aurora

Загадочный мир, так описала родину демонов Аврора. Она здесь была в далеком детстве, но тогда еще не понимала насколько красив этот необъятный тёмный мир — земля и обитель немертвых. Прекраснее, наверное, только Рай. Вечером тут улицы с изысканными высокими домами старой эпохи горели огнями, пылали тьмой, завороженно притягивая к себе музыкой и той загадочной атмосферой, свойственной вампирам. Манерность их вселяла жуть, на бледных лицах маски, взгляды — надменные, холодные. В ее семействе было меньше высокомерия, хоть и не намного. И поскольку Аврора перестала чувствовать себя безопасно среди вампиров, она не осталась с Канато и другими дядями, которые расползлись по столице вампиров в поисках своих развлечений. И сейчас находясь в замке Сакамаки с лабиринтами из коридоров и бесчисленными комнатами, ей было спокойнее от того, что рядом отец и мать. Аврора бросила безволненный взгляд в сторону высокого окна, сплошь до вычурных рам увитого красными розами: смеркалось. Странное непривычное чувство, когда смотришь чистое-чистое сине-оранжевое небо, хотя привыкла видеть унылое грозовое небо над головой и нефритовую зелень леса. Возможно, она бы даже осталась здесь жить. Что не сказать о Сю. Вампир чувствовал всем своим мертвым сердцем, что ничего хорошего в демоническом мире ждать не стоит. Он ни за что не позволит им остаться в кошмарном мире, кишащим жестокими и бездушными тварями, которые раздавят обращенную мать и ее полукровную дочь с предельным отвращением и удовольствием. Глупо скрывать и не признавать, но Сю любил эту маленькую семью, построенную когда-то ради Авроры. И он не впервые задумывался о том, как ему это стало дорого, как страшно это разрушить и потерять. Он всегда остерегался любых проявлений дружбы, любви, предпочитая всему вековое одиночество: все это вызывает необратимое — привязанность, что Сю и испытал на собственной шкуре. Но сейчас вампир в ужасе понял, что вновь упал в ту же яму, что и в детстве, только эта еще глубже. Возвращаться туда, где все хранило память о больном и смертельном, было неприятно, но иногда время специально сводила его к этим местам, где замираешь и в сердце поселяется чувство невозвратимого и давно ушедшего. Странное и болезненное. И сейчас Сю в своей комнате, осознавал, что совершенно ничего не изменилось спустя два века: тот же вид на высоченный забор с неприметной дверью, которая когда-то служила дверью в рай… В мир людей, где он хоть чуть-чуть был настоящим. Только теперь все по-другому: кроме скверной тупой боли, Сю не чувствовал абсолютно ничего. Парадоксально, но будто сам холодный замок был пропитан горечью и раздорами, ведь когда-то тут вечно слышались пререкания и ссоры Корделии с Беатрикс, и в конце концов оба закончили свою жизнь, так и не помирившись. Их тень и повисла проклятьем над родовым гнездом Сакамаки, не говоря уже об обезумевшей Кристе, чье присутствие, словно призрака, чувствовалось и мелькало повсюду. Авроре же здесь было хорошо… Спокойно, как она сказала. — Мой первый танец будет с тобой, — говорила она спокойно, расчёсывая золотые кудри. Под ногами она выложила восемнадцать коробок с восемнадцатью парами одинаковых туфель, которые Канато оставлял под ее дверьми на протяжение стольких же лет в этот самый день. Не говоря уже о его подаренных бесчисленных платьях, среди которых и сонно лежал Сю. Здесь были и самые старые платья Авроры, она носила их в свои два года и мягкая ткань до сих пор хранила ее запах. — А второй с дядей Канато, — в руках у нее уже кисть; на веки немного лилового, аккуратно по ним и скулам серебристого сияния. Осталось только переодеться. Она стояла в одной полупрозрачной сорочке, державшейся на честном слове; стоило потянуть за тонкие бретельки и оно упало к ногам. Аврора приложила на себя новый подарок Канато: длинное бледно-сиреневое платье, усыпанное цветами миндального дерева. В этом образе нет ничего от сладкой маленькой Авроры-Лолиты. В обнаженных плечах она ощущала холод ледяного замка, мягко провела пальцами по изгибу своей шеи и довольно улыбнулась от осознания собственной привлекательности. Эта лукавая улыбка не ускользнула из внимания Сю, притворявшегося спавшим. Ее фарфоровая кожа с вульгарно выступающими венами станет вниманием всех сливок высшего света. Они не покажут, но все же каждый хоть раз за вечер представить, как впустить клыки в эту худенькую шею. Поэтому он постарается быстрее забрать ее с этого кошмарного маскарада.

