* * *
«Я чувствую, что должна объясниться перед тобой и, пожалуй, перед самой собой. Впервые за 8 лет я решила посмотреть в глаза своим воспоминаниям. Ты всё понял тогда, когда я выпалила лишнее у тебя дома. Понял, что я знаю, что произошло. И ты оказался прав, там, у себя в голове. Ты прав, Геральт. Я чёрт возьми знаю и сама этому не рада, поверь мне.»
Вал откинула блокнот в сторону и трясущимися руками потянулась к бутылке водки. Она обещала себе не пить. Обещала перестать употреблять наркотики. Однако она была не в силах справиться со страхом перед кровавым ликом прошлого. Сделав два глотка, она закашлялась, выплевывая то, что не успела проглотить.«Геральт, ты должен знать одну вещь: ты очень хороший человек. Я помню наше знакомство, помню, как ты пытался понравиться Мишель. До сих пор помню, как ты извинялся передо мной, ведь она была моей девушкой, хах. Ты тоже это помнишь, правда? Помнишь те времена, беззаботные и счастливые. Мы были на старте: я разрабатывала твой первый сайт, Мишель занималась дизайном. Столько идей, готовых к реализации. Мы распланировали 10 крупных проектов, чувак. И мы смогли их завершить. Завершили все, кроме одного.»
Вал закрыла руками лицо: нижние части ладоней плотно прижались ко рту, сдавливая беспомощный крик. Она оглянулась. На стенах висели плакаты и виниловые диски, фотографии и календарь с помеченным красным кружочком днём. 20 июля. Вал подскочила и сорвала календарь со стены: резкими движениями она измолола его на мелкие кусочки, разбрасывая остатки бумаги по комнате.«Я поклялась, пообещала врачам, что ты ничего не узнаешь. Ты потерял 3 года своей жизни, застрял на нашей первой успешной презентации. Когда ты открыл глаза, ты радовался тому, что мы нашли новых инвесторов. Радовался, что мы наконец-то сможем расширить границы нашего бизнеса. Как же ты был шокирован, когда узнал, что мы уже давно империя, способная самостоятельно инвестировать куда-угодно. Поддерживать кого-угодно. Ты был страшно напуган тогда.»
Это была 10 сигарета за последний час. Легкие Вал забыли, что такое кислород, ей становилось плохо: голова неустанно кружилась, чувство тошноты стало уже привычным.«Я оттягивала этот момент до последнего, Геральт. Знаешь, я думала, что умру в этом году. На протяжении 8 лет я была под кайфом, всё ждала, когда меня заберет старуха на черной кобыле или типа того. Но я не умираю, я сижу здесь, в своей старой квартире, смотрю на неё и не верю, что набралась сил вернуться.»
Время действительно оставило это место: часы давно не работали, огромные пыльные шапки лежали буквально на каждой поверхности. Старые журналы пожелтели, а газеты восьмилетней давности повествовали о том, что ныне уже давно не актуально.«Я должна. Сейчас ты не одинок. У тебя появился повод жить. По крайней мере, я это вижу – ты наконец-то живой. Я отдам тебе это письмо, когда буду убеждена, что ты готов. Когда рядом будет тот, с кем ты переживешь эту боль. Я люблю тебя, очень сильно люблю. Я думала, что смогу удержать это внутри до последнего, но я не могу. Я не справляюсь.»
Вал смахнула лившиеся ручьем слезы и придвинула стул вплотную к столу. Её руки тряслись, головокружение не давало сконцентрироваться на листе бумаги: буквы расплывались, а ручка не хотела попадать в строки.«У нас были большие планы, чувак. Однако, ты всегда говорил, что бизнес бизнесом – важно оставаться человеком. В апреле 2012 года ты предложил нам одно благородное дело: помогать выжившим в горячих точках людям. Ты договорился обо всём: провизия, лекарства, одежда. Буквально через 2 недели после твоего предложения у нас была сотня боксов, которые могли помочь людям, пострадавшим от войны. Ты не хотел, чтобы общественность знала об этом. Ты всегда был истинным альтруистом, как и Мишель. Наверное, поэтому я так тебя люблю.»
