Просторный внедорожник с темным салоном был пропитан свежим хвойным запахом. Здесь было холодновато из-за того, что сырой после дождя осенний воздух проникал через полуопущенные окна. Акико не обращала на это внимания, поглаживая светловолосую голову уснувшей на ее коленях Авроры и завороженно глядя на бесконечный малахитовый лес и пасмурное после грозы небо.
— После шумного города Глостершир кажется мне глушью, где обитают только олени и лисы, — тихо произносит Акико, обращаясь к сидевшему рядом парню. Ей вдруг стало неловко: не помешала ли она Сю своей болтовней?
— Тогда наш дом покажется тебе заповедником с дикими гиенами, — говорит Сю, сонно приоткрывая левый глаз.
Ее безумные теории, что эти парни не просто люди, оказались верны и уже звучали не так смешно и глупо, как раньше. А иначе и быть не могло: ведь когда она случайно контактировала с ними, то вне зависимости от температуры в помещении подмечала необычайно холодную, почти ледяную кожу, еще эта неестественная бледность, как у покойников, и кровожадные взгляды, которые преследовали ее во многих и многих кошмарах… И вместе с тем, они жутко неприветливые и странные до одури.
А теперь обращенная Хироси собирается жить с ними почти как член семьи, почти как невеста Сакамаки. Когда Аврора заметила, что она едет с ним, то ахнула и радостно прижалась лбом к ее груди, почти как дочь к матери. Но Акико начала сомневаться, что сможет стать хорошей матерью, еще не оправившаяся от разлуки с сыном. Да, возможно, она будет счастлива, играя в семью. Но чистокровные вампиры братья Сакамаки — примут ли они ее как мать Рори.
— А я — случайно залетевшей птичкой, — скромно подмечает Акико, пряча запястья в рукавах кремового пальто. — Я уже не девочка, но если кто-то обидит меня, то я, наверно, заплачу.
— Тебя никто не посмеет обидеть, если запомнишь несколько правил, — бросает Сю, прикрыв глаза. — Первое — старайся меньше выходить из комнаты; второе — после девяти вечера до трех ночи ты полностью свободна; третье — держись ближе ко мне и Авроре и подальше от моих братьев; и последнее…
Машина уже припарковалась во дворе поместья Сакамаки. Большой особняк с высокими окнами, каменные стены которого были густо обвиты зеленью, а вдоль забора цвели пышные кусты белых роз. Акико была восхищена и очарована домом и надеялась, что внутри столь же уютно и красиво.
— Мы дома, — монотонно, даже с неким разочарованием произнес Сю.
Их встретил льдистый гранатовый взгляд родного брата Сю. Рейдзи, невозможная зануда, собственной персоной. Акико именно так описала бы его со слов Сю. Только стоило отдать должное, он был чертовски хорош собой: глаза у него очень необычные — малиновый или скорее гранатовый кусочек льда. Одет всегда с иголочки, строго и со вкусом: классический пиджак, идеально выглаженная белая рубашка и до блеска вычищенные туфли, на которые, наверное, даже пылинка боялась осесть. А вот с описанием характера все обстояло намного сложнее: назвать его тираном было слишком жестоко, занудой — слишком мягко.
— Поговорим позже, — окинув младшего брата безразличным взглядом, Сю поскорее добавил громкости в наушниках и прошел дальше. Рейдзи, сохраняя невозмутимость что-то сказал, но этого старший Сакамаки не слышал.
Акико так и не узнала последнее правило…
Внутри дом оказался еще огромнее и мрачнее, чем выглядел снаружи, однако тут было очень просторно. Невероятно изящно обставленная гостиная с камином, который по неясной причине не трещал и не горел, отдельная кухня и столовая, а также обширная библиотека с роялем. Лестница вела на второй этаж, который насчитывал не менее семи помещений с раздельными ванными комнатами, — Акико была восхищена такой роскошью и обилием пространства; и ведь не странно: обитатели этого поместья — дети известного и амбициозного политика Тоуго Сакамаки.
Комната Сю, куда парень повел Хироси, оказалась самой крайней в левом крыле дома. Она удивилась, насколько тут было все скромным и аккуратным, вплоть до двуспальной кровати, отличавшейся широтой и аппетитной мягкостью. За высоким окном шумел лес, и подходя к нему, чтобы раздвинуть шторы, Акико еще смущалась и не могла свыкнуться с мыслью, что здесь она останется и будет видеть это изумрудное море и серебряное небо каждый день.
— Тебе нравится? — спрашивает ее Сю, аккуратно опуская дочь на мягкие подушки.
— Очень, — шепчет Акико, обернувшись. — Первое правило, кажется, я буду выполнять беспрекословно, — она улыбается, смущенно пряча свои руки с кровоподтеками.
— Днем мы спим, ночью учимся. Тебе придется привыкнуть.
— Это последнее правило?
— Нет, — отвечает Сю, откидываясь на подушки и как бы подзывая к себе девушку.
Акико неспешно подогнула колени на кровати, усаживаясь рядом со спящей красавицей и ее отцом. Она постепенно начала мириться с мыслью о новой жизни без сына и маленькой квартиры в центре Токио. Но все же где-то внутри сердце неодобрительно и предупреждающе о чем-то скрежетало.
