Брови у Широ нахмурены, сведены к переносице так, что появляется глубокая морщинка. Губы поджаты, а руки — настоящая и механическая — скрещены под накачанной грудью. Довольно скверные звоночки. Чего уж там, самые настоящие колокола, и Мэтт игнорирует их с восхищающей стойкостью.
— Ты шутишь, должно быть.
— Не-а. Широ, ты послушай только!
— Всевышний.
Он потирает висок пальцами. Когда Широ в
своём прикиде, с цепями, затянутый в кожу, увешанный перстнями и с этой сногсшибательной подводкой, выглядит эффектно и даже пугающе. Сейчас Широ в цивиле: ужасной белой рубашке и вязаном джемпере, так что Мэтт не тронут, нисколько. Сделав вид, что не заметил демонстративной незаинтересованности, он продолжает листать форум в поисках.
— Нашёл! Во, чисто зацени:
«…и в необъятной смерти черноте
подобно звёздам души догорают.
кометой рассыпаясь в бытие
я чувствую, как тленно угасаю».
Тело горит, во рту сухо, как в пустыне. Мэтт ещё не зачитывал этот стих прежде вот так, вслух. Слова срываются с кончика языка, тонут в пенке латте, и это совсем не то, чего они заслужили. Ему так стыдно, боже. Нужен оратор получше. Кто-то, кто не будет хрипеть, и кому джинсы не будут пережимать стояк.
— Метафоры про космос, ну конечно. Я должен был понять сразу.
— Это не просто «метафоры про космос», — оскорбляется Мэтт, — это — шедевр, чтобы ты знал.
— В любом случае, ты не знаешь автора. Ник не считается.
Мэтт не хотел, правда, но губы сами собой медленно расползаются в улыбке. Недоверие на лице Широ сменяется ужасом, а затем осуждением.
— Ты всего два месяца админишь сайт колледжа.
— Какой смысл в служебном положении, если им нельзя пользоваться? Не будь занудой.
— Мэтт.
— Не все тут качки-переростки с харизмой. Это тебе чтобы кого-то склеить достаточно драматично взмахнуть полами плаща и сказать этим своим сексуальным голосом что-то типа: «огоньку не найдётся?». В моём случае нужно, ну, знаешь. Прилагать усилия.
— Во-первых, на такое никто не клюнет, во-вторых, не прибедняйся, тебя все обожают.
— Ав, спасибо, сладкий, но моё сердечко уже занято, — Мэтт нажимает Широ на кончик носа. Он позволяет себе это только потому что они сейчас в кафетерии, вокруг полно свидетелей, а значит, Широ не убьёт его на месте. — Заодно сейчас узнаем, кем именно.
— Подожди, что?
— Да-да-да, я взломал ноут автора. Можешь вызвать полицию, но дай мне пару минут, окей? Моя муза где-то здесь, и сейчас…
Выдохнув, Мэтт клацает клавишей, тем самым отправляя девайс музы в перезагрузку.
Секундой позже через два столика от них слышится восклицание на немецком — Мэтт уверен, что это что-то нецензурное.
Он оборачивается, чтобы посмотреть, и пропадает.
У его музы точёный профиль. Высокий лоб, идеальной формы брови и острый нос. Смуглая кожа контрастирует с белоснежными волосами, ниспадающими на плечо свободной косой. Длинные пальцы обречённо захлопывают ноутбук, подхватывают стакан и подносят его к тонким губам — неторопливо, возможно, излишне пафосно. В этом есть что-то аристократичное.
И, конечно, эротичное.
— Так, всё, я пошёл знакомиться.
Широ успевает схватить его за локоть, так что Мэтт приземляется обратно.
— Послушай меня.
— Не буду.
— Мэтт, он парень.
Приглядевшись, Мэтт замечает кадык и мужские туфли навскидку размера сорок четвёртого.
В ответ он пожимает плечами.
— Так даже лучше.
— Мэттью!
С трудом, но ему всё же удаётся вывернуться из цепкой хватки Широ.
