Дитя

Джинни никогда не считала себя плохой матерью. Впитав в память все действия Молли в прошлом, она пыталась хоть частично отличаться от нее. Получалось, похоже, скверно, но женщина не теряла надежды. Она трепетно любила своих сыновей, стараясь не выделять никого. Правда, всегда бывает так, что ребенок подсознательно выбирает своего любимого родителя. Так Джеймс всегда был ближе к матери, а Альбус вечно прятался за отцовской спиной. Сейчас же, с появлением Тома, дети стали намного больше проводить времени со сводным братом. Это беспокоило Джинни. Она не раз видела в светлых, не по-детски серьезных глазах Риддла проблески алчности и чего-то доселе невиданного ею. Она боялась, как бы Том не повлиял на мальчиков. После ссоры с Гарри Джинни чувствовала себя ужасно. Ей было страшно думать о том, что весь этот кошмар происходит с ней из-за отказа принимать зелья. Конечно же, она не была сумасшедшей, просто порой ярость овладевала ею, женщина становилась будто одержимой, не осознавая своих действий. Однажды она даже чуть не подожгла кухню, когда Джеймс предложил сходить к тому пруду. Ожог на руке сына она тщательно залечила так, что Гарри не узнал о её порыве. Произошедшее тогда на пруду сильно повлияло на всех членов семьи. Но насколько бы эгоистично это не было, себя она жалела в первую очередь. Лили, её малышка Лили, умерла, еще не родившись. В память о дочери Джинни хранила в записной книжке засушенную лилию, одну из тех, что подарил ей Гарри, узнав о беременности. Но больше всего в прошедшей ссоре испугало другое — реакция Тома на её поведение. Мальчишка будто бы даже не испугался порки, он старательно следил за эмоциями на ее лице и словно сканировал, запоминая. Создавалось впечатление, что тот надеялся использовать все полученные знания. Однако визит к Малфоям внес свою положительную лепту в душевное равновесие женщины. Мальчики были увлечены своими играми, да и Том не попадался на глаза. Астория рассказывала ей о всех новостях, а сама Джинни в это время тихо вязала шаль в подарок Леди Малфой, время от времени улыбаясь её словам. Иногда мерное постукивание спиц друг о друга и звук голоса Астории прекращался, а все пространство наполнялось криками вроде: «Может, ваше Хорейшество наконец-то соизволит поймать снитч?» или «Глаза протри, Потти!». К сожалению, выходные, как и все хорошее рано или поздно закончились, и распрощавшись с Малфоями, Поттеры были вынуждены вернуться домой. Перед отбытием Джинни подарила Астории новую шаль, за что получила благодарный поцелуй в щеку, но больше всего, конечно, расстроился Альбус, необходимость оставить друга сделала с и так чем-то взволнованным малышом нечто ужасное — Ал чуть не разрыдался, ныряя в камин. Но, в целом, все было в порядке. По прибытии домой Джеймс с победным возгласом кинулся прятать все-таки вырванное павлинье перо, а Альбус, устало протерев покрасневшие глаза, скрылся в своей комнате. Таким образом, в гостиной осталось всего три человека — сама Джинни, слишком лохматый от квиддича Гарри и Том. Последний же по-птичьи крутил головой, смотря то на одного родителя, то на другого, будто что-то ожидая. Между ними повисло неловкое молчание. Том равнодушно заглянул своими небесными глазами Джинни в лицо, схватил Гарри за рукав и тихо предложил: — Папочка, я есть хочу. Хочешь, я помогу приготовить ужин? Гарри хихикнул и приобнял ребенка за плечи. — Конечно, родной. Джинни улыбнулась: — Ну, думаю, третья пара рук вам не повредит… — Повредит, — откликнулся Том, — я хочу сам помочь папочке. Гарри молча развел руками, словно соглашаясь. — Отдохни, приляг. Ты наверняка очень устала. Стресс… — в его словах чувствовалась искренняя забота, отчего Джинни смягчилась, — мы позовем всех на ужин. Решив не спорить, женщина послушно кивнула и села на диван, позволив Гарри и Тому скрыться на кухне и самостоятельно заниматься готовкой. Непонятная тревога не покидала ее головы, отчего спокойно уснуть не представлялось возможным. Одна мысль о странном поведении Тома приводила ее в ужас. Раньше она думала, что, взяв ребенка из приюта, она сможет восполнить зияющую дыру в душе, оставленную