aurora

Вот она — промокшая, обнимает себя за плечи, вода капает с ее волос и миниатюрного подбородка, говорит, что обиделась и убежала. Но что-то не так, и Акико хорошо видела это: ее дочь никогда прежде не держалась так холодно и враждебно, как сейчас, пронизывая каждый угол долгим и опасливым взглядом; вечно спокойный и тихий океан разрывали волны. Ни улыбки, ни объятий, ни чувства вины, — ее даже не хотелось отчитать, потому что Аврора создавала впечатление твердого льда, который можно разбить только молотом. В какой-то момент она все же снисходительно и медленно проговорила: — Больше такого не повторится. Никогда. Я не буду убегать, а также вообще выходить из комнаты. Пускай это будет моим наказанием. — Тебя никто не собирается наказывать, Аврора! — вспыхнула Акико, услышав подобное. Она волновалась за нее весь день, покуда фамильяры прорыскали весь лес, рассорилась со всеми вампирами, и желала только одного: обнять потрясенную девочку. — Нельзя оставлять провинность безнаказанной, мама, — сказала Аврора неестественно спокойным и надменным тоном. «Рейдзи», — мелькнуло имя в голове и Акико стиснула зубы, поскольку только этому вампиру присуще подобное чопорное воспитание. — Теперь можно мне подняться в свою комнату? Но Акико остановила ее рукой. — Расскажи мне или придется объяснятся отцу. — Почему, чтобы на тебя обратили внимание обязательно нужно сделать что-то… — Рори задумалась, подбирая правильное слово, —…плохое. Никто не спрашивал о моем состояние, когда дядя сломал мне руку, ведь тогда я вела себя как ни в чем не бывало, — и пройдя к лестничному пролет, добавила: — Мне больше нечего рассказывать и объяснять. — Ее синие глаза увлажнились и прежде, чем слезы капнули на пол, она отвернулась и стремглав ушла. Акико осталась в растерянном состоянии, начиная медленно понимать, что именно случилось. Будучи человеком, она знала, что нужно сделать в таких критических семейных ситуациях, остро касавшихся матери и ребенка; через что-то подобное она тоже проходила, но тогда не дождалась поддержки. Посему сейчас она не повторит ошибки своих родителей, которые привели ее к самым худшим годам в ее жизни. Ребенок остается ребенком, даже если за первым красной нитью через все детство тянется сущность вампира. Пускай Аврора росла невероятно вежливой и добросердечной девочкой, — в ней до сих пор борются светлая сторона человека, которая отторгает кровь и темная сторона вампира, ожидающая пробуждения всех самых порочных качеств. И когда нибудь одна из сторон выиграет. «Пойти ли к ней?» — задалась вопросом Акико, задумчиво приложив ладонь ко лбу. «Или пойти вместе с Сю, чтобы он тоже поговорил с ней». Но вместо этого, ей в голову пришла иная мысль и она переместилась в сад, где ожидала найти младшего Сакамаки. И не прогадала: он стоял среди своих роз, так заботливо окутанными его вниманием и степенно чернеющими лепестками. — Чего тебе? — сразу же спросил Субару, как она появилась подле него. — Я хотела бы попросить тебя, — деликатно начала Акико, отворачиваясь от вампира к розам. — Ну? Терпение этого вампира оставляло желать лучшего. — Поговори с Авророй, — она сорвала одну розу, что очень не понравилось Субару. — Почему именно я? Ты для чего? И сломала шипастый стебель. — Она не хочет со мной разговаривать, как и с другими, — Акико опустила взгляд на сломанную розу и продолжила: — Только к тебе она еще не потеряла доверия. Ты ведь знаешь, она любить тебя больше других. — Что прямо сейчас? — спросил он, равняясь с ней. — Нет же. В любое время, когда увидишь ее. А он точно увидеться с ней, потому что Аврора часто заходила в розарий и бродила в одиночестве. Обида ее должна пройти, — она не умела долго обижаться, особенно на близких и любимых.

