Metamorphosis

Поймав сухую и горячую ладонь Тилля своей чуть влажной, он настойчиво потянул его в сторону гримерных. В крови бродило нервное возбуждение после концерта, его слегка потряхивало от переполняющей эйфории и предвкушения. Тилль шёл за ним, как послушная кобыла, взятая под уздцы. За кулисами толпились работники сцены, и каждому, кто их видел, было понятно, куда и зачем они идут. Рихарду было плевать. Уже у самой двери гримерки он вжал Тилля в стену, протолкнув ногу между его бёдер. Он уже начал твердеть, готовый для него, только его. Сбоку возникла высокая фигура. Кристоф смотрел на них в упор, его губы сжались в недовольную тонкую нитку. — Чего уставился? — рявкнул хриплым от возбуждения голосом Рихард, — Вали! Шнайдер резко развернулся и скрылся из виду, по дороге коротко обернувшись через плечо, зло сверкнув сощуренными голубыми глазами. Рихард ввалился в гримерку, втаскивая за собой Тилля. Обшарил глазами комнату. Флаке здесь нет. Отлично. Захлопнув дверь гримерки и повернув дрожащими от нетерпения пальцами замок, притёр Тилля к стене, вцепляясь в сгиб его шеи крепким ни то укусом, ни то засосом, быстро проводя языком к межключичной впадине, слизывая пот, смешанный с потекшим гримом. — Нет, стой, погоди! — неуверенно пробормотал Тилль, пытаясь отстранить его от себя. — Всё будет, как я хочу, — прорычал Рихард, вцепляясь мёртвой хваткой, сжимая руки на его плечах по-настоящему болезненно. Ничего, Тилль любит такие игры. Тилль издал дрожащий выдох-стон. — Нет-нет, Шолле, конечно я весь твой! — поспешно говорит он, — Но сначала я хочу показать тебе свой подарок, можно? Рихард посмотрел ему в лицо. Губы Тилля дергались в неуверенной, заискивающей улыбке. — Что за подарок? — Рихард очень любил подарки. Тилль, расплывшись в редкой для себя полноценной улыбке, от уха до уха, потянул Рихарда в сторону зеркал. Что это может быть за подарок? Может, он растянул себя ещё до выступления и теперь хочет, чтобы его нагнули над гримерным столом и взяли прямо здесь, не тратя времени на подготовку? Во рту у Рихарда пересохло, болезненно возбужденный член упёрся в жёсткую ширинку штанов. Тилль, подведя его к зеркалу, отступил на шаг, неотрывно глядя на него, ни на секунду не прекращая улыбаться. — Что? — раздражённо и чуть удивлённо спросил Рихард, — где твой подарок? Тилль приглашающе указал рукой на зеркало. Его лицо частично скрыла тень. — Смотри. — Что… — Рихард повернулся к зеркалу, и продолжение фразы застряло в пересохшей глотке. Его только что совершенно плоский живот был уродливо увеличен и вспучиваясь выпирал с каждой секундой всё больше, неестественно округляясь и растягиваясь. В ужасе Рихард схватился за живот руками. Ладони влипли, словно в мягкое липкое тесто, быстро проваливаясь всё глубже и глубже в чёрную гниль. Не в силах оторвать взгляд от собственного отражения, Рихард в ужасе попытался вытащить руки наружу, но они застряли накрепко, их засасывало всё глубже и глубже в распухающую ткань живота. Кончиками пальцев он почувствовал свои пульсирующие внутренности. Живот увеличивался всё сильнее, живой, тёплой, чёрной, отблескивающей красным жижей, расползаясь по столику, начиная сползать вниз по бёдрам к коленям. Рихард, наконец, нашёл свой голос и заорал уродливо высоко. — Что случилось? Что ты стоишь, Тилль? Тилль помоги, я же умираю! Он пытался оторвать взгляд от зеркала и посмотреть в сторону любовника, но не мог. Только краем глаза он видел тёмную фигуру, возвышающуюся справа от него. Осознание накрыло его — это всё Тилль, это из-за него! И он тут один с ним и сам запер дверь, никто не поможет, никто не придёт… Чёрная масса, истекающая из его живота, мягко плюхнулась на пол, разъезжаясь в стороны, заливая подошвы его