Во имя выживания

После целого дня тренировок Иккинг вернулся в дом Плеваки. Он чувствовал, что ему необходимо поспать. Иначе ничем хорошим это не закончится. - Знаешь, может тебе и не нужно обучение? - спросил его Плевака. - Ты вон как сражаешься. - Нужно. То, что я победил один раз, не значит, что я буду побеждать всегда. И ещё - неужели у вас все настолько плохо? - Ты о чем? - озадачился Плевака. - Да о вашем лучшем бойце. Чего ж он так дерется? - Иккинг усмехнулся. - Не знаю, что на него нашло. Обычно он куда хладнокровнее. - пожал плечами кузнец. - Ладно, мне надо поспать. - после этого Иккинг удалился в свою комнатушку. Хотя сном это состояние назвать сложно. Просто он уходил внутрь себя. Если же к нему кто-то бы подошел, то он был бы замечен, поскольку Иккинг не мог перестать видеть. Поэтому он просто лежал, давая мышцам отдохнуть. В это время вождь острова Олух никак не мог уснуть. Стоику почему-то было дурно. Он просто не мог понять, что к чему. Разболелся шрам на лбу. Это осталось от его сделки с демоном. "Ужас. Страх. Смерть. Вот что поселилось на Олухе. Пусть жители все ещё держались и были бодрыми, но отчаяние накрепко засело в их сердцах. И только он мог это исправить. Стоик всегда первым шел в атаку, всегда помогал раненым, всегда заслонял своим телом тех, кто не мог защитится сам. Но и в нем постепенно зарождалось отчаяние, тоска по смерти. Целыми днями он проводил в библиотеке, ища средство от драконов. Пока однажды из-за одной из книг не выпал небольшой томик. Это был дневник Дракна Бессветного, одного из величайших путешественников Олуха, который погиб при неизвестных обстоятельствах. Последние страницы были наиболее интересны. Там говорилось о неких силах, скрытых внутри Олуха. Вот только силы эти шли не от Одина. Шли они от некоего безымянного божества. Это были силы демонические, в высшей степени кошмарные. Но только они могли спасти Олух, оградить его от постоянных драконьих налетов. Но силам этим нужна была жертва. Великая жертва. И вскоре он понял, что именно он принесет в жертву. Его сын, Иккинг, родился слабым и чахлым, а повитуха не была уверена, что он доживет до утра. Тогда он взял тринадцать факелов и направился в глубь пещер Олуха. Именно там он нашел пышущий ненавистью и голодом кристалл из красного льда. - Я знаю, кто ты есть на самом деле! - крикнул он. - Я пришел к тебе. - Три... тысячи лет... мы... нахо... димся здесь. Столько... глупцов пришло... сюда... Чем ты... от них отличаешься? - прошипели у него в голове несколько голосов. Не обладай Стоик железной волей, он бы уже побежал отсюда прочь - настолько голоса был мерзки и противоестественны. - Моя цель благородна! Я хочу спасти свой народ! - ответил он. - Бла... городство... Какой... хоро... ший человек... Хорошо. - прозвучало в ответ. - Но мы... осла... бли... Нам... нужна... жертва. - Я знаю об этом. - ответил Стоик. - Вы можете забрать моего сына - его плоть, кровь и кости ваши. - Какой... вели... кий дар... - радостно прошипели голоса. - Окропи... это кро... вью... Тог... да мы по... можем. - в руку Стоику упал кристалл красного льда. Не раздумывая, он полосанул себя по руке. Брызнула кровь. Кристалл впитал её, а голоса взвыли. - Договор в силе! Тем временем Валка, жена Стоика, качала на руках своего сына. Тот с трудом, но все же дышал. Она верила, что Фригг, богиня жизни, не даст ему умереть. Небольшое, вытесанное на камне изображение этой богини улыбчиво смотрело на слабое дитя. И тут красная молния влетела в комнату и врезалось в маленького Иккинга. Но часть молнии отделилось и начало впиваться в каменную гравюру. Поначалу молнии не могли дотянуться до изображения, но потом резко впились в него, раздрабливая на кусочки. При это свет был настолько нестерпим, что Валка в ужасе закрыла глаза, что бы не ослепнуть. А когда она их открыла - у неё на руках лежал изуродованный младенец без кожи, носа и глаз... Вбежал Стоик. - Наш сын умер, Валка. - мрачно сказал он. Я сам его похороню. Тебе не надо при этом присутсвовать. Побереги силы. - с этими словами он вынул сына из материнских рук. Он отнес его на берег. Один. Завернув его в холщовое полотенце, он положил его в лодку рядом с мечом, который он незаметно достал из кузницы Плеваки. А потом, вздохнув, он отдал утлое суденышко на волю волн... И с тех пор на его лбу красуется странный шрам в виде небольшого укуса..." И тут в комнате повеяло холодом. Факелы потухли, а освещение комнаты приняло кроваво-красный оттенок. В дверь вошел сгорбленный старик. - Стоик... твоя... сдел... ка близ... ка к срыву. - услышал Стоик знакомое шипение. - Твой... сын жив. Убей... его. - Хорошо. - ответил Стоик. - Где он? - Мы... не знаем... - Понятно. - Стоик мрачно посмотрел на демона. - Уходи, мне надо побыть одному.