BIGBANG — IF YOU (lonely version cover by J.Fla)
Кошмар продлился ровно три дня, после чего участников выволокли из одиночных комнат и вернули в их общую, что давно превратилась в тюрьму. Все они были растеряны, напуганы, сломлены. Некоторое время они отказывались верить глазам — отказывались верить, что снова видят друг друга. Отойдя от первичного шока, участники легли на матрасы, где просто обнимались, притрагивались к лицам, плечам, рукам — любым участкам тела, до которых удавалось дотянуться. Все живы. Когда сознание более-менее прояснилось, участники через силу заставили себя оторваться друг от друга и оценить ситуацию вокруг. После трех дней, проведенных в холодных помещениях, все были измотаны и истощены: кто-то выглядел лучше, а кто-то хуже. Внезапно Намджун отскочил, лихорадочно оглядывая каждого участника так, словно увидел призраков. Как такое может быть? Намджуна все больше терзали сомнения. Он сомневался в реальности происходящего, сомневался в том, что еще сохранил остатки здравого смысла. Может, он окончательно сошел с ума? Но в тот же момент Намджун увидел Хоби… человека, за которого после похищения хватался как за спасательный круг; человека, чью холодную щеку неоднократно покрывал поцелуями. Ему же не мерещится? Вот он Хоби, лежит в позе эмбриона на том же месте, куда его уложили, держась за раненую ногу и дрожа — боль на его лице не кажется фальшивой. Чонгук же тоже не призрак, да? С самого возвращения макнэ практически не шевелился, и лишь по слабо вздымающейся груди можно было понять, что он все еще дышит. Вот к нему на ватных ногах подошел Тэхен и упал на колени. Его руки тряслись; из пересохшего горла вырвался всхлип, а вместе с ним и отчаянный крик о помощи, который растворился в пустоте, ведь никто не собирался их спасать. Чонгук практически не подавал признаков жизни, его взгляд померк. Сильнее прижимая его к груди, Тэхен начал раскачиваться взад-вперед. Он и сам был с посиневшими губами — стучал зубами от невыносимого холода, в который их погрузили в качестве наказания. Несомненно, все это реально. Намджун переключил внимание на хена, который выглядел куда хуже прежнего: Юнги отдалился от группы, забившись в дальний угол комнаты, где сжимал пальцы до побелевших костяшек. Так и есть. Это правда. Все происходит на самом деле. Они все вынуждены страдать. Или нет? — Чимин-а, — вырвалось у Джина, стоило ему повторно осмотреться. Он бросился в двери и начал колотить по ней руками, требуя вернуть брата. — Где Чимин-и?! — прокричал он, резко повернувшись к Намджуну. — Его забрали… — уставившись в пол, только и смог произнести Намджун в ответ на голоса братьев, что раздирали разум. Сокджин-хена здесь нет. Это невозможно. Нет ни драгоценных макнэ — Тэхена и Чонгука, — ни даже Юнги — самого буйного из всех семерых. Нет и любви всей его жизни — Хосока. Все это монстры в голове. Простые галлюцинации, игры подсознания, как наказание за содеянные грехи. Намджун был уверен, что он совершенно один, и от этой мысли хотелось умереть. — Намджун! — рявкнул Джин. — Ким Намджун! Не получив никакой реакции, Джин решил, что стоит подойти к тонсэну, заверить, что с ними все хорошо, но затем оглянулся и осознал, насколько ошибался. Стоило ему сделать глубокий вдох и затаить дыхание на несколько секунд, как раздался шум: Джин подпрыгнул от неожиданности — в комнате включили отопление, и этот факт немного успокоил его душу. Джин собрал все одеяла, в том числе и те, что Юнги использовал для своего самодельного убежища, сгреб все штаны и носки, которые только были, а также одни из немногих рубашек с длинными рукавами. Пробежавшись взглядом по всему, что удалось найти, он рывком притянул Намджуна к себе и приказал разложить матрасы на полу вплотную друг к другу, расправить на них простыни, постелить тонкое одеяло поверх, после чего проверить состояние каждого участника и помочь им дойти до нового спального места. Еще раз оглядевшись, Намджун медленно поплелся к Хосоку — Хосок ли это? — и рухнул на колени, застыв над образом любимого человека, которого не так давно безрассудно обрек на верную смерть. Намджун сделал несколько глубоких вдохов, чтобы