но к прелестной Рунай наш убийца тоже приложил руку! — увидев Соню, генерал тут же замолчал и всезнающе улыбнулся. — Видимо, я не вовремя. Не буду вам мешать. Покачав головой, Кох махнул рукой, разрешая новому другу зайти: — Дело ждать не может. Ещё немного, и господин Кадан сделает монеты из моих костей. Цукай подошёл к командующему и бесцеремонно положил бумаги перед ним, тут же переведя заинтересованный взгляд на Соню. — Я думал, что Кох женат на работе, а единственные девушки, с которыми он общается, либо служат в городской страже, либо — жертвы очередного нападения. — Так вы правы. Работа — его жена, а я — всего лишь любовница, — хмыкнула Соня. Генерал улыбнулся краешком губ, а потом повернулся к командующему: — Почему я не знал, что у тебя есть такая замечательная девушка? С удивлением Кох понял, что и правда ни разу не говорил с ним о Соне. Они обсуждали войну, ранги, ведение боя, заполнение документов, недавнее убийство, но ни разу не затрагивали личную жизнь. — Вы же — отставной генерал Цукай? — поинтересовалась Соня. — Не ставь на мне крест, я ещё повоюю, — хмыкнул Цукай. — Мне о вас Кох много рассказывал. Да и я сама не раз слышала новости о том, как вы с царевной взяли очередную крепость. Цукай расплылся в улыбки. Кох невольно поднял уголки губ, видя это: генерал был падок на лесть, словно какой-то новобранец. — Рад, что вы не приняли меня за насильника, как сделал это ваш командующий, — весело отозвался Цукай. — Похоже на него, — рассмеялась Соня. Кох закатил глаза. С раздражением он заметил, что Цукай и Соня прекрасно поладили, словно были давними друзьями. Взяв в руки бумаги, Кох пробормотал: — Так что не так с госпожой Рунай? Бросив быстрый взгляд на Соню, генерал заговорил: — Два дня назад её выловили из реки со сломанной ногой. Всё бы ничего: поскользнулась, захлебнулась, с кем не бывает? — но Рунай попала в реку уже мёртвой, и у неё нет никаких повреждений, кроме ноги, как у Аноу. — Думаешь, тоже душу забрали? — Похоже на то, — Цукай подхватил морошку и забросил себе в рот. — Но Рунай — дочь обычного резчика по льду. Разве убийца нападает не только на дочерей богатых людей? — недоумённо переспросила Соня. — Видимо только на молодых и с тайными любовниками, — хмыкнул генерал. Задумавшись, Кох смотрел перед собой. Девушки не были знакомы, но у всех были тайные связи, о которых почти никто не знал, кроме любовников. А не могли ли быть ухажёры знакомы между собой? Мужчины любят хвастаться своими достижениями в личной жизни — так об интрижках и мог узнать маньяк. Устало потерев виски, Кох виновато посмотрел на Соню. Девушка вмиг поникла, но, улыбнувшись, накинула на себя тулуп и подхватила корзину: — Я тут вспомнила, мне надо заскочить и проверить, сделали ли рыболовные сети, а то предыдущие совсем прохудились. Смотря Соне вслед, Кох почувствовал себя неуютно. Да будь они женаты — развелись бы в первый же месяц. Разве кто-то в здравом уме будет терпеть такого мужа, как он? — Судя по тому, что ты выпроводил эту замечательную женщину, у тебя есть ко мне какое-то дело, — выгнул бровь Цукай. — Ты единственный знаток рун, да к тому же чиновник не последнего ранга, который есть в моём распоряжении, и у меня есть к тебе дело, а откажешься — будешь сам разбираться со всеми документами, — в предвкушении улыбнулся Кох, наблюдая, как глаза генерала заинтересованно заблестели.

