***
За окном разгорался закат. Небо пылало алым, словно огромный костёр. Кох, не торопясь, заполнял документы, попутно прихлёбывая чай и наслаждаясь вкуснейшей похлёбкой. Даже матушка не готовила так вкусно. Суп был наваристым, но не слишком густым, от него исходил невероятный аромат, заставляющий истекать слюной. — Это просто невероятно! Передай мою похвалу тому, кто готовил. Ни разу не ел такой вкусной похлёбки из пикши. — Это ты ещё зайца в моём исполнении не пробовал, — довольно улыбнулся Цукай, развалившись на стуле. — Что? На войне я не только махать оружием научился. В первую очередь нужно было думать, как не умереть с голоду. — Я думал, генералам не надо себе готовить, — пробормотал Кох, пытаясь скрыть смущение. Иногда он забывал, насколько сильно Цукай отличался от его ребят из гарнизона. — Генералам — да, но я же не сразу получил такое звание. До этого перенёс не одно дежурство по готовке. Даже как-то делал медвежатину, никого не отравил. — Если на охоте поймаю медведя, то теперь буду знать, кто мне сможет его приготовить, — Кох слегка улыбнулся. А потом недоумённо спросил: — А где слуги? Я никого не видел, хотя у чиновника твоего ранга они должны быть. — Я отослал их, — просто отмахнулся Цукай. — Я могу сам о себе позаботится, так что они приходят лишь пару раз в неделю, убраться на территории поместья. Так за болтовнёй и заполнением документов Цукая прошёл не один час. Кох и не заметил, как пролетело время, пока не посмотрел в окно и не увидел черноту ночи, разжижаемую лунным светом. Он должен был встретиться с Соней ещё час назад, но с Цукаем командующий чувствовал себя на удивление уютно. Генерал не ходил вокруг Коха на цыпочках, боясь побеспокоить, он не пытался задобрить его, он просто был собой. От каждой похвалы Цукай улыбался так искренне, что это невольно вызывало улыбку в ответ. Несмотря на высокое звание, он был простым человеком с ворохом интересных историй с войны. Попрощавшись с генералом, Кох направился домой, гадая, там Соня или уже ушла к себе. Слова Цукая подтвердили, что мало кто мог пользоваться третьей руной души, но Кох был почти уверен, что убийца Аноу и напавший на Миану и Рунай — разные люди. Первую убили внутри поместья, причём быстро — следов борьбы не было — на других же девушек напали на улице, да ещё неизвестный был, похоже, новичком в использовании рун. Более того, на Миану больше не покушались. Вдруг она была просто отвлечением внимания? С замиранием сердца Кох ждал следующую жертву: в зависимости от того, кто это будет, он либо подтвердит свою версию, либо опровергнет. Зайдя в дом, Кох не успел снять парку, как на него налетела мать: — Наконец-то вернулся! Нельзя так много работать, сынок, а то можешь слечь от переутомления, — не дав вставить и слова, она потащила Коха за собой на кухню. — Соня сделала чудесный суп из омуля, он такой был вкусный с пылу жару где-то два часа назад! Но ничего, мы сейчас с Соней к твоему приходу сделали пирог из еловых иголок. Подведя сына к столу, мать усадила его за стул и принялась раскладывать еду. Соня улыбнулась ему, вытирая руки о фартук. Она отрезала кусок пирога и поставила его перед Кохом. — Я была в гарнизоне, тебя там не было, — прошептала девушка на ухо командующему, прежде чем отстраниться и направиться за ежевичной настойкой. Слушая болтовню матери о том, что её опять обвесили на рынке и что Соня такая молодец, прибралась во всём доме, Кох не спеша ел похлёбку, которой было далеко до готовки Цукая. Тут явно не хватало каких-то трав, придающих супу из пикши тот особенный вкус. Когда матушка выговорилась, она, поцеловав Коха и Соню, ушла