Восемь лет назад, на Триумфе.
Мы только что поклялись отомстить за Валор любой ценой, ладонь саднит от пореза, толпа не смолкает ни на секунду. Сингерикс обратил пылающий взгляд на спину Легата. – Мы должны дождаться нашего момента, – отец одернул брата, а я оскалилась: – Я буду терпеливой, отец. Но не забуду, ради чего буду отныне жить. Повозка остановилась перед огромным белым зданием, перед ним стояло множество мужчин в белых тогах. Легат обратился к ним, показывая на большой сундук: – Трофеи из Галлии! Дар для почтенных Сенаторов! – Великолепное сокровище! – всплеснул руками престарелый седой мужчина с острым взглядом, залезая в сундук. Я знала, что там наши украшения, драгоценные камни, которые мы находили, шкуры животных... – Смотреть, как они трогают то, что принадлежит нам – это все равно, что подставлять им лицо, чтобы они плевали в него! – Сингерикс сжигал римлян ненавидящим взглядом, отец дернул за цепь, которой мы были скованы. – Это лишь металл. – Они ослеплены своей жадностью, – я с недоверием смотрела, как старики перебирают золото из сундука. Алчность на их лицах очевидна и отвратительна. – Они, видимо, считают, что непогрешимы, что стоят выше других. И однажды это их погубит. Мы будем за их спинами с кинжалами и напомним, что они уязвимы. – София права, – отец кивнул. – Их высокомерие может помочь нам. Пока хотя бы один из нас жив, они не смогут спать спокойно. Краем уха я уловила рассказ Аквилы о нас и в ужасе раскрыла рот. Что он говорит?! – Эти дикари, скот... Они оскверняли тела тех, кого взяли в плен!.. Приносили людей в жертву своим богам, а потом оставляли тела солдат изуродованными! Я лишь частично понимала, что он говорит, а сказать сама могла еще меньше. Но молча слушать эту мерзкую клевету я не собиралась: – Мы никогда такого не делали! И не убивали римлян, пока вы не напали первыми и не уничтожили наш дом! Отец коснулся моего плеча. – София, они не поймут тебя. – К тому же, – добавляет мама, – в Валор таким не занимались, но в других племенах – да. Рассказы, подобные этому, укрепляют веру людей в Цезаря, поэтому они будут выставлять нас на обозрение, как чудовищ. – Эти псы захватили нашу землю! – брат звенел цепями в пустой попытке освободить руки. – И никаких зверств не будет достаточно, чтобы они заплатили за это!***
Вчера, лавка Локусты.
– Завтра, – я твердо смотрю на Локусту, она поджимает губы. – Аквила? – Да. Мне нужно зелье, которое действует быстро и безотказно. Локуста кивает, перья в ее волосах шелестят. Она начинает перебирать горшочки, потом кидает что-то едкое в чашу на огне. – У меня есть то, что быстро отравит его, но, – Локуста задумчиво стучит пальцами по подбородку, – я дам тебе кое-что получше. Она притягивает мне амулет, я осторожно беру его и вижу: он наполнен янтарной жидкостью. – Что там? – Концентрат сатириона. Зелье страсти, если иначе. Дашь его Аквиле – желание сведёт его с ума, он ни в чем не сможет тебе отказать. – Мне это не... – и осекаюсь. А ведь это может помочь выпытать у Аквилы, где остальная моя семья. – Возьму. Пригодится. – Его даже не нужно пить, достаточно лишь вдохнуть. А сама отвернись или задержи дыхание. – Спасибо! Наконец я получу ответы, которые мне нужны! – Которых ты заслуживаешь. Да поможет тебе Сирона отомстить за Галлию.***
Рим, бараки, настоящее время.
