* * *
— Так какими судьбами в Англии, Себастьян? Уайтчепел, «Ужин у Шарлотты» и Дидрих — всё то же самое, только без прагматичной цели. Себастьян просто обнаруживает в себе желание быть здесь, сейчас и в компании этого человека — и не находит ни одной причины не быть. — Спасти свою нынешнюю любовь, — бесхитростно отвечает Себастьян. — Нынешнюю? А что с предыдущей? — цепляется за слово Дидрих, задавая явно не очевидный вопрос. — Предыдущая… погибла. — О, — растерянно произносит мужчина. — Кажется, это не метафора. — Верно, не кажется. И звучит вопрос, который должен был прозвучать первым: — А что с настоящей любовью? — Настоящая неосознанно приближается к ловушке, несущей очередную погибель, — Себастьян высказывается туманно, хотя дико хочется выложить всё как есть и быть услышанным. Он рыскает в собственной душе и пытается наткнуться на первое в своём мистическом существовании более-менее очерченное импульсивное желание. — Моя задача — отвести её от летального исхода. Дидрих внимательно вглядывается в лицо напротив и, видно, делая какие-то выводы, произносит: — Я вижу, тема для тебя болезненная, не буду расспрашивать. Но не серчай, если мои слова будут обобщёнными, — Дидрих в утешительном жесте кладёт руку на плечо Себастьяна — и тот вздрагивает от неожиданности. Заглядывает внутрь себя — незваную руку стряхивать не хочется. — Искренне соболезную твоей утрате. И так же искренне желаю успехов в этом благородном деле. Я знаю, что ты справишься. Не спрашивай, почему. Просто вижу, даже сквозь твою грусть, сколько в тебе решимости и отваги. А уверенная храбрость, направленная в одно русло, рано или поздно приносит нужные результаты. Не сдавайся — и убедишься сам. Себастьян медленно поднимает на Дидриха оценивающий взгляд — и рассматривает его душу: она плотная и цельная, не раздробленная ложью, похотью, самодовольством, лицемерием и прочими не лучшими проявлениями человеческого рода, но утяжелённая вкраплениями боли. Там, где гнездятся капли страданий, его янтарная душа пестрит малахитовым, а часть души багрянеет чрезмерной импульсивностью — и это всё негативное, что находит Себастьян. Разумеется, он прекрасно видит, что та красная — пока ещё полупрозрачная — пелена, вполне способна породить множество изъянов и испортить душу общими усилиями с болью. Однако в данный момент суть Дидриха вызывает неподдельное уважение. Как и то, что, вопреки ожиданиям, Дидрих в этот раз не рассказывает о своих жизненных печалях, проявив редкое чувство такта. Он лишь молча и понимающе похлопывает Себастьяна по плечу. По всем параметрам люди интуитивно должны сторониться и опасаться демонов, если только потусторонние не применяют мистическую силу притяжения. А этот человек не только не боится, но и тянется безо всякого воздействия на разум. Себастьян возвращается к собственной душе и касается наконец разысканных импульсов-желаний. И все они до единого смотрят на него бездонным и хорошо знакомым васильково-сапфирным взглядом. Он прикрывает глаза и позволяет вихрю эмоций захлестнуть себя на краткий миг, возрождающий его намерение. И — поразительно — благодаря этому перед ним возникает новый план действий. — Благодарю за поддержку, — искренне произносит Себастьян. — Ты помог мне отыскать силы идти дальше. Демон встаёт из-за стола и протягивает руку Дидриху. — Позволь заметить: в тебе тоже предостаточно и смелости, и упрямства. Скоординируй их и дисциплинируй, чтобы отыскать своё предназначение, — Себастьян кивает на заказанный собеседником кальвадос. — И это не лучший помощник. Ищи другой метод и никогда не сдавайся. Желаю успехов.* * *