спать, подмигнув сыну напоследок. Тут же командующий отстранил от себя еду: у него в желудке давно не осталось места. Рядом села Соня и взяла его за руку: — Тебя долго не было. Что-то случилось? — участливо поинтересовалась она. Кох не любил оправдываться перед кем-либо, но Соня этого заслуживала. Поэтому, пересилив себя, он заговорил. — Помнишь генерала Цукая? У него ещё ярко-рыжие, чуть ли не красные, волосы, — девушка кивнула. — Я ходил к нему узнать про особенности использования рун. — Если верить слухам, то он мастер в их использовании. Люди не раз видели, как он чертил их, несясь верхом на волке. Удивительный человек, — улыбнулась девушка, убирая остатки еды. — Мне кажется, он считает удивительным лишь царевну и не понимает, насколько сам является невероятным, — Кох повернулся в сторону Сони, наблюдая за красивым изгибом её бёдер и спины. Повернувшись, девушка вызывающе выгнула брови. Резко поднявшись, Кох развернул её к себе, тут же впиваясь в губы поцелуем. Подхватив девушку под бёдра, командующий усадил её на сделанную из льда и снега стойку. Из-за недель, проведённых в море, и таскания бочек с рыбой и сетей, Соня обладала крепкими мышцами и не по-девичьи широкими плечами. И Коху это нравилось, он не мог понять, какое удовольствие можно получить от девушки, которая выглядит так, словно одно неосторожное движение может её сломать? Соня застонала, и в неровном свете красного самоцвета командующему почудились рыжие волосы генерала вместо каштановых. Тряхнув головой, Кох отбросил странные мысли, вновь целуя Соню.***
Цукай сидел в гостиной на первом этаже, раскладывая заполненные командующим бумаги. Ровные буквы были выведены словно по линии, нигде не было лишних чёрточки или точки. Сделав ещё один глоток чая из шишек, Цукай потрепал волка, свернувшегося у его ног, по голове. Отчасти генерал отослал слуг, чтобы волк не укусил их: Дымок с незнакомцами становился по-настоящему диким. Неожиданно в дверь постучали. Посредине ночи Цукай слабо представлял, кто может к нему прийти. Открыв дверь, генерал увидел мальчишку, слугу господина Кадана, который выкрал волка. Тот, переминаясь с ноги на ногу, стоял на пороге, подозрительно стреляя по сторонам голубыми глазами. — Так вы, оказывается, генерал Цукай? Тот самый? — полуобвинительно-полувосхищённо выпалил мальчишка. Улыбнувшись на это заявление, Цукай крикнул вглубь дома: — Дымок, к тебе гости. Почти тут же волк поспешил к двери со всей возможной скоростью. Хромая, он налетел на мальчика, принимаясь вилять хвостом и вылизывать его лицо. Мальчик почти сразу зарылся в густую шерсть, и с удивлением генерал заметил в его глазах слёзы. — Я скучал, я так скучал по тебе, Дымок, — пробормотал он. — Боялся, что мы больше уже не увидимся. Цукай сделал вид, что не заметил ни этого дрожащего тона, ни явного недоверия к его персоне. — Я выкупил Дымка у господина Кадана, — как бы невзначай произнёс генерал, тут же поймав на себе шокированный взгляд. — Так что можешь в любой момент забрать его себе. Не беспокойся, если начнут спрашивать, то скажи, что я тебе подарил. Мальчишка смутился, отрывая лицо от волка, и сдавленно произнёс: — Мне отец не разрешит. Он, скорее, если я притащу Дымка, сдерёт шкуры с меня и него. Он выглядел подавленным, Цукаю казалось, что мальчик изо всех сил сдерживается, чтобы не зарыдать от горя. Генерал никогда не выносил детские слёзы. Вздохнув, Цукай почесал щёку и произнёс: — Я могу оставить Дымка у себя: мы с ним сдружились, — а ты будешь приходить, когда захочешь с ним повидаться. — Ваши слуги меня не пустят, — недоверчиво произнёс мальчик. — Они тут почти никогда не