ботинок. Рихард согнулся вперёд, увязшие в животе руки коснулись твёрдого позвоночного столба. — Помогите! Помогите кто-нибудь! Дум! — он же был здесь, он наверняка неподалёку — Дум! Пожалуйста! Помогите! Его лицо в зеркале начало терять форму, правая щека оплыла и медленно поползла вниз. — Проснись! Рихард понял, что осталось совсем чуть-чуть, ещё немного, и он умрёт. — Рихард проснись! Просыпайся немедленно! Голос доносился до него издалека, словно он был на дне озера, а крик едва проходил сквозь толщу воды. — Проснись! Рихард проснулся, резко открыв глаза, чувствуя, как заполошно колотится в горле сердце. Простыни неприятно липли к телу, обмотавшись вокруг ног в несколько слоёв, горло пересохло и болело. Какое-то время он лежал, не шевелясь, широко распахнутыми глазами вглядываясь в смутно белеющий в темноте потолок. Он боялся перевести взгляд вбок, боялся увидеть там Тилля или кого-то другого, напряжённо вслушиваясь в гулкую ночную тишину, стараясь расслышать за бьющимся в ушах пульсом звук чужого дыхания. Постепенно к нему возвращалась осмысленность. Это сон. Никого нет рядом, и не может быть, он в доме один и лёг спать один. Это всего лишь сон. Спустя несколько минут, он, наконец, нашёл в себе смелость пошевелиться и медленно повернуть голову. Естественно, в комнате никого больше не было. Выбравшись из-под одеяла, он медленно подошёл к окну и приоткрыл его. Холодный воздух ворвался в комнату, быстро охлаждая покрытую испариной кожу, просветляя голову. Он снова обернулся в сторону кровати. Всё-таки никого. Сердце почти вернулось к нормальному ритму. Решившись, Рихард, наконец, поднял руку и медленно опустил её на живот. Никакой гнилостной мягкости. Живот был округлым и приятно упругим, кожа под рукой чуть липкой от пота и неровной от взбороздивших её растяжек. Приснится же такое. У него и до этого были неприятные сны, но быстро забывались после того, как он просыпался. И он бы предпочёл, чтобы так было и дальше. Часы на стене показывали без пяти шесть. Вот и утро. Можно было бы, конечно, поспать ещё несколько часов. От одной мысли об этом Рихарда передёрнуло. Кровать с разворошёнными влажными простынями казалась такой же приветливой, как распахнутая пасть росянки. Поморщившись, Рихард обошёл кровать по широкой дуге и направился в сторону душа. Отличный повод стать ранней пташкой. Под тёплыми струями душа, окончательно смывавшими остатки липкого страха, он решился припомнить подробности сна. А начинался он так многообещающе. Последние несколько недель Рихарду и правда хотелось секса. И если раньше подцепить кого-то не составляло большой проблемы, то сейчас у него было определённое препятствие. Он укоризненно взглянул на свой живот, потом снова провёл по нему ладонью. И даже во сне всё пошло совершенно не так как хотелось бы. Мягко говоря. Чёртов Тилль. *** На утреннем занятии йогой Рихард был рассеян. Сильно клонило в сон, да и упражнения давались ему уже явно тяжелее, чем без труда встающим в нужные позиции друзьям. К тому же, тренер, сначала никак не менявшая программу для него, теперь начала давать ему асаны попроще, хоть и не всегда было понятно, чем она руководствуется. — А теперь Пауль и Кристоф Шавасана! Рихард — поза горы! «Кажется, и для того, чтобы изображать труп, я уже не годен» — вяло подумал Рихард, возвышаясь над лежащими друзьями. Пауль изображал труп особенно старательно, что его и выдавало. В раздевалке Пауль и Шнайдер оживлённо обсуждали новую барабанную установку. Рихарду пришлось прилагать особые усилия, чтобы не сидеть на скамейке, пялясь в одну точку, а переодеваться. Чтобы сменить футболку, он отвернулся. Нечего пугать людей своими растяжками.  — А как у тебя дела, Рих? — ворвался в его мнимое уединение голос Шнайдера. Рихард поскорее натянул футболку на живот, — ты сегодня какой-то особенно мрачный. Что-то случилось? Рихард обернулся. Шнайдер выглядел искренне озабоченным, Пауль смотрел пытливо.  — Да ерунда, просто не выспался сегодня, — ответил Рихард, — знаешь же, как не высплюсь - весь день насмарку. — К тому же… — Рихард вдохнул поглубже. Неужели он и правда собирается это сказать? — на следующей неделе надо к врачу, и это тоже не слишком радует.  — А что говорит врач? — сочувственно спросил Пауль, присаживась рядом.  — Врач говорит, чтобы я не волновался раньше времени, — улыбнулся краем рта Рихард.  — Я думаю, тебе надо следовать рекомендациям врача, — с абсолютно серьёзным видом заявил Шнайдер, водружая на нос очки. Пауль молча чуть навалился ему на плечо.  — Ну, если вы так считаете… — подражая серьёзности Шнайдера, ответил Рихард, чувствуя, тем не менее, странное облегчение, — Тогда нам осталось выяснить только один вопрос.  — Какой? — удивлённо спросил Кристоф.  — Кто из вас посоветовал Тиллю открыть мне его потаённые чувства? Оба явно сразу почувствовали себя неловко. Пауль барабанил руками по колену.  — А он что, и правда открыл? — спросил Ландерс, безуспешно пытаясь выдержать шутливый тон, — я ему этого вовсе не советовал! Просто сказал ему то же, что и тебе. Что вам надо всё обсудить. Получилось? Рихард раздражённо фыркнул.  — Поверь, теперь я знаю о чувствах Тилля больше, чем когда-либо хотел! — он развернулся к Паулю, — ты знал, что он ревнует меня к тебе?  — Я догадывался, — пожал плечами Пауль, — и, видимо, мои догадки оказались верны.  — Да это всем было очевидно, — подал голос Шнайдер. Рихард уставился на него.  — Так это ты ему сказал!  — А какой ещё я мог ему дать совет? — всплеснул руками Шнайдер, тем не менее, выглядя слегка виноватым, — я просто сказал первое, что в голову пришло, он позвонил мне среди ночи!  — Поверить не могу, что мы это обсуждаем, — простонал Рихард.  — С другой стороны, вы хотя бы снова разговариваете! — с преувеличенной бодростью заметил Пауль. Они помолчали.  — И правда странно, — сказал через некоторое время Шнайдер, — вы вместе практически всё время, что я с вами знаком, и мы никогда об этом не говорили даже между собой. Это просто было как-то само собой. Удивительно.  — Кажется, мы с Тиллем это тоже не обсуждали, — Рихард рассеяно вертел в руках снятый кроссовок, — всё получалось будто бы само собой. А потом перестало получаться. И мне даже сложно понять почему.  — Просто мы меняемся, — мягко сказал Шнайдер. Его глаза за стёклами очков показались неожиданно добрыми и беззащитными, — всё уже не так, как раньше. Иногда мне кажется, что если бы я встретился с самим собой тридцатилетней давности, я бы не смог сам себя понять. — Тебя тридцатилетней давности мало кто мог понять, — вставил ремарку Пауль.  — Поверить не могу, что после всех этих лет всё ещё терплю тебя, — закатил глаза Шнайдер.  — Просто это того стоит, — улыбнулся, приподняв брови, Пауль. Тем вечером Рихарду снова позвонил Тилль. Рихард какое-то время смотрел на экран телефона, прежде чем принять вызов. — Слушаю. — Привет. Я звоню, чтобы сказать… Ты не будешь против встретиться послезавтра? У меня окно и я могу приехать. Встретимся, поговорим. Обсудим всё? — в его голосе звучала надежда. — Привет. Да, давай. Давай поговорим, — тихо сказал Рихард, *** Рихард пришёл без опоздания, Тилль уже сидел за столиком. Увидев его, он приветственно махнул рукой. Рихард аккуратно сел, пододвигая к себе меню. — Как прошла неделя? — начал он. Они обсудили погоду, работу над клипами Тилля (Рихард, не выдержав, брезгливо поморщился), подготовку к туру, работу Рихарда в студии, планы на будущий тур. Разговор застопорился. Тилль шумно