Виктус готовится к следующему бою, когда видит Аквилу, наставляющего гладиаторов. – Я купил вас, потому что вы лучшие. Вы пойдёте туда и победите. Дадите людям той крови, которой они жаждут. И, что гораздо важнее, не разочаруете меня. Или закончите, как он, – Легат ухмыляется в сторону Виктуса, Сифакс закатывает глаза. – Аквила, – Виктус высокомерно отворачивается. – Твои жалкие попытки меня оскорбить пусты, как твоя голова. В отличие от тебя, мне есть чем заняться. – Однажды ты запомнишь свое место, раб! – Однажды ты поймёшь, что этого не случится. – Стражи! Заберите его оружие! – Что?.. Аквила кровожадно улыбается. – Если ты так уверен в себе, посмотрим, как ты сможешь сражаться с тренировочным мечом вместо обычного. Охранник пытается возразить: – Господин, я не уверен, что... – Делай, что велено! Иначе будешь просить милостыню на улицах до конца своих дней. – Как скажете, господин, – и страж забирает у Виктуса его топор, губами шепчет извинение. Виктус понимающе кивает ему, прежде чем нахмуриться в сторону Легата. – Флавий не позволит этого. – Я – Хранитель города, – гадко улыбается Аквила. – А Флавий знает свое место, в отличие от тебя. Кроме того, когда он узнает обо всем, ты уже будешь мёртв. И самодовольно покидает барак. Виктус вдруг ухмыляется и достаёт из-под кровати доспехи и меч, которые подарила София. Или чьё имя она там говорила... Кассий, кажется? – Вы полны сюрпризов, – Сифакс довольно скрещивает руки на груди, Виктус кивает. – Конечно, иначе почему я до сих пор жив? – Не хотел бы я встретиться с вами на арене. Этот меч, кажется, может пробить сталь. – Увидим.***
За бараками, у кабинета Аквилы.
Знакомый коридор к кабинету пуст. Я видела, как Легат покидал амфитеатр, значит, скоро будет тут. Поражаюсь ясности своего ума и расчетливости, которые сейчас управляют мной. В груди бурлит предвкушение, но я не выпускаю это нетерпение – права на ошибку у меня сейчас нет. И, когда я слышу тяжелые шаги за спиной, амулет с ядом обжигает шею. – София? Это ты хотела меня видеть? Удивление в голосе Аквилы вызывает у меня улыбку. Да, эта встреча удивит тебя. Но, когда я оборачиваюсь, на лице держу выражение мольбы. – Да... – Что тебе нужно? Не думай, что я доверяю тебе! – Аквила холодно смотрит на меня, но хотя бы не прогнал. Значит, у меня есть шанс. Мотаю головой. – Нет, я ничего не задумала, обещаю! Я пришла... – опускаю глаза вниз. – Я хотела попросить вашей милости. – Неужели? – Он все еще недоверчиво щурится, но интереса скрыть не может. Я изображаю страх, Аквила улыбается все шире. – Я думала о том, что делала... как вела себя с вами. И я жалею... – шагаю к Аквиле и притворяюсь, что споткнулась. Руки начинают дрожать, когда амулет падает на пол и разбивается с хрустальным звоном. Крохотная лужица сверкает под осколками, и я присаживаюсь вниз. – О, нет. Это же подарок... Я поднимаю несчастный взгляд, когда Аквила встает надо мной с непримиримым выражением на лице. А я с замиранием сердца понимаю: зелье не действует. – Говори, что тебе нужно, и хватит... – Он вдруг осекается, а в его взгляде появляется что-то постороннее. – Я... моя голова... – Что-то случилось, господин? – перед тем как встать, касаюсь зелья пальцем, а потом кладу руку на щеку Легата. Он таращит на меня мутные глаза. Действует! Начинаю свою игру: соблазнительно улыбаюсь и наклоняюсь, являя Легату обтянутые тканью изгибы своего тела. – Нет, вовсе нет, – Аквила жадно смотрит на меня, а внутри меня все дрожит от нахлынувшего напряжения. – Давай пройдем в кабинет. – Когда захожу впереди него, чувствую его дыхание сзади моей шеи. Немного выгибаюсь, чтобы прижаться ягодицами к мужчине. Адреналин