— Гробовщик. Если я попрошу тебя отложить дружбу с Винсентом до следующей реальности, могу ли я рассчитывать на положительный ответ? Гробовщик сидит на гробе, скрестив руки и ноги. — Хммм, — задумчиво тянет он, — а как я могу знать, что в следующей реальности ты не попросишь то же самое? — Никак, — просто отвечает Себастьян. — Если попрошу вспять — ты будешь осведомлён, а значит, делать выводы объективно. — Зачем тебе Винсент? — Затем же, что и прежде. Он должен делать то, что отведёт угрозу от его семьи, — поясняет Себастьян и добавляет: — Но суть в том, что мне нужно не только твоё бездействие. Мне необходимо твоё прямое вмешательство. Серебристый заинтригованно подпирает подбородок рукой и склоняется к демону. — Весь во внимании, демон.* * *
Себастьян верит, что обманет Судьбу. В конце концов, однажды получилось, получится и теперь, насколько бы сложной ни была задача. Пришла пора действовать иначе, более тонко. Время осторожности и почтительных реверансов судьбе. Себастьян принимает мучительное решение не контактировать с Сиэлем напрямую, предполагая, что память возвращается к маленькому графу только лишь после специфического раздражителя, запускающего процесс возрождения хаотических и разрушительных воспоминаний. Демон не желает инициировать возвращение груза прошлых жизней, поэтому остаётся в стороне и воздействует на реальность чужими руками. Себастьян думает, что контролировать власть смерти руками самой Смерти — идея, достойная применения. Гробовщик корректирует Ленту Жизни Винсента таким образом, чтоб у него не оставалось и намёка на мысль о самостоятельных исследованиях, и контролирует стабильность его подневольного состояния. Вдобавок, серебристый регулярно предоставляет информацию о всех преступных группировках, угрожающих или потенциально опасных для семьи Фантомхайв. И, под наблюдением Себастьяна, в игру под названием «искромсать на алые и багряные кусочки» вступает Грелль Сатклифф, согласившийся участвовать в резне, задуманной демоном, если демон будет участвовать в его собственной. Тандем их работает слаженно, без осечек, проблем и санкций со стороны Департамента Жнецов: Себастьян лишь конкретизирует замысел убить того или иного человека — и в книге Грелля, который предусмотрительно находится в окрестностях, появляется целевое имя, что позволяет ему вполне легально заканчивать начатое демоном. Грелль же разворачивает активную охоту на «мерзких и подлых изменщиков своих прекрасных жён» — и при помощи той же схемы, совместно с Себастьяном, орудует в Ист-Энде, истребляя неверных мужчин. Демона слегка удивляет такой поворот событий, отличающийся от исходного, однако же не только курс действий иной, а и сам Грелль не соответствует тому образу, который известен изначально: он гораздо более спокойный и уравновешенный. И, поскольку Себастьяна вполне устраивает нынешнее, очевидно, оттачиваемое амплуа алого жнеца, ему в общем-то безразлично, кто ещё и зачем должен сложить голову, покуда на кону одна-единственная значимая жизнь. — Зачем тебе это нужно, демон? — однажды спрашивает Грелль, осматривая и оценивая результаты своих багровых трудов. — Не похоже, что ты хочешь убить случайных людей забавы ради. Да ещё и чужими руками… Очень нетипично для твоей расы. Вы ведь упиваетесь насилием и страданиями. Себастьян слегка удивляется: этот вопрос не был озвучен во время заключения сделки и на протяжении целого года. И, поскольку ничто не зависит от его ответа, Себастьян предпочитает утаить правду. — Жнецам, знаешь, тоже нехарактерно то, что делаешь ты. Вы не должны отнимать лишние жизни, — резонно подмечает демон. Алый возмущённо фыркает. — Не сравнивай, демон. Я пытаюсь усовершенствовать моральный облик Англии. Себастьян снисходительно улыбается и говорит: — Тогда тебе предстоит проделать колоссальный труд, жнец. Грелль вновь фыркает — в этот раз раздражённо. — И всё же?.. — У меня свои причины не провоцировать судьбу. Как у тебя — свои, чтоб её провоцировать. Предлагаю оставить наши личные мотивы такими, какими они и были — личными.* * *