— Тебе не уйти и не сбежать.
Сю сказал это холодным и бесчувственным голосом, отчего Акико вздрогнула, если не телом, так сердцем. Что ее ждет? Она почти догадывалась.
***
Медленно и сонно опираясь на ладони, Акико встала. Их перелет из Токио занял четырнадцать часов, посему она жутко устала и проспала добрых полдня. Рори почему-то не оказалось рядом, и Сю тоже, но ее разбудил голос. Это не был голос Сю или тот же детский голосок Авроры. Внезапно она уткнулась в чью-то грудь, твердую, как мрамор.
— Ох, и чем же ты так привлекла моего братца? Нянька из тебя никудышная, раз маленький ангелочек остался без присмотра, да и для подружки ты больно болезненно выглядишь и запахом как таковым не блещешь. В любом случае, ты не в моем вкусе.
Этот наигранный и растянутый баритон. Аято или Райто? Кто бы это ни был, встреча с одним из них была крайне нежелательной. Вампир со шляпой стоял, склонившись над ней, и нагло ухмылялся, осматривая девушку от корней волос до кончиков пальцев. Видимо, он не помнит ее, да и с чего бы, ведь их первая и последняя встреча случилась четыре года назад и продлилась не дольше пары минут, а более они ни разу не пересеклись.
— Твоя кровь куда паршивее, чем кажется, потому что ты не девственница, — продолжает парень, издеваясь над Акико. Она, постепенно приходя в себя, все же не понимала, о чем вообще говорит молодой человек. Ей казалось, что он бредит и возможно даже имеет какие-то проблемы с психикой, раз заладил с кровью и запахом.
— Мфм… Хотя я уже неделю не питался свежей кровью. В постоянную жертву ты не годишься, но все-таки это лучше, чем ничего, да? Мфм… — парень, не снимая чертовой наглой ухмылки, наклоняется к ее шее.
Акико вскрикивает, пугаясь того, что с ней хотят сделать. Но дела обстояли хуже, чем можно было предположить, и это было ужасно, когда его зубы прорезали ее кожу и тело содрогнула вспышка жгучей боли.
Неприятное липкое чувство тянуло за ноги вниз — жуткий страх и ужасная тошнота. Но имея здравомыслие и некое даже ненормальное спокойствие в критических моментах, она это усердно скрывала. Вместо того, чтобы оттолкнуть и убежать подальше от кровопийцы, Акико вскрикнув, оттолкнула его и осталась сидеть на месте, крепко обнимая себя за плечи. Сердца готово было выпрыгнуть из груди. Нужно успокоиться, он все равно не сделает хуже.
— После той девчушки кровь других кажется такой однообразной, — вампир выпрямляется и, поправляя шляпу на рыжеволосой голове, подмигивает ей. Его тон изменился на сто восемьдесят градусов, и говорил он уже более дружелюбно, но продолжая наигранно растягивать буквы. Перед уходом он добавил: — Надеюсь, позже мы с тобой познакомимся получше, сестричка.
У Акико не хватает сил ответить ему, и, прижав ладонь к кровоточащему укусу, она молча поднимает на вампира брезгливый взгляд. «Позже? Нет, спасибо. Меньше всего я хочу быть морально изнасилованной».
Девушка пробыла в полусидячем положении очень долго, чего-то подавленно ожидая. Мучительно ныл желудок, но Акико умело отгоняла любые мысли поесть, обдумывая произошедшее и собственное сломленное положение. У нее замерзли ноги и руки, хотя она натянула одеяло до подбородка. Телефон, который она положила на пол, завибрировал, оповещая о своей скорой отключке. Время на дисплее перевалило за четыре утра. Прижав колени к ноющему животу, Хироси смотрит в окно и на мгновение застывает, уставившись на зеленые верхушки деревьев.
«Если Сю не придет, — и устало прикрывает глаза, — я выброшусь из этого окна, даже если со мной ничего не будет».
***
Только под утро вернулся Сю, утомившийся и апатичный. Рори особо бодрствовала, бегая от Райто по особняку, а он грезил вновь отдаться полудреме и забыться в музыке. Как и ожидалось, Акико послушно не покидала его комнаты и стояла у окна, упершись ладонями в раму. Сейчас она выглядела не лучше, чем пару дней назад. И хотя ее кровоподтеки и ранки зажили, оставив в качестве напоминания буро-желтые пятна, она была все такой же болезной и бледной, нервозная и сгорбившаяся.
Хироси устало вздыхает. Чем ближе вампир подходит к девушке, тем ниже она наклоняется за раму. И когда он подходит настолько близко, что прислоняется к ее спине, — она оборачивается, слабо стискивает в руках его осенний вязаный свитер и прижимается к холодной груди.
— Я останусь пока Аврора не вырастит.
— А после?
— А что делают после вампиры?
— Тоже самое, что и люди, — отвечает вопрос Сю, всматриваясь в ореховые глаза, полные моральной усталости.
Не по ее воле был подписан крест на своей человеческой судьбе, но теперь уже некуда деваться. Остается только верить, что Сю не будет причинять ей боли. И верить, что она не обманется в собственной глупости, ведь впереди ее ожидает безвыходная вечность, конец которой только острие серебра.
