Приступ

Тэхён видел испуганный и молящий о пощаде взгляд парня, напряжение его мышц и невероятно сильную дрожь, вызванную болью и страхом, отнюдь не беспричинным; видел, как тот начинал стремительно терять веру в то, что сможет пережить этот вечер. Он не переставал жалобно всхлипывать после каждого надрывного вздоха. Затем Ким вынул окровавленный нож из ноги пострадавшего: вновь воздух рассекает вымученный крик, а кровь льёт из раны с новой силой, капая на холодный кафельный пол кухни. Маньяк обмакивает указательный палец в алую жидкость, любуется тем, как она хаотично расстекается по его руке цветной кляксой. Повинуясь незапному порыву, неизвестного происхождения - вся его жизнь - сплошной приступ, он припадает к ноге жертвы своими чувственными губами и начинает слизывать тёплые солёные струйки; юноша, в свою очередь, окончательно перестаёт понимать значение происходящего, и единственное, что он хочет сделать в данный момент, так это попрощаться с мамой (на хороший исход он уже и не надеялся). Немного погодя, голова похитителя снова оказалась на уровне глаз парнишки: он нехотя оторвался от своего увлекательного и, не спеша, поднялся так, чтобы его было видно. Всё его лицо было в крови: алые брызги сплошь покрывали скулы и веки, а остальная часть, начиная от носа, была полностью окрашена в красный цвет. Он, словно хищник, возвышался над телом поверженной жертвы, как вечно голодный вампир, присытившийся жизненного сока, испитого из прекрасного сосуда тела благородного юноши, взгляд которого и впрямь был, как у забитого животного. Ким осторожно приблизился к лицу молодого человека и начал собственический медлительный поцелуй. Тэхён целовал его долго и делал это с неимоверным упоением, взявшимся буквально из ниоткуда. Он яростно сминал пухлые губы, проходя юрким языком по ровному ряду зубов и пробираясь в самые сокровенные места. Чимин же был не в состоянии как-либо, что-либо воспринимать - он теперь никогда не будет в прежнем состоянии и не вернётся к привычному образу жизни. Всё, сегодня случившееся, точно отобьёт у него всякое желание спокойно жить дальше. Но мы не знаем, что с ним произойдёт за пределами этой комнаты, этого здания. Вся жизнь впереди... Но она не для всех. Она предназначена только сильным или совсем обезумевшим, неспособным поправу оценить своих страшных деяний людям. Чимин явно таким не был, а вот Тэхёна в этом определении вполне можно представить.