Увидим

Услышав, что Софи вернулась, Артур поднял голову. Она стояла в дверях своей спальни, и со слегка приоткрывшемся ртом, смотрела на Артура. Когда она поняла, что он тоже смотрит на неё, она дёрнулась и подошла к нему, протягивая фланелевую рубашку. Она была мягкой в его пальцах. — А твой парень не будет злиться на то, что у него пропала рубашка? — уныло спросил он. — Мой парень? — повторила Софи. — О! У меня нет парня. Она принадлежала моему дедушке, не беспокойся об этом. — Тогда я не могу её взять, — ответил Артур, отдавая рубашку обратно. — Нет, можешь и будешь, — с улыбкой ответила Софи. — И я взяла это для тебя. Это от синяков, должно помочь. Неужели она сама будет втирать мазь в его кожу? Артур тихо запаниковал. Он едва мог контролировать себя, когда она умывала его лицо, но если она действительно будет его касаться… Его лицо стало алым от стыда. Однако его спасли её следующие слова: — Помажься ею, перед сном, чтобы она сотворила чудо, пока ты спишь. Давай, одевайся, здесь холодно. Он натянул рубашку, напевая о том, как приятно чувствовать её на своей коже. Софи снова села перед ним на стол, нервно почёсывая пальцем штанину. — Ты слишком хорошая, — подметил Артур. Софи посмотрела на него. — Я не думаю, что во мне вообще есть что-то хорошее. Артур покачал головой: — Есть, если ты будешь слишком доброй, люди будут пользоваться тобой. — Ты что, пользуешься мной, Артур? — Сказала Софи, и её глаза заблестели. — Я… я не… — Артур запнулся, — надеюсь, что нет! — Так что, видишь, я не слишком хорошая. Может милая, но лишь немного, — хихикнула она, и он улыбнулся ей. — Мне пора идти. Мама будет волноваться, — резко сказал Артур, поняв, что совершенно забыл о своих обязанностях. Он даже не проверил почту. Он встал в тот же миг, что и Софи, и они неловко прижались друг к другу. — Хах! — Артур усмехнулся. — Хахаха, хаха, извини! — пробормотал он, отступая от неё в коридор, где и остановился. — Я хотел поблагодарить тебя. Тебе не обязательно было всё это делать. Софи пожала плечами: — Но я хотела. С тобой всё будет в порядке? Артур не понял вопроса, но всё равно улыбнулся: — Я попробую. Мама, казалось, не заметила его покрытого ссадинами лица, когда он наконец вернулся домой. Она лишь слегка пожаловалась на то, что запаздывает ужин, но он не возражал. Они вместе посмотрели шоу Мюррея Франклина, затем Артур помог ей лечь в постель. Вздохнув, он побрёл в ванную и закрыл за собой дверь. Неохотно, он снял фланелевую рубашку, которую одолжила ему Софи, а затем, уже не колеблясь, и всю остальную одежду. Он понял, что всё ещё одет в клоунские штаны, и мысль о том, что Софи видела его в них, заставила его почувствовать себя таким глупым. Но опять же, он был клоуном, в штанах или без. Он слышал, как ребята на работе иногда говорили о нём что-то такое, а иногда что и похуже. Он нервно хихикнул, а затем с силой выпустил воздух через нос, пытаясь думать о чём-то хорошем. Он вошёл в душ. Напор был дерьмовым, но, по крайней мере, сегодня ещё оставалось немного тёплой воды, и она казалась ему бальзамом для кожи. Он позволил ей намочить свои волосы и на мгновение они прижались к его лицу, когда он подставил лицо под струю. Вода щекотала ему спину, и его мысли снова вернулись к Софи, вернее, к той грязной идее, которая пришла ему в голову раньше, когда он думал, что она может коснуться его синяков. Он застонал, когда почувствовал, как дёрнулся его член. Он был таким отвратительным. Бесполезным, отвратительным