Вал закричала: в её голове плодились мысли, перемешивающиеся с воспоминаниями. Она хотела все бросить и накуриться. Потратить все свои деньги на наркотики и уйти в последнее «путешествие». Она думала, что так будет лучше. Но лучше уже не будет. Никогда. Всего 6 секунд разделяют жизнь на «до» и «после». 6 секунд изменили всё.«3 месяца мы путешествовали по забытым богом землям, в которых господствовала война. Естественно, мы не бросались в огонь, нет. Мы были в безопасных местах, так называемых «местах затишья», где люди пытались выжить. Пытались научиться жить заново. Однажды, в одной из таких вылазок, мы повстречали двух мальчиков. Они называли себя братьями, но никто не знал, правда это или нет, так как вся их семья погибла. Ты был очарован. Каждая минута, проведенная с ними, радовала тебя. Ты любил этих детей, любил всем сердцем, Геральт. Ты был готов забрать их с собой, спасти две маленькие души от бесконечных скитаний и страха.»
Вал опустила голову на стол: её глаза, красные от слёз, были полны ужаса. Она боялась даже думать о том, что ей предстоит написать дальше. Её сердце вырывалось из груди, тело, окутанное дрожью, стало холодным.«6 секунд, Геральт. Мы были там, были готовы забрать детей, были готовы помочь. 6 секунд разбили нашу жизнь на 2 части. Нас спасло то, что мы вернулись к машине, вернулись, чтобы загрузить новую партию боксов. Мы были так счастливы, Геральт. А потом время наступило на нас. Громкие звуки стрельбы, глухие звуки взрывов. Ты рванул в огонь, не реагируя на мои крики. Ты бы погиб там, вместе со всеми, но я не могла позволить этому случиться. Я выстрелила тебе в ногу. Выстрелила из тренировочного пистолета, тренировочными пулями. Я целилась в самое уязвимое место и не промахнулась. Цепочка точечных взрывов почти дошла до нас, но я успела стянуть тебя в вырытую кем-то траншею. Ты кровоточил, буквально каждый сантиметр твоего тела был пропитан кровью. Я выглянула на секунду, пытаясь осознать масштаб происходящего, но пыль, стоящая плотной стеной, мешала разглядеть горизонт. Крики, полные боли, и ужасные кадры не оставляют меня до сих пор. Военная больница, воздушная транспортировка, кома, операции, куча лекарств. Полиция и психологическая работа со мной. Ты был в коме. Очнулся. Радостный и веселый, ведь наши инвесторы наконец помогут нам. Я сквозь слёзы радовалась вместе с тобой, аккуратно вводя тебя в курс дела. Когда ты очнулся, СМИ уже не так растаскивали куски этой ужасной истории по изданиям, к счастью, ни один выпуск не раскрывал имен погибших и пострадавших. Врачи запретили говорить тебе правду, в тот день выжили только мы. Я и ты, Геральт. Больше никого.»
Чувства покинули её. Холодные руки отложили ручку в сторону. Вал встала и подошла к стене, украшенной рамками с фотографиями. - Я смогла, Мишель. Я написала правду. – она положила руку на фотографию когда-то счастливой пары. – Спасибо тебе, за всё. Кажется, я готова. Она смяла в руках листок и, окинув взглядом гостиную, аккуратно закрыла за собой дверь. - Алло, здравствуйте, я заеду за ним через полтора часа. Да, ему уже лучше? Хорошо, спасибо. Что? Его машину забрали на штрафную стоянку? Как так получилось? Утренняя прохлада успокаивала взбудораженное сознание, пение птиц создавало иллюзию благополучия и спокойствия, словно тех 6 секунд никогда не было. Словно время вырезало эту деталь и оставило пробел там, где раньше была боль. Вал была готова.