Already Gone — Sleeping At Last
Чимин стоял перед металлической дверью, отделяющей его от хенов. Он не хотел этого делать, но выбора не оставалось. Знал, что его поведение вызовет вопросы, на которые он не сможет ответить. Все это только ради братьев… пусть даже они об этом никогда не узнают. Не узнают о тайной сделке, по итогам которой Чимин полностью отдался во власть монстра. Монстра, что был их единственным шансом на спасение. Да, пусть он и предложил сменить одну клетку на другую, но в новой братья смогут прожить жизнь в роскоши и достатке. Им больше не придется страдать — там им обеспечат должные заботу и уход. Свободой это не назвать, но они хотя бы выберутся из стен этого ада. Чимин знал, что братья его возненавидят, но если такова цена за их безопасность, он ее заплатит. И не важно, что ему жить с этой болью до конца своих дней. — Чимин-ши, ты же мне доверяешь? Чимин посмотрел в лицо тому, кому теперь должен подчиняться. Верил ли он этому человеку? Все внутри кричало о том, что он должен отпустить себя, дать отпор, выплюнуть громкое «нет». Но перед глазами Чимина всплыли образы братьев с их последней встречи: Джин безвольно висел на плече какого-то мужчины; Хосок лежал на земле, мучаясь от боли; Чонгук находился в крепкой хватке Карла; Юнги и Тэхен упирались коленями в холодную землю, а рядом стоял Намджун — сломленный и разбитый. Сделав глубокий вдох, Чимин сильнее укутался в соболиную шубу и позволил легкому туману окутать мысли. Только в таком состоянии полутранса ему удавалось уберечь и сердце, и душу. Склонив голову в бок, он улыбнулся. — Конечно… дорогой. Довольный ответом личного танцора, Свен коротко кивнул одному из охранников. Стоило тому открыть дверь, как из помещения хлынул поток холодного воздуха, и Свен в лишний раз убедился, что не зря заставил Чимина остаться в шубе после их ежедневной прогулки. Размышляя над предстоящим разговором с Дорианом, он взял Чимина под локоть и вошел в камеру BTS. Чимин чувствовал, как у него потеют ладони. Хотя ему так и хотелось вытащить руки из карманов и потереть друг об друга, Свена это слабо волновало. Чимин знал, что должен быть хорошим, но нервы были на пределе. Никогда прежде — ни перед выступлениям, ни даже во время дебюта — он не чувствовал себя настолько паршиво. Потому что ему предстояло выступить перед теми, кто читал его как открытую книгу… Он должен превосходно отыграть свою роль, убедить их в искренности своих слов, ведь только так он сможет их спасти. «Держи спину прямо. Веди себя отстраненно. Ни в коем случае не смотри им в глаза — только на лоб. Не забывай улыбаться, но улыбка должна быть сдержанной и легкой. Улыбнешься широко — заплачешь. Если заплачешь, они умрут. И только ты будешь в этом виноват. Чонгук, Тэхен… Они умрут, умрут, умрут…» Когда дверь полностью распахнулась, Чимин вздохнул, приготовившись к самому важному этапу своей жизни. Он переступил порог и моментально вздрогнул как от холода, так и от того, что застал, как братья теснились на куче матрасов в центре комнаты. Сильнее укутавшись в шубу, Чимин демонстративно прильнул к Свену. — Дорогой, тут так холодно, — прошептал он, слегка потянув мужчину за рукав. — Можешь что-нибудь сделать? Чимин хорошо держался, что заставило Свена ухмыльнуться. Не долго думая, он приказал охране принести обогреватели и вызвать сюда Дориана, после чего, подцепив пальцами подбородок, втянул Чимина в легкий поцелуй. И Чимин не разочаровал: он подчинился, поцеловав его в ответ. Оставшиеся участники не сводили с них шокированных взглядов. Чонгук застыл как вкопанный, чувствуя, как земля медленно уходит из-под ног. Поднявшись со своего места, Юнги направился прямиком к брату. — Дорогой?.. — спросил он