***

Уют в холодном демоническом замке казался для Акико чем-то невозможным. В этой ферзевой современности она чувствовала себя донельзя чужой. Здесь все и всегда молчало: молчали серые стены, закрытые двери, камин без огня. Мертвая тишина пробирала до дрожи под ребрами. Но разве можно услышать, как кричат и вопят внутри себя? Разрываясь от чувства растерянности, неопределённости, в гребаных поисках внутреннего я, пытаясь собраться всего себя по частям. А главное есть ли, что собирать и склеивать. Из-за всей этой философии жизни Акико была чертовски зла. До зуда под ногтями, едва сдерживая порыв навредить себе. Ее мысли — сплошная пустота, внутри — ничего нет. Абсолютно ничего. Что может быть хуже тишины внутри себя? Только бессмертие в дополнение. Она знала, что никогда не выберется из этой бездны, в глубине которой оказалась совершенно случайно. Она истратила всю себя, и всю пустоту внутри себя. Что-то в ней медленно умирало, заставляло чувствовать свою ненужность, обреченность, духовную боль. Гребаная drama queen на спектакле без зрителей. Последней каплей здравомыслия стал неудачный выкидыш, не без ее вины. Акико всё ещё болезненно принимала тот факт, что в сердце продолжает желать ему смерти. Даже когда он зашевелился. Неожиданно. Посреди ночи. И вдруг стало тепло от осознания, что ребенок цепляется за жизнь. Он мог бы заменить ей единственного сына, оставленного в другой жизни и хладнокровно забытого ею. Прислонившись виском к окну, Акико все же невольно представила себе синие глаза Сю, белокурые завитки на маленькой голове, её аккуратные пальчики, которыми малыш тоже будет рисовать… Самый страшный кошмар Рейдзи: вторая копия Сю, подпорченная кровью обращенной. Сю… Она дважды упомянула его имя в мыслях, подбросив еще депрессии на день. Между ними тоже ничего нет: ни боли, ни любви, ни заботы. Пару близостей, десяток поцелуев, ни одного признания в любви. Отношения похуже, чем в дешевой любовной драме и показатель того, как не надо. «— Говорят, что узы настоящей любви не может разорвать сам Бог. Это правда? — однажды спросила ее Аврора. Бывало, что раньше она задавала порой сложные и странные вопросы, на которые отвечать приходилось обдуманно и не факт, что верно. Она была маленькой неокрепшей девочка, принимавшая во внимание все, вплоть до мелочей. И ей не важно каково оно снаружи, ей нужно было знать, что внутри. — Да… у людей любовь именно такая, ее не могут разрушить ни другие, ни Бог, только они сами… И восстановить тоже только в их силах.» От этого Акико было только больнее. Последние недели пребывая в жутко растерянном и скверном состоянии, она все сгибалась под тяжестью душевных терзаний; бессонно проведя две ночи, поглощенная омутом несвязных мыслей о семье, когда-то построенной ради маленькой девочки, нуждавшейся в матери, и о странной любви вампиров, которая была слишком сложна для ее понимания. Но тем не менее, ее любовь к Сю тоже оставалась странной: она и желала быть по-настоящему любимой, но при этом смиренно и терпеливо ничего не требовала. Столько лет вместе, любой может привязаться и полюбиться, и они точно также любили друг друга, но недостаточно, чтобы чувствовать себя наполненными, полноценными. Она почувствовала, как в темном коридоре рядом с ней появился Сю. Он бережливо притянул ее за шею и поцеловал в губы. Но она холодно отвернулась от него, как бы показывая, что ей сейчас чужды нежности. — Зачем все это? — А зачем ты так жестоко обходишься со мной? — тихо спросил Сю, прожигая взглядом ее бледную шею. Его проницательные глаза, будто выискивали изъян, но видели перед собой лишь хрупкую девушку, из которой сделали несгибаемого вампира. Просто в ней еще оставалась та хрустальная, присущая ранимым людям непрочность, что безжалостно и легко ломается. — А ты со мной? Не строй из жертву, — Акико ощутила, как от собственной едкости похолодело в спине. — Вампиры не любят по другому. — Вампиры, — хмыкнула она, — жалкое подобие любви. — Но иногда мы любим сильнее, чем можем показать. Сю притянул ее за подбородок, внимательно смотря в блекло-ореховые глаза Акико. Ничтожная карточная стена, которую она бессмысленно пыталась выстроить между ними развалилась в пух и прах, и сама, потянувшись к нему, она завязала долгий и нежный поцелуй. Несколько минут они простояли вот так, не разрывая поцелуя и наслаждаясь теплом друг друга. Но через некоторое время Акико вновь отстранилась, обняла вампира и прижалась к его груди. — Ты не пойдешь на бал? — С таким животом? Ты издеваешься? — Его же даже не видно, — с непониманием произнес Сю, что было безусловной правдой. — Я не буду танцевать, — предупредила Акико, тыкнув в него пальцем. — Мне самому влом, но один раз показаться придется, — лениво протянул он. Сю последний раз поцеловал ее, прежде чем переместиться в другую часть замка. На потрескавшихся губах Акико остался лишь холодный осадок чего-то горького и липкого. Облизнувшись, она поняла, что это ее кровь. Отвратительно.