и чувство опасности обостряют все чувства до предела, частые вдохи жгут легкие. – Наконец, мы одни, – шёпот мне в шею и тут же влажный поцелуй. Но я выворачиваюсь и играючи отхожу, чтобы нас с Аквилой разделял стол. Легат, как привязанный, идет за мной. Заметно, что он пытается прийти в себя, но у него не получается. – Не пойму, как я отдал тебя Лене тогда. Я должен был знать, что самая красивая женщина попала мне в руки, – его низкий до хрипоты голос отдаётся дрожью страха по телу. Аквила снова приближается, но я упираюсь в его грудь пальцем. Притворяться больше нет сил, и, раз зелье лишило Легата рассудка, самое время узнать все. – Я убила Трибуна. Мой отец убил Первое Копье. И теперь твой черёд. Ты – мой, – от рычащих ноток в моем голосе горло дрожит. Аквила же не воспринимает и половины из того, что я говорю. – Да, твой. Я стану тем, кем захочешь, ради тебя, лишь бы только чувствовать твое прикосновение. – О, ты его почувствуешь, я обещаю, – я обольстительно улыбаюсь, прежде чем впиться ногтями в руку Легата. Он отдергивает ее, а я отхожу к постаменту с амфорой. – София, куда ты? Я хочу... – Сначала я получу ответы на свои вопросы, – останавливаю мужчину взмахом руки. Локуста была права, он стал послушнее собаки. – Куда ты продал мою мать? – В храм Цереры в Македонии. Потом ее отправили в Александрию, насколько я знаю, – тут же отзывается Легат. – Македония?! Это же за морем! – Аквила тянется к моему лицу, но я бью его по руке. – Мой брат? Лицо Аквилы искажается сожалением. Никогда не думала, что он может испытывать подобные эмоции. – Я... продал его в шахты. Там не выживают. – Я в ужасе отступаю назад, ноги подгибаются. Нет, пожалуйста... – Прости меня, София. – Немного поздно для этого, не находишь?! – Моя рука взлетает сама, но после пощёчины Легат улыбается, как счастливое дитя, а я смаргиваю слезы. – Что случилось с остальным племенем? – Я продал сотню человек на аукционе в Риме. Всех выживших в разные места. – Всех выживших! Моих друзей, мою семью! – Я в ярости толкаю его, но он настолько мощный, что я сама отшатываюсь. Быстро соображаю, что еще мне нужно знать. В ушах звучат слова Сабины: Он следил за Цезарем для Помпея...– Ты мерзок! Теперь скажи мне, что ты рассказал Помпею о Цезаре? Легат напряжённо думает. – Я об этом никому не говорил, но у тебя такое лицо... тебе можно доверять. О-очень милое лицо. Когда он начинает одержимо хихикать, то выглядит, как полный дурак. Если бы я не была так напугана и напряжена, даже посмеялась бы над отсталым выражением его лица. – Помпей. Говори! – Я рассказал Помпею все о планах Цезаря и его армии. Не говори Антонию! – Легат прямо таки умоляет. – Он убьет меня, если узнает. – Вдруг он с размаху падает на колени и хватается за подол моего платья. – Пожалуйста, помоги мне! Не говори ему! Локуста говорила, что обезумеет от похоти, но, по-моему, Аквила просто сошел с ума. Я наклоняюсь к мужчине и слабо царапаю его подбородок. – Конечно, я помогу тебе, – ласково шепчу я. – Только сначала мне нужны доказательства. Аквила так стремительно кидается к ящикам своего стола, что я отскакиваю назад, чтобы он не сшиб меня. Он открывает один из ящиков, а я, приглядевшись, широко улыбаюсь. – Замечательно, – поощрительно глажу Легата по плечу. Ящик до верху набит письмами как для Помпея, так и от него. Если я принесу их Антонию, то Аквилу ожидает унизительное изгнание – и то в случае, если Антоний не выйдет из себя и не прикончит Легата на месте за предательство. А он может. – Иди ко мне, моя прекрасная богиня, – Аквила обнимает меня сзади, а я так глубоко задумалась, что едва успеваю отскочить к злополучной амфоре и прижаться спиной