привести мысли в порядок. До последнего отказываясь верить глазам, он зажмурился и начал медленно опускать руки. Всхлип сам вырвался из горла, стоило ощутить абсолютно реальную, твердую и очень холодную кожу. Как можно аккуратнее взяв Хосока на руки, Намджун перенес его на новое место, придуманное Джином, и крепко прижал к себе. Слезы непроизвольно полились по щекам; он уткнулся носом в шею любимого человека, бормоча невнятные извинения и умоляя не уходить; простить за то, что причинил столько боли. С губ Намджуна сорвался вздох облегчения, когда вместо того чтобы оскорбить или оттолкнуть от себя, Хосок обнял его в ответ и укрыл обоих одеялом. Тогда все они отчаянно надеялись, что в комнате станет теплее. Намджун не знал, как себя вести, даже после того как оказался в объятиях Хосока. У него не было возможности спросить, почему Хосок так к нему добр, простил ли его или же он прижимается только для того, чтобы согреться? Он понятия не имел, как действовать дальше, и это сводило с ума. Должен ли он лечь вместе с Хосоком и, стиснув в объятиях, прошептать, что все будет хорошо? Или, может, ему стоит уложить Хоби на эти матрасы, получше укутать в одеяла и попросту оставить в покое? Они с Хосоком еще не зашли так далеко. По правде говоря, у них вообще не было никаких продвижений. В день похищения было ровно две недели, как они начали встречаться. Той ночью Намджун планировал пробраться в комнату Хосока с розой в руке и, пока остальные спали, провести с ним наедине несколько минут. Но этому не суждено было произойти. Посмотрев на Хоби, Намджун убедился в том, что по-настоящему любит этого человека — он всегда был уверен в своих чувствах, хотя они оба еще не знали, как правильно эти чувства проявлять. Намджун крепче прижал Хоби к себе, дав понять, что не бросит чтобы ни случилось. Но порой в такие моменты Хосок закрывался в себе: казалось, будто ему не по душе все эти жесты. Намджун еще многого о нем не знал и сильно жалел, что столько времени было потрачено впустую: они ходили вокруг да около, до последнего отказываясь смотреть правде в глаза. Раскрой они свои чувства раньше, Намджуну не пришлось бы гадать, какие объятия больше нравятся Хосоку — со спины или же лицом к лицу, — или не против ли он того, чтобы его гладили по голове. Если бы Намджун раньше признался в любви, то сейчас бы знал, как правильно себя вести. Пока Намджун ухаживал за Хосоком, Джин медленно приблизился к Юнги, уговаривая лечь вместе с остальными, ведь вместе у них больше шансов согреться. Даже тогда Юнги держался подальше ото всех, обиженный на то, что любимый человек предпочел подойти к Чонгуку, а не к нему. Три долгих мучительных дня внутренние демоны травили Юнги душу. За эти три дня Юнги поверил, что в смерти Тэхена виноваты не окружающие их монстры, а именно он. Все эти три дня Юнги мечтал умереть. Умолял всевышних о том, чтобы воссоединиться с ярчайшей звездой своей жизни, хотя и считал себя недостойным. После заточения увидеть Тэхена для Юнги было подобно встрече с ангелом у райских врат. Но Тэхен не поспешил расспрашивать его о самочувствии, вместо этого он пал к ногам Чонгука. Тому, кто может его защитить. Оградить от проблем. Подарить такую любовь, на какую Юнги никогда не будет способен. В отличие от него, Чонгук — настоящий мужчина. И тот, кто первым завладел сердцем Тэхена. Тем не менее Тэхен ни о чем не догадывался. В его действиях не было ничего плохого. Конечно же, заметив неважный вид друга, он решил его поддержать, встав на одно колено. И сразу после этого бросился к Юнги, желая убедиться, что жизни любимого человека ничего не угрожает. Но стоило Тэхену приблизиться, наклониться ниже, попытаться обнять, как Юнги резко оттолкнул его от себя — внутренние демоны сильнее затягивали петлю на его шее. В голове Юнги сложилась картина, будто Тэхен вообще его не замечал. Даже не пытался подойти. Любимого человека интересовал только друг, которому нужна была помощь. Друг, которого Тэхен когда-то до беспамятства любил. Друг («любовник» — шептали демоны внутри), который, судя по всему, был смертельно болен. «Отлично» — прощебетали голоса, когда появилась вероятность того, что Чонгука уже не спасти.***
