aurora

Будучи полукровкой, Аврора взрослела с человеческой скоростью, что для самих вампиров слишком быстро. В ее венах текла кровь, а сердце билось почти как у человека, разве что немного медленнее. И от вампира она переняла многое: обоняние, зрение, слух, что превосходили человеческие в разы, и бессмертие. Внешность была главным наследством. Бледная кожа — выразительная черта вампиров; только теперь к фарфорово-прозрачной коже в дополнение шел очаровательный румянец. Синеглазая с медовыми кудрями, светлая и теплая, словно лето, «второй ангелочек»¹, Аврора росла милой и невинной девочкой, несмотря на общество вампиров, о настоящей жизни которых она ничего не знала в силу своих малых-малых лет. Ангелочком называл ее Райто из-за прекрасного характера и тихого поведения, коими в детстве славился ее папа, а сейчас она. Он сразу пригляделся к племяннице, испытывая к ней непорочную симпатию.    Ей больше года, и она вместе с Канато играла в саду под тенистым деревом и увлеченно кидалась в него конфетами. Аврора неустанно ворочалась, отчего пышная юбка с ажурными оборками мягко шуршала. Это милое платьице подарил ей Канато, что делал не впервой — он часто баловал племянницу изящными платьями и туфельками, делая из нее самую настоящую принцессу. — Ты думаешь, она чувствует себя счастливой? — спросил Субару, кинув взгляд в сторону старшего брата. Сю хотел бы пропустить эти слова мимо ушей, но вместо этого глубоко задумался над ними. «Ребенок в тягость только такому слабому, как я, но не тебе. У тебя хватит ума, чтобы дать ему хоть какое-то нормальное детство» когда-то сказал ему Субару, на что он лениво создал что-то наподобие горькой улыбки. Именно младший сводный брат, как никто другой, понимал и принимал его, а рождение Авроры сделало связь между ними более крепкой, и теперь их можно было назвать настоящими братьями. Затянувшееся молчание оборвал его монотонный голос: — Ее сторона вампира уже нуждается в крови человека, что и следовало ожидать. Но организм отвергает кровь, — он вспомнил, как в судорогах кривлялось маленькое тело, пытаясь отторгнуть чужую кровь из себя. Акико тогда была у них в особняке и перепугалась до смерти, в то время как Сю воспринял все холодно, но в душе был обеспокоен тем, что такое вообще могло случится. Такого не должно было произойти. — Если она станет избегать этого… —… потеряет свою сущность вампира, продолжительность жизни сократится и она умрет человеческой смертью, — оборвал старшего брата Райто, появившись где-то сзади беседки. — Дампиры сами по себе очень одаренные существа, жаль, не бессмертные, — пожал он плечами и сочувственно снял шляпу, будто нарочно поддергивая Сю. Сю проглотил все, однако не отнесся к его словам с равнодушием, ведь Райто был прав. Субару это, конечно, раздразнило — он терпеть не мог, когда кто-то портил преспокойный тихий день… своим языком. — Ой, братец, успокойся, — ласково попросил Райто, обходя беседку и нахально усаживаясь между старшим и младшим братьями. — Я ведь все это говорю, потому что имел когда-то о-очень интересные отношения с одной полукровкой, которая о своей особенности ничего не знала, — оба вампира ни при каких обстоятельствах не интересовались похождениями распутного братца, но сейчас был другой случай. Однако они смятенно молчали. — Ну, мне продолжать или нет? — бестия обиженно сместил тонкие брови. — Когда и как она умерла? — спросил Сю. — Не в особо молодом возрасте, не особо приятно, — хитро растягиваясь, проговорил Райто и облизнул губы. — Кажется, ей было двадцать два, может чуть больше, такая же очаровашка, как наша принцесска, и на вкус сладка. Длительное голодание против желания, естественно, истощило ее, врачи поставили какой-то бессмысленный диагноз и ничем не смогли помочь. Настрадалась она с лихвой, бедняжка, — печально вздохнув, вампир задумчиво потер уголок губ большим пальцем (даже такое мимолетное движение он делал изящно). — Не подумайте, она сама напросилась. Хотела умереть безобразной смертью слабых людей, а так — я подарил ей свою любовь, и она умерла счастливой. — Отвратительные у тебя представления о смерти, — Сю показалось, что это сказал он, но на деле это буркнул Субару, скривив рот, а он молчал; его взгляд был прикован к дочери, а после к пустому сад. Видимо, заметив, что отец смотрит на нее, она решила подойти к нему самой что ни на есть по-детски неуклюжей походкой. Аврора в этом белом платье была похожа на младенца-ангела с полотен забытых художников. — Папа? — ее тихий голос вырвал его из состояния греческой статуи. Опустив на нее спокойный и мягкий взгляд, он выдавил полуулыбку. — Ничего, продолжай играть. Но идиллию летнего вечера прервал голос чопорного, как англичанин, брата. — Время игр закончилось! — сообщил всем Рейдзи, холодно оглядывая сад. Эта часть особняка стала для него самой нелюбимой, как только здесь начала появляться ненавистная физиономия старшего брата. — Через несколько часов приезжает отец.