низким, угрожающим голосом. — Ты сказал «дорогой»? Юнги с ненавистью посмотрел на мужчину. — Что ты с ним сделал? — рявкнул он, смерив Чимина презрительным взглядом. Юнги видел перед собой куклу. Чимин напоминал ему произведение искусства, выставленное на показ. Его нельзя трогать — только восхищаться. — Кто это у нас такой хорошенький? Неужели это наш Чимин-и? Вернулся весь такой ухоженный и нарядный, что, избалованная зверушка решила больше не скрывать свое истинное лицо? Даже пребывая в полутрансе, Чимин ощутил на себе жгучую ненависть Юнги. Но вместе с тем он понимал, что должен отыграть свою роль. И он это сделает, несмотря невыносимую боль в груди. — Мин Юнги! — осадил его Чимин, намеренно опустив как вежливые, так и дружеские суффиксы, чтобы подчеркнуть, что абсолютно серьезен. — Это наш ангел. Тот, кто защитит нас и подарит свободу, — прижавшись к руке Свена и положив голову ему на плечо, он продолжил следовать предписанному сценарию. Окинув Юнги холодным взглядом, Чимин собрался с духом для того, чтобы нанести решающий удар: это поможет спасти братьев, но вместе с тем сам он навсегда потеряет с ними связь. — Благодаря нему я могу жить ни в чем не нуждаясь, а не обслуживать амбалов как второсортная шлюха. Участники были уверены в том, что Юнги набросится в ответ, и мысленно приготовились к худшему, зная, что не смогут его остановить. Однако никто не ожидал, что Юнги застынет на месте, опустив плечи. — Ты правда так обо мне думаешь?.. — глухим безжизненным голосом спросил он. — Что я… просто… шлюха?.. Чимина начало трясти: ему хотелось кричать во весь голос. Монстр же, видимо, это заметил и потому вышел вперед, преградив Юнги путь. — Думаю, мое сокровище заслуживает более вежливого обращения. Или ты хочешь, чтобы те люди заинтересовались Тэхеном… или же Сокджином, или, может, Чонгуком? Юнги окончательно сник, склонив голову вниз. — Извини, Чимин-а, — тихо произнес он. — Мне не следовало так говорить. Все это… Не выдержав, Тэхен поднялся с места и также приблизился к Чимину, чей взгляд теперь был безумно холодным и пустым. Наплевав на всех вокруг, он отчаянно пытался разглядеть в стоящем прежнего, своего Чимина. Хотя они и состояли в отношениях некоторое время, Тэхен по-прежнему считал его лучшим другом и потому так хотел убедиться в том, что перед ним все тот же, родной ему человек. — Чимин-а, — Тэхен вел себя осторожно, стараясь звучать ровно. Он не сводил с Чимина глаз в надежде, что сможет узнать в нем своего друга. Друга, которого, как он думал, знал лучше всех, — ч-что все это значит?.. Тэхен снова прошелся взглядом по его телу. Он старался игнорировать как дорогую одежду на нем, так и резкие слова, сказанные в адрес Юнги: в глаза бросилась поза Чимина — то, как он держал свое тело. Сейчас Чимин казался более нежным и изящным; его плечи округлились, что делало его еще более миниатюрным, а линия челюсти казалось сглаженной из-за того, что он стоял, слегка склонив голову в бок. Чимин… выглядел потрясающе — все как и сказал Юнги. Но перед ними был другой человек — настоящий Чимин никогда бы не желал таких перемен. — Что ты творишь? — Тэхен заговорил на диалекте, как часто делал, когда понимал, что так будет проще донести свою мысль. От прежнего Чимина — любимого человека — осталась лишь оболочка. В нем прибавилось женственности: он стал более стройным, утонченным и хрупким. Тэхен видел перед собой красивую, накрашенную фарфоровую куклу, которая провела не один час в кресле стилиста — такие созданы для ночных утех: бездумные машины, согласные выполнить любую прихоть тех, кто готов выложить крупную сумму за их драгоценные услуги. Казалось, будто на мгновение взгляд Чимина смягчился, но уже следующую секунду