человеком. Его мама всегда говорила, что хорошие мальчики так себя не трогают, но он не был хорошим мальчиком. Никогда им не был. Его рука скользнула вниз по животу, а затем он начал тереть себя, быстро и слишком болезненно, потому что он не заслуживал удовольствия, не тогда, когда его мысли постоянно возвращались к единственному человеку, который когда-либо был добр к нему. Он опустил голову, тяжело дыша, позволив воде упасть на затылок и стекать по волосам. Она испытала бы отвращение, если бы знала, как он смотрит на неё, о чём думает в этот момент, вспоминая, как она смывала кровь с его лица и шеи… он вздрогнул и снова рассмеялся. Он не сказал маме, что его уволили. Вместо этого он оделся, как обычно, взял книгу Софи и направился к выходу. Он не решался вынести книгу на улицу, ему было бы неприятно, если бы с ней что-то случилось, но он действительно хотел закончить рассказ. Чеширский Кот понравился ему больше всего, и он был потрясён, когда его приговорили к обезглавливанию. Сначала он пошел в «Ха-ха», ни с кем не разговаривал, просто собирал те немногие вещи, которые хранились у него в шкафчике. — Слышал вчера, как какой–то клоун стрелял из пистолета в метро, — протянул Рэндалл рядом с ним. — Ты ведь ничего об этом не знаешь, верно? Артур замер. Во вчерашнем шквале событий он даже не думал о всех неприятностях, с которыми мог столкнуться. Ему действительно не следует иметь оружия. Он не должен был вообще его брать. Он поднял голову, чтобы посмотреть на Рэндалла, и нахмурился. — Может и знаю. В любом случае, это напомнило мне, что ты можешь взять его обратно! — сказал он, отдавая бумажный пакет Рэндаллу, который выхватил его из рук Артура. — Я не говорил тебе стрелять в людей Уэйна, идиот! — вскипел Рэндалл, и Артур отшатнулся от оскорбления. Он терпеть не мог, когда его называли идиотом или слабоумным. Он не был ни тем, ни другим, и даже если был, что с того? Он скорее будет идиотом, чем каким-то мудаком, который цепляется к незнакомцам. — Это был просто несчастный случай, никто не пострадал, — сказал Артур, забирая свои вещи и направляясь к выходу. — Скатертью дорога, ёбаный ублюдок! — крикнул ему вслед Рэндалл, но Артур лишь посигналил своим старым клаксоном, прежде чем кинуть его за свою спину. Теперь он ему не понадобится. Он ему не понадобится, потому что он потерял работу. Работу, которую он любил, хотя все там и относились к нему как к куску дерьма. Она была нужна ему, чтобы заботиться о своей матери. Он развернулся и зашагал обратно в раздевалку. — Я забыл пробить уход! — закричал он и ударил кулаком по часам раз, другой, а потом ещё раз, пока те не свалились со стены. Теперь все молчали, лишь радио пело: «…и моё имя — карнавал…» Итак, он был безработным, всё болело, и теперь его правая рука начала выглядеть немного опухшей. Отлично. Просто чертовски отлично. Артур расхохотался, но, к счастью, в этот ранний час парк был почти пустым. Успокоившись, он вытащил из сумки книгу Софи и принялся читать. Несколько часов спустя он закрыл книгу со счастливым вздохом. Это было великолепно. Он всегда любил читать, хотя на это и уходило много времени. Но как только он бросил школу, у него больше не было книг. Его мама никогда не давала ему денег, и позже он понял, что есть более важные вещи, на которые можно потратить деньги. Может быть, он мог бы попробовать бросить курить… теперь, когда он подумал о сигаретах, он не мог не закурить одну, но только после того, как