Спокойно, Мэтт.
Ты справишься.
Прежде, чем подойти к столику, он приглаживает волосы, поправляет очки и рубашку, а ещё выхватывает из открытого рюкзака Широ блокнот.
— Добрый день, редакция газеты «Гарнизонский вестник», не могли бы вы пройти опрос?
Можно услышать, как Широ пробивает лицо ладонью, но Мэтт предпочитает сосредоточиться на образе музы. Муза же оценивающе смеряет его взглядом, вскидывает бровь и недовольно поджимает губы. Впрочем, поучаствовать соглашается.
— Отлично, — Мэтт падает на стул напротив, при этом едва не запутавшись в нём ногами. — Тогда начнём. Для проформы: имя и факультет?
— Лотор, филологический.
Муза обзаводится именем и корпусом, в котором чаще всего появляется. Мэтт же едва не взлетает к потолку на крыльях любви, преисполненный счастьем.
Теперь пора пустить в ход всё своё обаяние и остроумие.
— Отлично, теперь сами вопросы: чёрный, белый или синий?
— Эм. Белый?
— Супер. Идём дальше: полночный, сапфировый или ледяной?
— Полночный.
— И последний: белый или полночный?
Лотор размышляет долгие секунды. Прикладывает сжатую в кулак руку к губам, и Мэтту тяжело держать лицо. Так хочется податься вперёд, поймать запястье, отвести его в сторону, прижаться губами к губам, смешать на языке латте с крепким чёрным, запах которого не спутаешь с другим. Он бы всё за это отдал.
Однако Мэтт сидит на месте. Терпеливо ждёт, свободной рукой прихватывает джинсы у колена в попытке унять дрожь и чувство эйфории.
Дело может выгореть, если он будет сдержаннее.
— Пожалуй, всё же белый. Так, что всё это значит?
Мэтт хмыкает, с умным видом листает страницы — позволяет себе улыбку, заметив, как Лотор приподнял подбородок в попытке подсмотреть записи. Решив, что хватит, он откладывает блокнот в сторону.
— Исходя из ответов, могу утверждать, что ты — сахарная булочка.
Слышен удар. Если бы Мэтт не был занят любованием, то безошибочно опознал бы в нём удар лба Широ об стол.
Лицо Лотора вытягивается. Он часто моргает, длинные ресницы делают взмах за взмахом.
— Подожди. Это такой подкат был? Серьёзно?
— Ага, — Мэтт уверен, что светится, — как насчёт встретиться вечером? Типа там, ты, я, луна, потом — моя постель, м?
— …боюсь, у тебя диабет.
Теперь очередь Мэтта удивляться.
— Что, прости?
— Говорю, иди нахрен с такими подкатами, недоумок. — Лотор поднимается с места, подхватив свой ноутбук, прижимает его к груди, и затем смахивает с плеча косу. Прежде, чем уйти, он добавляет категоричное: — Ни за что.
На самом деле рассыпается кометой сердце Мэтта, а он сам угасает и в бытие, и во всём этом необъятном нечто.
Он сидит, неподвижный, не в силах перестать улыбаться. Выглядит наверняка жутко.
Ощущается так же.
На плечо опускается ладонь Широ.
— Это было ужасно.
— Спасибо? Ты прям настоящий друг, от души душевно в душу. — Мэтт закатывает глаза.
— Но по крайней мере ты пытался. Ну что, пойдём на пары?
Кивнув, Мэтт встаёт из-за столика и плетётся за Широ следом.
***
Широ обеспокоенно смотрит на него утром. Делает этот свой «ты-можешь-доверять-мне»-жест: кладёт руку на плечо, заглядывая в глаза, спрашивает, всё ли в порядке. Перед ним сложно устоять. Мэтт не помнит никого, кто справился бы — помимо себя самого, конечно. Поэтому он может улыбнуться и соврать, сказав, что всё тип-топ, лучше не бывает, да и вообще жизнь продолжается.
***
Он не в порядке.
