aurora

Сколько бы ни сменялись места проживания по всей Европе и Азии, дом, принадлежавший Сакамаки оставался неизменно мрачноватым и холодным. Бесконечный пустынный коридор плавно перетекал в разные комнаты, а затем в столовую и кухню. Кухня, пожалуй, была самым светлым и теплым местечком, откуда всегда доносился легкий перезвон фарфоровых чашек и чувство вездесущей замогильной тоски оставалось за дверью. Здесь сейчас хозяйничала Акико, готовя простой человеческий завтрак. Столько лет прошло, а привычка не менялась; ни кровь, ни бессмертие не могли заменить зеленый чай с медом. — Аврора, ты уже проснулась, милая? — спросила она на ломанном английском, слыша позади легкий шелест платья. — Только-только, — ответила Аврора и, подойдя к матери, поцеловала ее в щеку. — Ты сегодня очень красивая, — сказала она, когда ее внимание привлек воздушный сарафан молочного цвета и легкая сиреневая кофточка на ее плечах; в ней что-то изменилось, и не только темные джинсы на светлое платье. — Правда? — Акико улыбнулась. — Правда... Даже непривычно видеть тебя такой... — Аврора потупилась, подбирая правильный слова, — другой. — Другой? — изумленно повторила Акико. — Просто кое-кому неудобно в брюках и юбках, — она опустила руки на живот. Аврора ахнула, прикрывая рот ладошкой, и заробев, подошла к матери, чтобы обнять. — Что?! — громко переспросила она. И чуть тише: Mater, я так рада... я буду его любить... очень сильно. — О, детка, я в этом не сомневаюсь, — Акико посмотрела в глаза дочери, которые отражали всю ее сущность: наполненную и чистую. Ей стало немного горько оттого, что она многого не знала в силу своих детских лет. — Боже мой, — еще не отойдя от новости, шептала Рори. — Давай позавтракаем. Я заварю чай, — торопливо предложила она, не зная, что еще сказать. — Боже мой... — продолжала она бубнить. — А папа знает? — Пока что нет. Пусть это будет нашим секретом, хорошо? Аврора понимающе улыбнулась. — Хорошо, мама... — и вновь повторила: — Боже мой! Акико лишь улыбалась; поставив на стол тарелку со свежим тостом и баночку меда, опустилась на стул; следом за ними на стол опустился фарфоровый чайник с незамысловатыми голубыми узорами. Аврора разлила чай по чашкам и села рядом. Вблизи мама казалась еще светлее, словно в ней искрились огни. — И когда же я увижу папу младшего? — спросила она, терзая мать любопытным взглядом. Акико задумалась, мысленно подсчитывая месяцы. Она обхватила холодными руками чашку и чуть отпила из нее теплого чая. — Если все будет нормально, то пополнение к зиме. — Разве вампиры не растут медленнее? — Я даже не знаю, как растут и развиваются вампиры, — отрешено проговорила Акико. — А вот ты растешь очень быстро и скоро тебе уже восемнадцать, — и, протянув руку к дочери, ущипнула ее за щеку. — Правда, я не хочу этого, — меланхолично бросила Аврора. — Дядя Рейдзи сказал, что чем взрослее я становлюсь, тем опаснее в этом доме. — Только из-за него? — вопросила Акико, пригладив карамельные пряди дочери за ухо. Аврора кивнула. — Он меня тоже иногда раздражает, но ты потерпи. — Как папа? — Не слишком, конечно, — уклончиво ответила она, зная, как терпит собственного брата Сю. — Постараюсь. Аврора, съев свою порцию медового тоста и допив чай, встала из-за стола и поспешила уйти и побыть наедине. И все же радость в ней была куда сильнее, чем страх перед кем-то.