он холодно улыбнулся, вновь надев маску безразличия. Тэхен вздрогнул: Чимин вел себя так, словно видел перед собой незнакомца, и встреча эта не вызывала в нем приятных чувств. — Что-то не так, Тэхен-ши? — произнес Чимин, склонив голову и тем самым не скрывая отвращения к тому, кто намертво впился в него своими острыми когтями. В тот момент Чимин мечтал лишь о том, чтобы его отточенная игра не затуманила разум Тэхена. — Такова реальность. — Он надеялся, что пропитанный отчаянием голос привлечет внимание друга и тот распознает скрытую между строк правду. Чимин плохо различал реальность и сон, но был твердо уверен, что это последний раз, когда они всемером собираются в одном помещении. — Почему?.. — как бы Тэхен ни противился, здравый смысл продолжал твердить, что все происходит на самом деле. — Чимин-и… что же ты творишь? — с мольбой в голосе спросил он, постепенно теряя над собой контроль. В глубине души Чимин отчаянно пытался докричаться до Тэхена, чтобы тот наконец все понял. Все это представление, пыль в глаза. Хотя Тэхен и сам был актером, на кону его выступлений никогда не стояли чьи-то жизни. Внешне Чимин сохранял спокойствие, но внутри него теплилась надежда, что в эту же секунду Тэхен оттащит его от Свена, встав на защиту, а Чонгук сорвется с места и пригвоздит монстра к земле. Но мечтам так и суждено оставаться мечтами. Чимин должен это сделать, должен защитить братьев и любимых людей. «Проклятье». Вопреки воле Чимина захлестнула волна ярости — сейчас она могла все усугубить. Но стоило Тэхену — одному из немногих, кто видел его насквозь, — задать, казалось, такой простой и наивный вопрос, как в Чимине вновь что-то надломилось. То был вопрос, который просто не мог прозвучать в стенах этого ада. — Ч-чимин, т-ты счастлив?.. — Взгляд Тэхена — умоляющий: он взывал к сердцу Чимина в надежде получить честный ответ. «Не делай этого, друг» — слова так и норовили сорваться с губ, но Тэхен боялся, что этим только подвергнет его большей опасности. Взгляд Тэхена — умоляющий, но он стойко держался, не позволяя глазам наполниться слезами. Пусть он никак не мог повлиять на наказание Чимина, но все еще был шанс сказать ему нечто важное… Ради него самого, ради Чонгука, ради всех. Только ничего не приходило на ум. Тэхен понятия не имел, как донести до Чимина, что он скорее умрет, чем оставит друга на произвол судьбы. — Да, — ответил Чимин с некой… тоской? Или ностальгией? Словно мыслями он был далеко отсюда. — Счастлив. Казалось, что вместе с тем в голосе промелькнуло сожаление. Или даже ярость? Тэхен не знал. Он окончательно запутался, чувствовал себя безумно разбитым. Отказывался верить, что все это происходит на самом деле. У него не было ни грамма сомнения в том, что Чимин любит Чонгука. И уж тем более, что он не такой поверхностный человек, каким пытается казаться: Свен ни за что не смог бы подкупить его дорогой одеждой и бриллиантами. Будь Чимин действительно таким, Чонгук бы из кожи вон лез, лишь бы он купался в дорогущих подарках. И все же вот Чимин стоит перед ними — весь ухоженный и опрятный. Сам же Чимин мысленно проклинал Тэхена за то, что тот ни в какую не замечал его намеки. — Да? — прошипел Чонгук, из-за простуды с трудом удерживая себя в вертикальном положении. Его помутненное сознание только сейчас начало воспринимать происходящее, спровоцировав прилив гнева, который Чонгук пытался обуздать. С одной стороны, он понимал, что реагирует неправильно — слишком остро, — и виной всему болезнь, которая норовила поглотить его целиком; но с другой, гнев мог стать тем самым тонусом, в котором Чонгук, будучи в шаге от потери сознания, так отчаянно нуждался. — Да, — Чимин ответил на японском: когда-то они с Чонгуком начали