Цутия все еще помнит свои первые годы в Дозоре. Прекрасное было время! Тогда мир казался ярче, а в душе было так много надежд и мечтаний, которые он быстро похоронил под слоем отчаянья, обиды и гнева. Чем выше было его звание, тем меньше он надеялся на всеобщую справедливость. Морской Дозор, блюститель мира и порядка, оказался в своем большинстве лишь ширмой, которая ничего толком и не может. А над этой ширмой, хмуря свое важное лицо, стояло Мировое Правительство, которому были интересны совсем не справедливость или жизни обывателей. Оно вело совсем другую игру.
Свою беспощадную игру.
Пока он плавал в чине младшего лейтенанта и старался хоть как-то противостоять системе, вверх стали стремиться другие многообещающие люди: Монки Д. Гарп, нынешний Главнокомандующий Сенгоку, Зефир… Это, к слову, даже разбудило в нем былые чувства, которые он считал давно умершими. Новички очень быстро обрели статус звезд и героев в Морском Дозоре и славу неуправляемых в Мировом Правительстве. Старая эпоха подходила к своему концу и об этом свидетельствовали многие события: Команда Рокса распалась, бывшие ее члены начинали набирать обороты, а всему миру заявил о себе он — Гол Д. Роджер. Неспокойное и сложное было время особенно для Правительства, которое всеми силами пыталось избавить мир от «опасности»
Вот Цутия уже капитан и он стоит перед эшафотом, на котором нагло скалится Роджер. Голова склонена, но взгляд все тот же — гордый и непоколебимый. Голос пирата громкий, немного хриплый, четкий. Своими словами он разрубил мир на
«до» и
«после». Он закончил
старую эпоху и положил начало
новой. Не сосчитать, сколько людей вышло в море в погоне за Ван Писом, за такое короткое время, что Дозору даже некогда было передохнуть. А дальше еще хуже: погоня за ребенком Роджера, которая стоила дорогого очень многим людям — их детей. А ребенок Роджера в конечном итоге так и не был найден.
Через некоторое время Сенгоку назначили главнокомандующим, и он, хоть во многом и был не согласен с Мировым Правительством, подчинялся их приказам, потому что знал, что если не он будет стоять у руля, то кто-нибудь намного хуже займет его место, чему Горосеи будут только рады, управляя марионеткой. Гарп упрямился и не хотел заступать на пост одного из трех адмиралов, опасаясь короткого поводка, который ему эта должность сулит. Мировое Правительство, все еще находясь в эйфории от казни Роджера, хитро потирало ручонки, явно готовя очередную пакость, которая плевком упадет на весь мир. Зефир, не желая мириться с таким положением дел, покинул Дозор и ушел с концами, не давая о себе знать. Цутия смотрел на все это и вспоминал прошлого себя. Воскрешал ту размазанную и кажущуюся нереальной тень и вновь хоронил. Он больше не поднимался по карьерной лестнице. Не хотел. Не мог. Мир, такой привлекательный снаружи, и Дозор, такой непоколебимый и справедливый с виду, имели плохо пахнущее нутро, которого если коснешься, то почувствуешь ко всему этому отвращение в тот же миг. В душе копилась злоба и отчаяние, печаль и боль, которые острее чувствовались в те несправедливые моменты жизни, когда что-то сделать надо, но ты не можешь. Тебе
не позволяют это сделать.
«Слабак… Какое же я ничтожество!» — каждый раз напоминал себе дозорный, в бессилии хватаясь за голову. У него нет решимости. Нет уверенности. И от этого так тошно…
Десять лет со дня казни Золотого Роджера пролетели необычайно быстро. Ему уже давно перевалило за пятьдесят, дозорный смирился с несправедливой реальностью и уже не пытался плыть против течения с былым рвением. Он было уже с наслаждением представлял свою отставку, когда он будет попивать коктейли на каком-нибудь летнем острове, но, как всегда, начальство резко решило изменить его планы.
— Кайдо что-то готовит, — Сенгоку сцепил руки в замок. — Мы смогли узнать, что у него есть несколько убежищ на разных островах, и мы опасаемся, что там находятся лаборатории или склады оружия. Ты должен установить постоянное наблюдение за этими островами, но постарайся не привлекать внимание Царя Зверей.
— Прошу прощения, главнокомандующий Сенгоку, но разве я подхожу для этой миссии? — отказываться Цутия от приказа не смел, но очень не хотел его выполнять. — Ведь лучше послать вице-адмиралов, а не капитана: все-таки мы имеем дело с пиратом, плававшим еще с Роксом.