к постаменту. Сейчас или никогда... Сомнения берутся неизвестно откуда и разрывают голову на части. Может, я могу просто выдать его Антонию? И больше Аквила никогда никому не причинит вред, не лишит семьи и дома, как сделал это со мной. Варвары Дикари Я знал, что ты обычная шлюха На колени и признай, что Юпитер – величайший из Богов Маленькая мегера кусается Все секунды унижения проносятся перед глазами, и голос Сабины добивает: Я хочу поехать туда, где была счастлива в последний раз. Где мы жили с мамой… Рука сама проскальзывает в нишу, когда Легат впечатывает мое тело в постамент своим и наклоняется к моей шее. Каждый удар сердца взрывает меня изнутри. Все эти годы я ждала. Холодная рукоять кинжала греет ладонь. Моя рука напряженно дергается, лезвие задевает камень с оглушительным звоном. Или мне лишь кажется – Аквила за своим шумным дыханием ничего не слышит. Поцелуй на ключице. Прижимаюсь к Легату всем телом, стремительно обвивая его руками. Поцелуй на скуле, дрожь отвращения и нетерпения по телу. Пальцами провожу по шее Аквилы, нащупывая мягкое место сбоку от позвоночника. – Скажи мне, Аквила, когда ты просыпался сегодня утром, думал ли ты, что это будет последний день твоей жизни? – шепчу я. Легат, кажется, улыбается за секунду до того, как я ударяю его кинжалом в шею сзади... Сталь входит в плоть с непередаваемым шелестом. – Что... – Когда Легат начинает хрипеть и таращит глаза, я отталкиваю его от себя, сжимая в руке нож, с которого капает кровь. Легат с трудом соображает, что происходит, и умоляюще смотрит на меня, прижимая руки к ране на шее. – Прошу тебя, моя муза, подумай о моей жене! Ты оставишь ее вдовой... И я действительно думаю о Сабине, прежде чем нанести новый удар. – Она поблагодарит меня за это! – рычу я, с наслаждением толкая Легата ногой – он тяжело заваливается на колени, потом на бок, а я отхожу, проверяя, не запачкала ли юбку. Кровь на полу сверкает драгоценными камнями под светом факелов. Поднимаю руки перед лицом – пальцы окрашены багровым. Давно они дрожат? И ноют от хватки на кинжале – отпустить очень больно. – Я дам тебе, что угодно, но помоги! Смотрю на Легата – он с трудом говорит, кровь уже медленнее вытекает из ран на шее. – Дашь мне милосердие для моей семьи? – тихо спрашиваю я, вдруг становится больно, холодно там, где на кожу нанесен рисунок Валор. – Я не могу... изменить прошлое, – его глаза закатываются, но Аквила пытается оставаться в сознании. – Прошу тебя, я лишь выполнял приказ Цезаря. Должно быть... – он кашляет, на губах пузырится кровь. – Должно быть что-то, что я могу дать... – Да, кое-что есть. – Что? Скажи... – он снова кашляет, его меч на поясе с тяжёлым звуком царапает каменный пол. Я поднимаю юбку и подхожу к Легату со стороны, где нет крови, и присаживаюсь к нему. Его глаза полны мольбы, как и глаза Трибуна за минуту до смерти. Я жадно смотрю, как губы Легата шевелятся, когда он судорожно дышит. И наклоняюсь к нему, чтобы шепнуть, глядя в глаза: – Ты можешь умереть. И я с размаху опускаю кинжал на его горло... – Это за Сингерикса, – слезы превращают все вокруг в расплывчатое нечто. Только сейчас я в полной мере понимаю, что больше не увижу своего брата. Его хитрые тёмные глаза и лукавую кривую улыбку... Того, с кем росла, без кого не представляю своей жизни. Всхлипы оглушают, и я прихожу в себя, лишь когда ноги начинает прокалывать от холода – я, оказывается, сидела на каменном полу. Смотрю на тело перед собой. Мёртвое. В этот раз я не смотрела на смерть, но чувствовала ее сердцем. Вспоминается третья ветка ладана, которую ветер унёс прочь от костра. Я ошиблась тогда. Мы не встретимся.***
Вечер того же дня.