***

Не без уговоров, но вечно занятая Акико согласилась посидеть с маленькой Авророй. Она приехала вовремя — за час до назначенного ежемесячного ужина. За что, так это за пунктуальность ее можно было заслуженно наградить золотой медалью. — Бог ты мой, она так выросла! — воскликнула Акико, беря на руки малышку. — Все же время так быстро летит. Или мне кажется? — и вопросительно посмотрела на Сакамаки. — Возможно, — только и пожал плечами Сю. Время для него не просто летело, а скоротечно протекало из года в очередной короткий год. Так заведены часы мира людей. — Ты и не заметишь, как она станет взрослой, — сказала девушка и, проходя мимо, невесомо щелкнула его по носу. — Но для тебя она останется тем же ребенком, которого ты сейчас знаешь. — непринужденная и спокойная, она прошла в комнату парня и закрыла за собой дверь. Здесь, несмотря на теплый цвет льняных стен, всегда непривычно прохладно и мрачновато. И причина не только в готической атмосфере поместья, а в его жителях. Когда она навестила отца-одиночку во второй раз, то оказалась замкнутой в круге весьма неприветливых парней с приветом. Она даже допустила самую нелепую мысль: не попала ли она в в какой-нибудь элитный пансион для богатых отпрысков? Но Субару, неловко встретив ее, поспешил спрятать в комнате с ребенком.Тогда он кратко объяснил ей, что его сводные братья не особо гостеприимны и не стоит обращаться внимания. А потом под давлением любопытствующего взгляда как-то сам нехотя разговорился и рассказал, что все они от трех разных матерей. Акико уже тогда взяла на заметку, что семейка Сакамаки очень странная, и в их доме стоит быть стократно внимательнее и осторожнее. Но с течением времени она постепенно начала привыкать ко всему и ко всем, почти не обращая внимания на странности. Акико просто делала то, о чем ее попросили — бескорыстно и неимоверно глупо. Глупо настолько, хоть разбейся вдребезги. Откуда он взялся? Сю Сакамаки. И Сакамаки ли вовсе? Ведь бледная кожа и золотистые волосы отнюдь не японские черты. Его характер, манера, мимика — в нем тонко, но точно ощущается некий стержень отдаленности от обычных людей. Он выглядит как разгильдяй, но чего только не скажешь по внешности? — Кажется, ужин закончился, — тихо обратилась Акико к малышке, и наклонившись по привычке погладила ее голову. Аврора сидела на полу и о чем-то неразборчиво болтала с ее плюшевым подарком. Это был милый белый зайчик с размером в один локоть и алым бантом на шее, которого она только и делала, что восторженно обнимала и душила в объятиях. Обыкновенная игрушка, но столько радости в детских глазах. — Avu-us², — произнесла Аврора, не отрывая увлеченного взгляда от игры. — Латинский… Прямо как свой папа, — Акико усмехнулась. У нее была не самая положительная привычка — иногда разговаривать с собой. — А я лишь знаю фразу «Sapere aude³». Она отвернулась к окну. Ночь оказалась как никогда тихой и чернее из-за стареющей луны. И в следующее мгновение комната разорвалась пронзительным плачем. Акико вздрогнула и сразу же обернулась; секунды хватило, чтобы понять что произошло. Она быстро подбежала к Авроре, неистовые крики которой стали громче и невыносимее, и подхватила на руки, в ужасе откидывая ногой шипящую змею. — Аврора! — сорвался Сю, как только возник в комнате. Ее непрекращающиеся крики и плач резали слух, но запах крови, которая сочилась из укуса брала над этим верх. Он забрал ее с рук Акико и посмотрел на маленькую оголенную ножку, где на бледной коже появились две глубокой раны. — Это могла быть ядовитая змея, — нервно выдохнула Акико. — Яд… нужно выдавить… или высосать, — Ее руки и губы сильно дрожали. Укус и вправду был ядовитым, но кровь вампира сделала свое и хватило нескольких глотков. Яд обычной ядовитой змеи не причинил вреда Авроре, кроме жгучей боли. Другое дело и другой конец, если бы та была из демонического мира. Спустя час ее удалось успокоить и уложить спать. Но споры насчет странного появления ядовитой змеи только начались. — Прости меня, — вновь тихо извинилась Акико, надеясь, что это услышит только Сю. Помимо него здесь был и Субару, который не прошел мимо, решив, что это еще одна суматоха, как тогда с молочными зубами. — Здесь нет твой вины, — сказал он, равнодушно посмотрев в ее виноватые глаза. — Нет… если бы я только не отвлеклась… — Акико закусила губу. Не хватало жалостливых слез. — Как это могло пробраться сюда? — нахмурившись спросил Субару и указал взглядом на мертвую змею, которую нашли фамильяры. Акико всхлипнула, хватаясь за плечо Сю. Ее ноги в какой-то момент просто на просто отказались стоять. — Акико? — позвал ее Сакамаки. Акико непонимающе помотала головой, кровь из носа капнула на бледно-голубой рукав. Она обеспокоено задрала подол платья и ее худшие ожидания оправдались. Эта тварь успела укусить ее.

