aurora

Первые месяцы (как казалось Сю) все было очень даже хорошо: днем малышка спала и как по расписанию трапезничала молочными смесями, а ночью абсолютно бодрствовала и ей было не до сна, когда рядом был папа. В отличие от самого Сю, привыкшего вечно куда-нибудь прилечь и отдохнуть, Аврора не любила ни лежать, ни стоять, ни сидеть на одном месте. Она тихо плакала, когда подолгу никто не брал ее на руки или оставался без движения несколько минут. Сю, облегченно и утомленно падая на мягкую кровать, сразу же ощущал, что мышцы по-вампирски сильных рук слегка ныли. Впрочем, падать тоже было непозволительной роскошью: приобрести колыбельную он очень поленился, и малютке приходилось располагаться рядом с ним. Но в этом был и свой своеобразный плюс: порой она даже грела его, повернув голову набок. Субару и Райто, иногда навещавший милую племянницу, заметили, что малышка тот еще живчик. При виде отца и звучании его голоса, она оживленно улыбалась, активно двигала крохотными ручками и постоянно толкалась ножками, так и нарываясь выпасть из рук или скатиться с кровати. Аврора была как маленький дьявольский ангелочек, который только и делал, что улыбался и едва переворачивался на живот. Но вскоре для молодого папаши начались настоящие проблемы: когда ей исполнилось пять месяцев, у нее, как и у каждого человеческого ребенка, начали резаться зубы, и теперь Сю был бы рад вернуться в тот вечер, когда согласился оставить ее. Целый день, с утра до поздней ночи, она неистово плакала, и крики ее были в разы громче, чем ее привычное хныканье; у вампира от такого количества децибел звенело в ушах. И где-то внизу негодовал по этому поводу Аято, осыпая молодого папашу с дочерью самыми откровенными ругательствами; пытался не замечать всего этого Райто, отвлекаясь игрой на органе; затворился в подвале с куклами Канато. А Рейдзи, равнодушный снаружи, но мысленно также проклинавший брата, с виду спокойно отнесся к визгливому плачу племянницы и сосредоточился на очередной книге. И только Субару все это время был рядом с Сю, хотя тот чуть не лишил брата стены, отделявшей его от внешнего мира. На том огромная благодарность, что не бросил его, как сделали другие. — Успокойся же, — младший настолько сжал зубы, что аж свело челюсть. Отвлекшись на легкую судорогу, он едва не уронил племянницу: та норовила выпасть, постоянно сжимаясь всем своим крохотным телом и мотая светловолосой головой из стороны в сторону. Ее плач вызывал у него скорее не раздражение, а что-то наподобие жалости, ибо невозможно было представить, какую боль она испытывает, будучи еще слабой и маленькой. — Эти обезболивающие не действуют на вампира, — с трудом сохраняя спокойствие, Сю кивком указал на пакет с болеутоляющими мазями. Он приоткрыл глаза, отключил музыку и подошел к полке, где пылилась книга, приобретенная младшим братом. Открыв первую страницу, он бросил свой взгляд на имя и цифры, написанные изящным почерком. Номер телефона. Заметив это, Субару хмыкнул и, кажется, даже засмущался. —… та девушка оставила мне свой номер. — Хм… — Сю призадумался недолго, а после спросил: — А где у нас находится телефон? — На первом этаже… — Сю уже исчез, не дослушав брата и оставив его с плачущей племянницей. —… кажется, — видимо, он тоже не знал где. «Акико» — вампир, будто найдя в этом незамысловатом имени надежду, улыбнулся уголком губ и набрал нужные цифры на антикварном домашнем телефоне. Пошли гудки. Трубку долго не брали, и вдруг вампир вспомнил, что сейчас глубокая ночь. Он кинул взгляд на наручные часы (их пришлось носить, дабы вовремя покормить Аврору), которые показывали без пятнадцати одиннадцать. Сю хотел положить трубку, но в этот момент послышался долгожданный шорох на другом конце провода. — Да, — хрипло проговорил женский голос. — С кем я говорю? — Акико Хироси, — прежде чем девушка всполошилась, Сю спешно перешел к делу, когда услышал, что плач дочери стал более пронзительным. — Мне нужна Ваша помощь, — лаконично закончил он, мало надеясь, что посреди ночи ему кто-нибудь поможет. Но сейчас бы он все отдал, лишь бы его малышка улыбнулась и прекратила плакать. Он и не заметил, что успел стать таким… по-отцовски отчаянным.