С того дня, как Сиэлю исполняется десять лет, Себастьян позволяет себе скрытно наблюдать за ним, заведомо создав купол невидимости. Демон проводит дни напролёт в саду застывшей тенью и тихо ликует: его маленький граф здоров и безмятежен. Вполне обычный ребёнок — ребёнок, которого он так рьяно стремился увидеть: окружённый любовью родных и теми благами, которые присутствуют в его жизни в избытке. Себастьяну кажется, что большего ему и не нужно: только лишь наблюдать за размеренным течением жизни Сиэля, лишённой оригинальности, но и не обременённой страданиями. Весна подходит к концу. Сиэль несколько месяцев после десятилетия — критической точки отсчёта — ведёт себя так, как ожидается. И, когда Себастьян в очередной раз проводит бесконечно прекрасные молчаливые часы в обществе своего маленького графа, мысленно рисуя ему заслуженное счастливое будущее, в реальность его беспощадно возвращает дрожащее и неуверенное «Себастьян?..» Сиэль стоит напротив демона, а панические синие глаза прожигают насквозь. Сиэль слегка пошатывается на ногах, буквально в трёх шагах по пути к демону, явно едва избежав падения. Один миг — и руки его плотно прижаты к голове, а огромные глаза иссечены — Себастьян наблюдает этот неотвратимый процесс в замедленном режиме — осколками памяти. — Сиэль?.. — шепчет демон. — Ты меня видишь? — Чёрт тебя подери, да, вижу… — шипит Сиэль. Мальчик вскрикивает, сгибается пополам и таки теряет равновесие. Себастьян порывается поднять упавшего на колени Сиэля, но он молниеносно вскакивает и выставляет руки вперёд в знак протеста: — НЕТ!!! Не смей приближаться! Сиэль резко поднимает взгляд — взгляд, переполненный дикой ненавистью — и Себастьян отшатывается, опаленный этим диким чувством и поражённый наличием пентаграммы на кровоточащем глазу Сиэля. — Ты меня убил… — рычит мальчик сквозь зубы и падает на четвереньки, сгибаемый тяжестью навалившихся в одночасье реальностей. — А потом… заставил… умирать… снова… и снова… Мальчик глухо стонет, переворачиваясь на спину, и остервенело, до крови кусает кулак, чтобы не сорваться на крик. — Мне снились ночные кошмары, несколько месяцев подряд, но это были лишь сны… — быстро выдыхает он и судорожно подтягивает ноги к груди. — Оказалось, не выдумка… Сиэль собирает все силы в кулак и, держась за живот, поднимается на неустойчивые ноги. — За что, Себастьян, за что? — отчаянно шепчет он. — Ты получил мою душу — что ещё… Ты хочешь её снова? Вот и плетёшь эти сети, создавая идеальный деликатес?.. Как тебе эта душа? Хочешь её попробовать? Сиэль делает два шага навстречу — а последний, третий, принадлежит Себастьяну, с готовностью подхватившему мальчика, который сразу же принимается яростно колотить демона в грудь. — Сиэль, прошу, послушай… — ЗАТКНИСЬ. Я слушал тебя предостаточно. Теперь ты будешь слушать меня! — он кусает второй кулак и плотно закрывает глаза. — У меня все кости ломаются, кровь кипит, а лёгкие замерзают… Ты хоть представляешь, каково это — чувствовать всё то, что ты на меня взвалил?! Я ведь заплатил своей душой, демон… За что, Себастьян, за что?.. Сиэль выгибается дугой в руках Себастьяна и вопит как зверь. Себастьян покрывает руками горящее тело Сиэля, лихорадочно пытаясь найти его боль, но та настигает первой: обернувшись на него, нападает волком и вгрызается миллионами клинков. — Если до сих пор не понимаешь — смотри — это для тебя… Себастьян ничего не видит, ослеплённый, но остро чувствует, что в него будто вливаются мутные ледяные воды и чёрная безысходность. А вместе с тем ломаются кости, кипит лавой кровь и обмерзают лёгкие до самого донышка. — Если ты хочешь съесть эту душу — самое время, демон, — легонько проводя по линии подбородка Себастьяна, тихо и обречённо говорит Сиэль. — Ты был мне так дорог, а причинил столько боли и страданий… Слепота отступает — и в глаза Себастьяна бьёт лазурно-аметистовыми лучами рассыпающаяся душа Сиэля. Демон что-то надрывно шепчет, шепчет и шепчет, постоянно повторяя слово «прости» и нежно проводя по щекам и ресницам мальчика рукой. Но его маленький граф, безразличный ко всему, уже не слышит его слов.