учить его ради бывшего возлюбленного. Тэхен любил японский и изучал его часами напролет, чтобы было легче поддерживать разговор во время поездок. Знания Чимина и Чонгука же ограничивались базовыми словами. Хотя Чимин считал, что при желании Чонгук смог бы понять многое из услышанного. Тэхен же знал язык в совершенстве и под предлогом подготовки к японским релизам часто помогал им подтянуть знания, нашептывая милые слова поддержки и любви. Но несмотря на все его старания, Чимину так не удалось добиться особого успеха. И сейчас он надеялся, что Чонгук с Тэхеном обратят внимание на внезапную перемену: при обычных обстоятельствах Чимин никогда бы не перешел на японский. Раз он не смог достучаться до их сердец, то хотя бы заставит прислушаться к здравому смыслу. Ни на секунду не сводя глаз с дорогих ему людей, Чимин еще раз четко проговорил свой ответ, сдержанно кивнув. И кое-кто заподозрил неладное… тот, кто до последнего должен был оставаться в неведении. Свен в предупреждающем жесте сжал его плечо: Чимин заметно сник, но всеми силами старался сохранить улыбку на лице. — Но как?! — неверяще вскрикнул Чонгук. — Ты… мы… А к-как же… — А как же Чонгук-и? — неуверенно спросил Тэхен. — Неужели ты просто отвернешься от него? Тэхен понимал, что нельзя пускать ситуацию на самотек, но не мог найти ни одного подходящего слова. Именно поэтому он задал самый очевидный вопрос, пришедший на ум, даже не осознавая, что тем самым загоняет Чонгука в ловушку. Зрачки Чимина округлились, а тело онемело от накатившей волны страха. Он без труда уловил скрытый подтекст и боялся даже представить, как на это отреагирует монстр. — Ты и правда так поступишь, Чимин? — не дождавшись ответа, Тэхен продолжил, не заметив ни как взгляд Чимина наполнился ужасом, ни то, как он сжался в попытке удержать эмоции под контролем. — Этого не может быть… я-я не верю. Почему ты врешь? Чимин первым заметил, что Тэхен был на грани нервного срыва: он смотрел куда-то вбок потерянным взглядом, отчаянно пытаясь за что-то зацепиться. Тэхен с трудом сдерживал слезы, с трудом оставался в сознании — эмоции окончательно взяли верх. Чимин понимал, что своим поведением он уже причинил Тэхену боль, и внутри все сжималось от осознания того, что предстояло сделать это снова. Его выступление еще не подошло к концу. — Я не вру, Тэхен-ши. — Чимин в последний раз попытался прорваться сквозь эту пелену эмоций, достучаться до Тэхена и наконец открыть глаза на правду. — Чонгук-ши… ничего для меня не значит, — равнодушно продолжил он, надеясь перевести разговор в другое русло, подальше от макнэ. — Если ты не понял, я уже отвернулся от вас всех. В моей жизни появился спаситель, который увезет меня из этого места. Пора бы уже смириться. «Позволь мне это сделать» — читалось в его умоляющем взгляде. Когда из горла Чонгука вырвался хрип — такой, что издают после удара в грудную клетку, — Чимин еле удержался от того, чтобы не посмотреть в его сторону. «Позволь спасти вас. Спасти любимого… братьев… тебя…» — подумал он. У Тэхена и правда случился срыв: он рухнул на колени, а Чонгук бросился к нему на помощь. В тот момент Чимин безумно желал упасть вместе с ними, но знал, что если даст себе слабину, то тут же сорвется… и тем самым подпишет им всем смертный приговор. Он пытался. Тэхен всегда был очень ранимым — самым ранимым в группе, — и хотя он старался держать себя в руках, не было сомнений, что последние события нанесут ему глубочайшую травму. Чимин сразу подметил, что состояние Чонгука оставляло желать лучшего: он едва стоял на ногах, едва дышал, но все равно умолял его вернуться. Чимину казалось, что он скорее умрет, чем продержится еще хотя бы минуту. Он должен заставить Тэхена