книга была надёжно спрятана от дыма. Он обжигал горло, но это было приятное чувство, и Артур растягивал это удовольствие. Он посмотрел на необычайно яркое небо и рассеянно прикусил губу, только чтобы издать болезненное шипение. Да, он забыл, что его вчера избили. Он почувствовал на языке привкус крови и не смог удержаться, чтобы не потыкать рану ещё раз, удивляясь металлическому привкусу, который она оставила во рту. Затем он посетил социальные службы. Решил, что должен рассказать им о работе, может быть, они помогут найти ему что-то ещё. Ему также нужны были новые лекарства. Социальный работник, с которым он разговаривал, отличался от той, с которой он встречался раньше, но её глаза, казалось, тоже смотрели сквозь него, когда он отвечал на обычные вопросы и пытался думать о том, что у него хорошо получается, чтобы он мог найти работу. Работник, казалось, не был впечатлён его заявлениями: — Я работал клоуном. Я умею танцевать. Я хочу... Хочу стать стендап комиком. И я забочусь о своей матери, она больна — и честно говоря, Артур не винил её. Когда она спросила о дневнике, который он должен был принести, он солгал и сказал, что забыл его. Он взял его, но не хотел показывать ей. В конце концов, он никогда её раньше не видел. Предыдущая леди — как её звали? — по крайней мере, она была ему знакома. Кроме того, он писал там свои шутки, и женщина напротив не выглядела так, будто она могла понять их. В конце концов, она отказалась обсуждать увеличение его дозы, дала ему рецепт, и он ушёл. Он подождал до семи, прежде чем сказать маме, что забыл проверить почту (а он не забыл) и вышел из квартиры. Глядя на сложенную рубашку с книгой поверх неё, он глубоко вздохнул и подошёл к двери Софи. Он постучал и стал ждать, затаив дыхание. Наконец, когда она увидела его, дверь приоткрылась на долю секунды, а затем и больше. — Привет, ты выглядишь лучше, — поздоровалась она. Поскольку в голове у него был только один сценарий, и уж точно не тот, где она комментировала его внешность, он помедлил, прежде чем сказать: — Привет, я принёс тебе твои вещи. Спасибо ещё раз. Она удивленно посмотрела на него, как будто не заметила, что он держал их минуту назад. — Я… у меня не было возможности постирать рубашку, извини, — смущённо сказал он. Сейчас он не мог позволить себе стирку и не хотел рисковать, стирая вручную. Он просто надеялся, что она не будет слишком плохо пахнуть. Он ничего не мог с собой поделать и проспал в ней всю ночь. Софи, казалось, не возражала ни против того, ни против другого. — Тебе понравилась книга? — спросила она вместо этого. — Очень, — сказал он серьёзно. Она улыбнулась ему, указывая на свою квартиру: — Не хочешь зайти и выпить чаю? Мы могли бы ещё немного поговорить о книге — она нервничала, вероятно, спросила его только из вежливости и боялась, что он согласится. Вместо этого он покачал головой: — Извини, я сказал маме, что скоро вернусь, так что, ммм. Её улыбка погасла, и она посмотрела в сторону, а затем снова на него. — Да, конечно. Подожди секунду, — сказала она, исчезая на мгновение. Она протянула ему его собственную рубашку, которую обещала постирать. Похоже, она её даже погладила. — Может быть, в другой раз? — Может, — тихо сказал он, забирая у неё рубашку. Теперь, когда он вернул ей её же вещи, другого раза уже не будет. Зачем ему снова навещать её? Он сжал кулак, и боль, пронзившая его руку, заставила его снова сосредоточиться на Софи. — Мне пора идти. Спасибо.

. . .

