… i know we might lose our breath, we might be scared to death. this chance is like a step just got to take it…
После событий того дня прошло уже две недели, за которые произошло не больше, чем Гран При Венгрии и очередной кавер на песню «Smooth Operator» от Карлоса Сайнса младшего. Как только гонка закончилась, Ландо быстро собрался и полетел домой. Впереди перерыв, отдых, а главное — почти абсолютное отсутствие напоминаний о том, что в этом заезде он не смог участвовать. Его сердце всё ещё периодически сжималось от обиды, а досадно становилось настолько, что не хотелось приезжать в Венгрию вовсе, но он должен был. Команде он нужен всё-таки. Ну, а сейчас Норрис сидел у себя дома, играл в FIFA или разные гонки (благо морально ему стало легче, хоть здесь он может погонять), пил молоко и временно не утруждал себя беседами с сокомандниками. До этого дня. Никто иной, как Карлос Сайнс решил, что просто позвонить или написать — слишком просто, а мы не ищем лёгких путей, и потому он уже стоял на пороге дома Ландо и, собираясь с мыслями и нормальными оправданиями, готовился нажать на кнопку звонка. Весь месяц он не находил себе места из-за того, что произошло между ними, даже если они договорились забыть. Ага, забудешь такое. Что-то похожее на совесть грызло его изнутри, как будто часть вины за этот перелом лежала на нём. Но разница с правдой была в том, что он сломал только его уверенность в своём смелом опрометчивом признании и почти (!) разбил ему сердце, но Ландо не винил его в этом. Думая о том прерванном разговоре, он называл дураком только себя. Прозвенела тонкая трель. — Какого?.. — Ландо лениво поднялся с кресла, отложив в сторону джойстик, и подойдя к двери, сумел разглядеть (не до боли) знакомый силуэт. — Карлос, ты ошибся дверью и страной, кажется. — И тебе hola. Нет, я пришёл по адресу… Узнать, как твои дела. — он опустил взгляд на ногу. Гипс был разрисован кислотно-зелёными красками и рисунками. Всеми силами он пытался удержать внутри своё умиление; улыбка рисковала измениться с обычной приветственной на излишне широкую, влюблённую и милую, напоминающую кошачью мордочку. — Я в порядке, как видишь. Неловкая пауза, какая часто возникает во время визита незванных гостей, всё никак и ничем не прерывалась, пока… — Можешь зайти, если хочешь. У меня есть игры. — Не новость. — попытка пошутить немного разрядила обстановку. Ландо тихо посмеялся. — Mi casa su casa. — Ого, да ты достиг приличных высот в испанском! — Ага, ага, смейся. Он пропустил друга в дом, прошёл следом и протянул руку к заветной коробочке с гордыми лицами знаменитейших футболистов на обложке. Сайнс с искренним интересом осматривал светлые стены, тёплого цвета мебель, изучал настоящую красоту в простоте. Здесь было особенно хорошо и уютно. Как у себя дома. Ландо не мог преодолеть любопытство и, пока перекладывал диски, поглядывал на друга и находил слегка забавным и даже милым то, как он ходил по кругу комнаты с по-детски увлечённым видом, приоткрыв рот в полуулыбке. Ландо уже стоял к нему лицом, с двумя джойстиками в руках, в открытую широко улыбаясь такому зрелищу, чего Карлос не замечал до последнего. Но вдруг он резко обернулся на друга (он же сразу прокашлялся и опустил взгляд, делая вид, что не любовался им не далее, чем только что) и на секунду завис, смотря то на него, то на часы и припоминая, какое сегодня число, а затем оживился, чувствуя прилив энергии и радости истинного болельщика. Их планы поиграть в футбол разрушились из-за реального матча, о котором Сайнс (очень вовремя) вспомнил. — Включай телевизор, там матч уже начался! — Какой матч, мы же… — Реал играет, ну же, Ландо, мы всё пропустим! Мы? Норрис в таком восторге не был. Он протянул другу пульт; Карлос тут же выхватил его из рук, судорожно нажал пару кнопок и сел на диван, пристально глядя на экран. Матч начался всего пару минут назад, и ещё ничего ужасного произойти не успело, так что его паника поуспокоилась. Ландо присел рядышком и, потянувшись и по большей части демонстративно зевнув, протяжно прокомментировал: — Скууукааа. Карлос ничего не ответил и, как говорится, даже ухом не повёл. А (не) ребёнку нужно внимание. «Зачем тогда приходить, чтобы меня игнорировать и залипать на свой футбол?..» И Норрис не нашёл ничего лучше, кроме как подуть на Карлоса. На шею, на волосы, потом в ухо. На последнее Сайнс отреагировал и повернулся с выражением лица вроде: «Что ты нахрен творишь?». Ландо невинно улыбнулся и продолжил своё дело, как только испанец опять вернулся к футболу. Но это перестало работать. Тогда он придвинулся ближе и быстро провел пальцами под ребрами. Рискованный