aurora

Не существовало для братьев, за исключением Рейдзи, более скучного места, чем учебные заведения. Минуло несколько столетий, а они до сих пор учились: домашнее обучение, высококвалифицированные репетиторы, первоклассные лицеи, академии. Все это было бесполезно, но продолжалось бесконечным кругом. И пророчилось, что будет продолжаться, покуда каждый из братьев не окончит высшее учебное заведение на положительные оценки. Часы отбивали девятый час вечера. Парни медленно собирались у своих внедорожников, равнодушно готовясь встретить новый учебный год. Их всех, за исключением Рейдзи, учеба достала, но никто не подавал виду. День вампиров был буквально расписан по часам: сначала английский язык, позже философия, математика, еще придется отсидеть на истории. После этого начинается часовой перерыв, который братья проведут, скорее всего, слоняясь по лицею; и последнее — практика в музыкальном искусстве. К трем часам ночи все занятия будут окончены. — Сю, — обратился к нему Рейдзи, с видом, как всегда, хладнокровным и требующим беспрекословного послушания, — сегодня начало нашего обучения в лицее, и ты обязан присутствовать на первом ознакомительном занятии. Советовать присутствовать на всех парах равнозначно пустым словам, к которым ты и не прислушаешься, поэтому далее делай что пожелаешь. — он изящным движением пальцев поправил очки, хотя они и не требовали этого, отвернулся и пошел к машине. Именно поэтому Сю собирался исчезнуть сразу же, как только выползет из машины. Лишний шум крайне удручал его, и он скорее забьется в маленький уголок или залезет в коробку, чем отсидит задницу на нудном уроке философии или математики. — Что ж, тебе придется побыть одной в этом великом и ужасном особняке, — усмехнулся Сю с долей иронии, на что Акико хмыкнула, кривя уголок губ. — Главное, что не с Райто. Она взяла на руки кроху Рори, прятавшуюся под его его пиджаком, которая тихо посапывала и беспокойно дергалась. Ей не нравилось, когда ее трогали во время сна. — Присматривай за ней. Она очень любит играть в лесу, — сказал Сю. Прежде чем оставить ее, он прижался носом к ее светлой макушке и слабо улыбнулся, когда ее мягкие пряди защекотали нос. Акико улыбнулась вампиру и подумала, что было бы неплохо погулять в лесу.