Артур резко повернулся и, не оглядываясь, исчез за дверью. Софи знала это, потому что застыла на пороге своей квартиры, не в силах отвести взгляд от удаляющегося мужчины. Наконец она со вздохом закрыла дверь и села на диван. Машинально она прижала рубашку к носу и глубоко вдохнула. Она почувствовала запах собственного моющего средства и лёгкий запах затхлости, из-за того, что рубашка лежала в её ящике нетронутой уже несколько месяцев. Также она уловила запах шалфея — определенно, это была мазь из арники, которую она дала Артуру от синяков — но был намёк на что-то еще, незнакомый запах мыла. Спал ли Артур в рубашке, после того, как принял душ? Внезапно смутившись, Софи быстро убрала рубашку от носа и бросила её на стол. Она была рада, что Артуру понравилась книга, но, честно говоря, не ожидала, что он откажется войти, хотя бы ненадолго. Конечно, он был похож на человека, чьё главное внимание было сосредоточено на его обязанностях, особенно на матери, но она подумала… Чёрт, она была такой глупой. Ну и что, она подлатала его и одолжила ему книгу, но он не был обязан тратить на неё своё время или внимание. Но Софи не помешал бы друг. Ей нравились её коллеги в банке, но у них было мало чего общего, и у большинства из них были свои семьи. Но с другой стороны, что у неё есть общего с Артуром? Он тоже был одинок, по крайней мере, так казалось. Он любил детей, и Софи тоже, хотя её опыт общения с ними был весьма ограничен. Кроме этого, что она знала о нём? Артур казался… застенчивым. Если бы Софи пришлось выбрать только одно слово, чтобы описать его, то это было бы именно оно. Но также он казался добрым. Определенно хорошо воспитанным, может быть, даже чересчур? Он был очень старомоден в своих манерах, но Софи подозревала, что это было связано с тем, что он всё ещё жил со своей матерью. Серьёзно, но не очень, как будто он сам себе не доверял. Ему было бы полезно немного расслабиться. Нервный и неуверенный, очень настороженный по отношению к незнакомцам — это казалось вполне понятным, учитывая все обстоятельства — и удивительно наблюдательный, хотя сам он, вероятно, о себе такого бы не сказал. В нём было что-то любопытное, что-то, что казалось немного опасным, если это выпустить. У него была аура человека, которому нечего терять, и Софи знала, что это то, что может погубить людей. Софи пошла в спальню, готовясь ко сну. Что ещё можно было сказать об Артуре Флеке? Очень худой, нет, тощий. У него были сухие мышцы, но сам он выглядел хрупким, а его кожа была тонкой, как бумага, и легко покрывалась синяками. Лицо у него было усталое, тусклое, с тёмными кругами под глазами, и всё это делало его гораздо старше, чем он был на самом деле, хотя Софи и не знала его возраста. Ему наверное ещё и сорока не исполнилось. Его брови были тяжелыми от беспокойства, скрывая пару ярких и красивых глаз. В них таилось почти детское удивление, какая-то искра, которой не хватало остальному Артуру. Его волосы были удивительно мягкими, вспомнила Софи с тёплым чувством в душе. Мягкие, но довольно неопрятные, как будто у него были более насущные заботы, чем расчёсывание волос по утрам. Софи выключила ночник и устроилась поудобнее. И всё же она не могла перестать думать об Артуре. Его одежда, как и манеры, были старомодными. Чёрт, дедушка Софи носил более модную одежду, чем Артур. Его одежда хоть и была чистой, но явно изношенной до такой степени, что выглядела потрёпанной. Софи задалась вопросом, была ли это одежда подержанной или Артур просто носил что-то, что его мать купила для него много лет назад, когда она ещё могла выходить из дома. В любом случае, она ему не очень шла: штаны были мешковатыми, а рубашки казались слишком маленькими. В его запахе был намёк на лосьон после бритья, достаточный, чтобы его заметить, но не настолько, чтобы ошеломлять. Даже когда он был в крови и избитый, явно потный, от него не пахло так плохо, как она ожидала. Софи попыталась представить себе, как он будет выглядеть со здоровым весом и в новой одежде, но не смогла придумать чёткий образ. Может быть, он доволен тем, как выглядит сейчас, да и кто она такая, чтобы судить? А может, и нет, но какой смысл зацикливаться на этом? У многих людей в Готэме туго с деньгами, и люди делают всё возможное, чтобы выжить. Она гадала, появится ли у неё возможность ещё раз заговорить с ним. Похоже, сегодня его не слишком интересовал дальнейший с ней разговор. Может быть, если он зайдет к ней на чай, они сядут на диван, и она положит руку ему на плечо, и он улыбнется ей, а потом… потом… Прежде чем она успевает подумать о том, что будет дальше, Софи засыпает.