***

Почему так холодно? Я задаюсь этим вопросом который раз и не нахожу ответа. Мне никогда не было настолько холодно. Холодно до глубины души. Почему так больно? Мне никогда не было так больно, как сейчас. Или я забыла, как визжала от тысячи расплескавшихся капель раскаленного масла? Я помню свои крики, но сейчас у меня нет никаких сил кричать, ведь я даже не могу проснуться. Но покуда меня одолевает это беспамятное состояние, я все еще чувствую боль, будто та змея продолжает впускать в меня свои клыки. Иначе чем объяснить болезненные укусы, которые пульсируют в каждом сантиметре моего тела. Ее яд как паразит проникает в мою кровь и тянется к самому сердцу. Паразит, которого невозможно выскребать из-под кожи. Потому что он — не убивает меня, он — создает клетку из которой мне не выбраться. Клетку из моего собственного тела.

***

Акико пытается открыть глаза, но получается только через некоторое время. Боль и холод отпустили ее, оставив после себя неприятное послевкусие где-то в области замершего сердца. Что-то не так. Акико понимает это, как только прислушивается к себе, словно она может услышать что-то в своем теле. Она чувствовала себя новорожденным ребенком, который бездумно лежит в своей колыбели, мерно дышит и смотрит пустым взглядом на мир. Вот, прямо сейчас, она даже откроет рот и слабо захныкает от неясного чувства беспомощности. Но во рту оказывается невыносимо сухо, а иссохшие губы по цвету напоминают бледно-красную воду, в которой промыли спелую вишню. Оледенелые пальцы невольно тянутся потрогать их и кожу опаляет собственное холодное дыхание. Странно, она даже ощущает на кончиках пальцах слабый запах этой самой вишни, которую ела несколько дней, а может неделю назад, и кривилась от ее кислинки. — Эй? Акико? Тихий голос Сю Сакамаки прозвучавший как целительная доза буфферина⁴ возвращает реальность происходящего. И Акико медленно повернулась голову в его сторону: он, как часто это бывало, полулежал на подоконнике, лениво смотря в окно; на его груди комочком спала Аврора с рассыпанными по пунцовым щекам медовыми прядями. — Все нормально? — сразу же спросила она. — Ты жива, а значит все нормально, — мягко отозвался Сакамаки все тем же спокойным и растекающимся, как смола, тоном. Ей бы это вечное бесстрастие, которым только может обладать человек. Но нет, Хироси абсолютно не такая, несмотря на спокойную и рассудительную натуру. — Сколько сейчас, Сю? — Три часа ночи. Акико вздрогнула услышав ответ. И голову неожиданно осенило, что к десяти она обещала мужу быть дома и уложить спать маленького Сёхея. На убаюкивания угрюмого отца он никак не желал засыпать. «Мой телефон, — встрепенулась она в ужасе и наугад начала ощупывать одеяло онемевшими руками. — Наверное Ивасаки места себе не находит. Между нами и без того натянутые отношения», — обеспокоено подумала она, вспоминая куда положила телефон или куда его положили. К счастью, ее старенький, но верный гаджет оказался над головой и она сразу же его разблокировала. Видимо, ей звонили и поставили телефон рядом. Тринадцать пропущенных. — О, черт! — вполголоса выпалила Акико, скидывая с себя