бывают, так что не беспокойся, — отмахнулся генерал. — Но вы же генерал Цукай, герой войны, чиновник третьего ранга, состоите в совете Владыки, у вас должны быть слуги, — настаивал мальчишка со странной решимостью в голубых глазах, лишь сильнее цепляясь за волка. Цукай вздохнул, не зная, что на это ответить. Мальчишка был не в том возрасте, чтобы слушать его речи о том, что не всё так просто, что Владыка, по сути, запер Цукая в городе, чтобы тот не рыпался, а Рьюгу посадил на короткий поводок во дворце, что все эти громкие слова нужны, чтобы оправдать паранойю Хозяина Севера. Присев на корточки, генерал заглянул в недоверчивые глаза мальчика: — Да, я тот самый генерал Цукай, и я не пытаюсь тебя обмануть. Я живу один в поместье и не особо нуждаюсь в слугах, так как всё умею делать сам. И я правда не причиню Дымку боль, да и не собираюсь вас разлучать. Я люблю волков и уважаю их право выбрать хозяина. И ты молодец: в таком юном возрасте смог приручить волка! Улыбнувшись, Цукай потрепал мальчишку по щеке. — Дымок мой друг, — насупившись, ответил он. — Тогда можешь пока поиграть со своим другом, а я пойду допью чай, — поднявшись, Цукай потянулся и вернулся в дом, так и не закрыв дверь, но давая мальчику насладиться долгожданной встречей с волком.***
Ледяные арки, инкрустированные самоцветами, смыкались высоко над головой, в резных колоннах Цукай видел своё искривлённое отражение, ковровые дорожки поглощали звуки шагов, и придворные в красных и белых одеждах, которые неспешно разгуливали по коридорам, напоминали снежных призраков из легенд. Генералу дворец всегда напоминал безмятежные просторы Сейфазы устланные снегом: непоколебимые, тихие, величественные и пугающие. Они таили не только красоту, но и голодную, холодную смерть. Каждый раз после отчёта о своей работе Цукаю хотелось как можно быстрее покинуть это место. Среди снежных равнин Сейфазы генерал ощущал свободу, тогда как дворец казался ему клеткой. Задумавшись, Цукай вывернул из-за угла и чуть не налетел на кого-то. — Прощу прошения, — раздался знакомый голос. Узнав царевну, Цукай тут же сосредоточился на собеседнике. Поклонившись, генерал ответил: — Это вы меня простите, госпожа, я не смотрел, куда иду. — Бумажная работа, похоже, сильно выматывает, раз прославленный генерал Цукай потерял бдительность, — хмыкнула Рьюга. — То же могу сказать и о вас, госпожа. Если будете такой же рассеянной, то враги перестанут бояться вас, — ухмыльнулся Цукай. Рьюга на это едва слышно рассмеялась. Вместе они неспешно пошли на выход. Царевна была одета в белый кафтан с золотой и алой вышивкой, подчёркивающий её статус. Смотря на узор в форме дракона, Цукай с грустью понимал, насколько они далеки. Они из разных миров, им никогда не быть вместе. Рьюга — сестра Владыки, если она посмеет завести семью, это будет считаться изменой. Она — ледяной дракон, которого Хозяин Севера выпускает, чтобы покарать врагов, а после опять запирает во дворце. И дракон никогда не укусит своего хозяина, потому что тот — его брат. Рьюга скорее убьёт себя, чем пойдёт против семьи. И всё же говорить с царевной было приятно. За пять лет они стали лучшими друзьями, и у Цукая никогда не было человека ближе Рьюги. Конечно, разговоры с командующим городского гарнизона в последнее время скрашивали Цукаю жизнь, но они не проводили вместе долгие ночи за составлением планов, не неслись бок о бок в пекло боя, не оплакивали молча погибших товарищей, не прикрывали спины друг друга. В какой-то мере Цукаю нравилось, что рядом есть человек, для которого он сразу предстал как знаменитый генерал, а не беззаботный командующий из