замолчать. Должен отвлечь Свена подальше от Чонгука, который был непозволительно близко — он тянулся к Чимину так, словно его притягивало магнитом. Ему нужно завладеть вниманием ублюдка, пока не стало слишком поздно: Чонгуку — его любимому человеку — грозила опасность, ведь тот двусмысленный вопрос Тэхена наверняка не остался без внимания. — Чимин-а, — тихо произнес Тэхен, недоверчиво посмотрев на Чимина. — Мы тебя не устраиваем? Чимин мысленно презирал себя за то, что собирался сказать. — Нет, Тэхен-ши. Утратив последнюю попытку дозваться до Тэхена, Чимин смерил его холодным взглядом, готовясь нанести последний удар, который сотрет все хорошее, что было между ними. И для этого ему придется снова причинить Тэхену боль, чтобы окончательно оттолкнуть и убедиться, что тот больше никогда не попытается его спасти. В глубине души Чимин сильно надеялся, что сможет выразить свою позицию настолько жестко и резко, что от него отвернется не только друг, но и любимый человек; надеялся, что Тэхен повлияет на Чонгука и потянет за собой. Чимин глубоко вдохнул, но так, чтобы это осталось незамеченным: помогли вокальные техники, которые он когда-то отрабатывал часами напролет. Ему больше нельзя показывать слабость — все это осталось позади. Пришло время задеть всех за живое. — От вас всегда были одни проблемы. Только взгляните на себя: от Юнги осталась одна оболочка, Намджун рехнулся. Скорее всего, ни один, ни второй уже не напишет хорошую музыку. Хоби с такой ногой может вообще забыть о танцах. И Чонгук… Чонгук не смог поднять взгляд: ему было невыносимо видеть Чимина таким; слышать этот лишенный эмоций голос. — Золотой макнэ… я бы сказал, больной макнэ. Тэхен-а, напомни, а зачем вы с Джином вообще были нужны? Просто посветить красивыми мордашками? Ах да, вы же вижуалы группы. Только теперь вы и на вижуалов как-то не тянете, не думаешь? Коллективный вздох ужаса, заполнил помещение, казалось, оглушая. В тот момент Чимин молился только об одном: чтобы его не начало трясти. Ради всех он обязан закончить начатое. — Чимин, нет… — тихо произнес Хосок с противоположной части комнаты. — Одумайся… — Я просто использовал вас, пока не появился мой принц, — продолжил Чимин. — И теперь, когда он здесь, в моей жизни нет места таким… отбросам, как вы. — Он специально выдержал паузу, по очереди смерив взглядом каждого из братьев. — Вы все мне противны. Чимин выглядел таким расслабленным рядом со Свеном. Его голос ни разу не дрогнул. Тэхену казалось, что он балансирует на грани между реальностью и сном. Он стоял на ватных ногах, не чувствуя под собой опоры. Чонгук потянул к нему руку, но, вспомнив, что в помещении все еще были чужаки, сразу же в страхе отстранился: неизвестно, какие последствия могли быть у такого, казалось, незначительного жеста. Разочарованный, он громко всхлипнул из-за того, что не мог помочь близким, когда они так в нем нуждались. «Чимин не имел в виду ничего плохого, он бы никогда так не поступил… Это невозможно… он же это не всерьез? Все эти слова, что все это время он ждал кого-то другого. Чимин меня любит. И мы всегда будем вместе, ведь так?..» — Пожалуй, это все… Чонгук прервал Чимина на полу слове, обратившись к нему громче, чем стоило. — Чимин-а… пожалуйста, — наплевав на гордость, прохрипел он, тем самым обнажая свои истинные чувства. Ему хотелось столько всего сказать и стольким отчаянно поделиться. И в первую очередь он бы признался, что будет любить Чимина до конца своих дней. Чонгук готов был умолять, если понадобится. Готов был упасть перед Чимином на колени, упрашивая остаться, быть рядом и дальше дарить ему любить. Но по одному лишь его взгляду Чонгук понял, что все кончено. Чимин уходит. Бросает их всех. Лицо Чонгука