Вилла Кассия встречает меня уютом и воспоминаниями – тут проходил мой дебют. Тогда все было иначе. Сейчас со мной рядом нет Сифакса, а сердце медленно исцеляется чужой кровью. – София? – Кассий встречает меня лучезарной улыбкой. Видимо, ему гораздо лучше, чем днем. – Не ожидал вас видеть. Вы пришли с игр? – Да. Они были... насыщенные. Простите, могу я увидеть Сабину? Мне надо поговорить с ней. Я разве что не дрожу от предвкушения. Хочется быстрее обрадовать подругу, но для Кассия я сохраняю спокойствие на лице. Сабину нахожу у фонтана. Она тоскливо наблюдает за расходящимися от ее руки кругами по воде, а когда слышит шаги, разве что не падает в воду – так резко подскакивает. – София? Я не ожидала... Какой приятный сюрприз! – Да уж, приятный, – я ухмыляюсь, кивая на фонтан. – Сабина, присядь. – Нет, я уж лучше так, а то вода холодная, а мало ли, кто еще придет. – Она грустно улыбается. Это семейное – Кассий тоже вечно тоскует. – Ладно. У меня для тебя новость. – Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что мы одни. – Аквила больше тебя не потревожит. Ее глаза расширяются. – То есть... ты... имеешь ввиду... – Да, – я радостная настолько же, насколько Сабина шокирована. – Он больше не причинит вреда тебе. Никому не причинит. – Я беру ее ледяные мокрые руки в свои и сжимаю. И говорю уже серьезно: – Сабина. Теперь ты свободна. Она словно статуя, лишь слезы начинаю струиться из широко распахнутых глаз. – Я... не знаю... – И она кидается мне на шею, рыдая в голос. Я даже не думаю ее успокаивать – бесполезно. Просто глажу по спине. – Теперь моя жизнь зависит лишь от меня. – Ее голос звучит приглушенно где-то около моего уха. – Да. Ты можешь исполнять свои мечты. Сочинять поэмы. Ходить, куда пожелаешь. Сабина отпускает меня, ее лицо красное от слез. И растерянное. – Я никогда не принадлежала самой себе, – она растерянно смотрит вокруг, будто эта свобода ее пугает. Не удивлюсь, если так и есть. – А теперь я должна вернуться к моему отцу, ведь дом Аквилы у меня заберут. – После всего, что он делал с тобой, этот дом – меньшее, чего ты заслуживаешь, – упираю руки в бока. – Вернись туда, сделай этот дом своим. Таким, о каком мечтала. – Да! – Сабина кружится вокруг себя и вдруг смеётся. – Я выкину все оружие, посажу море цветов! Мой дом будет наполнен жизнью, а не смертью. Ты поможешь мне? – Погоди... сегодня? – с сомнением смотрю на звездное небо. – Сейчас! Я не могу ждать! Из Сабины хлещет счастье и энергия, но я качаю головой. – Сабина, пока нельзя. О его смерти еще не объявили. И если ты начнёшь уничтожать его вещи до того, как все узнают... как минимум – попадёшь под подозрение. Максимум – под него попаду я, потому что пришла к тебе сразу после. Связать ниточки будет не сложно. Сабина сникает. – Ты права. Отложу это на пару дней.***
На входе в Школу сталкиваюсь с Ксанте. – Ты куда в такой час? – удивлённо смотрю на то, что с трудом можно назвать платьем. – К Антонию! – высокомерно улыбается Ксанте, а мое хорошее настроение испаряется. – Он вызвал меня. Наконец-то понял, какой должна быть настоящая Куртизанка, и теперь не отпустит меня. Я отворачиваюсь. Еще не хватало, чтобы Ксанте увидела мои слезы, которые я позорно не могу сдержать. – Удачи, – бросаю я, прежде чем скрыться в Школе. – О, и ты должна знать. Сифакс умрет завтра. Ее слова влетают в мою спину ударом молота. – Что?! – Сегодня объявили, что он будет сражаться с каким-то там непобедимым гладиатором. Так что у твоего любовника нет шансов. Не знаю, что с моим лицом, на Ксанте испугано отступает, когда я разворачиваюсь. – Ксанте, как ты можешь быть такой бездушной, да еще и к Сифаксу! Он же тебе не чужой! Ты хоть когда-то о нем беспокоилась? – О, да, – она щерит зубы. – Когда Лена отдала его тебе, я предупреждала его, говорила, что ты навлечешь на него проблемы! Но он сделал свой выбор, и теперь должен жить с ним. Как и ты. Как зовут того гладиатора?.. А! Покоренный Король! Он прирежет Сифакса. И я с удовольствием посмотрю на тебя... Но я ее уже не слышу. Быть этого не может...