***

Мрачная музыка… Первый вальс, от которого Аврора отказалась в пользу родителей. Она незаметно наблюдала за многочисленными незнакомыми гостями в красивых маскарадных нарядах и масках. Ее мать была в платье с открытыми плечами, спрятав свои руки в его длинных рукавах. В нём она была бледна как сама смерть, цветом перекликаясь с маскарадным костюмом Сю. Впрочем, все члены Сакамаки перекликались с друг другом, выделяясь одним цветом вычурных масок, костюмов и омраченным настроением. Долго стоять на одном месте было нельзя. Слишком привлекало внимание. Авроре показалось, что вдали она заметила чей-то взгляд на себе и попыталась незаметно проскользнуть между гостям в другую сторону. — Аврора, — услышала она позади спокойный и знакомый баритон. И едва она обернулась, как ледяные пальцы схватили ее запястье. — Ты обещала мне танец, — ревниво произнес Канато, притягивая племянницу к себе. — Я не могла найти тебя, — в оправдание промолвила Рори. Она удержалась от того, чтобы вновь обернуться. — Тебе понравился мой подарок? — заинтересованно спросил вампир. — Да, очень. Спасибо, — с доле искренности и благодарности ответила Аврора. — Твоя теплая кожа просто сияет, я специально оставил твою шею открытой, — уклончиво начал Канато, — И все смотрят только на тебя, — его пальцы стиснули ее ладонь сильнее. — Но ведь кровь Авроры принадлежит нам, а не им. «Боюсь, я не могу принадлежать нескольким», — раздраженно подумала Рори. Она плохо знала законы вампирской любви, но уж точно понимала, что отдавать кровь нескольким вампир пошло и аморально. Даже если невинность ее крови немного подпорчена клыками Субару. Музыка плавно изменилась, партнёры начали меняться. — Моя принцесса, ты не забыла про меня? — Райто подхватил ее за ладонь, другой рукой притягивая за талию. Аврора сдержанно улыбнулась, не показывая своего разочарования. Смотри в глаза того, кто ведет, учил ее Рейдзи. Получалось плохо. Она ощущала на себе чей-то взгляд, хотелось оглянуться и поймать наблюдателя. Рори покорно согнулась в спине, когда дядя наклонился в ее сторону в такт ритмичного танца. Слишком близко. — Ты так сладко пахнешь, — над ухом прошептал вампир. — Обещаю, завтра я буду пахнут иначе, — лукаво проговорила Аврора, передавая свою руку другому вампира. Кажется, родственники не подпускали к ней других, ведь по-другому не объяснить, как она попала в ловушку Аято. Признаться, общество этих тройняшек она переносила очень тяжело, после случившегося несколько месяцев назад. Вампир высокомерно взирал на нее, видимо ожидая увидеть под маской другое лицо, более маленькое, другие глаза, более невинные и светлые. — Разочарованы? Я не похожа на нее, — на что он усмехнулся: — Но твоя кровь пахнет также. Аврора отвернулась, легонько оттолкнувшись от пола, чтобы ее поймал следующий партнер. Рейдзи. Не обошлось без упреков. — С твоей невнимательностью на уроках, ты довольно сносно танцуешь. — Благодаря вам. Лесть не бывает лишней. Она старалась быстрее уйти от его презирающего льдистого взгляда. Оркестр словно услышал ее и музыка стихла. Аврора отвернулась, надеясь, что больше не придется танцевать и испуганно вздрогнула, оказавшись в объятиях незнакомого вампира. — Наконец, они отпустили тебя. Она узнала голос Муками и это не могло не вызвать в ее твердеющем сердце радость встречи.