Phoenix

Хотя Тейн и планировал отправиться в порт на следующий же день, текущие дела в Гефене недвусмысленно навалились на него всей своей тяжестью, вынуждая остаться, и задержали его не на ночь, как он надеялся, а на целых четыре дня. За это время он окончательно убедился, что осаждать замки гораздо приятнее и проще, чем сидеть в осаде и, хуже того, восстанавливать его после сего славного действа. Идти на Некси, на стенах которого стояла мечта Билла, яростная, могущественная и страстная Ксеона, было весело; осматривать и оценивать состояние стен замка с утра пораньше — нет. В то утро из кабинета, где он так и заночевал, его вытащила Реска; на улице едва посветлело, но воительница уже была на ногах и сочла своим долгом поднять и наместника, чтобы споро припахать к благому делу. Эльфы поголовно были жаворонками, хотя здесь на это никаких причин не было — нежных пастельных рассветов ни один из них не дождется. По правде говоря, и жаворонками их колдун называл весьма условно, в их жизненных ритмах разобраться никак не удавалось. Впрочем, чего еще ожидать от расы, которая полагается на магию примерно в той же мере, что люди — на воздух? Первым делом они выбрались на стены, которые требовалось внимательно осмотреть и высказать свое профессиональное мнение. Тейн так и сделал: он честно признался, что с его точки зрения эти стены будет не очень сложно снести, было бы желание, но на этом его познания в каменотесном деле ограничиваются. Ломать им за богатую на события карьеру приходилось, а вот с починкой как-то не сложилось. С небольшим давлением со стороны Риэсканвинн и неожиданно пришедшей со стороны Интегрити помощью им все же удалось выявить наиболее пострадавшие участки, которые следовало чинить в первую очередь, а также те, которые тоже стоило подлатать как можно быстрее, но все же чуть менее срочно. На это ушло все утро, за которое маг проникся искренним уважением к Биллу, который разбирался в таких вещах, и сочувствием к фамильяру, который в течение долгого времени был всеми этими блоками и растворами. Какой кошмар. Не успел он обрадоваться и улизнуть, как на него внезапно накинулась Алессия. Джулиан после вчерашнего путешествия все-таки слег (заметив вытянувшееся лицо Искателя, целительница раздраженно уточнила, что всему виной нервное потрясение, через сутки жрец снова будет на ногах), и рук стало не хватать еще более катастрофически. Искатель собирался посочувствовать и сделать ноги, но не успел. Поэтому остаток дня, как позже с немалым удивлением обнаружил Тейн, он провел в полевом лазарете, ассистируя магессе и оттачивая свои навыки магии исцеления. Уже через час у него онемели руки и замылились глаза, но молодая женщина обладала удивительным талантом ставить на ноги что больных, что помощников — достаточно было одного ее резкого окрика, чтобы колдун встряхивался и продолжал шить, резать, совершать пассы или толочь листья в ступке. Работы оказалась относительно монотонной и тяжелой, как физически, так и морально. Несколько раз на его глазах умирали люди, к которым они не успели добраться. Даже с учетом, опять же, помощи фамильяра, к вечеру он был вымотан настолько, что отказался от завершающего доклада Лесси о состоянии запасов трав и лекарств («И так вижу, что катастрофа!») и от докладов вообще; его хватило только на то, чтобы взобраться к себе в башню, передвинуть немного стопку книг на столе и заснуть. На следующий день его снова разбудила Реска, точнее — ее нож у его горла. Пока чародей лихорадочно перебирал в памяти все свои проступки и защитные формулы, эльфийка убрала оружие и невозмутимо сказала, что у его дверей необходимо поставить охрану. Тейн сомневался, что в округе шастает так уж много злоумышленников, мечтающих убить самого Искателя Миров, который не сгинул ни в желудке гигантской рыбы, ни в самой преисподней, но покорно согласился, поставив условие: стража он выберет сам. Сама идея наводила на него тоску. Несмотря на титул, он подсознательно делил мир на тех, кого охраняли (за исключением королевской семьи, находившейся вне категорий), и тех, кто охраняет. Находиться в первой было нелестно — туда он беспощадно отправлял бесполезных аристократов и всех тех, кто считал обращение «Эй, ты!» уместным. Были еще те, кого надо было защищать (не путать с охранять!), куда входило подавляющее большинство мирового населения. Тейн очень настаивал на принципиальной разнице между охраной и защитой. Искатели традиционно обретались во второй категории охранников (опционально защитников, но здесь дело в тонкостях). Сменить статус на «Объект тупой, раздражающий, тип ценный груз» было своего рода классовым предательством — хуже, чем принятие титула. Что дальше? Нарочитая забывчивость, когда дело касается имен? Утро они провели за смотром войск, во время которого Матиуш заодно пригляделся к кандидатам и осторожно спросил у фамильяра, могла ли его подруга догадаться об их связи. Дух в этом сильно сомневался. Похоже, тогда, в Академии, Интегрити оказался прав: никто не вертел головой в поисках источника странного голоса и не смотрел на парящего в воздухе черного кота, не говоря уже о человеке. — Вон тот, — наконец указал чародей на солдата. Он был невзрачным, низкорослым и каким-то скособоченным, больше всего напоминая внешним видом гоблина. Колдуну потребовалось какое-то время за ним понаблюдать, чтобы все-таки отнести вояку к людям, и то потому, что все виденные им орки были более-менее однотонными, тогда как этот переливался всеми оттенками спектра. К этому прилагались тусклые, помятые и на вид очень старые доспехи, сальные волосы и спрятанный за ухом окурок. Точнее, целое кладбище окурков, потому что за время, что Искатель за ним наблюдал, солдат отправил туда не менее четырех бычков, не вытащив взамен ни одного. А когда ненароком вскрылась безобидная и даже почти бессознательная вороватость и склонность к мелким пакостям, волшебник окончательно уверился, что узрел во плоти настоящий дар Богов. Упаковка, то есть плоть, была довольно оригинальной, а чувство прекрасного от нее и вовсе вскипало, но в таких вещах нужно смотреть не на внешность. — Шноббс? — недоверчиво переспросила Риэсканвинн. Тейн даже не удивился, воительница, похоже, знала всех на свете. — Ты уверен? — Чистое сокровище! — радостно подтвердил маг. — Шноббс? — Ты на него погляди, Реска. Если что-то пропадет, мы всегда будем знать, где искать — достаточно перевернуть такого Шноббса вверх ногами и потрясти. Это вроде одного из законов физики, все как бы само стремится в его карманы, — колдун довольно покивал головой. — Не говоря уже о том, что его можно смело использовать вместо социального флюгера. Такие вот Шноббсы, дорогая, ценнейший инструмент в руках того, кто умеет им пользоваться, и я намерен извлечь из него всю возможную пользу. Так что по ночам он будет охранять мой кабинет. Эльфийка была вынуждена согласиться и вписать имя новоиспеченного стражника в небольшую записную книжку, которую завела по примеру товарища и командира. Там же были отмечены немногочисленные замечания по поводу армии и набросано расписание дежурств часовых, которое еще предстояло утвердить. — Слушай, а здесь какого-нибудь Колона нет? — вспомнил Тейн. — Они обычно ходят парой. Устрашенная перспективой обнаружения напарника Шноббса Реска решительно открестилась и заявила, что такого точно нет. Вторая половина дня пролетела незаметно за совещанием с той же Реской и до кучи Фармиром, который выполнял функции главного интенданта. Речь шла о запасах и кладовых, пайках и заготовках, а также об отрядах фуражиров и их защите. Девушка и полудракон, казалось, испытывали наслаждение, жарко споря над картой о маршрутах, длительности экспедиций и прочих невероятно скучных вещах, в которые Матиуш безуспешно вслушивался, но все равно понимал с пятого на десятое. Он оживился лишь однажды — когда речь зашла о казне и бухгалтерии, в этом он всегда был хорош. К сожалению, сейчас толка от казны было мало, а считать было нечего, но остроухую комендантку Гефена это не остановило: Фармир приволок откуда-то увесистые расчетные книги, переплетенные в коричневую