***

Два часа ночи. Все вампиры отдыхали в это время суток, кроме двух домочадцев: Аврора и Рейдзи. Последнему Аврора попалась на глаза, скитаясь по саду в полном одиночестве, и теперь он решил преподать ей урок безупречных манер поведения несовершеннолетней леди.  «Из-за того, что я всего лишь похожа на бабушку, — он ненавидит меня, — повторяла про себя Аврора, безмолвно стоя в комнате дяди. — И делает все это специально».       На ней вместо ночной сорочки, по настоянию дяди, теперь было классическое старомодное платье с белыми кружевными оборками, закрывающими шею и плечи. Главное — закрытое и темное. Рейдзи считал любую легкость вульгарностью мыслей, а всякий мусор, как он называл ее ленты и цветы в волосах — просто терпеть не мог. В руках она больше десяти минут держала фарфоровую пару с черным чаем, который никак не остывал, и стояла ровная, как иголка. Ее локоть и кисть изящно изогнуты, но не сказать, что так удобно держать подолгу горячую чашку.       — Как я и заметил, ты весьма терпеливая, — надменно проговорил Рейдзи, не поднимая головы. Он все это время сидел за своим письменным столом, читал и что-то писал, совершенно не обращая внимания на племянницу, которую сам заставил идти за ним. — Но терпеливость — не черта твоего хорошего поведения.       Аврора опустила голову, сдерживая улыбку. Делая глубокий вдох и готовясь проглотить любую колкость и унижение, она настраивала себя на позитивный лад. А Рейдзи жутко хотелось сломить ее, чтобы не хватило сил даже растянуть губы во что-то наподобие улыбки.       — Твой отец ни на что не годное бесхребетное существо, а мать была настолько глупой и посредственной женщиной, что я даже не ожидал подобного результата.       — О чем вы, дядя? — ее будто холодной водой окатили при упоминании биологической матери. Он всегда оскорблял ее отца через нее, а тему матери затрагивал редко. Рейдзи взглянул на нее, буквально пожирая льдистым карминовым взглядом, и едко ухмыльнулся.       — Ты — внучка короля Вампиров, а родилась от случайной связи, спровоцированной похотью твоего халатного отца. Не более, чем бельмо, пятнающее безупречную репутацию нашей семьи, но твоя идеальность старательно затмевает этот недостаток.       — Разве это не ваша заслуга? — поинтересовалась Аврора, с некоторой игривостью взглянув на него. Нет ничего лучше, чем быть «идеальной» в глазах чопорного дяди, а лесть в таком случае ей поможет. — Неужели? — Рейдзи захлопнул книгу перед собой и встал из-за письменного стола. Но в его голосе не было той свойственной ему строгости и холодности, которой он держался при всех.       — Вы воспитали меня, — тихо проговорила Аврора, замечая заинтересованное приближение вампира. — Эти колкости, попытки унизить меня, поставить на свое место привели к тому же идеалу, что и у вас.       — Продолжай, — попросил Рейдзи, и в его тоне мелькнула некая томность. Он приподнял ее голову за подбородок, чтобы смотреть прямо в глаза.       — Но вы даже не знаете, насколько идеальны. Почерк, действия, слова, будто бы ваши мысли тоже идеальны, но еще — вы ужасны.       — Дерзишь... Пользуешься тем, что уезжаешь? — спросил Рейдзи, кривя в ухмылке уголок губ. Он обхватил ее запястье, и фарфоровая пара со звоном полетела на пол.       — Нет. Просто подумала, что если сегодня не скажу, то не смогу никогда, — Аврора, как ей самой казалось, открыто вглядывалась в лицо вампира перед собой. — Я знаю больше ваших секретов, чем вы думаете. Мне никто не рассказывал, но вы ненавидите меня, потому что я похожа на вашу мать, мою бабушку, которая была безучастна к вам и больше дорожила папой.     — Откуда ты прознала это? — Рейдзи ненавистно сжал ее тонкую руку.       Вот же крыса. Чертовка. Словно увидел себя в те годы.       Аврора лишь сдержанно скривилась от боли, пытаясь выдернуть руку из холодного капкана. Любимого дядю, который рассказал ей об этом, она, разумеется, не сдаст.       — Ты оказывается опасная, как крыса, — он сдавил ее запястье сильнее, так что ощутил кончиками пальцев грань прожилок и костей.       — Такая же как вы, — невинно произнесла Аврора. — Ай, прекратите! — вскрикнула она, согнувшись в коленях.       — И если вновь обмолвишься об этом, в следующий раз сломаю шею. Тебе должно быть неизвестно, дампиры — существа весьма уязвимые, — тихо шепнул он ей на ушко. — Да... — тихо ответила Аврора, потирая синеющее, обескровленное запястье, спрятанное под длинными кружевными рукавицами. — А ты стала пленительнее, — сказал он тем же шепотом, опаляя мочку уха горячим дыханием и невесомо кусая в воздухе. — Но меня отвращает только одна мысль, что ты от этого бесхребетного разгильдяя, — он сдержанно отстранился от нее. Как только Аврора оказалась в своей комнате, она с горячими объятиями бросилась на кровать и, достав телефон из-под подушки, неспешно, обдумывая каждое слово, настрочила сообщение: «от 03:19 к dilectus¹ Я сейчас попала в такое невыгодное положение, что мне готовы свернуть шею из-за любого неверного шага.»       Аврора уже знала в свои года несколько языков: японский, английский и латинский, переняв третий от отца, и свободно разговаривала на двух из них. Помимо этого она достаточно неплохо играла на рояле, только не сочиняла собственную музыку, как делал это Райто или ее отец, а еще писала белые стихи на латинском, но тут у нее получалось намного лучше. И даже сейчас, откинув телефон подальше, она нашла свой скромный сборник стихов в виде блокнота, исписанного каллиграфической латынью и изрисованного незатейливыми цветами, и принялась нервно чертить по молочной странице. До этого она никогда не записывала свои переживания стихами, потому что ей никогда и не приходилось ощущать подобного рода чувство... Чувство отчаяния.       Наконец спустя пару минут пришел ответ: «a.c от 03:21 «Игнорируй любую угрозу. Во-первых, у тебя есть потенциальная защита — отец, во-вторых, пользуйся этим положением. Но постарайся решать проблемы сама — никто не сделает этого лучше тебя». Никто лучше нее. Аврора лишь крепче обняла своего безжизненного плюшевого зайца и заплакала.