безызвестного городка под горой. Так, пребывая в своих мыслях и беспечно переговариваясь с Рьюгой, Цукай не заметил, как очутился перед выходом из дворца. — Рада была повидаться, дальше провожать не буду, — царевна кивнула в сторону стражи, намекая, что ей лучше не покидать пределы дворца. — Спасибо за компанию, госпожа, — поклонился Цукай и пошёл в сторону дверей. Прежде, чем створки закрылись, он поймал лёгкую улыбку царевны, невольно ответив на неё. Уже в приподнятом настроении генерал направился домой. Разговор с Рьюгой был, как глоток свежего воздуха. Все тяжкие мысли покинули его, даруя призрак безмятежности. Переодевшись, Цукай решил прогуляться по Фьюмокуару. Солнце слепило, отражаясь в стенах ледяных домов, снег хрустел под ногами, холодный воздух привычно обжигал лёгкие, предвещая морозы. Всё больше и больше кораблей возвращались в гавань: никто не хотел застрять в море во время метели, когда возрастает риск наткнуться на айсберг. — Генерал Цукай! — вдруг позвал его женский голос. Оглядевшись, Цукай заметил смутно знакомую девушку в заячьем тулупе, машущую ему рукой. У неё было крепкое телосложение и густые каштановые волосы, которые не помещались под шапкой. В руках девушка несла гружённые доверху корзины. — Господин, я так рада, что вас встретила, — улыбнулась девушка, подходя к нему. — Соня, верно? — уточнил Цукай, и, дождавшись кивка, продолжил: — Можешь просто называть меня по имени, а то из-за «господина» от такой прелестной девушки ощущаю себя престарелым чиновником. Соня лишь рассмеялась на это заявление: — Боюсь, я уже занята, Цукай. — Не беспокойся, Кох так сильно погружён в свою работу, что ничего не заметит, — улыбнулся в ответ генерал. — Тут не могу не согласиться, — ответила на шутку Соня, а потом резко спохватилась: — Я бы хотела вас пригласить на ужин. У Коха сегодня день рождения, вечером он отмечает с матерью и со мной, а в конце недели — с гарнизоном. У него мало близких людей, а в последнее время вы сдружились: он о вас много говорит. И вот, я подумала, хорошо будет, если вы тоже придёте. — Неужели ты думаешь, что я могу отказаться? — улыбнулся Цукай, а потом перевёл взгляд на заполненные доверху корзины. — Давай помогу. — Ну что вы, я уже привыкла таскать тяжести, — вежливо улыбнулась Соня. — Не выношу быть бесполезным гостем, — покачал головой Цукай, забирая у девушки ношу. — Тем более, я могу помочь: у меня получается чудесная похлёбка из пикши!***
Дом Коха не был особо большим, он находился в тихом квартале достаточно близко к пристани и ничем не выделялся от своих ледяных соседей. Цукай даже был разочарован. От командующего гарнизоном во Фьюмокуаре он ожидал чего-то большего. Хотя, генерал готов был поставить все свои деньги, Кох чаще ночует на работе, чем здесь. — Соня, наконец-то ты вернулась, — из небольшого прохода показалась невысокая женщина, как только Цукай с Соней переступили порог. — Ида, я привела нам помочь друга Коха, — отозвалась девушка, снимая тулуп. — Сколько раз мне говорить, зови меня «мама», — женщина закатила глаза, уходя, по-видимому, на кухню. — Я не могу вас так называть: мы с Кохом не женаты. — И зря! — раздался возмущённый голос матери, вызывая на лицах улыбку. Сняв верхнюю одежду, Цукай подхватил корзины и последовал на кухню за Соней. Там Ида уже во всю раскладывала будущие заготовки для рулета. — Вот ты, — женщина резко обернулась, направляя на Цукая нож, который достала для рыбы: — Если бы ты встречался с Соней, то женился бы на ней? — Если бы её сердце не было занято, то я прямо сейчас сделал бы предложение, — улыбнулся Цукай, осторожно отодвигая нож от своей груди. — Вот, видишь! — женщина повернулась в сторону Сони. — Не перевелись в Сейфазе ещё приличные мужчины, а ты зациклилась на моём сыне. — У него много других достоинств, — с лёгкой улыбкой ответила девушка, доставая ингредиенты. С этим Цукай не мог не согласиться. Кох был одним из самых удивительных людей, с которыми он встречался: а ведь генерал знал лично ледяную царевну, Хозяина Севера, а когда-то снёс голову правой руке Ниорай.***