кожу, они были торжественно вручены магу, а когда он согнулся под весом финансовых отчетов, сверху еще легла толстая стопка свежих приказов, которые необходимо было срочно подписать. Третий день опять был посвящен бесконечным докладам, которые Тейн и так мог суммировать в емкое «У нас не хватает положительно всего, дела наши дрянь», а также тяжелой и печальной обязанности — похоронам тем, кто умер в лазарете, и коллективному отпеванию всех погибших за время войны. Джулиан уже к тому времени полностью оправился; маг был доволен, что не ошибся в молодом человеке. Священник говорил уверенно, сильно, но в то же время с чувством, так что даже Матиушу, считавшему себя прожженным циником, стало спокойнее, хотя нередко искренняя вера заставляла его чувствовать себя неуютно. К его удивлению, сказала несколько слов и Алессия, хотя она не столько призывала не печалиться об ушедших, сколько потребовала в ультимативной форме, чтобы все оставались сильными и продолжали бороться. Ее речь оставила такое впечатление, словно она все время сдерживалась, чтобы не сказать что-то вроде «Слушайтесь, собаки!» или «Тысяча импов!», поэтому эти самые импы словно стояли за спинами собравшихся и дышали в шею. Всем стало ясно, что ослушаться этого приказа попросту опасно. На четвертый пришлось снова лезть на стены — оценивать проведенные работы. Сам Искатель не видел никакой разницы, но Интегрити суфлером насвистел ему, что укрепления больше не были в критическом состоянии, поэтому можно хотя бы не беспокоиться о том, что кусок их стены в любой момент может рухнуть им же на головы. Неуверенно изобразив похвалу работе, в которой чародей не понял решительно ничего, он сбежал вниз, во двор, чтобы попасться в лапы полудракона и какого-то офицера, оказавшегося временным архитектором Гефена. С ними пришел еще и эльфийский стрелок Тирин, оказавшийся своего рода знатоком и в этой области. К ужасу Тейна, который признавал математику только в двух ее воплощениях — когда речь шла о деньгах (тогда ни сложные проценты, ни прочие жуткие слова не были ему помехой) или о магии, барон тоже довольно уверенно рассуждал об углах, биссектрисах и несущих стенах. Искатель изо всех сил старался вникнуть в происходящее, но понял только то, что в какой-то момент все трое заспорили между собой по поводу одной из бумажек, попытались привлечь его на свою сторону, но, пока Матиуш пытался понять хотя бы одно из трех разных решений, они сообща нашли четвертое, удовлетворившее всех. Подмахнув лист с проектом о новой конюшне и временных бараках для солдат, Тейн снова не освободился. Сначала явился Арцисс с отчетом о разведке, затем — Ванья с рассказом о перспективе охоты в это время, а потом целая делегация дриад (преимущественно) и друидов с подробным планом озеленения сначала прилегающих территорий, а потом и всей провинции. Вечерами каким-то чудом удавалось выкраивать время на занятия с Фармиром: упражнения на контроль и концентрацию, осознание магии как таковой, сокращенная теория — учитывая природу способностей полудракона, едва ли ему пригодятся определенные пласты знаний, которые намертво вбивали в голову адептам-первокурсникам. Им, конечно, еще только предстояло это выяснить, но Матиуш был почти уверен, что огненными заклинаниями и их производными талант юноши и ограничится. То есть, какой-нибудь огненный дождь, в формуле которого содержались элементы телепорта (а откуда иначе возьмутся падающие на землю камни?!), осилить сумеет, а вот ледяных змей или создание гейзеров — едва ли. Телепорт он включил в учебный план после одного простого соображения: если драконы сумели перебраться из одного мира в другой, то, возможно, их потомок-полукровка окажется способен проколупать небольшую дырочку в измерениях, чтобы пронести через нее что-нибудь материальное? Фармир делал… умеренные успехи: у него не все получалось с первого раза, но это было нормально, до некоторых вещей чародей и сам в свое время доходил только после продолжительного мозгового штурма. Вот если бы парень выполнял все идеально, был бы повод беспокоиться, а так… Ученик учеником; многие маги берут себе подмастерьев, а этот еще и из условной высшей категории. И сам по себе — уникальное магическое явление. Сказка. Проснувшись на пятое утро, Тейн понял, что еще один день, забитый такой работой, и он сам волком завоет, только последствия будут гораздо хуже. Сейчас он был готов даже ехать обратно к сожженной деревне, да только Реска, если прознает, потребует, чтобы он взял телегу и привез стройматериалы из Верлона… Волшебник неудачно шевельнулся и застонал, когда спина отдалась тупой болью. Он так и продолжал проводить ночи за столом, засиживаясь допоздна, но в итоге все же сдаваясь сну. То ли он был слишком усталым, то ли Интегрити постарался, но кошмары ему больше не снились, и на том спасибо. Но тело благодарности не чувствовало, непрестанно жалуясь на что-то периодически возникающей болью в спине, суставах или голове. Сегодня помимо поясницы о своем существовании напомнила шея; подняв голову от столешницы, Тейн зашипел и замер с неестественно неподвижной головой, надеясь переждать приступ. — Я ведь не настолько стар, — с ненавистью процедил он, едва разжимая губы. — Мне и сорока нет. Я провел свою молодость, ночуя в основном на холодной земле, порой даже в снегу или на кладбище, что за черт? — Все же ты раньше был моложе, — справедливости ради заметил фамильяр. — А еще у тебя был регулярный моцион, полезные нагрузки и удовольствие от того, что ты делал. А подписывать бумаги и смотреть на камни тебе не нравится, тебе не хочется следить за выполнением, а только раздавать приказы и забывать о них. Ну и вообще спать за столом — так себе идея. — Не помогаешь, — простонал страждущий. — Ты ничего не можешь с этим поделать? — Могу. Могу посоветовать тебе разминку, — невозмутимо сказал Интегрити. — Садист, — проворчал Матиуш, схватился обеими руками за шею, зажмурился и повертел головой. У него вырвался короткий выдох, но это все же помогло: отпустило, хотя на ощупь ничего не изменилось. Ну и ладно, он никогда и не надеялся нагнать в медицинском искусстве Алессию или Тайлера. — Тебе все же следует попросить Фармира затащить тебе наверх хотя бы походную койку, — недовольно настаивал фамильяр. Он принял человеческую форму и теперь сидел боком на краю стола, внимательно разглядывая свои длинные заостренные ногти, но то и дело его руки бессознательно тянулись то к пояснице, то к шее. Матиуш про себя отметил этот любопытный факт: похоже, они в какой-то степени делили теперь не только такие ощущения, как голод, но и вот такую боль, разве что Интегрити доставалось от нее только эхо. Неудивительно, что его так не устраивает новая хозяйская манера спать. — Когда будет время, — неубедительно отговорился Тейн. — Сегодня я точно не останусь в Гефене. Он выбрался из кресла и прошелся по комнате, задержавшись у каминной полки. Он рассеянно коснулся стоявшей там статуэтки золотолицего мага, проследил кончиками пальцев строгие линии его эмалевой черной мантии. Какая все-таки тонкая работа, снова подумалось ему. На артефакте явно лежало какое-то заклинание, но он сам никак не мог разобраться в его свойствах, да и Интегрити, когда ему задали вопрос, был озадачен не меньше. Казалось, что одним из свойств этой магии было затуманивание мыслей о предмете. Например, по нескольку раз за день Искатель читал маленькую лакированную табличку, сообщавшую какую-то информацию о маге, но через несколько секунд после этого решительно не помнил, о чем там шла речь. В голову только лез проклятущий майоран, да еще песочные часы стали внушать ему легкое отвращение, причудливо перемешанное с чувством собственничества, все вместе и по отдельности совершенно нелогичное. Но чего не отнимешь того не отнимешь: статуэтка была красивой и приятной глазу. По большей части. Смотреть на нее долго не стоило. — Я думаю, — вдруг сказал он, — пора уже съездить в порт. Посмотреть на маяк, на корабли… На наш старый дом. «Посмотрим, где это все началось. Взглянем на самые истоки истории. Вспомним первую жизнь из тех, что я прожил» — Я имею