Увидим

В то утро Артур проснулся, вздрогнув и почувствовав неприятную липкость в штанах. Он закрыл лицо рукой и тихо застонал, уткнувшись в сгиб локтя. Полежав на диване какое-то время и когда грязь начала остывать, он встал и неуклюже поплёлся в ванную, неловко держа липкую ткань подальше от своей чувствительной кожи всю дорогу. Как только дверь в ванную за ним закрылась, он снял штаны и оставил их отмокать в раковине, прежде чем войти в душ. Несмотря на стыд и благие намерения, он не мог заставить себя не думать о сне, который стал причиной всего этого. Всё началось довольно невинно — как повторение вчерашней вечерней сцены в квартире Софи, она свернулась калачиком на диване, а Артур сидел рядом с ней, её рука лежала на его руке. Но в его извращенном сознании история приняла другой оборот, и вместо того, чтобы встать и принести ему книгу, Софи поднялась только для того, чтобы устроиться у него на коленях, сложив ноги по обе стороны от его бедер, обняв его за шею и нежно поглаживая пальцами волосы на затылке Артура. Словно сами по себе, его руки легли на её бедра и сжались, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его осторожно и медленно, тая в его объятиях. Внезапно, как это бывает только во снах, она оказалась лишь в одном нижнем белье, пока он всё ещё был одет, и её кожа была невероятно тёплой, гладкой и невероятно упругой там, куда впивались его пальцы. Она тяжело дышала, прижавшись к его шее, её бедра отчаянно двигались, пока он пытался догнать её на полпути. Затем шёпотом, почти беззвучным, она произнесла: — Я люблю тебя, Артур. И ослепительная вспышка света взорвалась под его веками, заставив его проснуться. С болезненным уколом где-то в груди он понял, что его зрение затуманилось от слёз и что он снова стал твёрдым. Артур прикусил губу, делая глубокие вдохи через нос, пытаясь заставить своё тело повиноваться, но как только стало ясно, что он слишком слаб, его рука схватилась за кран с водой и потянула его. Пронзительный стон вырвался из его горла, когда ледяная вода ударила его по торсу и потекла вниз, где его эрекция демонстрировала весь его стыд и грязь. Артур решил, что не позволит этому испортить его день. Всё будет хорошо, пока он держит себя в руках. Софи не должна знать, насколько он на самом деле испорчен. Ему казалось неправильным скрывать от неё что-то очень важное, но он знал, что слишком слаб, чтобы полностью избегать её, и, кроме того, он мог легко представить её отвращение, если бы она узнала, как сильно он жаждет её. Все, что ему было нужно, — это друг, как бы его коварный ум ни пытался исказить это понятие, когда он не обращал на него внимания, — и он будет упорно трудиться, чтобы заслужить дружбу с Софи. Он скучал по Гарри. У них никогда не было много времени друг для друга, из-за работы, матери Артура и молодой семьи Гарри, но те несколько раз, когда они проводили время вместе, составляли значительную часть счастливых воспоминаний Артура. Он с улыбкой вспоминал некоторых из них, сидя в коридоре перед кабинетом социального работника. К счастью, несмотря на его неприятное пробуждение, его решимость с прошлой ночи не утихла, и он подумал, что составил довольно хороший список причин, по которым врач действительно должен ещё раз взглянуть на его лекарства и соответственно скорректировать дозу. У него был дневник, он был готов рассказать о своих сомнительных отношениях с Софи; он мог сделать это, он мог изменить свою жизнь. — Но… Где я теперь буду брать свои лекарства? — Артур услышал собственный голос, звучавший жалко даже для него самого. Лицо социального работника вообще не изменилось, как будто она была высечена из гранита, её темные глаза сверлили и проходили сквозь него, когда она начала свою тираду о высших эшелонах власти города. Но Артур едва понял, что она сказала, когда вдруг до него дошло, что всё это значит на самом деле. Его мысли метнулись к Аркхэму и его стерильным белым стенам; затем к Софи в тёмном переулке с искажённым от страха лицом; к его матери, хрупкой и уязвимой в своём кресле. Его сердце болезненно колотилось в груди; он думал, что оно выскочит в любой