Уставший, Кох возвращался с работы. Помимо неожиданного серийного убийцы, во Фьюмокуаре по-прежнему были воры, домушники и насильники, которые не собирались ждать, пока Кох закроет дело. Сегодня был тяжёлый день. Ввалившись в дом, командующий с удивлением заметил рядом с тулупом Сони подозрительно знакомую парку. Из кухни доносились приглушённые разговоры, а также громкий низкий смех, который Кох не думал услышать у себя дома. Открыв дверь, командующий первым делом увидел стол, который просто ломился от разных блюд. В голову тут же ударил головокружительный запах. — С днём рождения! — раздался дружный хор голосов. Медленно подняв голову, Кох не смог сдержать улыбку, увидев счастливое лицо Сони, лучащиеся теплом глаза матери, а также знакомую рыжую макушку. Цукай, ухмыльнувшись, смотрел в глаза командующего. Кох вопросительно поднял бровь: неужели генерал думает, что он его выгонит? Он не вынесет в одиночку вечные намёки матери на женитьбу с Соней! — С днём рождения, пусть Север оберегает тебя, — вперёд вышла Соня, слегка обняв командующего и поцеловав в щёку. — С праздником, сынок, пусть холода отсутствуют в твоей жизни, — потом подошла мама, тоже обняв и поцеловав. — Поздравляю, пусть у всех преступников неожиданно проснётся совесть, и они сдадутся на милость городской стражи, — крепко пожал руку Цукай. — Тогда мне точно придётся жить на работе, чтобы заполнить все отчёты, — слегка улыбнулся Кох. Все расселись за столом и приступили к ужину. Цукай рассказывал забавные случаи из своей жизни, вызывая смех, а Кох мог вновь насладиться чудесной похлёбкой из пикши. Соня приготовила пирог из морошки и подала к нему настойку из брусники. После того, как мать ушла спать, сославшись на возраст, генерал воскликнул: — Мы тут празднуем или нет? Тут нужен мёд! — К сожалению, его тут нет, — улыбнулась Соня. Кох молча поднялся и принялся рыться в недрах самых высоких ящиков, попеременно доставая из каждого запечатанные бутылки с мёдом, под удивлённые взгляды. — У каждого мужчины должна быть заначка с выпивкой, верно я говорю? — невозмутимо спросил командующий, внутренне ухмыляясь. — Абсолютно, — широко улыбнулся Цукай. Соня лишь закатила глаза. — Ладно, ваша взяла. Повеселитесь, а я тоже пойду отдыхать, — договорив, девушка отрезала себе кусок пирога и удалилась. Кох под одобрительным взглядом генерала распечатал один из кувшинов и разлил мёд в деревянные кружки. Кувшины были из синей глины, способной хранить тепло годами, так что от напитка исходил приятный пар. Вдохнув запах, Цукай поднял кружку: — Ну что, за ещё один прожитый год! И чтобы следующий не оказался последним! — Я планирую жить ещё очень долго, — улыбнувшись, чокнулся Кох. — Если только господин Кадан не сделает монеты из твоих костей, — ухмыльнувшись сказал генерал, залпом осушив кружку. — Если только господин Кадан не сделает монеты из моих костей, — покорно согласился Кох, за один глоток выпивая свою порцию. Не заметив, они осушили пару кувшинов мёда. Командующему казалось, что с каждой новой порцией медовухи, волосы Цукая становились краснее и краснее, скоро они в глазах Коха были неотличимы от знамён Сейфазы. — Знаешь, из тебя бы вышел ужасный