вздохнул, клацнув вилкой о тарелку. — Мы словно бы коллеги, которые решили просто так поужинать и обсудить работу, — разочарованно протянул он. — Обычно это то, из чего состоят разговоры людей, — пожал плечами Рихард, — мы с тобой уже выяснили, что другие темы нам обсуждать опасно. В любом случае, о чём бы ты хотел поговорить? Тилль передёрнул плечами. Глубоко вдохнул и, сжав челюсти, с силой выдохнул. — Я боюсь опять сказать что-то не то, — наконец выдавил он, — боюсь начать говорить и снова оказаться некстати. — Знакомое чувство, — ухмыльнулся Рихард. — Раньше всё было так просто, — досадливо сказал Тилль, отодвигая от себя тарелку. — Раньше было раньше, — отрезал Рихард, — теперь как раньше уже ничего не будет. Придётся либо меняться, либо заканчивать с этим. Откинувшись на спинку стула, Рихард переждал, пока официант заберёт тарелки и поставит на стол новые. Тилль сидел, уставившись на свои сложенные на столе кисти. — С другой стороны, мы разговариваем, это уже прогресс, — чуть мягче сказал Рихард. — Да, впервые за два месяца, — кивнул Тилль, всё так же избегая прямого взгляда, — прости, что бросил тебя в этой ситуации. Просто, мне показалось, что так будет лучше. — Лучше для кого? — поднял брови Рихард. — Ну, — Тилль махнул рукой, — сначала я подумал, что нам двоим стоит остыть. Потом прошло какое-то время, и я просто боялся напоминать о себе, чтобы всё не стало только хуже, к тому же, ты сказал не лезть в твои дела, а я тебя знаю — как ты решишь, так и будет. Рихард неверяще покачал головой. — Тилль, ты будто бы. Ты как большой ребёнок, так и не вырос. Столько поэтичных мыслей и метафор в твоей голове, а в жизни выходит какой-то бред. — Когда я говорю, что не умею строить отношения, я говорю именно об этом, — слегка раздражённо ответил Тилль, закусив губу, — раньше у нас всё было иначе, поэтому и не возникало… Такого. — Не надо было относиться ко мне, как к своей капризной залетевшей любовнице. Достаточно было отнестись ко мне как к другу, — устало сказал Рихард, — мы же всегда были друзьями, и в этом как раз нет ничего нового. Тилль кусал нижнюю губу. — Я понял. Теперь я это понял. Я понимаю, что я мешок дерьма, но я очень постараюсь исправиться. Я должен был повести себя иначе, должен был быть всё это время с тобой, но я был трусом. — А потом ты увидел то фото меня с Паулем, и ревность настолько застила тебе глаза, что ты позабыл свой страх, — проговорил Рихард тихо и зло, чувствуя себя так, словно опорожняет гнойник: чувство боли и удовлетворения смешались внутри и сложно было отличить одно от другого. Тилль качнул головой. — Не только это. Просто я увидел тебя, то как ты изменился, твой живот, и то что ты уже покупаешь детские вещи… У меня в голове словно перемкнуло, и я понял, что это всё на самом деле. — Тилль сглотнул, — Я не дурак, я не думал, что ты соврал или ещё что, просто я словно бы получил подтверждение, и всё стало видеться в другом свете. Я понял, как я облажался. Тилль, наконец, решился бросить на Рихарда быстрый взгляд из-под чёлки. Тот сидел, не шевелясь, чувствуя, как лицо застыло малоприятной маской, и, чуть прикусив кончик языка, чтобы услышать, что Тилль хочет сказать дальше. — Я уже жалею, что сознался тебе в том, что думал о вас с Паулем. Ты можешь делать что угодно, и Пауль, он гораздо лучше меня, так что я должен был бы быть только рад такому развитию событий. Просто эмоции несут меня вперёд, и я делаю и говорю прежде, чем обдумать и сам страдаю от этого. Но хуже всего, что от этого страдают люди вокруг меня. И ты. Так не должно было произойти, тебе не должно было быть плохо. — Ты хочешь рассказать мне, что мне чувствовать? — вяло огрызнулся Рихард. Тилль взял вилку и начал бесцельно тыкать лежащий