в виду жизненные этапы, — сразу же объяснил он, почуяв, что озадаченный фамильяр собрался задать вопрос. — Речь не о настоящих жизнях, как было у тебя с предыдущими магистрами. И, уверяю тебя, я еще не превратился в архимага Амброзиуса, чтобы проживать несколько сроков. Кстати, ты не знаешь, когда он был жив? — По-моему, довольно давно еще, — Интегрити наморщил лоб. — Точно до Тригиуса, и, по-моему, еще до его предшественника… Но точно сказать не могу, для каменной башни время вообще очень относительная штука. — В любом случае, он мне уже не конкурент, — с явным удовольствием заметил Матиуш, бросил ставший уже привычным взгляд на табличку, чтобы, отвернувшись, тут же забыть, что там было написано. — Он мне уже не конкурент, — задумчиво повторил он. В дверь постучали. Осторожно так, с иррациональной надеждой, что изнутри никто не отзовется, тогда надо будет зайти и осмотреть все углы комнаты, чтобы убедиться, что хозяина действительно нет дома. Тейн невольно улыбнулся: в Шноббсе он действительно не ошибся, он был тем самым идеальным плохим стражником, который де-факто присутствует, но пользу приносит только тому, кто до конца понимает его мелочный и двуличный потенциал и умеет им пользоваться. У эльфов таких, наверное, и не было… Хотя Матиуш про себя считал, что какой-нибудь Шноббс должен быть везде. Шноббиэль (Кей-Шноббиар? Шноббифин?) должен быть где-то в Эллинии, стягивать сапоги с мертвых орков и мертвых же товарищей. Жаль, что не удалось отыскать Колона и собрать полный комплект. — Войдите, — отозвался он. Солдат не столько вошел, сколько просочился в кабинет. Рост не позволял ему осуществлять такое внушительное действие. В руках он держал стопку бумаги, увенчанную пучком заточенных перьев. Испугавшись, что это очередные приказы на подпись, маг едва не отослал новоявленного секретаря, но потом заметил, что бумага была… нет, не девственно чиста, таким после Шноббса ничего остаться не могло, но в любом случае на ней ничего написано не было. — Что это? — поинтересовался Искатель. — Госпожа Риэсканвинн сказала принести, — отозвался солдат, в голосе которого проскользнуло неподдельное уважение. — Она сказала, что пора приниматься за корреспонденцию, только я ничего такого не брал, богами клянусь. — Она про переписку, — рассеянно объяснил Матиуш, который, конечно, помнил, что Амели просила отчет как можно скорее. Просто он не представлял, как он сможет безболезненно выдрать из этой истории Интегрити и свою связь с ним, не превратив отчет в невразумительное бормотание, что все-де само рассосалось. Он сам учил принцессу магии, и, хотя она оставалась в первую очередь королевской особой, использующей колдовство так же, как она использовала меч, флаг или корону, он свое дело сделал хорошо. Амели Леонар была достаточно хорошо обучена, чтобы знать: само не рассасывается. Кроме того, вот так нагло лгать своей будущей (если еще не фактической) королеве тоже не годилось, не говоря уже о том, чтобы постыдно врать ученице. Но и рассказывать правду тоже не годилось, он отлично помнил, как разозлился король Марк из-за Шкатулки Ярости; Билл с Кристианом едва мечи не вытащили, чтобы дать отпор страже, пока сам Тейн торопливо частил неудобоваримые объяснения произошедшей случайности. А ведь времена тогда были спокойные, не чета этим! Почему-то Матиуш сильно сомневался, что такую вольность ему простят. Да, не было выбора — но это он так говорит, больше никого рядом не стояло, свечей не держали. А вдруг это не так? Его неуемный интерес ко всему опасному, магическому и могущественному был известен в кругах королевской семьи и их ближайших советников, даже честно хранимой друзьями истории про некромантию не надо. Суд, может, и не устроят, но о прежнем доверии едва ли пойдет речь. По всему выходило, что он сам загнал себя в ловушку и захлопнул крышку. Осталось только дождаться, кто именно придет ее проверять. — Можешь идти, — встрепенулся маг, заметив, что стражник уже присматривается к его каминной полке. Шноббса приказ явно огорчил, но спорить он не решился. Бросив короткий взгляд на стол, чтобы убедиться, что книги и шкатулка с принесенными из Академии артефактами (тысяча импов, еще ведь надо как-то вывезти оттуда остаток!) все еще на месте, колдун машинально пробежался пальцами по цепочке и коснулся красного камня, оплетенного золотом. Привычка намертво прилипла к нему за последние дни, но, и на том спасибо, редко проявляла себя на людях. Реска была права, как и обычно. А Интегрити буквально повторял ее слова. Он терпеть не мог рутину. Он хотел заниматься интересными задачами, где он мог бы блеснуть своими знаниями и талантами, а полезные, но неимоверно скучные дела пусть выполняют другие. Он бы и правда с большим удовольствием покатался по округе, рисуя на карте расположение магических жил или источников воды, может, даже восстановил бы пару родников и назвал своим именем; он был с большим удовольствием просидел несколько суток в подвале Академии, провоцируя конец света и самих Богов, пока ему не надоело бы. В том и была беда — рано или поздно ему надоедало любое дело. За любое приключение он хватался обеими руками, но выполнялось оно как самое срочное дело, иначе чародей терял запал и завершал его удовлетворительно — но не блестяще. Странное исключение составляла разве что магия. Некромантия его так притянула по большей части из-за того, что о ней никто ничего толком не знал в этом мире, а еще воздержание в этом случае переползло в ту стадию, когда уже исключительно благотворно влияло на срыв. Да и плод запретный — сладок. — Вот как мы сделаем, — вслух произнес Тейн. — Доклад для Амели я напишу завтра. За сегодняшний день Фармир подготовит мне краткую сводку по состоянию замка, Алессия и Джулиан — по населению, про войска я и сам соображу. А мы с тобой должны до завтра придумать, что мы скажем по поводу магического фона в Академии. Речь про него шла на собрании, она захочет знать. Если нашим друзьям здесь еще можно навешать лапшу на уши, то ей не стоит подавать совсем уж сырую ложь. — Так скажи, что магия через шпиль разрядилась в небо… хотя лучше в землю, — тут же поправил себя фамильяр. — Она материя достаточно инертная, погасила бы такую вспышку, а в небе бы молниями полыхало еще несколько недель. В лучшем случае. А шпиль по-любому примерно для этого и был нужен. — Соображаешь, — одобрительно кивнул чародей. — Тогда мы весь день будем думать, как нам это лучше изложить. Точнее, ты будешь думать, потому что в паломничество по реке памяти мы едем с Реской, я буду формулировать часть про войска с ее помощью. Знаешь, наличие второго внутреннего голоса, который может работать в качестве второй головы, очень развращает. Но удобно. — Рад служить, — едко отозвался дух. Матиуш сгрузил шкатулку в ящик стола, между делом выудив из нее очередное кольцо. Он успел испробовать несколько из новых трофеев, чтобы выяснить их функции, и аккуратно внес полученные данные в записную книжку. Он печально осмотрел свои пальцы, и без того чрезмерно унизанные украшениями — места для еще одного решительно не хватало. И дело было не только в их артефактной сущности, сильно упрощавшей жизнь магу, но и в любви к драгоценностям. Простым — тонким ободком из платины — было только одно из них, разительно отличавшееся от остальных. Оно всегда оставалось на месте. Обручальное. Феаноре он подарил знаменитое Кольцо Непорочности, с боем добытое на кладбище, вырванное из лап очередного злодея. А жена преподнесла это, так и не сказав, где достала; но Матиуш точно знал, что ни один ювелир Гринворта или Арлании его не делал. Он снова вспомнил медальон Фармира, который молодой человек теперь носил не снимая, а иногда раскрывал и смотрел, улыбаясь, с надеждой. Снова огладил ободок, который всегда оставался прохладным; возможно, на нем и лежали какие-то чары, но он либо так и не сподобился их поискать, в кои веки предпочитая не потрошить тайну в угоду своему эго, либо болотная магия Феаноры слишком отличалась от той, к которой он привык. Вон, даже Шивариус не может разобрать, где у начарованного той же Чвахой голова, а где ноги. И Тейн