момент. — Артур? — голос разбудил его, оторвал от ревущего разума, и он сосредоточился на женщине перед ним. — Мне очень жаль. Я ничем не могу вам помочь. Удачи. Он часами бродил по городу, окружённому грудами мусора, и, может быть, если бы у него хватило сил, он нашёл бы это почти забавным, но так или иначе, он едва замечал всё окружение. Он быстро подсчитал и понял, что на этот раз, десять дней спустя, он уже не будет таким, как прежде. Вернее, он станет самим собой, а это было ещё хуже. Он хотел придумать план, в основном касающийся благополучия его матери, когда он не будет… доступен, но его мысли постоянно возвращались к Софи и тому дню, который они должны были провести вместе. Он знал, что должен просто отказаться, просто не открывать дверь, когда она постучит, но тёмная, нуждающаяся часть его знала, что он не сможет этого сделать. Эта часть его хотела этого, хотела всего того, что она даст ему, даже если это был бы всего лишь один день, чтобы прижаться к её сердцу до конца его жалкого, безумного существования. Он возьмет её эгоистично для себя, схватит своими жилистыми руками и не отпустит. А потом, когда день закончится, он просто скажет ей правду и увидит, как её глаза расширяются от ужаса, будет смотреть, как она отступает от него подсознательно в страхе, и его сердце разобьется, но… Это будет к лучшему, ради её собственной безопасности и ради его собственного разума. Тело Софи идеально прижалось к его телу, когда её губы коснулись его губ. Его глаза закрылись, тело само знало, что делать, и он двигался с ней так же естественно, как дышал, и на мгновение всё обрело смысл. Но это было не то, что должно было произойти, и даже когда какая-то первобытная часть его кричала ему продолжать, он знал, что не может, и он оттолкнул Софи — осторожно, всегда будучи аккуратным с ней — и уставился на неё в шоке. — Какого чёрта?! — он вскрикнул, и она вздрогнула, её голова всё ещё была поднята и готова к еще одному прикосновению губ… Она поцеловала его. Он сказал ей держаться от него подальше, оставаться в безопасности, а она просто взяла и… Он почувствовал знакомое чувство, словно горло сжало тисками и на этот раз просто позволил этому случиться, слишком устав, чтобы бороться со смехом, вырывающимся из глубины его души. Он видел сквозь затуманенное зрение, как она нервно заламывает руки. Хватая ртом воздух, он прохрипел: — Ты вообще, хахаха, слушала меня? Она пошевелила руками, желая схватить его, но он сделал несколько неуверенных шагов назад, уклоняясь от неё. — Ты не можешь... хахахахаха... не можешь этого сделать. С чего бы тебе... Я же только что сказал... Ты с ума сошла?! Улица была залита оранжевым светом, когда солнце начало садиться над Готэмом, и это делало кожу Софи золотистой, а хмурое выражение её лица более заметным, слезы на щеках блестели, как бриллианты. Артур подумал бы, что это всего лишь очередная галлюцинация, но даже его воображение не смогло бы придумать что-то настолько прекрасное и в то же время такое навязчивое. — Артур, всё в порядке, мы можем... — Это не так! Этого не будет! Нет никакого «мы»! — воскликнул он хриплым голосом. Она качала головой, ничего не понимая, и его вдруг всё достало. — Просто оставь меня в покое! — захныкал он, быстро разворачиваясь и направляясь к своему дому. Он не обернулся, чтобы проверить, идёт ли она за ним, надеясь, что нет, он просто хотел закрыть за собой дверь, сесть на диван, посмотреть шоу Мюррея Франклина и притвориться, что ничего этого не было. Он не слышал её шагов за спиной и сомневался, что вообще сможет услышать их из-за невероятно громкого стука в ушах. Он вытер свои слёзы. Его легкие начали гореть — из-за быстрого темпа, который он перенял на них сразу после приступа смеха, — но он не замедлил шаг, завернув за угол. Он заметил мигающие синие огни, но не обратил на них внимания, поскольку они были так же естественны для Готэма, как и его грязные улицы. Но на этот раз всё было по-другому, вдруг понял он. Это была скорая помощь, а не полицейская машина, и она стояла перед его домом. Как только он обошёл здание, главные двери открылись, и из них