***

Чистое, невинное сердце, бестолковая голова, маленькое и беспомощное тело. Дети были такими слабыми и беззащитными, что им совершенно не хотелось причинять боль или испортить. Но пугать их было в какой-то степени приятно и по-садистски забавно. Азуса, вечно ходивший с мертвенно-бледным лицом и тусклым взглядом, внушал всем, что ему многое безразлично и ничего не может его заинтересовать, но сейчас в душе он все еще находился под странным впечатлением от встречи с той девочкой на дороге. А ведь прошло много времени, и его братья уже забыли о странной встрече. Но для Азусы она из странного заблудившегося ребенка превратилась в сущего ангела, обреченного на судьбу мученика. Ему нужно было забрать ее, но он не мог. Ему стоило бы защитить ее, но это не дозволено. Он оставил ей серебряный нож, и это было глупейшей ошибкой. Собственными руками подтолкнуть невинное создание на убийство. Азуса тревожно остановился посреди комнаты и уткнулся лицом в свои сухие руки. Его неожиданно охватило ужасное смущение, как это бывает, когда жалеешь о чем-то совершенном по глупости. И он втянул кислород между болезненно-белых пальцев, пытаясь отвлечься на посторонние запахи: вампиров, находившихся здесь и лес, окружающий их новое временное пристанище. Из груди вырвалось сдавленное «Гм». — Азуса? — спросил Руки, заметив странно вздыхающего младшего брата посреди гостиной. — А, да… Руки? — тихо отозвался Азуса. — Что-то не так? Ты можешь мне рассказать, — спокойно сказад Руки. И хотя взгляд его серых глаз был всегда безмятежно-жестким, задумчивость и голос порой выдавали беспокойство. — Ведь никогда не будет поздно, да? — Азуса опустил свой взгляд в пол и прижал запястье в чистых бинтах ко рту. — Спасти жизнь — нет, — незамедлительно дал ответ Руки. — А душу? — Душу всегда можно спасти, но иногда бывает поздно. Азуса сжал губами пару выбитых нитей, обдумывая сказанное. Руки уже ушел, а он продолжал стоять на месте. И втягивать в грудь воздуха. А все из-за того, что ноздри жадно чувствуют с едва уловимым цветочным запахом, который точно играл с ним. Однозначно запах принадлежит той странной девочке. Тоненькая нить тянулась от нескольких миль; пустующая часть леса, где не было не единой человеческой души. Сейчас, видимо, девочка играет, потому что, чем ближе вампир подходил к тому месту, тем яснее слышалось ее прерывистое дыхание. Даже стойкий, отвратительный запах вампира, который витал рядом с ней, не мог затмить ее собственного. Но подойдя настолько близко, что можно было увидеть ее, Азуса остановился и его лицо тронул бледный румянец. Что на него нашло? Не будет же ребенок таскать с собой ножи и прочее. Она, наверное, оставила его где-то в своей комнате или… нет, не могла же она не принять его подарка. В какое-то мгновение ее по-детски нежный и робкий голос прорезает лесную тишину. — Я знаю тебя… — напевает Аврора где-то слишком близко, — я встретила тебя однажды во… — она пытается вспомнить это слово… сон? мечта? Хотя, какая разница девочке, которой еще неизвестен смысл сладких песен о любви. — Я знаю, что сны редко становятся явью. Но ты, Аврора, пока что совсем ничего не знаешь. Ты знаешь только свое имя и в мире для тебя есть только папа и ты. Он любит тебя, а ты намного больше и нежнее. Однако пройдет двенадцать или четырнадцать лет, ты уже не будешь так много о нем думать, ведь твое непорочное юное сердце, может быть, займет уже другой человек. И ты, может быть, полюбишь его с первого взгляда, как в строках прекрасной песни, которую ты тихо напеваешь. Но пока что ты совсем ничего не знаешь. — Как тогда, однажды во сне. Как бы не хотелось нарушать этот маленький мир, который создала вокруг себя Авроры, но Азуса все же сдержанно и тихо дотронулся до ее плеча, чтобы обратить на себя ее внимание. У него была прекрасная черта — аккуратность, в комплекте с бесшумностью и спокойствием, посему она не заметила его сразу и отдернулась, как только обернулась. — Подожди, не кричи, — попросил Азуса, отрывисто вдохнув. На языке отчетливо ощутился медово-карамельный привкус теплой крови и горький запах мокрой древесины откуда сзади. Еще испуганная Аврора сделала один шаг назад и пристально смотрела за юношей, который в прошлый раз пытался порезать ее лезвием и с которым повздорил дядя Канато. А смотрела она своими синими проницательными глазами так, словно видела его насквозь до самых клеточек и забытых ран. — Подожди… тот нож, мм… серебряный. Ты можешь вернуть его мне? Азуса попытался внушить девочке доверие, говоря как можно тише и спокойнее. Он с трудом растягивал иссохшие губы во что-то наподобие улыбки; Аврора опустила глаза куда-то на влажную землю, а может на туго забинтованные руки и положительно кивнула. Кажется, получилось, она поняла. — Завтра… оставь его здесь, — Азуса показал на дерево позади него, все еще смущаясь ее по-детски пустого взгляда. — Нет, — Аврора отрицательно качает головой, — мне больше нельзя ходить одной. Из-за вас. — Тогда… — хмурится Азуса, задумываясь, — спрячь его и забудь, хорошо? — Хорошо, — послушно повторила Аврора и вдруг хихикнула. Вампир воспринял непонимающе ее неожиданную перемену. Оказалось, что позади него стояла девушка, непонимающе поглядывая на него темными, намного отличающимися от Аврора глазами. Но такая же спокойная и проницательная, она сошла бы матерью девочки. — А ты ещё кто? — спросила она, подойдя ближе. — Он — мой друг, мама. — Друг? — Только не рассказывай папе, — Рори приложила указательный палец к губам. Азуса смерил взглядом их обеих, но из-за его постоянного меланхоличного лица сложно сделать выводы о чем он думает. Но ясно было одно: эта маленькая девочка всерьез надумывала сделать его своим другом.