бросил новое кольцо обратно в шкатулку. Обойдется денек, он еще одно из вчерашних не разгадал, серебряное с россыпью мелких рубинов. Он влез в старую синюю мантию, запихал пышные белые рукава рубашки в плотные перчатки, как делал каждый раз, собираясь в бой или приключение. Хотя злые языки коллег и говаривали, что это скорее парадная одежда придворного щеголя, сам Тейн знал, что покрой его, будем честны, рабочей мантии более чем позволяет резво скакать по надгробным плитам, уворачиваясь от слишком шустрой нежити и попутно швыряясь заклинаниями то через плечо, то из прыжка… да и количество намертво запаянных в швы заклятий да мороков исчислению не поддавалось. Откровенно говоря, он и сам не смог бы сейчас с уверенностью сказать, на что походил оригинал его мантии. Кажется, изначально это была скучная кожаная куртка или дублет… Прихватив посох из угла, где он обретался по ночам, волшебник начал спускаться вниз, насвистывая. Виртуозно миновав Шноббса так, что стражнику не удалось даже приглядеться ни к зачарованным украшениям, ни к синему камню в обложке книги заклинаний, он вышел во двор. Безошибочное чутье и в этот раз его не подвело: эльфийка была во дворе; они с Алессией обсуждали что-то, но при приближении мужчины резко замолчали, заставив его почувствовать себя на редкость неловко. Он не сомневался, что разговор шел о деле — представить этих двоих за болтовней о нарядах или прическах было просто невозможно, куда невозможнее, чем голубого дракона, — но это дело почему-то обеими женщинами было сочтено его не касающимся. Но потом Алессия, полюбовавшись сменявшимися на лице коллеги выражениями, в кои веки сжалилась: — Мы говорили о калеках, — известила она. — Тех, кто потерял руку, ногу или все сразу. Я предлагала Риэсканвинн вместе поискать им какое-то дело, чтобы они не чувствовали себя обузой. Не все согласятся помогать в госпитале, да и рано или поздно нам не нужно будет столько народа, но я подумала, что и в армии нужны люди, которые не только мечами махать могут. Ты же там пригодился. — Хорошая идея, — смешавшись еще больше, поспешил согласиться Тейн. Целительница прекрасно знала, что люди (если не все, то большинство) рядом с калеками чувствуют себя неуютно. В любом случае, их отношение меняется. И наверняка она замечала, что самоуверенные типы вроде Матиуша, считающие себя бессмертной осью вращения вселенной, испытывали больше всего сложностей. Небось поэтому-то и решила ему сказать — пусть не забывается, пусть потеряет немного апломба, вспомнит, что такое случается сплошь и рядом, может случиться и с ним. И более того — уже случалось, о чем Тейн предпочел бы забыть, а еще лучше — чтобы и Алессия забыла. Общение с Лесси всегда было таким, но за прошедшие годы Тейн слегка об этом позабыл, поэтому атака застала его врасплох и позволила чародейке полюбоваться на его неподдельное смущение и растерянность. Словно в рану потыкала, чтобы не дать той затянуться, потому что внутри еще остался наконечник стрелы, который пока не вытащить. — Реска, я получил твое… послание, — эльфийка, ничуть не удивившись смене темы, кивнула, так что маг заподозрил, что та скверная история все же была ей пересказана во всех красках. — Я возьмусь за рапорт для принцессы завтра. Сегодня я еду в порт и, — он упреждающе поднял руку, — ты едешь со мной, чтобы лишний раз проконсультировать меня по поводу нашей военной мощи. Лес… Алессия, мне от вас с Джулианом нужны краткие и более свежие версии ваших последних докладов, все важное, что касается нашего населения. И найдите Фармира, пусть займется тем же, но в своей области. — Не забудь, что казной заведуешь ты, — насмешливо бросила магичка через плечо. — Делегировать не получится. — Помню, — раздраженно отозвался Матиуш. Он наскоро успел просмотреть книги, но в саму сокровищницу еще не спускался. Судя по записям, бухгалтерия вскоре станет очередной его большой головной болью. — Она видит меня насквозь, и всегда видела. Вот уж кто не страдает от иллюзий! Я раньше думал, только бойкие и боевые старушки, из тех, что держат арбалет под подушкой, могут видеть истинную суть вещей, например, меня, и все равно одобрять! — Почему бы и не одобрить? — спросила воительница, пожав плечами. — В этом и суть, Реска, — вздохнул Тейн. — Я ведь тебе уже сказал, что я отличаюсь от официальной версии Матиуша Тейна. То, что видит Алессия, очень сложно одобрить, но по какой-то ей одной известной причине она это делает, потому что в противном случае мы бы здесь не разговаривали. И это меня ставит в тупик. Ладно, ты скоро будешь готова отправляться? — Мне лично много времени не надо, но без отряда мы никуда не поедем, — непоколебимо заявила эльфийка. — Полчаса. — Идет, — кивнул волшебник. Бросив на него строгий (Реска по-прежнему была слишком эльфийкой, чтобы испытывать подозрение) взгляд, воительница заспешила к наскоро раскинутому лагерю, где приведенный ими отряд обретался до постройки хотя бы временных казарм, на ходу выкрикивая какие-то приказы на своем языке. Впрочем, Тейн сомневался, что после обустройства замка многие из его воинов останутся здесь. Они были наняты, да и связывает их кое-что покрепче простых уз наемника и нанимателя, но эльфы всегда остаются эльфами — они уплывут в Эллинию, к родным лесам, как только решат, что без их помощи они смогут обойтись. И угадают этот момент идеально. Ну, как говорится, спасибо за помощь. Собрались даже быстрее, чем за полчаса, хотя все это время у мага ушло на инструктирование Фармира: полудракон слегка растерялся, когда на него навалилась такая ответственность, и по-драконьи дотошно выспрашивал, чего именно от него ждут. Матиуш, понимавший в происходящем еще меньше него, выражался туманно, надеясь, что этого хватит. В конце концов барон удалился, решив, что к общей информации о Гефене присовокупит краткую историческую справку о ходе этой непродолжительной, но кровопролитной войны. Искатель испытал настоящее облегчение, когда наконец, после небольшой привычной стычки с Мирабеллой, смог устроиться в седле и махнуть рукой, чтобы им открыли ворота. Он до последнего боялся, что какое-то очередное скучное, но важное дело задержит его в замке. Оказывается, за эти дни дриады начали свою трудоемкую работу, и кое-где сквозь вездесущий пепел пробивались редкие зеленые травинки, выглядевшие здесь на редкость неуместно. Это словно тупой бритвой по коже — но по сердцу — скребло, смотреть не хотелось. Тейн отстраненно подумал, что надо будет в ближайшее время вызвать дождь, прибить к земле золу и помочь этим редким растениям, жалкому напоминанию о прошлом великолепии леса. Идущая возле его кобылы Реска немного болезненно морщилась и постоянно зябко передергивала плечами; Матиуш не сомневался, что остальные эльфы ведут себя точно так же. Остроухие всегда остро чувствовали страдание природы. Что же касается него самого… — Духов-то здесь… — вполголоса заметил Интегрити. — А? — рассеянно отозвался маг. Раньше он ни за что бы не подумал, что не только сможет ощутить боль растений, но и вообще поверить в ее существование. Но, видимо, гостеприимство богини Ри и его последствия в нем что-то серьезно изменили. Теперь ему казалось, что он напрямик связан с каждым проклятым деревом в округе и вместе с ними сгорал, сгорал, сгорал заживо тысячу раз — и каждый раз как первый и последний, дотла. — Здесь, наверное, было побоище когда-то, — сказал фамильяр, в кошачьей форме скользнув по плечу хозяина. — Остались до сих пор бессмертные души, жаждущие мести. — Такие, чтобы некромант сумел призвать в случае нужды? — заинтересовался Искатель. — Некоторые из них еще можно было бы одеть плотью, — пушистый хвост дернулся, указывая на землю. — Прямо под нами есть почти полный набор костей, в которые можно было бы вложить эту душу. — Ты про высший обряд говоришь, — Тейн слегка поморщился. — В обычном-то единственная задействованная душа принадлежит заклинателю, он к ней как будто ниточки от марионеток привязывает. Но с душой дело совсем другое. Насколько я понял, нежить в этом случае получается почти разумная, которая не рассыпется в прах, если маг перестанет удерживать