выскочили санитары, толкая носилки между собой. А на носилках — нет, не может быть, подумал Артур, тут же бросаясь к ним. Он не заметил, что Софи стоит всего в нескольких метрах от него, в шоке прикрывая рот руками, а затем дверь скорой помощи захлопнулась, и она умчалась в сторону больницы, и больше ничего не имело значения. Артур сдерживал сигаретный дым до тех пор, пока его лёгкие не начали гореть, а затем медленно выпустил его, наблюдая, как он клубится в голубом сиянии больничных огней. Он не знал, сколько времени просидел здесь, но посчитал, что это где-то уже третья его сигарета; впрочем, это не имело значения. У его матери случился инсульт, врачи не знали, что будет дальше, и у него оставалось десять дней здравого смысла. Он ухмыльнулся, вспомнив «Двенадцать дней Рождества», и представил себе, о чём будет его песня. Артур фыркнул, из его носа повалил дым, и когда он рассеялся, он заметил перед собой две пары ботинок. Мужчины, носившие их, выглядели странно угрожающе. Он почти ничего не чувствовал, кроме тупой пульсации гнева, приглушённой его лекарством, когда полицейские признали, что именно из-за них его мать находится в больнице. Наверное, поэтому он и не до конца понял, о чем его спрашивают в первый раз. — Что простите? — спросил он, пытаясь сесть прямее. — Мы спросили, знаете ли вы что-нибудь о стрельбе в метро. Три джентльмена пришли в участок, чтобы сообщить, что на них напал человек с пистолетом. Мужчина был одет в клоунский костюм. Вы что-нибудь знаете об этом? — С ними что-то случилось? Они были ранены? — в панике спросил Артур. Честно говоря, он совсем забыл о том, что произошло в метро. Он не думал, что причинил кому-то из них боль, но что, если и причинил? Он не хотел, просто пытался остановить их… — Артур, вот ты где! Он повернул голову на звук и с удивлением увидел, что Софи быстро идёт к нему. Должно быть, у него галлюцинации, ничего из этого не может быть реальным. Полицейские, Софи, обнаружившая его здесь, его мать на этой внушительной больничной койке. — Мисс Дюмон, приветствую вас, — обратился младший полицейский к Софи, и Артур нахмурился. Они знают друг друга? Софи, казалось, восприняла их присутствие спокойно, хмуро глядя на них обоих: — Почему вы здесь? Его мать в больнице, что может быть настолько срочным, что вы не можете оставить его в покое? Старший полицейский поднял руки в успокаивающем жесте: — Нам просто нужно поговорить с Мистером Флеком. Как мы только что спросили его, мы хотели узнать, знает ли он что-нибудь о трёх молодых людях, подвергшихся нападению в метро клоуном с пистолетом. Софи посмотрела на Артура, и на её лице ясно отразилось понимание. Полицейские ничего не заметили, но прежде чем они успели что-то сказать, Артур встал и повернулся к Софи: — Ты знала об этом? О них? — он ненавидел, как жалко звучал его голос, как у ребенка, которого только что отругали. — Артур… — начала она, пытаясь схватить его за руку, но он не позволил. — Почему ты не сказала мне? — На самом деле у меня не было времени… — А теперь, если вы оба успокоились, нам нужно получить ваши показания, — вмешался младший полицейский. Артуру захотелось упасть в обморок, но ему не повезло; он просто начал смеяться. Полицейские переглянулись, старший что-то пробормотал: — Думаю, мы нашли нашего парня. — младший нахмурился, — Это что, какая-то клоунада, ваш смех? — Клоунада?! — прорычала Софи, — Вы серьёзно? Где вы так научились разговаривать с людьми?! — Мисс, он подозреваемый... — Нет подозреваемого без преступления! — парировала она. — Он угрожал людям пистолетом, — ответил старший полицейский, его терпение явно было на исходе. Артур чувствовал себя так, словно смотрит фильм, будучи полностью отстранённым от происходящего вокруг, и его смех начал постепенно затихать. — Он защищался, они напали на него! — Вы были там, Мисс Дюмон? — Нет, но… — Мистер Флек, если можно… — Я иду к маме, мне нужно позаботиться о ней — категорично ответил Артур, — очевидно, что я вам здесь не нужен. Отшвырнув окурок, он направился прямо к двери. В первый день моего падения вселенная дала мне один очень плохой день…

. . .