шпион, — пьяно заметил командующий. — По твоим волосам сразу понятно, из какой ты страны! — Зато мне не надо таскать с собой опознавательные знаки, чтобы доказать, что я из Сейфазы, — в тон ему рассмеялся Цукай. Кох заглянул в его глаза: они были непонятного цвета — то ли серые, то ли зелёные или вообще жёлтые? — в таком состоянии командующий не мог разобрать, но в них было что-то, заставившее его вздрогнуть. Что-то цепляющее, не как у той проститутки из «Сна феи» с лисьим взглядом. В глазах Цукая был пожар, огонь, пожирающий леса и плавивший ледяные дома, казалось, там пряталась сама руна огня. Иначе, как можно было объяснить то, что тело Коха чуть ли не горело? Потянувшись за очередной порцией мёда, генерал разорвал зрительный контакт. С Коха словно спало неведомое наваждение. — Пойду подышу свежим воздухом, — пробормотал командующий, быстро покидая комнату под недоумённый взгляд. Присев на ледяное крыльцо, Кох растёр горящее лицо снегом. Что с ним происходит в последнее время? Почему, когда он спит с Соней, видит красные волосы? Кох сидел в одной рубашке, чувствуя, как воздух холодит кожу. Ему сейчас нужно было именно это. Послышался звук открываемой двери, и рядом опустился Цукай, протягивая командующему кувшин с мёдом. Кох молча принял его, тут же сделав несколько больших глотков. — Фьюмокуар — красивый город, — неожиданно заговорил генерал. — Я много где побывал, но красивее нашей столицы ничего не видел. Иногда в такие ясные ночи мне кажется, что звёздное небо отражается во Фьюмокуаре, а дворец Владыки походит на ледяного дракона, который прилёг отдохнуть. Спокойный голос Цукая вытеснил из головы командующего все тревоги. Осмотревшись, Кох про себя отметил, что Фьюмокуар действительно прекрасен с его ледяными домами и тёмными полосками рек. Иногда за повседневной суетой Кох забывал, что он живёт в столице Сейфазы. Её окружают высокие толстые стены, защищающие от врагов извне сердце Севера — их Владыку. А Кох должен защищать Фьюмокуар изнутри, чтобы Сейфаза всегда могла дать отпор таким людям, как Ниорай. — Тут спокойно, — вновь заговорил Цукай, прикрыв глаза. — За пять лет я уже и забыл, что может быть так спокойно. До сих пор странно ходить почти без оружия, ощущаю себя так, словно на мне нет одежды, но тут так… безмятежно. Рьюга была права, война осталась там, за стеной, пора научиться жить новой мирной… — не договорив, генерал опустился головой на плечо Коха. Командующий уже было хотел возмутиться, но увидел, что Цукай и правда уснул. Маленькие косички, которыми генерал перевязывал хвост, слегка растрепались, около его брови был лёгкий, едва заметный шрам, а ещё у Цукая были длинные, светлые ресницы, которые не особо были заметны. Резко выдохнув, Кох сделал очередной глоток мёда, желая, чтобы холод и алкоголь вытеснили из головы странные мысли. Повернув голову, командующий на одно короткое мгновенье прижался к рыжим волосам, вдыхая их запах, а потом осторожно поднялся. Цукай никак не отреагировал, лишь поудобнее устроился на крыльце, видимо, намереваясь провести на нём ночь. Покачав головой, Кох взвалил генерала на плечо, решив устроить его на диване в гостевой комнате. Сняв сапоги и укрыв Цукая одеялом, командующий ещё долго наблюдал за ним. Этот генерал ворвался в его жизнь с победным маршем над Ниорай. Несмотря на войну, у Цукая была открытая простая душа и доброе сердце. Потерев глаза, Кох решил, что хватит с него пьяных рассуждений, и пошёл в свою комнату. Там, на правой половине кровати, уже спала Соня, тоже с открытой душой и добрым сердцем. Девушка, которая ему нравилась, но в которую он никогда не был влюблён.