Поднявшись с пола, Тэхен удивленно посмотрел на Юнги и, опустив голову, медленно поплелся к кровати. Там он собрал все доступные одеяла и укутал ими Чонгука. Глаза защипало от предательских слез: Тэхен не выдерживал потока мыслей, что терзали душу. Юнги отдалялся от него, погружаясь в опасные пучины подсознания. Чонгуку угрожала опасность. Не только Тэхен, но и все остальные должны были понимать, что такой холод хуже всего скажется именно на макнэ. Хотя Чонгук всегда выглядел крепким, за этим скрывалась горькая правда: из-за жестокого обращения бывшего менеджера, что был у них в период стажировки, иммунитет макнэ сильно ослаб; ему также не оказали должного лечения в тот единственный раз, когда он сильно заболел, из-за чего сейчас даже обычная простуда способна свалить его с ног. Также бросив на Юнги удивленный, полный ужаса взгляд, Джин переместился в другую часть комнаты, чтобы у младшего появилось немного личного пространства. Он подхватил Чонгука на руки и понес в ванную, где, избавив его от одежды, переодел в другие штаны, натянул все найденные кофты с длинными рукавами и три пары носков на ноги. После чего он уложил Чонгука рядом с Тэхеном, который обнял макнэ и помог Джину накрыть их одеялами. Сразу после них Джин передал остальным всю оставшуюся одежду и носки, выделив себе только одну пару. Если это поможет, он готов пожертвовать собой, лишь бы братья согрелись. Этой ночью участники спали вместе, устроившись вокруг Чонгука и обнимая его со всех сторон. К ним даже присоединился Юнги, расположившись в ногах. В глубине души каждый из них горько плакал и молил о возвращении недостающего члена семьи. На утро в комнате стало заметно теплее, но ни у кого из участников не было желания покидать их гнездо из одеял. Так и не дождавшись завтрака, они снова провалились в сон, надеясь, что это поможет быстрее согреться. Ближе к обеду в комнате появились охранники в теплых куртках, приказав участникам подняться и приготовить что-то на скорую руку, не используя плиту. Этим занялись Джин и Намджун, оставив ребят в тепле. Вместе с ними проснулся и Тэхен: медленно повернув голову и заметив, что Чонгук все еще спит, он свободной рукой ласково поправил его челку и тут же нахмурился — от Чонгука исходил сильный жар. — Чонгук-а, — прошептал он, не желая беспокоить остальных. Но макнэ не отвечал, и Тэхен аккуратно потряс его за плечо. — Чонгук-а, — уже громче повторил он. Ничего. — Намджун-хен. — Тэхен был встревожен. — Хен, с Чонгук-и что-то не так… Отложив все дела, Намджун присел на колени рядом с Чонгуком и наморщил лоб, стоило ему почувствовать жар. — Скорее всего, он заболел. — Намджун не до конца был уверен в своих словах, но и проверить никак не мог. — Пусть спит. Тэхен кивнул и, устроившись поудобнее, снова погрузился в сон. Он бы проспал дольше, если бы не чье-то ненавязчивое поглаживание по плечу. Медленно приоткрыв глаза, Тэхен улыбнулся прелестному парню, лежащему рядом. — Доброе утро, Чонгук-а, — мягко произнес он, на что макнэ улыбнулся, но улыбка эта не коснулась его глаз. — Хен, — прохрипел Чонгук. — Как ты себя чувствуешь? — встревоженно спросил Тэхен. — Х-холодно… Тэхен нахмурился. Чонгук не мерз. Он горел, хотя в комнате все еще стоял невыносимый холод. Они понятия не имели, когда станет теплее, если это вообще произойдет. — Хен-и, — заговорил Чонгук через несколько минут, — где Чимин? Тэхен с грустью погладил его по щеке. — Не знаю, — он свел брови к переносице. — Это… все из-за меня? Это из-за меня он тоже ушел? — Чонгук снова отвел взгляд; его резко прошибла дрожь не то из-за эмоционального всплеска, не то из-за температуры, высокой настолько, что к нему невозможно прикоснуться. — Нет, — вздохнул он. — Чонгук, ты не сделал ничего плохого. — Но ты… ты же… — Тэхену удалось разобрать тихое бормотание. Очевидно, что Чонгук бредил — был не в себе из-за болезни. Но Тэхена также беспокоил тот факт, что своим глупым поступком он так сильно ранил Чонгука, что тот не отпустил ситуацию даже столько месяцев спустя. Тэхену мог лишь догадываться, как сильно задел его своим предложением начать все с чистого листа. Он понимал, что