заклятие. — Я не эксперт в этой области, — сдержанно сообщил Интегрити. — Просто подумал, что тебе стоит оторваться от пересчета сгоревших деревьев. — А. Спасибо. — За что? — чутко переспросила Реска. Тейн мысленно обругал себя за беспечность, мимоходом нелестно помянув длинные эльфийские уши. Если он собрался лгать об Интегрити самой Амели, то воительнице и тем более знать не стоит. По крайней мере, пока что. Врать Реске было почему-то очень стыдно. — Решил попробовать помолиться, — вдохновенно ляпнул колдун. — Тайлер давно убеждал, что помогает, дай, думаю, проверю… Потому что без чуда тут будет сложно. Черт! Убежденной Риэсканвинн не выглядела, но сомневаться в друге и командире было недостойно ни ее честной души, ни происхождения. Впрочем, Матиуш первый же был готов признать, что его объяснение выглядело довольно сомнительным. — Раз уж мы заговорили о чуде, то можно попросить одно у тебя? — все же спросила она. — Весь мой арсенал в твоем распоряжении, хотя Эндорию я сейчас спасу вряд ли, — ухмыльнулся Искатель. — Кроме того, в этом году мы не поворачиваем время вспять. — Нам в Гефене пригодился бы колодец, — шутку эльфийка на первый взгляд проигнорировала, хотя чародей заметил скользнувшую по ее губам легкую улыбку. — Бочки в подвале — ресурс, к сожалению, исчерпаемый. Если ты можешь восстановить питание целого озера, то, наверное, сможешь подвести гейзер к нужной точке на поверхности и усмирить его силу? — Наверное, если только вода залегает не слишком глубоко, — неохотно признал Тейн, но тут ему в голову пришла идея и он повеселел. Можно ведь не просто провести воду в замок, можно сделать это красиво: изобразить перед восхищенными зрителями небольшой фонтан, мановением руки обратить россыпь камней в крепкую кладку, из бесформенного куска железа свить ворот… Какое-то время они ехали и шли молча. Отряд угрюмо и целеустремленно топал следом, бдительно зыркая по сторонам, Тейн погрузился в размышления о создании распрекрасного колодца в стиле Титанов, такого, чтобы со всех концов Дариона путешественники посмотреть съезжались, у Рески на уме было еще что-то. К тому моменту, когда сознание мага плавно переключилось на обдумывание заклинания, с помощью которого можно было бы вырастить новую башню для Академии (пара друидских формул, небольшая помощь Интегрити, чертежи от Тирина и неделька-другая перелопачивания пыльных фолиантов, ерунда!), ее мыслительный процесс, видимо, тоже пришел к некоторому закономерному итогу. Оглашать результат девушка не стала, только встряхнула головой, словно перекраивая увиденное в соответствии с новыми данными, и вздохнула. — Кто бы мог вообразить, что все так и обернется? — вполголоса проговорила она, ни к кому не обращаясь. — Точно не я, пророческого таланта не имею, — машинально брякнул колдун. — А это правда, что в Кордаре вы с другими Искателями сражались на некой Арене Истины? — вдруг поинтересовалась эльфийка. — Говорят, сначала она сталкивает человека с ним самим, а если он выстоит и решится на второй бой, покажет то, что может произойти с ним в будущем… Так? — Если ты намекаешь, что я мог бы предвидеть такое развитие событий, то это ерунда, — фыркнул Матиуш. — Она показывает то, что могло бы произойти. Таких сценариев могут быть тысячи, никто не гарантирует, что она выберет самый вероятный. Интегрити ничего не сказал, но Тейн ощутил его любопытство. Ну надо же, похоже, кое-какие воспоминания ему не даются в загребущие когтистые лапки… Стоит запомнить.

***

На Арену Тейн прошел третьим — сначала оттуда вывалился изрядно помятый и озадаченный Билл, а потом степенно вышел Кристиан Тайлер. Впрочем, друзья достаточно хорошо его знали, чтобы различать все его сорок оттенков спокойствия: этот тянул на крайнюю ошеломленность и спотыкающийся шаг в пересчете на простых смертных. По правде говоря, волшебник испытывал некоторый скепсис относительно предстоящего мероприятия и согласился на него из чистого любопытства; с превосходящими силами противника они привыкли расправляться по пять раз еще до завтрака, а тут один на один с «самим собой»… Магическая проекция как она есть, может, и умная проекция, но фантомы всегда уступают оригиналу, ему ли не знать. Но за это дело обещали неплохую награду, так что нос воротить не стоит. Он ожидал увидеть что-то вроде полигона, как в Арлании (ох и попортил тот ему крови в свое время!), но его поджидала обычная заснеженная поляна, не слишком большая, окруженная побелевшими и уныло свесившими колючие лапы елками. По снегу, оставляя едва заметные следы, ему навстречу неторопливо брел он сам. Очень даже узнаваемый, даже зачарованные сапоги, которые ему на заказ тачали и заколдовывали, ну точно такие же, хотя насчет собственно чар в версии двойника могло и не оказаться. Сблизившись на такое расстояние, чтобы можно было разговаривать, не повышая голос, они оба остановились. Смерили друг друга одинаковыми оценивающими взглядами. — Так вот почему Тайлер явился такой пришибленный, — задумчиво протянул Тейн. — Подумал, наверное, что его бесы пытались обмануть и душу высосать, — подхватил двойник. — Я думал, здесь будет серьезнее, а встречаешься на самом деле с собой, — Матиуш смерил проекцию оценивающим взглядом. — Мог бы и не тащиться в Кордар, а просто посмотреться в зеркало. — Безобразие, кругом один обман, — поддакнул фантом. — Смысл нам сражаться? Мы же не идиоты и не дуболомы, а маги, нам голова не только как вешалка для шлема нужна. Разумные люди всегда договориться могут. — Это да, — согласился Искатель, наблюдая, как кисть потенциального противника незаметно ползет за спину, по ходу дела собираясь в горсть, из которой бросали некоторые боевые заклинания. Он не стал дожидаться удара и атаковал первым. Он не понял, ожидал ли двойник нападения, но увернуться тот все же сумел и швырнулся сгустком огня в ответ. Тейн бросился животом на землю, хватанув полный рот снега, так что зубы заныли; над головой (как раз на уровне живота, если бы он остался стоять) проревел раскаленный шар и с воем улетел куда-то в елки. Поболтался там какое-то время, оббивая темные стволы, потом деревья брезгливо выплюнули нарушителя на снег, где он зашипел и погас. Матиуш этого не видел; кое-как оперевшись на локти, он быстро сложил руки в сложный пасс и прицельно обстрелял врага тонкими огненными стрелками. Попасть не попал, но вид приплясывающего, чтобы не попали, фантома доставлял удовольствие. Кроме того, он выиграл несколько секунд, чтобы взять ноги в руки, подняться с земли и откинуть с лица намокшие и прилипшие ко лбу волосы. Проекция стала осторожнее — принялась обходить мага стороной. Решив, что в эту игру можно играть и вдвоем, Искатель Сокровищ тоже пошел по кругу, усердно разделяя свое внимание между глазами и руками противника. Видимо, изначально он не ошибся — всего-навсего очередной бой, только с противником, который хорошо знает твою тактику. Только вот и ты его тоже знаешь, как облупленного. — Как ты успел ударить быстрее меня? — вдруг поинтересовался двойник, остановившись и спокойно сунув руки в карманы. Ха. Этот жест не успокоил бы даже друзей Тейна, которые видели, как он колдовал и будучи подвешенным вверх ногами (ах, эти жаркие рукопашные с троллями!), и скованным по рукам и ногам. Что ему какие-то карманы! — Увидел, — лаконично пояснил колдун. — Как и я, — кивнул фантом. — Сам видишь, наши силы действительно равны. Эта битва может продолжаться до бесконечности. — Может, — согласился маг. — Но не будет. Он метнул тонкий клинок, мерцавший призрачной рыжиной в бледном свете кордарского солнца. Фантом улыбнулся и в последний момент шагнул в сторону, поднимая руки для ответного заклинания. Точнее, попытался. Он не сдвинулся с места. Клинок беззвучно вошел в тело; проекция или нет, но кровь брызнула вполне натурально. Двойник удивленно посмотрел вниз, но, так как магический кинжал, выполнив свою задачу, уже истаял, смог увидеть, что его ступни сковал голубой волшебный лед. Встряхивая кистью — бросок получился не слишком удачный, острое лезвие успело царапнуть по ладони — Матиуш приблизился к поверженному противнику, который