перед ним на тарелке стейк. — Я не это хотел сказать, — пробубнил он. — Почему ты думаешь об этом теперь, почему ты не подумал об этом тогда? Почему я должен был оправдываться перед всеми всё это время, отменять планы, думать, что делать дальше, привирать, юлить? И каждый раз объяснять себе — зачем же я это делаю? Ради группы, ради дружбы, ради репутации, ради ребёнка, — ребёнок шевельнулся в животе, словно отреагировав на его слова, но, скорее всего, разбуженный его напряжением, — всё это время, пока ты убеждал себя, что проблемы не существует, и можно весело жить как прежде, я жил с этим, и никак не мог убежать и не мог сделать вид, что всё хорошо, потому что это не так! Ты бросил меня в самый тяжёлый момент, — Рихард сжал кулак под столом, стараясь дышать как можно размеренней, — потому что мог это сделать. — Я пытался взять паузу на раздумья, — тихо сказал Тилль. — А у меня не было такой паузы! — сказал Рихард слишком громко. Люди за соседними столиками начали оборачиваться на них, укоризненно вздыхая. Рихард чувствовал себя опустошённым собственными словами. Он выплеснул всё, от чего ему было больно и горько все эти месяцы, и, возможно, позже ему станет легче. Но сейчас он словно бы вывернулся наизнанку и не знал, как снова прийти в нормальное состояние. Притихший зал ресторана снова наполнился привычными звуками, смотрящие на них люди вернулись к еде и прерванным разговорам. — Нет слов и оправданий, которые я мог бы сказать. Я должен был быть рядом, как и всегда в трудный момент, но меня не было. Но сейчас я бы хотел быть с тобой. В каком угодно качестве, если ты позволишь. Тилль наконец-то смотрел на него прямо, не отводя взгляд и не пряча его за длинной чёлкой. Остаток ужина провели в молчании. Тиллю, обычно с невероятным удовольствием поглощающему различные блюда, в этот раз явно кусок не лез в горло. Прекрасный стейк с кровью был разрезан на множество маленьких частей и разнесён по поверхности изысканно оформленной тарелки. Одеваясь, Рихард видел, как Тилль то и дело исподтишка бросает взгляды на его живот, и отвернулся, сводя полы только что купленной куртки большего размера. На улице было тепло и влажно. Они в нерешительности замерли на крыльце, не зная как расстаться. — Мне очень тебя не хватает, — наконец выдавил Тилль, глядя прямо перед собой в темноту парковки, — я словно дерево сросся с тобой, обвил корнями и вырвать их не могу, даже с мясом. Они помолчали ещё. Из-за низко висящих облаков, освещаемых огнями города, ночное небо казалось обманчиво светлым. — Мы не говорили не только последние два месяца. Мы не общались по-настоящему задолго до этого, — ответил Рихард, — что бы ни случилось между нами, это случилось не из-за беременности, — он повернулся к Тиллю, — но мне тоже тебя не хватает. И не хватало до этого. — Давай мы попробуем ещё раз, — словно бы задержав дыхание, проговорил Тилль. — Да. Давай попробуем. *** Лицо Пройс было по-прежнему скорее безэмоциональным, но что-то было такое расслабленное в её позе, такое, что Рихард понял — в этот раз всё хорошо. — Отлично, — она слегка повернула датчик на животе, — плод перевернулся, и всё прекрасно видно. Повторного обследования не понадобится. Рихард почувствовал невероятное облегчение. Вся накопленная усталость, все тяжёлые мысли словно бы моментально растворились в этой эйфоричной лёгкости.  — Хотите знать пол? Рихард из суеверных соображений хотел отложить это, не хотел смотреть на экран аппарата УЗИ и не хотел узнавать пол. Но сейчас его сомнения были сметены волной невероятного облегчения. — Хочу. — Девочка, — сказала Пройс, нажимая пару кнопок на аппарате и отнимая датчик от живота. Зажужжал маленький принтер, выплёвывая квадратную чёрно-белую фотографию. Доктор протянула её ему. — Это вам. Рихард вгляделся в размытый профиль, едва удерживаясь от того, чтобы провести пальцем по очертанию вздёрнутого носа. Делать это на глазах у кого-то казалось слишком интимным. — Девочка, — тихо повторил Рихард. — Пока всё идёт прекрасно, — доктор Пройс села за свой стол и поправила лежащие на нём карандаши так, чтобы они выстроились в ровный ряд, — у вас есть вопросы? — Мммм, да, — Рихард неловко поёрзал на стуле, — последнее время мне очень хочется секса. Это нормально? — Гормональная перестройка организма, такое часто бывает, — кивнула Пройс. — А если я захочу… То можно? — выдавил из себя Рихард, чувствуя, как предательски теплеют щёки. Он считал себя достаточно свободным и раскованным в этом плане человеком, и сейчас даже не мог понять, что смущает его больше — признание, что он, несмотря на своё положение, хочет секса, или то, что он испрашивает на него разрешение. — Можно, если вы будете избегать экстремальных практик, таких как связывание, удушение… — Постараюсь воздержаться, — поспешил заверить её Рихард. По дороге домой он набрал номер Тилля. Отсчитал семь гудков и уже собирался сбросить звонок, когда трубку неожиданно подняли, и Тилль запыхавшимся голосом сказал: — Да?.. — Привет. Не хочешь встретиться на этой неделе? Можно было бы поужинать. — Привет, да, окей, было бы здорово! — Тилль явно был рад, что Рихард ему позвонил, — только в какой день? В четверг и пятницу я не могу. — А завтра? — Не успею приехать, — голос Тилля ощутимо погрустнел. — Может на выходных? — Мммм, — Рихард представил себе, как Тилль в задумчивости обкусывает нижнюю губу, пытаясь понять какие у него планы на выходные, — в воскресенье вчером? — Супер, договорились! — В нашем любимом месте? — Да, давай я закажу столик на семь? — Как раз успею к семи, — обрадовано ответил Тилль. Немного помолчали. Рихард слушал звук статических помех, и лёгкого дыхания друга. В этот момент всё казалось правильным и практически идеальным. — Как ты там? — мягко спросил Тилль. — Отлично, — сказал правду Рихард, — хочу увидеть тебя. — И я, — вздохнул Тилль. — Некуда спешить, дела так дела — улыбнулся Рихард, — значит, до воскресенья? — До воскресенья. Рихард отложил телефон и сосредоточился на дороге. Может, он слишком всё усложняет. Отношения с Тиллем всегда были делом простым и естественным. Возможно, получится восстановить всё как было, и просто встречаться время от времени. Им всегда было достаточно этого, должно получиться и в этот раз. Когда он вышел из машины, с быстро темнеющего серого неба падал редкий снег. Крошечные лёгкие снежинки кружились и таяли, как только касались земли. Рихард неожиданно для себя высунул язык и поймал им пару. «На счастье» подумалось ему. *** После прошлой напряжённой встречи Рихард побаивался, что и в этот раз всё не будет гладко, но разговор потёк неожиданно легко. Тилль был в явно приподнятом настроении, много шутил, не заходя на запретную территорию, да и сам Рихард был настроен положительно. С разговоров о текущих делах они незаметно перешли к воспоминаниям о своих похождениях, углубляясь всё глубже и глубже в дебри памяти. Тилль иногда смеялся даже слишком громко, привлекая этим внимание окружающих. — А помнишь, помнишь, как ты притащил ту девицу…- начал Тилль, наклоняясь над столом. — Оооо, ну начинается, — с деланным возмущением простонал Рихард. — И начал трахаться прямо при всех? — уже начиная посмеиваться, с удовольствием продолжил Тилль. — Я никогда так больше не делал! — поднял руку Рихард, — потому что одно дело с вами, придурками, порнуху смотреть, другое дело получать критику и советы прямо в процессе! — Я, в отличие от Пауля, давал только дельные практические советы, — чуть поджав