— Сдаётся мне, что у вас есть несколько аргументов… — сказал мужчина, похожий на моржа. — Не понимаю, какое вам до этого дело, — огрызнулась Софи. Она хотела пойти за Артуром, поддержать его, быть рядом с ним.… Этот день шёл так ужасно неправильно. Почему она поцеловала Артура? Ну, она знала, почему сделала это, и не могла по-настоящему сожалеть об этом, но… очевидно, он не хотел её так же, как она хотела его, и она просто отпугнула его в тот момент, когда всё, что ему было нужно, — это её понимание. А полицейские! Она совершенно забыла рассказать о них Артуру, и теперь он, должно быть, думает, что она специально скрыла это от него. Она должна найти способ исправить это. — Я хочу дать показания, — решительно заявила она. — Если вас там не было, вы… — Я была там после этого. Я увидела Артура — Мистера Флека — в коридоре нашего дома. Он был явно в шоке, окровавлен и ранен. Я отвела его к себе и промыла его многочисленные раны. Пока я это делала, он объяснил мне, что произошло. — И что же, по его словам, произошло? — Он был в вагоне, когда с ним случился один из его приступов смеха. Кстати, — она сверкнула глазами, — это не шутка. У него расстройство, которое он не в состоянии контролировать. Насколько я знаю, это реакция на стресс. Полицейские казались немного пристыжёнными, отлично. — Эти джентльмены, о которых вы говорите, по-видимому, находили большим удовольствием нападать на невинного, больного человека, пиная и ударяя его несколько раз. Он выстрелил из пистолета, который дал ему его коллега, только в целях самообороны. Полицейские посмотрели на неё с сомнением, но ничего не сказали. Младший что-то записывал в блокнот. — Дайте-ка мне угадать, — сказала Софи, — Богатые парни, в хороших костюмах, так что, очевидно, они хорошие люди, верно? Если ты окажешь им услугу, это будет выглядеть вполне прилично и шикарно в твоем послужном списке, а? Ну, я не знаю, что они думают могут получить от Артура, если дело дойдёт до суда, но я уверена, что для них это будет не легко! Старший детектив нахмурился глядя на неё: — И как именно вы хотите это сделать, если позволите спросить? — Во-первых, я найму Мистеру Флеку юриста, и в следующий раз, когда вы захотите поговорить с ним, адвокат должен присутствовать. Доброй ночи, — закончила она, целеустремлённо шагая ко входу в больницу. Она надеялась, что они не посмеют последовать за ней внутрь, чтобы добраться до Артура, потому что тогда ей, вероятно, понадобится адвокат и для себя. Она была не очень хорошо знакома с больницей, и поэтому ей потребовалось почти двадцать минут, прежде чем она нашла кафетерий — захватила чашку чая и кофе — а затем и палату, где находилась мать Артура. Ей пришлось солгать о том, что она его девушка, чтобы получить хоть какую-то информацию, но сегодня она уже так напортачила, что вряд ли это что-то изменит в долгосрочной перспективе. Дверь в палату была открыта, и там было тихо. Заглянув внутрь, она впервые за долгое время увидела Пенни, спящую или лежащую без сознания на кровати. У стены, на неудобном с виду двухместном кресле, сидел Артур. Он сидел низко склонив голову, его локти упирались в его бедра, а его кудри скрывали его лицо от глаз. Казалось, он не заметил её, пока она не спросила: — Хочешь чаю или кофе? Я взяла и то, и то, — сказала Софи мягким голосом. Она надеялась, что он не выгонит её, но не удивилась бы, если бы он это сделал. Он выпрямился, затем прислонился спиной к стене, глядя на неё прищуренными глазами, словно решая, какое наказание она