довольно достоверно пытался зажать рану, повалившись на колени. Когда между ними осталась всего пара шагов, фантом вдруг швырнул в чрезмерно удачливого соперника молнию, но та зашипела и рассыпалась безвредными искрами по поверхности магического щита. Искатель только усмехнулся. Он так и думал. — Видишь ли, — сказал он, присаживаясь рядом на корточки, — я самоуверенный и самовлюбленный чародей, который считает себя умнее всех… и иногда прав, кстати. Это вы верно угадали, тут возражений нет. Но знаешь, в чем еще дело? Я же первый признаю, что на этих моих недостатках можно сыграть. Этого вы не уловили. Если бы я не знал за собой таких грешков, то да, стал бы разговаривать с тобой. Но, как выяснилось, я сильнее себя, так? Двойник вдруг улыбнулся — странно так, не то загадочно, не то злобно, не то печально. — Ты еще увидишь, куда тебя это заведет, — прошептал он. И растаял в воздухе. Матиуш поднялся на ноги, отряхнул с мантии и штанов налипший снег. Осмотрелся — вдруг это еще одна каверза от духа? — но елки удивительным образом расступились, освобождая проход, по которому он сюда пришел. Подумав, чародей отозвал щит, оставив только слабенькое защитное заклинание, которое не снимал никогда. — И почему они всегда говорят так напоследок? — раздраженно вопросил он у светлого неба, но боги, если и слышали, предпочли промолчать. Демоны тоже что-то не рвались отвечать, поэтому волшебник побрел на выход. Его появление на пятачке свободной от елок земли произвело фурор. Запоздало Тейн сообразил, что остальные провозились гораздо дольше. Но что там любит говаривать Тайлер? Зло всегда содержит в себе семена саморазрушения? В этом случае, пожалуй, правда… — Ты прошел испытание, — объявил ему Дрегхен, вручая пригоршню цветных камней с высеченными на них рунами и увесистый кошель с деньгами. — Но это еще не все… Вы все знаете, кто вы есть. Но знаете ли вы, кем вы могли бы стать? Хотите узнать свой потенциал? — Это как? — подозрительно осведомился маг. — Вы увидите свое будущее. Одно из возможных… Чего вы можете достичь, кем вы могли бы стать! — радостно воскликнул гном. — Опять драться придется? — уточнил волшебник. — Каждый в этом видит что-то свое. Я даже не знаю, что вас там ждет, — с небольшой заминкой (и сожалением) добавил он. И прямо-таки мечтаешь узнать, что там прячется. Плавали, знаем. Там однозначно драка. Тейн обернулся к друзьям. Билл, не стесняясь, уселся на единственный в округе камень и позволил себе выглядеть откровенно усталым. Он говорил, что он не гордый. А вот Тайлер был (о ужас, о позор) в этом плане гордым и слабость старался скрыть. Кристиан воткнул меч в снег, отыскав где-то под ним твердую землю, положил руки на крестовину и оперся на эту сомнительную конструкцию, опустив голову и завесив лицо волосами — живое воплощение картины «Нельядор-Полуэльф на могиле верного своего соратника, Ангулема Лучезарного». Тайлер вообще хорошо воплощал этого легендарного рыцаря. Почувствовав на себе взгляд товарища, паладин поднял голову и посмотрел на мага с таким мученическим выражением в глазах, что тому почти стало стыдно. — А я бы посмотрел, — бодро заявил колдун. — Пойду первый! — Иди, — с энтузиазмом булыжника отозвался Гилберт. — Открывай свою арену, гном, — Матиуш стукнул посохом по земле. Получилось так себе: именно что стукнуть не вышло, климат не позволял. Жаль, было бы очень эффектно. Шагая по елочному коридору, волшебник усмехался. У него два, ну, может три варианта развития будущего — он помрет в каком-то из приключений (возможно, по собственной же дурости, потому что как бы он ни бахвалился перед двойником… первая половина его речи оставалась правдой), помрет вместе со всеми в результате конца света или станет великим магом. Остальные — всего лишь варианты трех остальных. Так что его на арене ждет либо скучный труп, каких он перевидал уже тысячи, либо он сам с седой бородой, окруженный увесистыми фолиантами собственного написания. Второе было приятнее. Он вышел на поляну и остановился. — Ну ни черта себе, — ошеломленно пробормотал он. Все было в огне. К тому же, наколдованном явно им самим — еще с Академии Тригиус вычислял его по уникальному цвету призванного пламени. Волшебник торопливо обвешался щитами, мысленно поздравив себя с идеей вшить в швы мантии чары на сопротивление огню во время последней штопки. Несмотря на принятые предосторожности, волосы то и дело предпринимали несмелые попытки затлеть прямо на голове, а рукава рубашки начали темнеть. Нахмурившись, волшебник добавил мощности охранным заклинаниям. Что-то слабо похоже на счастливую старость знаменитого ученого. На конец света — смахивает, спору нет, но он всегда полагал, что уж это событие произойдет без его непосредственного участия. Словом, история творилась какая-то темная, и она не нравилась ему категорически. Маг шагнул в ближайший проход между двумя крупными очагами. Магический кокон вокруг него протестующе затрещал, но выдержал. Оказавшись внутри странного пожара, колдун смог различить, что огонь не существовал за счет одной только силы заклинателя — вокруг были видны жалкие останки какой-то постройки, с каждой секундой теряющие всякое сходство со своим исходным обликом. Но Тейн все же решил, что раньше это был дом, на каменном фундаменте, с белеными стенами и — под ногами что-то хрупнуло — черепицей на крыше. Таких пруд пруди в городках Дариона. Сообразив, что щиты защищают только от огня и жара, но никак не от дыма, Искатель прикрыл рот и нос рукавом и надрывно закашлялся уже в него. Как бы ему ни хотелось разобраться в происходящем, особенно увлекаться не стоит. Перспектива угореть его не прельщала. Он пошел вперед, туда, где ощущался центр этой огненной бури, на ходу спотыкаясь о камни, остатки стен и порогов, обломки рухнувшего потолка. По крайней мере, потолок успел упасть до того, как он сюда пришел, избавив таким образом мага от одной из опасностей. В какой-то момент он едва не наступил в лужицу раскаленного металла, в последний момент успев неловко перепрыгнуть через препятствие. Видимо, для чьей-то кастрюли колдовской жар оказался слишком мощным, не чета кухонному… Под ногами был пепел. Странно. Выглядело это так, будто горело все еще до всего этого… Будущее начинало ему не нравиться категорически. По его ощущениям (особенно по яростно протестующим против такого произвола легким и глазам) он тащился по горящим развалинам уже не менее часа, когда, задержав дыхание и начертав освободившейся рукой поисковый символ, он увидел ярко вспыхнувшую руну. Значит, почти дошел. Это Матиуша порядком взбодрило, потому что он уже не раз был готов плюнуть на все и повернуть назад, авось эта магия прозрения и истины не устоит перед его магией «бей и посильнее». Станцевав неуклюжую чечетку на особенно холмистой россыпи камней (лестница здесь, что ли, была раньше?), волшебник вывалился на относительно открытое пространство. Он бросил короткий взгляд через плечо. Так и есть, за спиной у него ревела стена огня, больше всего похожая на торнадо. А раз там — такое, то здесь… центр урагана. Где почему-то всегда тихо и спокойно. Или кажется таким. В центре стоял человек, опознать которого было легко. Во-первых, Дрегхен обещал ему еще одну встречу с самим собой. Во-вторых, цвет пламени уже неплохо испортил своему хозяину внезапное появление. В третьих, на его плечах по-прежнему была синяя мантия, сносу ей нет. Оно и хорошо, потому что Тейну хотелось сказать пару-другую (десятков) ласковых этой версии себя по поводу происходящего. — Эй! — решительно окликнул двойника Матиуш. Разводить церемонии с самим собой он никогда не любил. Колдун обернулся. Выглядел он не таким уж старым, скорее, усталым. Усталость читалась в чертах лица, в морщине меж бровей, в искривленных губах. Но не в глазах. В темных глазах, которые маг видел каждый день в зеркале, вместо привычной усмешки, иронии, сарказма, ехидности — вместо обычного их выражения горел даже не восторг, а истинный экстаз. Чародей видел такое уже — когда Билл выпускал Духов, воплощение самой битвы, или когда Кристиан молился. У себя такого он раньше не наблюдал. Было еще что-то