***

С неба сыпались снежинки, оседая на чиновничьей мантии, в которую был одет Цукай. В ней было жарко, да и воротник натирал шею. Поправив шапку, которую так и норовил сорвать ветер, генерал постучал в ледяные ворота с гербом какого-то знатного рода. Для Цукая они все выглядели одинаково, и он никак не мог их запомнить. Ему было проще запомнить все руны, пусть многие он не мог применять, но переплетение символов сможет узнать даже в пьяном бреду. Вскоре из небольшой калитки показался тщедушный мужчина, который, поклонившись, произнёс: — Что вам тут надо, господин? — Я хочу поговорить с господином Патом, — тоном генерала сказал Цукай. — Это по поводу его военной карьеры. Я слышал, он заинтересован. Мужчина, не желая спорить с чиновником, ещё раз поклонившись, пропустил его. Они прошли к большому дому посередине. Среди льда виднелся каменный каркас, который покрыли цветной мозаикой. Внутри было темно, свет в основном проникал через узкие окна. Слуга отвёл Цукая в небольшой кабинет на первом этаже, где сидел молодой юноша с чёрными кудрями и читал книгу. — Господин, с вами пришли поговорить, — почтительно сказал слуга. — Кто? — не глядя бросил юноша. — Отставной генерал Цукай, — задумчиво сказал Цукай, рассматривая паренька, который больше походил на девушку. И что госпожа Миану в нём нашла? Юноша тут же встрепенулся и, отложив книгу, поклонился. Увидев Цукая, его глаза загорелись и он даже подскочил со своего места: — Рад приветствовать вас! Я много о вас слышал! — с энтузиазмом затараторил юноша. — Это правда, что вы обманули Ниорай возле перевала через горы Юмэй, заставив пойти длинной дорогой? И что, когда основные силы вместе с царевной попали в сильнейший буран, вам пришлось в одиночку нападать на крепость Георан? — Под конец царевна всё же подоспела и помогла мне, — хмыкнул генерал, видя такой неподдельный восторг. Пат тут же приказал слуге принести им вино и закуски, а сам засуетился не зная, что делать. Цукай посмотрел на книгу, которую читал юноша, и с удивлением понял, что она про руны ветра с первой по четвёртую. — Интересную ты вещь читаешь. Юноша тут же покраснел и спрятал книгу. — Я просто слышал, что все генералы при царевне знают минимум по три руны, вот и решил научиться чертить хотя бы одну. Отец, к сожалению, считает это напрасной тратой времени и говорит мне заняться экономикой, — парень скривился. Цукай сложил два пальца на левой руке, сосредоточился на отголосках силы вокруг и вместе со вдохом провёл перед собой полосу. Казалось, Пат вот-вот засветится от восторга. — Когда-нибудь ты научишься, — улыбнулся Цукай, потрепав парнишку по голове, а потом вмиг посерьезнел. — Я тут к тебе пришёл по другому делу. Это касается твоей подружки, госпожи Миану. — Я не знаю такой, — побледнев, быстро произнёс юноша. — Не отнекивайся, Миану сама о тебе рассказала, — генерал закатил глаза, усаживаясь в свободное кресло. — И что вы хотите? — сдавленно пробормотал Пат. — Я заплачу сколько угодно, только не говорите отцу. — Не нужны мне твои деньги, — Цукай скривился. — Ты ведь знаешь, что госпожу Аноу недавно убили? — Пат кивнул головой. — А знаешь ли ты, что тот самый убийца недавно напал и на госпожу Миану? — парень побледнел ещё сильнее и отрицательно закачал головой. — Мне надо, чтобы ты ответил на пару вопросов, — серьёзно сказал Цукай, заставив Пата съёжится под тяжёлым взглядом.

***

Парнишка быстро всё рассказал, явно испугавшись тона генерала. Довольный Цукай вернулся в участок. Может, царевна была права, и он вполне сможет зажить спокойно? С грустью генерал посмотрел на виднеющуюся вдалеке макушку ледяного дворца. Как там Рьюга? От неё не было вестей, а Цукай, в силу своего происхождения, не мог свободно посещать дворец. Бесшумно генерал зашёл в кабинет командующего городской стражей и невольно замялся. Кох сидел, сосредоточенно заполняя документы, его чёрные, как смоль, волосы были стянуты в низкий хвост, под глазами проступали круги от недосыпа. Прокашлявшись, Цукай подошёл к столу. Кох устало посмотрел на него. — Как ты и говорил, — начал генерал, — военного чиновника третьего ранга пропустили без вопросов. Парень оказался моим большим поклонником, так что проблем не возникло. Командующий поднялся, потягиваясь. Цукай заметил, что несмотря на то, что Кох очень много сидел за бумагами, он был в хорошей форме. Генерал мысленно поморщился, вспоминая свой проигрыш в рукопашном бою. — Так что тебе наговорил герой-любовник? — спросил Кох. — Боюсь, мой ответ разобьёт сердце Мианы, — улыбнулся Цукай и, поймав недоумённый взгляд, пояснил. — Пат с дружками является завсегдатаем публичного дома «Сон феи». Смотря в недовольное лицо друга, Цукай не смог сдержать смех, представив угрюмого начальника городской стражи в борделе. Да, зрелище будет знатное.