заслужила. Наконец он вздохнул, и, казалось, вся борьба разом покинула его тело. — Чай, пожалуйста. Не могу пить кофе, портит мой, да… Она молча протянула ему кружку и села рядом. Она осторожно потягивала кофе, обдумывая, что ему сказать. Он оказался проворнее. — Почему? — просто спросил он, не глядя на неё. — Почему… что? — неуверенно спросила она. Это был нагруженный вопрос с миллионом возможных значений. Артур, казалось, не торопился выбирать один из них. — Почему ты не рассказала мне о полицейских? Ты ведь знала о них, верно? — Я встретила их только вчера, они искали тебя. Я хотела сказать тебе, но ты готовился к выступлению в «Пого» и… Она знала, что должна быть честной с ним, но правда была настолько неловкой после его отказа, что она всё ещё колебалась, слишком гордая, чтобы признать свои мотивы. Но это нужно было сделать, он этого заслуживал. — Я думала, что ты идёшь на свидание, из-за одежды и всего прочего… я приревновала, и это очень расстроило меня, и я отвлеклась. Потом ты пригласил меня на шоу и после этого не было действительно подходящего времени… Артур фыркнул: — Я иду на свидание, конечно, звучит очень правдоподобно, — но больше ничего не сказал, очевидно ожидая, что она продолжит. — А сегодня я просто хотела… я просто хотела сделать тебя счастливым, сделать что-то приятное для тебя. Если бы я знала, что они придут так скоро… мне так жаль, Артур, — тихо сказала Софи. — Почему ты здесь? — его голос был ровным, бесчувственным. Страшным. — Ты не должен быть один. Я знаю, что ты не хочешь меня видеть, но ты не должен быть один. Если хочешь, я позвоню кому-нибудь ещё… — Больше никого нет, — с горечью сказал он. Она не знала, что ещё сказать. Артур ни разу не взглянул на неё с тех пор, как начал говорить, даже не сделал глоток чая, ничего. Может быть, она предпочла бы, чтобы он накричал на неё, вышвырнул вон, по крайней мере, она бы знала наверняка… — Почему ты поцеловала меня? — сказал он едва слышным шёпотом, его голос был мягкий. Софи закрыла глаза от стыда, понимая, что краснеет. Это казалось жестоким — заставить её сказать это. Это было так очевидно, в конце концов, почему она не может сохранить своё достоинство? Сегодня он уже один раз отверг её, и она не вынесет этого снова. — Ты знаешь почему, — пробормотала она. Он на мгновение замолчал, а затем усмехнулся: — Я просто не уверен, может это какая-то шутка, которую я не понимаю, или просто жалость к больному одиночке. — Ты действительно такого обо мне мнения? — спросила Софи, ненавидя свой дрожащий голос. Артур, должно быть, услышал эмоции в её голосе, потому что наконец повернулся к ней. Его блестящие глаза были холодными, но чем дольше он смотрел на неё, тем мягче становился его взгляд. Он пожал плечами, отворачиваясь от неё: — Нет, но… что ещё это может быть? Софи как-то нелепо задумалась, слышит ли их Пенни. — Никто никогда не целовал меня раньше, — сказал Артур, — я не понимаю, зачем тебе это нужно. Особенно учитывая… ну, всё, правда. — Твой первый поцелуй? — спросила Софи вслух. Он фыркнул: — Я не понимаю, почему ты удивлена. — Но ты же… — Уродливый? Жуткий? Странный? Я слышал всё это раньше, не нужно мне это говорить, — он сказал это так спокойно. Он действительно верил в это, не так ли? — Я хотела сказать добрый, — сказала Софи, хватая его за руку. На этот раз он не отпрянул, как это было за пределами больницы. — И очаровательный. Смешной. Красивый, Артур, пожалуйста, — её сердце пропустило удар, когда он начал качать головой, явно не веря ни единому её