потерей малютки Лили. Но этого отчего-то не произошло. Возможно, что-то подсознательное, то, что невозможно облачить в слова, подсказывало ей, как это бывает со многими матерями. Еще из памяти еще никак не выходил рисунок, оставленный Томом на полях его дневника. Джинни уже начинала думать, что Дары Смерти ей просто померещились. В любом случае, ей следовало еще раз все перепроверить. Молли раньше часто тайно читала дневники своих детей — так почему бы Джинни не поступить так же? Она на цыпочках прокралась к кухне и заглянула в щелочку дверного проёма — за кухонным столом сидел Гарри, а на его коленях примостился Том, неумело держа нож в руках. Мужчина тщательно контролировал каждое действие ребенка так, что тот не мог бы пораниться, даже если бы и захотел. Они были настолько увлечены готовкой, что не обратили на женщину ни малейшего внимания. Джинни расслабленно выдохнула. Теперь ей точно никто не мог помешать. Женщина по-прежнему осторожно прошла к комнате Тома и включила свет. Все в комнате осталось точно таким же, как в прошлый раз. Ни одна вещь не сдвинулась ни на дюйм. Видимо, Риддл очень серьезно относился к порядку. Джинни, как и в прошлый раз, приподняла стопку с рисунками на столе мальчика, но дневника там не оказалось. Неужели он заметил? Женщина окинула взглядом комнату, и ее внимание привлекла тумбочка у стены. В первом ящике не оказалось ничего кроме аккуратно сложенных рубашек и кофт, во втором стопками лежала остальная одежда, но было кое-что, что показалось Джинни странным. Этот ящик выглядел чуть ниже остальных, будто в нем находилось что-то похожее на…второе дно. Недолго думая, она мигом вынула из ящика все содержимое и принялась прощупывать дно. Действительно, оказалось, что под съемной фанеркой находился тайник, где дневник и лежал. Джинни с легким трепетом взяла записную книжку в руки и стала медленно перелистывать пожелтевшие страницы, внимательно пробегаясь взглядом по записям. При втором рассмотрении в дневнике обнаружилось множество схем, рисунков. Почерк же, несмотря на огромный разрыв в датах оставался одинаковым, а записи порой велись не только по строчкам, а как придется. Будто бы владелец дневника писал во время спешки. В итоге женщина вновь наткнулась на тот злополучный, так сильно засевший в разуме рисунок Даров — и в правду, каждый элемент на схеме был подписан — Мантия, Палочка, Камень. И все. Больше никаких пояснений. Откуда десятилетний ребенок, живущий в волшебном мире всего несколько месяцев, узнал такое? У Джинни дрогнула рука, а из-под обложки вдруг вывалилось несколько перетянутых канцелярской резинкой фотографий. Почти на всех из них был Гарри. Гарри-Гарри-Гарри. Почти все фотографии были смазанными и нечеткими, будто бы сделаны они под шумок. Лишь на парочке из них промелькнул Альбус, так же тайком сфотографированный в собственной комнате. Она так увлеклась, что не услышала звук шагов в коридоре. Но было уже поздно. — Ну и ну, — послышался за спиной мальчишечий голос, — а мама тебя не учила, Джинни, что брать чужие вещи нехорошо? Женщина вздрогнула и обернулась. Стоя в чужой комнате с чужим дневником в руках, она чувствовала себя школьницей, застуканной на списывании. — Том? — растерялась она, — Почему у тебя в дневнике эти фотографии…и рисунки? Мальчишка усмехнулся и покачал головой. — Ничему тебя жизнь не учит. К счастью, не один я храню свои тайны в записной книжке, — он подошел к столу, что-то достал из нижнего ящика и помахал перед лицом женщины, — узнаешь? Джинни замерла. В руках Тома красовался ее личный дневник в красной пластиковой обложке. — Ты…ты, — миссис Поттер не могла найти слов. Том прокашлялся. — «Совсем скоро в нашем доме появится малыш. Я не могу поверить! Неужели счастья в нашем доме станет еще больше?» — пискляво прочитал Том и вынул маленькую засушенную лилию, — Ага, как же, — и демонстративно смял цветок в ладони, который тут же осыпался на пол крохотными кусочками. Джинни ощутила жар гнева, что разлился по ее сосудам подобно яду. Она схватила палочку, но в следующий момент Том ловко опрокинул стол, выкрикнув: — Акцио палочка! — и