— Нэо, — Сенгоку вздохнул, назвав его просто по имени. — Ты давно мог бы быть вице-адмиралом, но ты, как и Гарп, не соглашаешься на повышение. Я понимаю тебя и знаю очень давно, поэтому и доверяю. У тебя большой опыт за плечами, и ты один из немногих, кто может выполнить это задание.
Цутия Нэо лишь поджал губы, не смея больше возражать.
Через три месяца после этого, лаборатории (чей факт существования все-таки подтвердился), были уничтожены самим Кайдо. Пираты Царя Зверей заметили внимание Дозора и решили быстро замести следы, после чего, не без боя, конечно, покинули острова. Сведения об опытах были практически уничтожены, кроме нескольких, один из которых вызывал большие опасения.
Вновь главный штаб, хорошо знакомый кабинет главнокомандующего и несколько капитанов стоящих поодаль вице-адмиралов. Сенгоку хмурится больше обычного, а большая стопка бумаг опасно кренится и, кажется, только Нэо обращал на эту мелочь внимание, ожидая падения документов на пол и ругань своего начальства.
— Мы должны найти подопытных! — Сенгоку был очень рассержен. Горосеи капали ему на мозг, заставляя делать то, чего он делать совсем не хотел. Главнокомандующий скрипнул зубами. — Этот проект… Кайдо еще поплатится за него!
«А Правительство?» — невесело подумал Цутия, считая глупым озвучивать вопрос вслух. Все и так знают — ничего им не будет. Правительство лишь, как всегда, покровительственно положит свою лапу на Дозор и оскалит зубы, чтобы в случае чего подбодрить укусами своих подчиненных.
Проект по созданию «сверхчеловека»… По сохранившимся данным, опыты проводились над детьми, что было аморальным и выходило за грань понимания и терпения дозорного, вызывая в нем бессильную злобу и желание порвать пиратов как Тузик — грелку. Как позже выяснилось, в лаборатории не осталось их следов, даже останков, из чего следует, что детей в лаборатории не было: их скорее всего забрали. Этот факт Цутию ничуть не успокаивал, так как он знал, что Горосеи так легко не отцепятся от этих детей и будут искать до последнего, как и Кайдо, перед носом которого и выкрали подопытных.
Нэо неохотно занимался данным ему делом. Мужчина не мог переступить через принципы, не мог искать детей и отдать их в руки правительственным шавкам. Он прекрасно знал, что с ними в конечном итоге будет. И от этого возникали новые злость, ненависть и презрение к прогнившей власти, каплей за каплей заполнявшие и так переполненную чашу терпения. Все, кто крутится во всем этом «болоте», знали одну простую истину: если ты стоишь во главе чего-то масштабного и влиятельного, то тебе рано или поздно нужно будет запачкать руки. Однако Цутия не хотел быть частью всего этого.
Пока он отправлял отчеты, в которых размашистым почерком было написано о продолжавшемся и безрезультатном поиске подопытных, другие «коллеги» дозорного начали находить детей. Первый, второй, третий,
восьмой… По уцелевшим документам, осталось найти еще двоих.
Время шло, а Цутия все еще бессмысленно плавал, изображая упорные поиски. Сенгоку давно понял, что его подчиненный не может… нет, не хочет выполнять приказ. Цутия просто не мог переступить через ту черту, которая отделяла его от «них». Главнокомандующий понимал это, качал головой и с тяжелым вздохом принял решение отстранить Цутию, дав ему поручение подготовить все к прибытию тенрьюбито на Гоа. А Нэо в ответ лишь тихо проклинал все на свете, глубоко в душе пытаясь задушить радость от мысли, что лучше поганые тенрьюбито, чем охота на детей.
Перед глазами мужчины большой остров, заснеженный и поблескивающий в лучах солнца. Но стоило только немного обогнуть его, как красоту испоганила грязная расплывшаяся клякса, подпирающая стены столицы — Серый Терминал.
Королевство Гоа — королевство потомственных петухов и стен, отделяющих этих напыщенных птиц от влекущих свое жалкое существование обездоленных. Цутия вздохнул. «Ничего… Потерплю. Справлюсь»
Прошла неделя, снег оттаивал, свалка становилась еще черней. В небольшой бухте у леса терлись пираты, которые, впрочем, сами пообещали, что скоро уплывут, но пока никак не отчаливали, и дозорные уже задумывались ускорить их пинком. У Нэо было поганое настроение, и он темной тучей шел со своими подчиненными во временный штаб, дабы посадить воришек в камеру предварительного содержания. Тяжелыми шагами дозорный прошествовал к двери и резко дернул ручку. А там…
У Цутии настроение упало еще ниже. Вместо старика Ями, с которым Нэо планировал сходить после работы выпить и пожаловаться на жизнь, там дежурил дерганный молодой стражник, переругивавшийся с десятилетней девочкой. На глупый вопрос, что он здесь делает, дозорный чуть не сорвался, но с успехом сдержал свое плохое настроение в себе, хотя в голосе уж явно слышалась ехидная насмешка.
