Ничейное серебро

      Юнги явно чувствует запах ели. Это значит, что они уже в Темных Лесах. На душе омеги снова становится тепло и уютно. Но состояние Марка не даёт ему покоя. Туан не шевелится от слова совсем. Только поверхностно дышит.       Их обоих вытаскивают и ведут прямо во дворец. Руки все ещё в оковах, а пульс учащается.       Юнги сразу почувствовал Сокджина и хотел бы подбежать к нему и обнять, но смог лишь смотреть на обеспокоенного Кима, взгляд которого прикован к пришедшим. Туан даже глаза не открывает, не чувствуя альфу. Его нос прошибает, когда в помещение заявляется Ван и сразу же срывается к Марку. Альфа гладит его по голове, целует мягкие бледные щеки, говорит, что все исправит и что все будет хорошо, обнимает и случайно признается в своих чувствах, когда омега утыкается носом в его грудь и мычит: — П... по...оце... ел... л... луй м... мен... ня, — просит с трудом Марк и тут же шипит от боли, держась за живот. Джексон прикасается к ране Туана и отдергивает руки. — Это так опасно... Столько гематом... — гладит омегу по щеке. Марк видит, как ему на рукав падают несколько слезинок и старается стереть их, улыбаясь сквозь невыносимую боль. — Все будет хорошо, — Ван поднимает парня, и тот почти засыпает на знакомых руках. — Ему нужен отдых и осмотр.  Сокджин кивает и Ван отправляется наверх. Ким боится. Он слишком боится сейчас подходить к Юнги. Тот чувствует себя, как уличный кот, которого бросили снова. — Могу я? — Альфа все же подходит и садится рядом с ним на колени. Мин кратко кивает, кривясь от боли, вспомнив безжалостные побои. — Где болит больше всего? — Юнги показывает на несчастные ноги и руки, что укрыты паутинами цветных синяков. — Юнги... — Альфа тяжко стонет и поднимает омегу с пола, а тот кривится и бьёт Сокджина по рукам. — Осторожней, — на вздохе говорит Юнги, — не камень ведь несёшь! Ким наконец-то искренне смеётся за все время, что он провел без Юнги. — Я скучал, — бормочет альфа в волосы Мина. — Я тоже, — тихо отвечает тот, а затем на грани слышимости добавляет: — любимый.