губы, запротестовал Тилль. — Ну конечно! — Да! И девчонке всё понравилось! — Ей бы всё понравилось и так, уж в чём-чём, а в ебле я хорош сам по себе, без ваших советов! Забирающий опустевшую посуду официант звякнул тарелками. — С тем, что ты в этом хорош, не мне спорить, — серьёзно кивнул Тилль. — Говоря о ебле, — продолжал Рихард. Он чувствовал себя разгорячённым, и немного пьяным, хоть, естественно, не выпил за вечер ни капли. Как ни странно, Тилль от алкоголя воздержался тоже, — Помнишь тот случай. — Помню невероятное количество случаев, связанных с еблей. — Мы с тобой сначала напились до беспамятства, — Рихард качнул вилкой как дирижёр своей палочкой, — потом занюхнули по дорожке… — Ну нет, — поняв, о чём пойдёт речь, Тилль закрыл обеими руками лицо, не забывая подглядывать из-за растопыренных пальцев. — И вот, мы трахаемся, всё идёт просто замечательно, — Рихард откинулся на спинку стула, — и тут ты замираешь с пустым взглядом, просто пялишься в пустоту! Я уже подумал, что ты перебрал и начал ловить глюки! — Перестань, — запротестовал Тилль. — И ты вскакиваешь с меня и просто несёшься вон из комнаты. Я уже думал, что ты ловишь чертей, а я сейчас буду ловить тебя, чтобы ты не натворил дел, и тут ты вбегаешь обратно в одном носке и говоришь, — Рихард, кривляясь, пробасил — «У меня родительское собрание через полчаса, я опаздываю, где мои штаны?» Тилль откинулся на спинку стула, хлопнув в ладоши, задыхаясь от смеха. — Ты потом со мной неделю не разговаривал, — выдавил, наконец, он, слегка отдышавшись и вытирая выступившие на глазах слёзы, — «так ты думал о родительском собрании пока мы трахались!» — пропищал он, на вкус Рихарда слишком высоко. — Не неделю, а всего-то пару дней! — поправил Рихард и, не выдержав, тоже рассмеялся в полный голос, — Чёрт, как же жаль, что я не видел лиц преподавателей и других родителей, когда ты припёрся туда в таком виде да ещё и под кайфом… Отсмеявшись, они притихли. Тилль, махнув рукой, подозвал официанта и попросил счёт.  — Хм, знаешь, — прокашлявшись, нерешительно начал Тилль, — я принёс тебе подарок, но не стал дарить сразу, не знал, как ты отреагируешь, — он наклонился и извлёк с соседнего задвинутого стула слегка неряшливый свёрток, — в общем вот, держи. Рихард слегка опасливо принял неожиданно лёгкий свёрток и развернул его. Какое-то время он без слов пялился на его содержимое, потом начал сдавленно хихикать. Губы Тилля дёргались в кривоватой, почти кокетливой улыбке. — Утка, Линдеманн, серьёзно? — восторженно всхлипнув, спросил Рихард, крутя в руках пёструю пластиковую утку, — та самая? Откуда ты её взял? Ресторан тебе её подарил? — Можно и так сказать, — ответил Тилль, отбрасывая чёлку со лба и самодовольно улыбаясь — я её забрал, и они не попросили назад. — И зачем ты украл эту утку? — продолжил допытываться у друга Рихард. — Ну, тебе же она понравилась? Просто на память об отлично проведённом вечере, — пожал плечами тот. — Да, подарок отличный, — отсмеявшись, ответил Рихард, проведя по голове утки рукой, — спасибо. Тилль шумно вздохнул. — Что бы ни случилось, мы с тобой всегда будем утиными братьями, да? Рихард, улыбнувшись, кивнул. И, чуть помедлив, предложил. — А знаешь что. Поехали ко мне. Глаза Тилля удивлённо округлились. — Ты серьёзно? — Почему нет? Если, конечно, тебя ничего не смущает. Многих мог смутить нынешний живот Рихарда в сочетании с подобным предложением, но он надеялся, что уж Тилль, будучи Тиллем, ничего не скажет. Хотя… — Меня ничего не смущает, — поспешно сказал Тилль, — но я думал, думал, ты хочешь подождать с этим всем, пока мы не выясним все… Аспекты. Но я не против! — Просто я подумал, ты прав, — пожал плечами Рихард, — то, что между нами есть не должно быть так уж