одеяла. — Мне нужно идти, во что бы то ни стало. — она поспешно села на кровать и согнула колено, на котором был укус. Но, осмотрев кожу с разных ракурсов, она удивилась, не найдя там ни укуса, ни шрама. Может быть ей вызвали врача, надеялась она. Если нет, то Хироси мысленно содрогнулась в ужасе, что кто-то прикасался к ней или вообще пытался высосать яд. Но сейчас было важнее совсем другое. — Почему ты не разбудил меня? — жалуется она Сю, набирая номер такси. — Я пытался, — тихо усмехнулся Сакамаки. — Пытался он, — недовольно повторяет Акико. — Извините, я не вам. Да, да та самое место, куда вы меня вчера отвезли. Вчера, позавчера — какая разница?! Спасибо. Ладно. Жду! — закончив тираду с таксистом, она вымученно отключилась. А потом настороженно посмотрела на задумчивого Сакамаки и не удержавшись спросила: — Мне кажется или ты что-то скрываешь? Сакамаки промолчал. Она подошла к нему и ребенку, опустила маленькую ладонь на его плечо и наклонилась к спящей красавице, чтобы оставить на ее щеке свой по-матерински теплый поцелуй. Она невольно подняла взгляд на Сакамаки и была готова поклясться — в его безмятежным глазах что-то промелькнуло. Беспокойство? Разочарование? Но в то же мгновение льдистая синева вернула былую проницательность и меланхоличность. В такой близости, наверное, она впервые разглядела каждый миллиметр его лица. Он был и без того очень бледным, но вблизи его матовая кожа казалась еще прозрачней. У него были слишком (неестественно) правильные и идеально отточенные черты с мягкой линией скул и шеей, как у лебедя. Для синеглазого парня он был слишком, неестественно красив. Но Акико не станет целовать его сейчас, потому что в ней доминирует рассудительность уже взрослой, почти состоявшейся женщины. Пускай она старше его всего то на три года, сделать лишнего ей все равно не позволит самооценка, которая рядом с ним падает ниже нуля. Она достаточно красива и привлекательна, но не для него. Если бы уезжая, Акико знала, что для таких как он важна не столько внешность, сколько качество крови ее обладателя.

***

— Ты сказал ей? — спросил Субару, как только от Акико Хироси и след простыл. — Не сегодня, — ответил Сю, продолжая смотреть в окно. За ним все черно и одиноко — ничем не привлекающий мертвый искусственный лес. — Первые месяцы с ней ничего не будет, а потом я заберу ее. — Заберешь? — повторил младший, словно убеждаясь, что правильно расслышал. Сю на этот вопрос промолчал. — Говорят, что случайные встречи — самые не случайные вещи на свете, — сказал он, вспоминая тот день, когда познакомился с ней. — А возможно, и она тут неспроста. — Брось, ты что влюбился? — усмехнулся Субару. — Нет, — с ответной улыбкой произнес старший. Он отказывал в том, что способен на такую любовь. Возможно на нежности и заботу, но не искренняя и человечная любовь, пропитанная душевными страданиями и самопожертвованием. Все это чуждо вампиру. Вампиры так не любят. Они любят жестоко и больно, а Акико такой любви не выдержит. — Достаточно того, что Аврора любит ее. Сейчас в его жизни важна только она. Ведь неизвестно будет ли она в его следующей перемотанной жизни.