***

В эту ночь она не спала, а просто лежала в кровати, устремив пустой взгляд на потолок. Спустя некоторое время, она все же встала, чтобы достать из комода дневник; полистала, потрепала, прижала к груди, а после вновь вернула его на полную полку с бантиками, заколками и браслетами; все эти немалые сокровища охраняли плюшевые зайцы и мишки, аккуратно расставленные на комоде. Детская любовь к игрушкам давно прошла, но эти пушистые создания так жалобно смотрели на нее, когда она складывала их в ящики, что отказать было просто невозможно. «Помню, как разговаривала с ними и шила для них бантики, — вздохнула Аврора, беря на руки белого зайца с алым бантом на шее. — Неудивительно, кроме них у меня не было ни-ка-ких друзей», — она грустно прижала его к груди. Аврора была очень аккуратной и ценила эстетику, и не только в том, что касалось окружающего мира. В детстве она не отличалась бережливостью, но со временем, повзрослев, научила себя этому. Она часами могла неспешно расставлять книги по-новому порядку, менять увядающие цветы в прозрачных вазах на живые, медленно перелистывать свой альбом с черно-белыми зарисовками, вкладывая в него вырезки с блестками. Все это находилось в полке над ее письменным столом и каждый раз по-другому, чтобы не наскучило и было чем заняться в глуши этих мест. И в отношение к себе, Аврора тоже была столь же внимательна и старалась сохранять в своем образе аккуратность принцессы. В одежде у нее было что-то от фасона «лолиты», но приглушенного и сдержанного, причем все ее кукольные платья, юбки и блузки — от самого темного индигового до самого бледного лилового. По утрам, расчёсываясь, она вплетала в свои густые волосы лесные цветы вербейника и фиалки, подвязывая атласными лентами. Она становилась похожей на лесную эльфийку и это не казалось странным. Все привыкли, что от нее пахнет сыростью леса и холодом реки. Ей всего-то семнадцать, скоро восемнадцать, и она вроде уже не ребенок, но сложно назвать ее взрослой. За окном послышалось слабое чириканье жаворонков. Она подошла и раздвинула полупрозрачные молочно-сиреневые шторы: только-только начало рассветать, высокое небо оказалось удивительно безоблачным, но для июльского утра, пожалуй, холодновато. И все также прижимая к груди зайца, она тихонько покинула комнату. — Куда собралась? — раздалось над головой, когда она только наклонилась, чтобы снять ботинки. «Вот сейчас начнется», — она закусила губу, медленно поднимая взгляд. Вроде всем, за исключением матери, было безразлично, где и как она гуляет, но только не Субару. — Доброе утро, дядя, — прежде чем ответить сказала она непринужденно, как и свойственно ей. — На свидание с феями и эльфами. Он не заслуживал ее обиды на всех вампиров-родственников, но все же ей было почему-то сложно разговаривать с ним и улыбаться ему. — Тогда, ты никуда не идешь, — грозно посмотрев на нее отчеканил Субару. Преспокойная, но ожидавшая подобного, Рори возмущенно воскликнула: — Я же сказала с феями! — Нет, — отрезал он. — Опять запрещаешь мне гулять, — сказала она обиженно. — Словно кто-то украдет меня, — и еще более обиженно нахмурилась. — Тц… твоя детская беззаботность бесит, — младший дядя умеренно-сурово нахмурился, продолжая укоризненно (насколько это возможно) смотреть на нее. Но она видела, что за всей его привычной угрюмостью и грубой скрывается подлинная забота, которую бывает сложно показать правильно; и не смела злиться на него. — Так и быть… — сдалась Аврора без оптимизма, — мы с Цветочком прогуляемся по розарию, — она наглядно, почти тыча в лицо, показала зайчика в руках и притворно устало прошла в сад, разбитый дядюшкой Субару. Она подавила в себе разочарование. Там подальше в лесу есть прохладная река, в которой она собиралась утопить все мысли и выплакаться. Но в розарии тоже было умиротворенно и необычайно тихо; розы, которым еще рано отойти к омертвелому зимнему сну, сладко и приятно благоухали. Здесь цвели только белые и среди всего прочего одиноко царила единственная бледная-бледная синяя розочка, посаженная ею. Цветок было видно сразу, потому что он рос у края