и помимо экстаза, какое-то осознание, что ли… Будто волшебнику наконец-то открылась какая-то тайна, над разгадкой которой он бился не один год, а ответ все это время преспокойно сидел прямо под его носом и злорадно хехекал. — Все-таки пришел посмотреть! — восторженно закричал он хриплым голосом. «Так вот почему они все это говорят… Планируют, что ситуация повторится, но уже с другим исходом» — Ну и дрянь ты тут развел, — заметил Матиуш, пнув попавшуюся под ноги деревяшку. — Не имеет значения, — небрежно отмахнулся двойник. — Ты еще не понимаешь. Ничто из этого не имеет никакого значения, ни они, ни земля, ничто. Чтобы меч воистину стал собой, нужно в последний раз закалить его в огне, который уничтожит кузницу души. «Что он несет? И мне предлагают это будущее? Где я несу какую-то околесицу, как самый последний доморощенный темный властелин?» — Я же сказал, что ты еще не понимаешь, — фантом презрительно фыркнул. — Но ты поймешь и придешь к единственному возможному выводу. Ты поймешь, что все остальное… ничего не стоит! Есть только одна вещь, которая достойна обожания и поклонения, но ты все еще не можешь принять этого, бежишь от своего знания, строишь в сознании каменные стены, чтобы удержать его там… Но рано или поздно правда выйдет наружу! Ты будешь честен с собой, как честен я, и присягнешь новой и единственной госпоже! Выражение глаз переползло и на остальное лицо, распахнув рот в безумном оскале. Желания присоединиться к новой службе это не прибавляло — перед Тейном стоял настоящий безумец. Если не считать того факта, что взгляд его оставался ужасающе разумным. — Которой будет?.. — подозрительно спросил маг, придвигаясь ближе. — Ты самоуверенный и самодовольный маг, который знает все на свете, и это правда, — передразнил его двойник. — Так догадайся же сам, о чем речь! Матиуш открыл было рот, но тут двойник указал вниз. Маг машинально посмотрел. Они стояли на горе трупов — лиц было не разглядеть, но он точно, совершенно точно знал этих людей при жизни. Опять же, видно не было, но чародей знал, что их рты раскрыты в отчаянном и бесполезном крике о помощи, который никто так и не услышал. Пока он смотрел на это жуткое зрелище, не в силах справиться с собой и сойти хотя бы с головы верхнего человека, фантом успел испариться, как и весь его огонь, а потом и тела незаметно для глаза выцвели в обыкновенную земляную насыпь, которую быстро укрыл белым пуховым покрывалом снег. Двойник исчез. Тейн вернулся к друзьям несколькими минутами позже, весь покрытый сажей и копотью, хуже трубочиста, и крайней озадаченный. Кому там собрался присягать его двойник из будущего? Ерунда какая-то получается. Похоже, магия Арены попросту обиделась, что он так легко обвел первого противника вокруг пальца, и решила отыграться туманными пророчествами и ничего не значащими словами. Кем бы вообще могла быть эта странная новая госпожа? После увиденного в голову лезла только смерть. Он довольно туманно помнил, что Билл со своей встречи вернулся с расколотым щитом и без плюмажа на шлеме, но в целом довольный собой. Тайлер появился, слегка пошатываясь, а и без того бледное лицо его из-за невозможности бледнеть дальше приобрело занятный зеленоватый оттенок, в комплекте со светлыми волосами производивший потрясающее впечатление. Машинально шутя про заплесневелый сыр, Тейн устало подумал, что паладин, верно, увидел… нет, не оргии самого себя с демонессами, это уже совсем на грани фантастики, а, скажем, себя-старика, забывшего молитву или вынужденного по слабости здоровья нарушить пост. Это было не очень справедливо, но волшебника слишком занимал собственный опыт.

***

Копыта лошади звонко ударили по мелкой гальке. Раньше здесь был брод — ручей, пробегая мимо дома друида Корбана, впадал в море. Но вода из озера с островком посередине ушла, и ручей пересох, а от брода осталась только естественная каменная дорожка. От обиталища старого мага тоже мало что осталось: только жалкие обломки, придавленные рухнувшими деревьями. Что ж, было глупо надеяться, что эта маленькая хижина устоит там, где пала заполненная магами башня, но… Надеяться хотелось до последнего. Друид всегда казался надежным и даже вечным, как старый дуб в самом сердце леса. Отсюда дорогу Матиуш знал наизусть: лесочком добраться до дороги и сразу налево, не приближаясь даже к Старому Замку. Может, на обратном пути заехать стоит? Вдруг там могли укрыться уцелевшие? С другой стороны — разве Арцисс не нашел бы их? — Даже если бы Арена показывала самое вероятное будущее, — сказал он Реске, — то она показывала только меня, то, что станется со мной лично. Вряд ли я сумел бы угадать такое. — После войны с орками мне пришлось остаться в Эллинии, а потом началась экспедиция, поэтому я не успела воспользоваться нашим миром с Кордаром. Но я хотела отправиться на эту Арену и посмотреть в лицо самой себе, — призналась воительница. — Я читала, что никто не выходил из этого испытания прежним. — Не выходил и не выходит, — согласился Тейн. — Это общая черта всех испытаний. Вроде как смысл. — А маги в Дарионе проходят что-то подобное? — вдруг поинтересовалась эльфийка.

***

— А если… — Тейн обернулся и уперся в сердито гудящую красную стену. Он выругался. Заклинание пропустило его внутрь, и выпускать, пока он не активирует все три алтаря, не собирается. Орать тоже нет смысла — командор, околачивающий груши возле входа, явно не мог его услышать. Или же не хотел. Один черт. — А если я утюг забыл выключить… — мрачно пробормотал маг, пнув попавшийся под ноги камешек. Он же даже заходить не собирался! Он просто хотел потрогать эту волшебную завесу… И вот ведь как оно вышло! Гадство. И теперь ему придется пройти Полигон, к которому принято специально готовиться, приходить полностью экипированным и все такое. С другой стороны, он никогда не был сторонником подхода «делай как все». В чем тогда интерес делать хоть что-нибудь? Да и утюг он выключил. В смысле, у него вообще утюга не было! — Ну и подавись, я и так пройду ваш тест! — проорал чародей, пнув в этот раз волшебную стену. — Тебе назло, понял?! Ответа он не получил, но стало немного легче. Матиуш уселся на ближайший камень, раскрыл книгу и принялся задумчиво шелестеть страницами, параллельно ощупывая карманы. Где-то у него завалялась склянка того поганого зелья для восстановления резерва… А, вот она. Он с искренней ненавистью воззрился на синюю жидкость. Вот и весь его запасной план, надо полагать? Какое все-таки счастье, что Полигон — испытание исключительно академическое, никаких вам здесь «познай себя, свою темную сторону, столкнись со своими страхами» и так далее. Если бы здесь приходилось встречаться с проекцией себя в детстве, с родителями и прочими традиционными персонажами, он бы скорее поднял на воздух всю конструкцию. А так всего лишь несколько монстров в поединке. С каких пор это пугает Искателя Сокровищ, сумевшего вернуть несколько сотен украденных плюгенов и занырнуть во все бочаги в местных болотах? Полигон был знаменитым местом — в Академии про него много говорили, хотя, признаться, все больше отговаривали. Там сгинул уже не один десяток слишком самоуверенных молодых волшебников, несерьезно отнесшихся к этому испытанию на прочность. Тейн не сомневался, что, знай командор с кем имеет дело, уже отправил бы Шивариусу или Тригиусу срочную весть о том, что их горе-ученика, едва-едва выпустившегося, занесло на самый Полигон. Да только Искатель не назвался своим именем — его ректор и дражайший Элерио специальным приказом запретили ему проходить испытание, пока они не выдадут специальное разрешение. Жаль только, забыли показать местным сотрудникам портрет. И потом, Тейн бы сам не позволил никому себя выручить. Это было бы слишком позорно. Он бы скорее умер, чем позволил Тригиусу вытащить себя отсюда. Он вернул книгу на пояс и в нетерпении потер руки. Итак, что мы имеем? Он заперт на Полигоне без возможности спастись бегством, ему катастрофически не хватает квалификации для этого испытания, у него нет никаких запасов и, о, он оставил готовый бутерброд за стеной. Вот это плохо. Но в целом ему нравились эти ставки.