***

Прошло примерно сорок минут, прежде чем Акико Хироси — надежда и спасение перешла порог мрачного особняка. Ее впустил пожилой дворецкий и, прежде чем проводить к звонившему, помог ей снять пальто, шарф и взял её коричневый беретик. Стуча зубами от холода, с покрасневшими щеками и носом, она последовала за ним. Все это время он молчал и до самой комнаты одинокого папаши он проводил девушку в том же полном безмолвии. Приоткрыв дверь, немного склонился в спине, указывая рукой пройти. Акико очень смутилась такой вежливости, что присуща только прислуге аристократов, но быстро встрепенулась, когда ее пригласили войти. Обернувшись, она увидела, что мужчина исчез и в темноте мелькнула черная тень. «Надеюсь, показалось». Если же в самом особняке было мрачно и довольно прохладно, то в этой персиковой комнате царила особая атмосфера — атмосфера тепла и уюта, которая укутала девушку с ног до головы. Акико вежливо поклонилась и посмотрела на присутствующих — помимо нее тут находились двое молодых парней, и странного неприветливого юношу с белесыми волосами девушка узнала сразу — Субару, с которым она познакомилась в детском отделе. — Я Сю. А с ним ты наверное знакома, — беззаботно сказал Сакамаки, будто и не замечая плача своей дочери. — Да, — ответила Акико и подошла ближе к нему. — Можно я возьму? — спросила она, потянувшись к малышке, хныкавшей на руках отца. — Ничего страшного всего лишь режутся нижние зубы, — Это нам известно. Скажи, как ей помочь? — грубо проговорил Субару, чем, видимо, смутил девушку. Та перестала улыбаться и потупила взгляд на плачущем ребенке. Что странно, она не заметила в комнате мать ребенка. Да и двое весьма молодых парней, нянчащие одного ребенка, озадачили ее. Крайне озадачили. — У вас есть кормилица? Если покормить ее грудью, она успокоится или даже поспит полчаса или меньше, — предложила Акико, поднимая свои тёмные миндальные глаза на двух парней. Повисло напряженное молчание, которое сдавливало и без того растерянную девушку. В какой-то степени она ощущала в себе непонятный страх, находясь рядом с ними. — Нет, — кратко ответил Сю. Теперь ему придется среди ночи искать кормилицу для дочери, что, кстати, его не радовало. А он уже думал, что вздремнет малость или по крайней мере насладиться тишиной. — Разве ты не можешь ее покормить? — спросил Субару более мягким тоном. Он сразу же принял во внимание, что от нее исходит несвойственный обычным девушкам запах: едва ощутимый нежный аромат, который при этом не вызывает желания крови, мог принадлежать только маленьким детям. Акико открыто засмущалась, порумянившись в щеках. — Если вы не против, — обратилась она к Сю, смущенно поправляя короткие пряди за ухо. Тому было все равно, только бы больше не слышать громкого и пронзительного плача. Когда она отвернулась и начала расстегивать рубашку, засмущался уже Субару, и ему пришлось выйти из комнаты старшего. Сю тоже пришлось неохотно выйти. Стало тихо и спокойно. И страх улетучился, как только Акико осталась наедине с ребенком. Прижимая к теплой груди бледнолицую девочку, она мечтала о такой же малютке, которую родит в ближайшие пять лет. Она была в несколько раз хрупче и меньше, чем ее пухлощекий и круглый сын. И, несмотря, что ее родитель был японцем, она с отцом больше роднились со шведами или немцами из-за темных синих глаз и светлых волос. — Если лекарства не помогают, просто дайте ей покусать что-нибудь холодное, — посоветовала Акико, и ее пальцы расчесывали мягкие карамельные пряди малютки. Она сидела в кресле, обнимая уснувшую малышку, а Сю наблюдал за этой идиллией. Он даже подумал, что ему было бы гораздо легче, если бы у Авроры была мать. Но сделать предложение этой милой девушке здесь и сейчас он не мог по двум причинам: она уже замужем и у нее есть шестимесячный сын. Когда парень проснулся, то Акико уже не было, а дочка спала возле него, иногда причмокивая соской, видимо, оставленной девушкой. И кроме нее она оставила для одинокого папаши забавную записку: «Если что обращайтесь. В любое время, в любой час».