больше не питает чувств к Чонгуку, но все равно попытался вернуться. Тэхен знал уже тогда: он больше не испытывает той сильной романтической любви к Чонгуку. Даже когда он попытался снова пробудить в себе чувства… попытался полюбить его… их… уже в тот момент его сердце окончательно и бесповоротно принадлежало Мин Юнги. — Ты больше меня не любишь? — продолжал бредить Чонгук. — Конечно же, люблю, — заверил его Тэхен, пытаясь успокоить, избавить от плохих мыслей. — Все мы любим Чонгук-и. Он наш лучший маленький братик, — сказал он, поглаживая Чонгука по спине. — А он? Он меня разлюбил? — голос Чонгука стал еще тише. — Он тоже тебя любит, — без колебаний ответил Тэхен. Чонгук лишь кивнул. — Почему ты так добр ко мне? — прошептал он. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание. — После всего… — Потому что я твой хен, — отшутился Тэ, хотя в тот момент сердце его болезненно сжалось. — Ты… ты меня бросишь? — Чонгука было едва слышно. — Юнги-хен… — Я с тобой, — сам не зная ответа, Тэхен решил перевести разговор в другое русло. — Просто доверься своему хену, ладно? Он грустно улыбнулся, заметив, что Чонгук начал засыпать. Несмотря на накатывающую усталость, Тэхен стойко боролся со сном. Сейчас ему нужно позаботиться о милом Чонгуке; воспоминания об их первой ночи медленно заполонили мысли.ФЛЕШБЭК
Тэхен проснулся глубокой ночью из-за тихого стука в дверь. — Хен? — послышался робкий голос. Тэхен со стоном перекатился на другой бок, включил ночник и, лениво потирая глаза, снова услышал неуверенный стук. Устало вздохнув, он скатился с кровати и открыл дверь, увидев на пороге перепуганного Гук-и, который одной рукой прижимал подушку к груди, а второй — неуклюже смахивал слезы. — Чонгук-а? — с долей тревоги произнес Тэхен. — Что случилось? Парень замотал головой, выдавив из себя улыбку. Теперь, когда он все-таки разбудил хена, то окончательно убедился в том, что поступил безрассудно, и лучше бы вернуться в постель. — Гук-и, — Тэхен присел на корточки, чтобы заглянуть другу в глаза. — Кошмар… — пробубнил Чонгук; ему стало стыдно. — Мне… мне приснился кошмар… Тэхен и сам не понял, как прикрыл глаза и облегченно вздохнул. Он притянул макнэ к себе, стиснув в объятиях, и мягко потрепал по голове. — Ложись ко мне. — С этими словами он довел Чонгука до кровати и лег вместе с ним, крепко обняв и укрыв обоих одеялом. — Расскажи хену, что тебе снилось, — Тэхен лежал с закрытыми глазами, незаметно наслаждаясь запахом донсэна. Сейчас ему важнее спокойствие Чонгука. — Да ничего такого, — пробурчал Чонгук. — Все равно расскажи…КОНЕЦ ФЛЕШБЭКА
Чонгук проснулся той же ночью и ползком бросился в ванную, где залился удушающим кашлем, а после опустошил содержимое желудка — никогда прежде его не рвало так сильно. Более-менее придя в себя, он попытался доползти до спального места, но по пути столкнулся с Намджуном. — Ты как? — встревоженно спросил лидер группы. Чонгук пошире натянул улыбку и кивнул, только вот Намджун видел его насквозь. — Чонгук-и, — мягко произнес он, склонившись к Чонгуку, — позволь хену помочь. Готовый в любую секунду подхватить ослабевшего парня на руки, Намджун помог ему добраться до постели. Ему было больно видеть Чонгука таким: будучи самым выносливым в группе, тот превзошел даже Чимина, чьи навыки всегда были на голову выше. От этой картины у Намджуна разрывалось сердце. Он старательно расправлял простыни, как вдруг раздался тихий голос — ему пришлось напрячь слух. — Хен, что значит «punishment»? — спросил Чонгук, с трудом выговорив слово, которое произнес личный мучитель. — Почему ты спрашиваешь? — растерянно ответил Намджун. — Я заслуживаю это? Punishment? — со слезами на глазах продолжил Чонгук. — Это… это же что-то плохое, вроде ареста? Это плата за мою жизнь? Плата за то, что… я просто такой?.. — О чем ты говоришь? — Намджун до последнего надеялся, что неправильно его понял. Но уже в следующий миг у него кровь застыла в жилах. — Неужели все дело в том, что я всегда стараюсь быть первым, или… — Чонгук прервался на несколько секунд, обдумывая дальнейшие слова. — Разве это плохо? Неужели я слишком многого хочу? Хен, я эгоист? — выпалил