исказилось: эмоций вихрем сменяли друг друга, словно пытаясь отвоевать место под солнцем. И затем Чимин рассмеялся… снова. «Чимин-а, пожалуйста, — передразнил он. — Одумайся!» Чимин говорил что-то еще: что-то резкое в адрес Намджуна, но Чонгук и Тэхен больше не слушали. У него получилось. Он заткнул Тэхена и заставил Чонгука почувствовать себя ненужным. Было видно, что оба пребывают в глубоком шоке: некогда гордые плечи Тэхена сгорбились так, словно вот-вот могли исчезнуть; а Чонгук, растерянный и разбитый, как никогда напоминал юного мальчишку. Чимин старался реже смотреть в их сторону, зная, что если хоть на мгновение задержит на них взгляд, то уже не сможет оторваться. — Что ж, — сказал он в самом конце своего выступления и, оставив участников переваривать услышанное, с благодарностью, как он надеялся, посмотрел на Свена, — я закончил, дорогой. Свен улыбнулся, сжав его руку. — Какая жалость, — он обратился к оставшейся части группы. — Раз мое сокровище хочет уйти, так мы и поступим. На этом мы прощаем… Внезапно Чонгук забился в грудном кашле, что грохотом разнесся по помещению. Согнувшись пополам, он судорожно хватал воздух ртом перед следующим приступом, который настиг незамедлительно: Чонгук снова закашлял, но на этот раз он отхаркивал не только мокроту, но и желтоватые выделения с примесью крови. По телу Чимину пробежала дрожь, и Свен это заметил. Заметил, как Чимин изменился в лице так, словно пробудился ото сна, когда дорогие ему люди — те, кого он считал своей семьей, — встревоженные, ринулись к Чонгуку. Не медля ни секунды, чтобы Чимин не увидел больше, Свен схватил его за руку, приказав охране не выпускать его из личных покоев. От его цепкого взгляда не ускользнуло и то, как Чимин на выходе шептал имя того мальчишки, Чонгука. Тогда Свен понял, что допустил ошибку, позволив этой встрече состояться. Еще слишком рано, и лучше пока держать свое сокровище вдали от остальных.***
Пока одни охранники сопровождали Чимина до покоев Свена, двое других занесли в помещение несколько крупных переносных обогревателей. Следом за ними вошли Дориан и его брат, Карл. — Я разочарован, Дориан, — процедил сквозь зубы Свен, все еще размышляя о Чимине, над поведением которого, очевидно, еще предстояло работать. Сокровище должно целиком и полностью находиться в его власти. — В чем дело? — резко ответил тот, будучи вне себя от злости из-за того, что вынужден унижаться перед каким-то сопляком, который годился ему в сыновья. — Сам-то на них посмотри, — насмешливо усмехнулся Свен, будто ему задали глупейший вопрос из возможных. — Что не так? Они живы и невредимы, что еще нужно? — огрызнулся Дориан, раздражаясь все сильнее: его призвали сюда не как главного, а как какого-то лакея. — Едва ли, Дориан. Здесь стоит собачий холод, к тому же один из них явно простужен, — Свен жестком показал в сторону Чонгука. — Они все похожи на живых мертвецов. Ни один из моих клиентов не заплатит ни копейки за товар в таком виде. Я не смогу продать их даже на переулке. Пройдя между ошарашенных участников, в том числе и съежившегося Чонгука, Свен остановился и, подцепив подбородок Джина, продемонстрировал его избитое лицо. — Чем Карл думал, когда использовал этого как грушу для битья? Что если у него останутся шрамы? Он же ничего не будет стоить! Внезапно с порога раздался грудной рык: — Какого хера Карл притрагивался к Джину?! Оставив Райдера в укрытии, Матан сломя голову вернулся на базу. С ним также был Пиро, которого он собирался представить отцу как нового специалиста по оружию: с тех пор как он прикончил предыдущего, отец так и не смог найти замену. И теперь, покончив с делами, Матан понял, что худшие из его опасений подтвердились: хватило одного