клумбы и аккурат под ее окнами. Расположившись на холодной скамейке, она расправила подол кукольного платья и тоскливо прижала к себе зайца, словно маленькое и хрупкое чудо, нуждавшееся в тепле. Субару тоже сел рядом с ней, но молчаливо продолжил смотреть на свои розы. По какой-то неизвестной причине, кою он не желал объяснять, его то ли отвращали, то ли просто не нравились именно белые розы. Но, что странно, он продолжал прятаться от суеты однообразной и обыденной жизни именно в саду с этими розами. — А знаешь, — начала Рори, когда молчание с дядей затянулось (ей нужно, нужно говорить с ним), — этот зайчик очень похож на тебя, — она опустила голову на его плечо, осторожно протискивая свою ручонку в его ладонь и переплетая пальцы. Ей нравилось делать так именно с ним. — Не говори глупости, — недовольно буркнул вампир, но не отвергнул ее родственные нежности. Несмотря на грубую и холодную натуру, ему тоже не были чужды чувства. — У него такие же алые глаза и весь он такой белый и мягкий, — продолжила она и кажется, ей удалось немного забыть глубокие обиды на вампиров. — Хочешь сказать, что я мягкий и пушистый? — Субару грозно посмотрел на нее сквозь серебристую челку, на что она только тихо. — Чего смешного?! — возмущенно (смущенно) спросил он. — Но это истинная правда, — было ее тихое оправдание. — Замолчи! — Как скажешь, дядя, — умолкла Аврора, почти обиженная и задетая холодным тоном. Она даже чуть ослабила пальцы. — Тц, не молчи, — Субару толкнул ее в плечо. Аврора сдержала улыбку маленькой победы и старательно сохраняя это положение, холодно поинтересовалась: — А что мне сказать? — Что скажешь, — насмешливо произнес он. — Тогда… — Аврора повернула к нему голову, чтобы приблизиться к его уху, — я открою тебе один секрет, — тихо сказала она. Давно подстриженная челка лезла ей в глаза и путалась с платиновыми волосами дяди. — И какой же? — хмыкнул Субару, не представляя, что за секреты могут быть у маленькой девочки. — Я люблю тебя больше всех, — прошептала она и ласково поцеловала его в щеку. Он смутился, что Аврора заметила по кончикам его покрасневших ушей, и воспользовавшись его растерянностью, она быстро убежала. — А ну стой! — громко потребовал Субару. — Если поймаешь, — выкрикнула она, не оборачиваясь. В прежде тихом саду послышались ее легкие быстрые шаги. Могло показаться, что никто не мог быть настолько счастливым и беззаботным как она. Ей, девочке, выросшей в уединенном ото всех мрачном особняке, еще неведомы трудности и опасности этого мира. Что представляет собой мир, когда настоящая опасность живет рядом с ней, едва ли не с рождения? Дышит ею, смотрит на нее, ожидая, когда уже можно… сделать ей больно. Она уже увидела это, но еще не догадалась. Когда-то беззаботно радовавшаяся подаренному детству, теперь ее терзали душевные конфликты с собой и другими. — Так нечестно! — пробубнила с досадой Аврора, когда ее поймали. Субару просто появился перед ней из неоткуда и получилось так, что она сама попалась, врезавшись в него. Она и не думала далеко убежать от него и спрятать в лесу, зная всю эту вампирскую магию. — Скажи еще раз, — попросил он, сомкнув руки на ее хрупких плечах. — Так нечестно, — непонимающе повторила она. — Тц… не это, — Субару отвел взгляд. — То, что сказала в саду. — Я люблю тебя больше всех, — смущенно проговорила Аврора. «Почему он выглядит таким сердитым? — задалась она вопросом, видя, как нервно нахмурился дядя. — Неужели из-за моих слов?» — Как ты… как ты можешь любить такого гряз… Рори не дала ему договорить, прижав ладонь к его рту. — Это же очевидно, — она улыбнулась, меланхолично и застенчиво-нежно. Впервые за день в этом доме. — Не я выбираю кого любить, и не ты выбираешь кого мне любить, — и вновь не поскупилась на поцелуй в щеку. — Прекрати говорить такие вещи с невозмутимым видом, — раздраженно сказал Субару. Аврора промолчала, чуть подалась вперед и обняла его. «Я и вправду очень сильно люблю тебя». Он — самый прекрасный дядя, у нее есть любящая мать и немногословный отец, а это уже достаточное счастье. Остается только понять это и принять.