он, будучи на грани истерики. Внезапно Намджуна захлестнула волна гнева, что выжигала внутренности и норовила разрушить маску спокойствия, которую все это время он пытался держать перед Чонгуком. Благодаря этому вопросу Намджун вопреки воле начал понимать, что именно происходило с младшим братом за пределами комнаты. Младшим братом, который был на пороге зрелости, но в душе оставался ребенком. — Кто тебе такое сказал?.. — Тот… один из… — Чонгук прервался на полуслове, судорожно глотая воздух — он чувствовал, что задыхается. Намджуну отчаянно хотелось его поддержать, потому он медленно прикоснулся к его щеке холодной рукой и мягко улыбнулся. — Нет, Чонгук-и. Ты не заслуживаешь наказания. Ты не сделал ничего плохого, наоборот, ты потрясающий человек как внутри, так и снаружи. Мой восхитительный макнэ. — Намджун поправил ему спадающую на глаза челку, надеясь, что Чонгук не заметит дрожащие пальцы. — Что бы тебе не сказал тот мерзавец, это все ложь. После слов хена Чонгуку стало гораздо спокойнее. — Люблю тебя, Намджун-хен, — сказал он с легкой кроличьей улыбкой на лице. Намджун искренне улыбнулся в ответ. Он так давно не видел эту улыбку Чонгука и безумно по ней скучал. — И я тебя люблю, малыш, — ласково произнес Намджун. — А теперь давай спать, согласен? Чонгук кивнул, после чего сильнее укутался в одеяла и закрыл глаза, надеясь, что сможет снова уснуть. Но сон никак не возвращался к Намджуну. Он слушал размеренное дыхание братьев, что ласкало слух, подобно их песням. Но в этой мелодии сильно не хватало дыхания Чимина — благо, он был единственным, кто не спал и кому довелось это услышать. Намджун еще раз прошелся взглядом по братьям; во сне они были для него как открытая книга. Тэхен рвано дышал: очевидно, его изводила боль в ребрах. Джин снова начал скрипеть зубами — точно так же он делал во времена дебюта, когда считал, что недостаточно хорош для того, чтобы стоять на одной сцене вместе с остальными. Чонгук дышал через раз, но порой и вовсе не подавал признаков жизни: в такие моменты не на шутку перепуганному Намджуну приходилось трясти его за плечо, чтобы дыхание восстановилось. Юнги бормотал, противясь тому, кто норовил захватить его разум. Что же касается Хоби… его подушка была влажной от слез, что лились по щекам даже во сне. Намджун и сам не мог сдержать слез при виде своей семьи: как они, сломленные и избитые, вынуждены ютиться на этих матрасах, потому что в комнате до сих пор стоял лютый холод. Все это напомнило Намджуну их первое общежитие. Но по сравнению с этой тюрьмой, оно было немного меньше, без мебели в спальне и всего одной ванной. Об удобстве не могло идти и речи: места хватало только для двухъярусных кроватей да подушек на них. Тогда они тоже скидывали матрасы на пол и спали прижавшись друг другу, только мысли их были наполнены страхом перед предстоящим дебютом. Но сейчас они кричали, молили о том, чтобы их спасли из этого бесконечного кошмара. На секунду Намджун представил, что Чимин, практически его ровесник, лежит с мужчиной, который жаждет его тело и намерен полностью разрушить психику, если уже этого не сделал. Мысленно Намджун извинился перед каждым из братьев: за свою слабость, за то, что колебался. Он умолял отца помочь, найти выход из ситуации и принять правильное решение, подобно тому, как это бывало раньше. Просил маму прийти и поцеловать его, заверив, что все будет хорошо. Надеялся, что Бан Шихек простит его, ведь он правда старался изо всех сил. Молил, чтобы любовь Хосока не угасла, хотя и чувствовал себя недостойным. Намджун рыдал, умоляя их ответить, сказать то, что ему так отчаянно хотелось услышать. Но его встретило лишь судорожное дыхание братьев, что эхом разносилось по этому богом забытому месту.***
К утру Чонгуку стало хуже, поэтому Джин, решив взять все в свои руки, выпросил у нового охранника несколько одеял и пару курток и сразу укутал в них макнэ, надеясь, что от этого ему станет чуточку лучше. В течение дня участники по очереди ухаживали за Чонгуком, остальные же занимались уборкой или готовили еду. Только Тэхен не отходил от него ни на секунду. Он не мог, ведь больше некому заменить похищенного Чимина…