ход: а вдруг Карлос не боится щекотки? Хотя, судя по реакции, как раз наоборот: он согнулся в месте «удара» и отпрыгнул в сторону, перевёл недовольный взгляд на Ландо. В его глазах заиграли опасные огоньки. Но англичанину только это и надо было. Он тыкнул в друга ещё раз и сразу испуганно убрал руку и засмеялся. Карлос продолжал пристально на него смотреть, позволяя повторить атаку щекоткой ещё пару раз. Его лицо выражало… что-то, граничащее со спокойствием и готовностью к атаке. И в один момент он напал на вора его внимания, быстро двигая пальцами у него подмышками и ниже на рёбрах. Сайнс навалился на Норриса, создав для себя выгодную позицию, из которой младшему можно было выбраться, только упав с дивана на пол. Пока и такого шанса не подвернулось, поэтому он лежал и хохотал, пока его мучительно щекотали. Он вовлек Карлоса в этот нескончаемый смех, и у обоих уже не хватало воздуха, а пресс болел от такой нагрузки. Парень пытался не думать о том, в каком интересном положении он сейчас находится, иначе это могло бы обернуться катастрофой, требующей незамедлительных объяснений, которых он не смог бы найти (неловкость даже от простого представления такой ситуации в голове тесно граничила с реальным страхом в ней оказаться); насколько ему приятны даже эти прикосновения и сам факт, что он под властью Карлоса, что ему самому захотелось так сделать — взять его под свою власть. Всё закончилось тем, что беспомощный Ландо вдруг решил, что жаждет мести и, собрав последние силы, оттолкнул Карлоса, и тот грохнулся на пол. Он остался полностью цел, но тем не менее Норрис действительно забеспокоился о том, что наверное перегнул с контратакой, и уже собирался встать, помочь и извиниться, но его остановил смех Сайнса. Он просто развалился на полу и начал искренне ржать. Его друг едва ли тоже не упал с дивана и вытирал под глазами уже третий поток слёз. По комнате же разливался звонкий смех двух людей, которые ни с кем, кроме друг друга, не могли позволить себе такого. Спустя ещё несколько минут они немного успокоились (иначе воздух попросту бы закончился), и Карлос вернулся на диван к просмотру матча. — О, эй, я пропустил гол! — Прости. — он немного смущённо поджал губы. — Ничего. — и испанец мягко улыбнулся в ответ, заглядывая Ландо глубоко в глаза. Именно сейчас ему почему-то захотелось понять для себя, какого они цвета. Повисла тишина. Ландо пытался совладать с собой и не погружаться слишком глубоко в притягивающий, до невозможности красивый тёмный омут, откуда, как ни странно, шли невидимые, но точно ощутимые лучи света и доброты, а Карлос — в туманное озеро, при малейшем движении меняющееся, сияющее всем спектром оттенков от пепельно-лазурного до бирюзового на скромной заре где-то на юге. «Успокойтесь, чёртовы бабочки» — Ладно, так уж и быть, я посмотрю твой футбол. — Ну вот, сразу бы так. — Ты хочешь повторить? — Что ты сказал? — Карлос Сайнс младший, ты очень сильно сейчас нарываешься. — Окей, окей, молчу. Ландо засчитал это как свою победу. Он устроился поудобнее и даже увлёкся игрой, но… через пару минут заснул. Конечно, после такой битвы любой устанет. Во сне, глубоко вздохнув, он прилёг на плечо Карлоса. Тот вдруг забыл про свой матч и вспомнил кое-что. Тот вечер в больнице. До сих пор они не говорили об этом, но только сейчас, чувствуя тяжесть (не) чужого тела на своём плече и совершенно не тяжёлый груз ответственности за этого мальчика, он вдруг задумался. Может, не так уж это и безумно? Они вдвоём хорошо ладят, как говорят другие, но здесь не всё так просто. Может, Норрис уже и забыл те свои слова, сказанные после такого шока и обезболивающих. Но Карлос не забыл. Ни на секунду не забывал. Разница лишь в том, что Ландо ему не нравится. Он его любит. Он чувствует, что должен заботиться о нём и защищать. Но не как ребёнка, совсем нет. Так относятся к людям, в которых влюбились по-настоящему. Карлос влюбился. Любит. И Ландо, признательный за каждый взгляд Сайнса, обращённый в его сторону, любит его. Он не забыл своих слов и не изменил ничего для себя. Он лишь на неопределённый срок отказался от них, чтобы не усложнять. Но сейчас, похоже, настал момент, когда они оба пришли к чему-то общему. Но чтобы узнать об этом, им нужно поговорить. Каждый разобрался во всём для себя, и всё и вправду осталось как раньше, но и добавилось кое-что ещё, очень нежное, тёплое и определённо чудесное, понятное без слов. Да, очевидно, это хорошая идея. Но истории так просто не заканчиваются.… hold on tight, slide a little closer, up so high stars are on our shoulders, time flies by, don't close your eyes… … it's a roller coaster…