***

— Чего мы только не проходили, — вздохнул маг. — Я принцессу от дракона спасал, лопатой в пещере махал, некроманта, смешно сказать, в капусту рубил… Естественно, до этого были еще экзамены в Академии, а еще Полигон. Погоняли меня там эти твари, пока я от алтаря к алтарю бегал и пытался убедить их, что со школой Порядка у меня, ха, порядок, потом припомнил это Вермеусу. Но такого испытания, чтобы доказать, что мы на все ради магии пойдем или наоборот, остаемся в рамках разумного — нет. Их я себе в персональном порядке устроил. — Кристалл Тьмы. А еще Карел Инголди, — кивнула она. Ты закрыл по правилам? Естественно. Так, давай займемся работой. Это же удерживающий уровень, он нас защищать должен! Брось… Не уверен я, Тейн. Брось. Карел! Все равно моим будешь. Тейн, ты чего там застрял? Как бы нас самих тут не уничтожило вместе с Кристаллом… Может, оставим его таким? Такое средоточие мощи, которая сама идет в руки… — Кто тебе о нем рассказал? — напрягся Искатель. — Билл, ему ты признался по пьяни. И Кристиан, он узнал в результате неожиданного приступа откровенности с твоей стороны. — И с чего бы они стали об этом говорить? — неприязненно буркнул волшебник. — Ты не поверишь, — вздохнула Реска, и в ее голосе смешок смешался с наигранным осуждением, — но абсолютно по тем же причинам. Несмотря на раздражение, Тейн не смог сдержать улыбки. Хотя случай этот произошел много лет назад, бесплотная тень Карела продолжала преследовать его по жизни, с достойным иного применения упорством всплывая там, где, казалось бы, вовсе не должна была. Он сомневался, что у покойного остался на него настоящий зуб — мщение в крупных масштабах было не в характере Инголди — но вот гадить по мелочи, чтобы не расслаблялся… У его друга-соседа вполне хватало на это вредности. Нет, Матиуш более чем отдавал себе отчет в том, что виноват в его смерти, и периодически напоминал себе об этом, требуя осторожности (хватало, впрочем, ненадолго), но оставалось что-то странное в воспоминаниях о том стародавнем несчастном случае… ладно, произошедшем в результате преступной халатности, как он признал во время того разговора с Тайлером. Воспрянувший духом от такого заявления паладин тут же попытался наложить на друга епитимью, чтобы очистить его совесть, но у бедного наивного рыцаря ничего не вышло. Видно, попытался передать эстафету Реске. — А еще, — прозвенел высокий голос воительницы, — ты сам при мне упомянул его смерть. Когда на пути сюда так страстно доказывал, что ты не герой. Интегрити, до этого глубокомысленно молчавший (наверняка пытается раскопать память об Арене, но раз до сих пор не вышло — уже не получится), обидно расхохотался. Впереди бликами от несмелого солнца заблестело море — вопреки всем ожиданиям, не кроваво-алое и не бурое, а всего лишь сизое, как и положено воде в преимущественно пасмурный день. Ветра сегодня почти не было, поэтому поверхность была почти гладкая, только рябила слегка, и шороха волн, накатывающих на берег, слышно не было. Впрочем, в базарные дни их и раньше слышно не было даже на палубах кораблей. В базарный день едва можно было услышать свои мысли, если уж совсем начистоту. Каждый торговец был больше всего озабочен тем, как бы ему поскорее да повыгоднее сбыть товар, и, видимо, это имело прямое отношение к громкости, с которой они орали. Душные лавочки специй под яркими расписными шатрами, рыбные прилавки с неизменными крысами, отрезы переливающихся тканей, продавцы украшений из полудрагоценных камней… Все вперемешку, все орут и толкаются, и стоит только на несколько секунд отвлечься — и из этой толпы выйдешь крайне недоумевающим обладателем ковра с геометрическим узором, фарфоровой кружки с похабным изображением русалки, нефритовой подвески, кривобокого цветочного горшка и какой-нибудь зачарованной вещицы, говорящей хозяину гадости. Рай для карманников, рай для шарлатанов. Матиуш обожал это место — ведь среди всех шарлатанов он был единственным, кто мог что-то на самом деле, и при этом опускался до столь низменной деятельности. Но о, как он любил это место! Даже жалкие попытки «коллег по ремеслу» выжать конкурента или избить, чтобы неповадно было. Куда им тягаться с настоящим магом? Тейн помнил, как издалека порт, городок, одним боком лепившийся к лесу, другим к скалам, а третьим к пляжу, раньше мог огорошить новичка сногсшибательной силы смешением запахов: и рыба, и гниющие на солнце водоросли, и сырое дерево, и совсем уже что-то невообразимое и не имеющее названия ни на человеческом, ни на высокопарном эльфийском языке. Насчет гномов никто понятия не имел, зато вот на языке магии определение имелось положительно всему… Этот запах и шум сопутствовал магу все его детство и юность, поэтому намного позже реалии Островов Свободы для него не стали кошмарным откровением. Он сам в море не выходил, но вот отец в молодости сам путешествовал вместе со своими грузами, и ветер, солнце и соль вычернили и выдубили его кожу и иссушили волосы — это не прошло даже годы спустя, когда Тейн-старший остепенился, приобрел статус солидного купца и на корабли всходил крайне редко. Чего на малой родине никогда слышно не было — так это криков вездесущих чаек. Но сейчас Матиуш их слышал, с трудом признав этот звук — настолько трудно он ассоциировался с местом. Птицы реяли над городом, то и дело пикируя вниз, но на воду почти не покушались. Зачем, если на суше гораздо больше шансов найти приличный обед? — Плохо, — коротко сказал чародей. — Насколько? — потребовала уточнений Реска. — Очень. Здесь не должно быть тихо, уж поверь мне. — Я знаю. В порту Эллинии тоже бывает шумно, когда прибывают корабли с других материков, — тревожно произнесла эльфийка. — Я предлагаю выслать вперед пару разведчиков и медленно продвигаться следом. Вряд ли там остались демоны… Но и разбойников исключать не стоит. Знаешь, с учетом обстоятельств… Я бы обрадовался и разбойникам. Согласен. Волшебник кивнул и выпустил поводья из одной руки, нащупав прохладное древко посоха у седла. В наличии мародеров на узких загаженных улочках мертвого города он тоже сомневался, но заставить весь отряд беспечно положиться на его интуицию тоже не дело, хороший командир не станет показывать свою самодурскую сущность. А ему нужно было изобразить из себя именно хорошего командира. Риэсканвинн махнула рукой, отдавая короткий приказ на эльфийском, и двое волков (не Арцисс и Ванья, но все равно два весьма представительных зверя) вырвались вперед, пригнув головы к земле. Что ж, нюху оборотней, который превосходил и собачий, и волчий, и правда можно довериться.