слову. Она положила свою ладонь на его щёку, поворачивая его лицо к себе. — Хотелось бы мне, чтобы ты увидел себя таким, каким вижу тебя я, — тихо сказала она, медленно наклоняясь к нему, давая ему время отступить, если он захочет. Она надеялась, что он этого не сделает. — Ты мне очень нравишься, Арти. Думаю, я действительно влю… — он заставил её замолчать, прижавшись к ней своими губами, его руки пытались аккуратно схватить её за подбородок и шею, и он держал её так, словно боялся, что она вот-вот исчезнет. Когда она всхлипнула, он отстранился, его глаза искали её взгляд, прежде чем он нырнул обратно, мягко касаясь губами её губ. Она действительно чувствовала, как он трепещет от желания, но сама чувствовала себя не намного лучше, желая, чтобы он углубил поцелуй и позволил ей попробовать его на вкус. Внезапно раздался стук в дверь. — Эмм, простите, что беспокою, но время посещения заканчивается через пятнадцать минут, — сказала медсестра, не заходя в палату, и исчезла так же быстро, как и появилась, но Артур и Софи уже отскочили друг от друга, смущение ударило их обоих, как молоток. Софи наблюдала, как Артур осторожно убрал волосы Пенни с её лица, прежде чем быстро поцеловать её в бледный лоб. Какое-то время он молча стоял у её кровати, а затем Софи взяла его за руку, сжала и вывела из комнаты. Артур замешкался перед лифтом. — Зайдёшь ко мне домой? — спросила Софи, уже ведя его по коридору. Она чувствовала себя так, как будто они делали это уже тысячу раз — она вела его вперёд в свою квартиру, а он следовал за ней без возражений — но в этом не было ничего плохого, поэтому она отказалась останавливаться на этой динамике. Может быть, именно так всё и должно было быть между ними. Дверь со щелчком захлопнулась, когда они вошли в квартиру. — Хочешь что-нибудь поесть? — спросила Софи, но то, как он рассеянно смотрел в пол, говорило о том, что он вряд ли мог думать о чём-нибудь, не говоря уже о еде. Словно по команде, он покачал головой. — Ты можешь… я имею в виду, ты можешь пойти к себе, если хочешь… — Нет, — остановил он её с ноткой паники в голосе. — Ты была п-права. Я не хочу сегодня оставаться один. — Хорошо, — сказала она тихо, с облегчением. Она подошла к нему и, потирая его руку, повела к дивану. — Что ты хочешь, чтобы я сделала, Артур? Чем я могу тебе помочь? — Я не… Я не знаю, — пробормотал он. Некоторое время она молча смотрела на него, затем села на диван и притянула его к себе. Она включила телевизор, убавив громкость, пока он не превратился в мягкий фоновый шум. Затем она потянула его за руку, пытаясь заставить лечь. Он растерянно посмотрел на неё. — Могу я прикоснуться к тебе? Ты мне доверяешь? — тихо спросила она, не желая нарушать кокон близости вокруг них. Артур кивнул, его глаза были невероятно большими, и Софи не смогла удержаться, чтобы не поцеловать его в волосы, снова потянув за руки. — Ложись, давай, подними ноги. Артур так и сделал, довольно неуклюже и напряжённо, но в конце концов всё же лёг на диван, положив свою голову на колени Софи, лицом к телевизору. Она положила одну руку ему на плечо, а другой рассеянно провела по его волосам, прочёсывая спутанные кудри. Постепенно Артур расслабился, его тело стало податливым; Софи показалось, что он задремал. Но затем по телевизору показали Шоу Мюррея Франклина, и Артур вдруг зашевелился, повернулся, обнял её за талию, прижался лицом к её животу и заплакал. Софи могла только обнимать его и успокаивающе гладить по спине, когда он дрожал и рыдал, пока наконец не заснул.