взгляда на Джина, чтобы у него зачесались руки кого-нибудь убить, и Карл как никогда подходил на роль жертвы. — Где Чимин? — оценивая обстановку, Матан вошел в помещение и застыл при виде Свена. — Умоляю, скажи, что ты не такой идиот, — сдержанно спросил он, посмотрев на отца. — С Карлом давно все ясно, но ты… Нет, скажи, что он не идиот, — последние слова были обращены к Свену. — Ублюдки, вы и правда верите, что вам все сойдет с рук?.. — Блудный сын вернулся, — отпустив Джина, Свен направился в сторону выхода. — Тебе не стоит волноваться о прекрасном Пак Чимине. Я с великим удовольствием позабочусь о своем личном танцоре. Что до остального товара, я склоняюсь к тому, чтобы твой отец вернул мне все деньги. Замедлив шаг, Свен похлопал Матана по плечу. — Что ж, не буду мешать семейному воссоединению. Мне еще нужно преподать кое-кому урок, — рассмеявшись, он дал сигнал охране и скрылся в коридоре. Еще раз осмотревшись, Матан с ненавистью посмотрел на отца. Все это время он сдерживал свой гнев, но любому терпению приходит конец: судя по взглядам этих двух, Матан понял, что снова оказался в тупике. — Жду тебя в офисе, — прорычал он и, не дожидаясь ответа отца, также покинул помещение.***
Оставшись наедине, шестеро участников переглянулись между собой; каждого поглотили мысли — никому не удавалось прийти в себя. Тэхен и Джин помогли Чонгуку подняться и, крепко поддерживая с обеих сторон, вернули в постель, чтобы тот наконец смог перевести дыхание и отдохнуть. Благодаря обогревателям в комнате стало ощутимо теплее, но легче не становилось: все участники были взвинчены до предела. Юнги стиснул кулаки, вновь прокручивая в голове последние слова монстра. «Блудный сын вернулся… Не буду мешать семейному воссоединению». Хосок был бледным как мел. Он отказывался мириться с происходящим, не понимал, когда все пошло прахом и как они буквально в мгновение ока потеряли любимого брата. Ошарашенные, Тэхен и Чонгук прижались друг к другу. Старшие участники не могли различить их шепот, лишь заметили, как начали подрагивать плечи обоих — и приглушенный плач наполнил воздух. Им было больно видеть младших в таком состоянии — больно видеть, как те всеми силами цепляются друг за друга. Каждого посетила мысль взять и подойти, погладить обоих по спине и проводить до импровизированного убежища из матрасов и одеял, но они понимали, что все это бесполезно. Потому они наблюдали. Выжидали. И были готовы в любую секунду прийти на помощь, ведь срыв младших был неизбежен. — Он один из них, — прорычал Намджун; чем больше он задумывался о происходящем, тем сильнее расширялись мелкие трещины в сознании. Стало больше угроз. Больше обязанностей. Больше душевных терзаний. Больше утрат. — Он не такой! — возразил Джин, который и сам тяжело переживал случившееся. Хотя в этом месте действительно было полно монстров: они, словно дети во взрослой одежде, дрались за любимые игрушки. Выходит, тот надменный тип говорил чистую правду, раз Матан никак не возразил. Он ведь так отчаянно хотел им помочь, так почему же, когда правда всплыла наружу, он ушел, даже не обернувшись? Он забыл даже про Джина. — Подонок, — выплюнул Юнги. — Вспомните, как он просто… Намджун прав. Матан Фоли в точности такой же, как они. Их семейка планировала это с самого начала. — Мы… — Хосок отчаянно пытался найти для себя утешение. — Когда он вернется, нам лучше… Матан… Он имеет право рассказать нам… Мы не можем просто… — Он лжет, — Намджун резко прервал бессвязную речь. — Все это одна сплошная ложь. Каждое их слово. Здесь никому нельзя доверять. Каждый участник поймал себя на предательской мысли, но ни один не решился озвучить ее вслух — она отзывалась болью на сердце.«…даже нашему Чимин-и».