«Даже жалко…» — Нэо покосился на взъерошенную малявку и на секунду заколебался — жалость внутри сдавила грудь. — «Может… может ей помочь?»
Однако девочка не стала дожидаться помощи из вне и, улучив момент, когда дверь открылась так, чтобы она смогла пролезть, прошмыгнула мимо опешившего стража. Цутия скрыл за ладонью усмешку, не спеша помогать стражнику, хотя запросто мог задержать беглянку, схватив за шиворот.
За то, что произошло дальше, Нэо врезал бы по лицу стражнику, если бы не неожиданное открытие, которое зацепило взгляд дозорного на шее девчонки. Там была татуировка. Очень знакомая татуировка, цифры которой числились в базе, обладателя которых обязательно должны были разыскать дозорные. Цутию охватил страх за ребенка. Первая мысль была такова: «Нужно ее спрятать» Но где спрятать девочку и как объяснить свое отсутствие на Гоа, пока он ее прячет? Дозорный не смог придумать.
«Ладно, подумаем об этом позже. Для начала нужно вытащить ее отсюда. Главное, чтобы она подыграла…» — решил дозорный и начал спектакль.
Беспокойство так охватило мужчину, что он не смог отправить бывшую подопытную одну домой. Цутия сделал не мало плохого в своей жизни и ему даже приходилось убивать, но ребенок… Если бы дозорный мог, то он бы давно перегрыз глотки Правительству. Но что он может?.. «Я слабак», — с грустью сам себе, в который раз, признался мужчина. — «Но я не могу оставить ее вот так, на дороге, где на каждой миле прячется опасность даже со стороны, казалось бы защитника справедливости, Дозора»
Пока девчонка деревянным шагом следовала за ним и искала поводы улизнуть, Нэо погрузился в мрачную задумчивость. Он думал долго, пропуская все робкие вопросы спутницы мимо ушей. Думал, как же спасти ее. Все варианты, что он надумал, увы, оказались отброшены — уж явные в них были изъяны, а риск был слишком высок.
«Может оставить здесь?» — промелькнула мысль в голове дозорного, но тот быстро отмел ее в сторону. — «Говорят, если хочешь спрятать, то прячь на видном месте, но не в этом случае. Летом на Гоа будет куча правительственных агентов и морских дозорных, сопровождающих тенрьюбито. А если доверить девочку другим?» — Нэо нахмурился. У него не было стопроцентной уверенности в том, что его не решат предать. Конечно, если Гарп был бы еще на острове, Цутия бы пошел прямиком к нему, но его здесь нет. Он уплыл еще три недели тому назад. У дозорного оставалась только одна не очень хорошая мысль…
Разговор о татуировке он начал издалека. Получалось плохо, и он выругивался в мыслях за каждое глупое предложение, вылетавшее из его рта. Почему-то никак не удавалось перейти к главной теме, сомнения все еще терзали его, и язык завязывался в узел при одной только мысли рассказать ребенку о том, чего и взрослый испугается. Дозорный вновь замолчал, видя, что в глазах девочки он превратился в идиота.
Вот и показались ворота на Терминал, нужно было решаться… Дозорный остановился перед ней и замер. В голове бились две мысли: «Ее надо предупредить» и «Незнание в этом случае будет лучше». В конечном итоге победила первая. Цутия прекрасно осознавал, что, предупредив, он подстрекнет ее любопытство и зародит беспокойство, если вообще не испугает до сердечного приступа. Однако она тогда хотя бы будет соблюдать осторожность, если, конечно, воспримет его слова всерьез. Это уж лучше, чем ходить по городу, ничего не зная и красоваться своей меткой, которая служит мишенью для Дозора и Кайдо.
— Ну и что же я наделал? — Нэо выдохнул, смотря на черную, неосвещенную стену, отделяющую Нижний город от Верхнего. Далеко за спиной стояла ошарашенная девочка, от которой дозорный поспешил уйти. Новый, тяжелый вздох. Он так и не смог решить для себя, правильно ли о он поступил… и к
чему это приведет.
***
Палец отбивал ритм по дубовой столешнице дорогого стола, заставленного по обе стороны документами. Взгляд Сенгоку был направлен куда-то в синюю, темную даль за окнами. Брови задумчиво нахмурены. Кабинет главнокомандующего пуст, в нем царила полная, но какая-то напряженная тишина. Сенгоку перевел взгляд на одиноко лежащий лист. Выражение его лица стало еще смурнее.