сложно. Если нам обоим этого хочется, и мы помирились, почему бы не воспользоваться этой возможностью? Тилль не выглядел убеждённым, но явно решил не глядеть дарёному коню в зубы и начал поспешно одеваться. Дома Рихард, будто бы протрезвев, начал сомневаться в собственном решении. Да, он хотел секса, и лучше кандидатуры, чем Тилль для этого было не сыскать, к тому же, они и правда отлично провели вечер. Но его беременность по-прежнему была запретной темой, они по-прежнему не обсудили то, как им стоит вести себя относительно этого. Тилль, почувствовав небольшое охлаждение атмосферы, помалкивал, то и дело искоса поглядывая на Рихарда. «Он прав, это секс, всего лишь секс, всего лишь взаимопомощь, тут нечего обсуждать» убеждал себя Рихард. Но Тилль был прав и в том, что им стоило обсудить всё. Теперь, когда перед глазами Рихарда рассеялась розовая дымка воспоминаний, его собственная затея уже не казалась такой удачной. Вот дерьмо. — Ты затеял ремонт? — неожиданно подал голос Тилль. Он стоял перед приоткрытой дверью бывшей комнаты для гитар, откуда отчётливо пахло краской, — можно войти? Рихард, потеряв дар речи, кивнул. Комната была абсолютно пустой, их тихие шаги гулко отражались от свежеокрашенных стен. Тилль поводил рукой в поисках выключателя, но рабочие меняли проводку, и вместо выключателя зияла дыра с топорщащимися проводами. Тилль прищурился, стараясь в слабом свете, пробивающемся из коридора, различить цвет краски. — Жёлтый? — удивлённо спросил он, — странный цвет для комнаты с гитарами. — Я больше не буду хранить здесь гитары, они в гараже, — сказал Рихард, сглатывая неожиданно вставший в горле комок, — здесь будет детская. В повисшей тишине, он подошёл к окну и неловко пристроил подаренную утку на подоконник. — Это отличная комната, — тихо проговорил Тилль, — не слишком маленькая, не слишком большая. И окна на юго-восток. Ребёнку тут будет удобно. Он подошёл ближе. — Ты уже знаешь пол? — спросил Тилль. Рихард передёрнул плечами. Надо было обсудить эту тему раньше. Тилль вздохнул. — Я думаю, это будет девочка, — сказал он, глядя на лицо Рихарда отражающееся в грязноватом стекле. — С чего ты решил? — не выдержал Рихард, нарушая молчание. — Просто девчонки получаются у меня лучше всего, — шутливо подбоченясь заявил Тилль. Рихард хмыкнул. — Хочешь приписать себе все заслуги? — Ну, я… — неуверенный стоит ли начать оправдываться промямлил Тилль. Рихард полез во внутренний карман пиджака и, вытянув квадратную чёрно-белую фотографию, протянул Тиллю. Тот аккуратно взял её. В его огромной руке она казалась совсем крошечной. — Ты прав, это девочка. Я узнал на этой неделе, — сухо сказал Рихард. — Девочка… — пробормотал Тилль, поворачивая фото так, чтобы на него падало больше света, — ты уже думал об имени? — Да. Нет. Я не знаю, — Рихард повернулся к Тиллю лицом, — хочешь помочь мне с этим? — спросил он, приподнимая подбородок. Тилль сделал шаг навстречу и осторожно, глядя в глаза, положил правую руку ему на живот. Это ощущалось неожиданно правильным. — Да, я хочу тебе с этим помочь, — выдохнул он, — хочу снова быть рядом с тобой. Если ты хочешь. — Я хочу, — прошептал Рихард, накрывая его руку своей. Тилль придвинулся ещё ближе. Рихард почувствовал его дыхание на своей коже. Порывисто дёрнувшись вперёд, он поцеловал его. Тилль ответил без обычных для их поцелуев страсти, борьбы и яростного напора. Их губы двигались мягко, словно бы они целовались так множество раз. Но этот поцелуй был особенным, казался практически детским и невинным, после всего, что между ними было. Легко отстранившись, Рихард уткнулся Тиллю в плечо. Сейчас, после стольких недель беспокойства и неуверенности, он чувствовал себя так, будто нащупал, наконец, твёрдую землю.