палочка Джинни находилась уже в руках Риддла. Он выждал мгновение и вместо ожидаемой атаки направил палочку на себя, — Круцио, — и тут же закричал от боли, рухнув на пол. На шум прибежал вооруженный Гарри. — Что произошло? — воскликнул он, ища глазами нападавшего. Том на полу сжался и тихо заскулил. — Мамочка Джинни потеряла свой дневник, а я нашел и захотел вернуть ей. А она разозлилась и кинула в меня каким-то заклинанием, — пробормотал Том между всхлипами, — к-круцио, кажется. Гарри бросился к мальчику и окинул жену быстрым взглядом — от ярости ее волосы растрепались, руки дрожали на грани магического выброса, а под ногами валялась палочка. — Гарри! Я ничего не делала! — запротестовала супруга, — Это Том! Он не тот, кем кажется! — Да? — зло усмехнулся Поттер, — Том сам уронил стол и сам наслал на себя Круциатус? Это уже переходит все границы, дорогая! — его голос сочился ядом, — Как давно ты пила свои зелья? Джинни быстро-быстро замотала головой и сделала шаг назад. Она будто бы забыла человеческую речь от шока. Гарри выхватил палочку и прошептал какое-то заклинание. — Я не сумасшедшая, — единственное, что она смогла выдавить из себя перед забвением. Гарри выпустил Тома из объятий и напоследок чмокнул куда-то в скулу, затем вызвал Патронуса и отправил его в Мунго. — Не переживай, малыш, она просто спит. Сейчас мы вызовем врача и всё будет хорошо, — проворковал Гарри, поднимая спящую супругу и кладя ее на диван. Том потянулся за лаской, но оставшись проигнорированным надулся. Заметив это, Поттер вновь обнял ребенка, приподнимая над собой. Риддл еще раз всхлипнул и потерся щекой о плечо мужчины. — Что это было за заклинание? Почему было так больно? Гарри постарался скрыть дрожь от волнения и натянуто улыбнулся. — Это Круциатус. Пыточное, непростительное заклятье. Джинни просто больна, она не специально… — он сам не мог найти оправдание поступку жены. — Пожалей меня, — проканючил Том, обвивая руками его шею. — Как? — фыркнул Поттер ему в макушку. Он не понимал, почему Джеймс и Альбус еще не прибежали сюда. — Поцелуй… — протянул Риддл, отчего мужчина хмыкнул настолько весело, насколько позволяла сложившаяся ситуация. Том прикрыл глаза и потянулся вперед, отчего Гарри оторопел, но придя в себя, быстро поцеловал малыша в нос. Тот слегка поморщился, но ничего не сказал. — Мистер Поттер, вызывали? — в дверях появился один из докторов Мунго в сопровождении Ала и Джеймса. — Что с мамой? — мигом ощерился Джеймс, — я слышал крик. — С мамой стало плохо, — кратко объяснил Гарри, показывая доктору, что им следует поговорить наедине. Выйдя из комнаты вместе с врачом, Гарри сказал: — Джини напрочь отказалась принимать лекарства, и у нее случился приступ. Мне пришлось её усыпить. — Насколько сильный? — тревожно поинтересовался маг. — Она использовала Круциатус на Томе. Доктор нахмурился и поджал губы. Он выглядел изрядно ошарашенным. — Я госпитализирую её. Навестите её завтра. Подобная встряска может сильно на ней сказаться, придется увеличить дозу зелий. Как Том? Ему требуется помощь? В любом случае, мальчику потребуется сейчас крепкий сон, и желательно его не беспокоить. Гарри неохотно покосился на дверь. — Все в порядке. Спасибо, — протараторил он, наблюдая за тем, как доктор с помощью Левикорпуса перемещает его жену в камин. — Куда он забирает маму? — закричал Джеймс, выбегая из комнаты Тома, — Папа! — Тише, Джеймси, все нормально. Мы навестим маму завтра, — он попытался успокоить сына, но тот мигом заразил паникой еще и Альбуса. Маг тяжело вздохнул. — Я оставлю вам успокоительное зелье для мальчиков. Понимаю, это трудно пережить. До встречи, мистер Поттер, — сказал он и исчез в камине. Гарри отправил взволнованных мальчиков спать, поклявшись утром же отправиться в Мунго, когда Том в своей комнате тихо улыбнулся — утром навещать будет уже некого. *** Абраксас Малфой всегда был верен своему господину — в юности и даже сейчас. Слово Повелителя было для него законом, который нарушить он просто не имеет права. Поэтому он нисколько не волновался, шагая по ночному Мунго с Нагайной под мантией. Джинни Поттер ждал славный сюрприз.