Дозорный устал от своей важной должности. Горосеи вертят им, как хотят, а он только и может, что злиться да иногда возмущенно вякать что-то в ответ. Опять замешаны дети… Опять все из-за пиратов… Золотой Будда снял очки и провел по глазам рукой. «Может, я зря стал главнокомандующим?» — промелькнула мысль сомнения в голове, но дозорный быстро ее задушил.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Главнокомандующий замер и облегченно выдохнул, когда некто прошел мимо его двери. Гарпа еще здесь ему только и не хватало. Если он узнает, что Правительство опять начало охотиться за детьми… Реакция старого друга была непредсказуемой. Сенгоку столько лет знает Гарпа, однако до сих пор не может предугадать его действия. Даже Цуру — такая проницательная женщина! — и то не всегда может понять его.
С каждой секундой мысли становились еще тяжелей и безрадостней. Столько дел, столько проблем и так мало времени, чтобы все успеть лишь ему одному! Мировое Правительство, пираты… Первое вечно что-то от него хотело, а вторые не упускали возможности подгадить ему.
Если так подумать, то Сенгоку не помнит… точнее не заметил, как стал частью испачканных в грязи рук. Ему так хочется отмыться, но, жаль, уже поздно… Грязь засохла.
Дозорный резко остановил палец, перестав отбивать им чечетку по столу, и потянулся к пачке крекеров, спрятанных в тумбе стола. Все-таки вкусняшки — самое лучшее лекарство от плохих мыслей.
***
— Мы добирались сюда даже дольше, чем думали, — Перосперо счастливо улыбнулся, когда корабль наконец причалил к острову — самому обычному, не отличающемуся от остальных таких же весенних островов. Единственное отличие было лишь в том, что на этом острове находилась гробница, в которой был спрятан драгоценный камушек, стоивший миллионы белли.
Шон протянул первому сыну Большой Мамочки лист с небрежно накарябанной картой.
— Я обезвредил все ловушки, разве что оставил одну, в главном зале и поставил еще парочку у входа. Было бы очень неприятно, если бы кто-то другой увел у меня такое сокровище.
— Действительно, — Перосперо прищурился и принял лист из рук мужчины. — Было бы очень неприятно…
— Сами справитесь или пойти с вами? — с ехидцей спрашивает Висмут. Пират кривится и таким же тоном отвечает:
— Не маленькие и топографическим кретинизмом не страдаем.
— Ну и отлично, значит, я могу покинуть этот ужасный корабль, — мужчина потянулся и поморщился. — Фу! Как мерзко-сладко от меня воняет.
— Зато Морские Короли просто убегать будут, а не дохнуть от твоего ужасного перегара, перо-рин, — не упустил возможность съязвить Перосперо, лизнув своим длинным, вечно выставленным наружу, языком верхушку посоха, сделанного из карамели.
Шон промолчал и, поспешив взять в руки две большие черные сумки, спустился с трапа, спешно огибая пляж. Там, в небольшой бухточке у леса, мерно качалась большая яхта, на палубе которой мирно дремал паренек. Висмут поднялся на судно и больно пнул матроса. Тот испуганно вскочил, тут же потянувшись к кинжалу на поясе, но, осознав, кто перед ним стоит, выдохнул и скуксился.
— Опять вы за свое! — возмущенно воскликнул матрос. — Нельзя что ли по-человечески разбудить?! Я вам не тренировочная груша!
— Хватит возмущаться, — Шон скинул сумки, и они с глухим стуком упали на до блеска отмытые доски. — Тим давал о себе знать?
— Нет, — с тревогой в глазах поспешил ответить парнишка. — Последний раз звонок был два месяца назад, а потом — тишина…
— Да, рановато я его отпустил, — брюнет тихо цыкнул и засучил рукава рубашки. — Мы отчаливаем. И побыстрей!
— Есть!
Вскоре яхта покачивалась в открытом море, распустив свои белые паруса, в которые дул попутный ветер. Висмут с прищуром смотрел на отдаляющейся с каждой минутой остров. Зелень переливалась всеми оттенками зеленого под яркими и нежными лучами солнца, сливаясь с нежно голубыми волнами. Вокруг корабля Йонко вертелись чайки, пытающиеся отхватить кусочек чего-нибудь вкусного, а в воздухе, даже на таком расстоянии, все еще чувствовалась весенняя свежесть и аромат цветов. Мужчина напоследок вздохнул эту чудесную смесь запахов и отвернулся.
— Держим курс на Виски Пик, — отдал приказ Шон. В ответ ему донеслось звонкое «Есть!»
«Тим…» — Висмут задумчиво потер подбородок. — «В какую яму ты опять попал?»
