Грани Пустоты

Горы Джерол остались за спиной, и перед Люсьеном раскинулись холмистые предгорья, где ​ масляным глянцевым пятном бликовало озеро Арриус. Серые склоны под лучами серого солнца на серых небесах. Таким видел он Сиродил сейчас, после смерти, и лишь его память раскрашивала родные сердцу картины в некогда привычные цвета. Люсьен безмятежно улыбнулся, безошибочно выбрав направление в сторону Чейдинхола. Он не мог не зайти в форт Фаррагут, от которого уже остались только груды камней, растертых прошедшими веками в серебристую шелковую пыль. Воспользовавшись вросшим в землю люком, Лашанс спустился вниз, сразу чувствуя живых существ в некогда своем доме. Он улыбнулся – и сердце наполнилось радостью, предвкушением скорой расправы над теми, кому не посчастливилось оказаться не в том времени и не в том месте. Два каджита и норд, они не ожидали нападения, тем более – нападения из запертой наглухо комнаты, заклинание на дверях которой им так и не удалось преодолеть. Норд умер первым: призрачный клинок вспорол горло спящему, и тот забулькал восхитительно яркой кровью, вытаращив перед смертью блеклые глаза. Люсьен увидел, как от тела убитого отделилась неясная тень, и её снесло резким порывом темного, плотного ветра. Ситис принял жертву. Каджиты сидели поодаль, у огня, плечо к плечу – хвост к хвосту, склонив друг к другу головы и что-то негромко обсуждая. Он, конечно, прекрасно слышал их, но беседы о поставках скумы совершенно не вызывали никакого интереса. Зато любопытно было проверить другое: заклинание, вбитое в сознание с раннего детства, послушно заклубилось болотно-зеленым туманом на полупрозрачных пальцах. Паралич сразил обоих котов одновременно, и один приземлился усатой мордой прямо в костер, а второй, нелепо придавив свой же хвост, завалился набок. Повторив заклинание на том каджите, лицо которого обгладывало жадное пламя, Люсьен, смакуя каждую секунду, взрезал горло второму. Пустота волновалась: он чувствовал переполняющий его восторг, чувствовал, что все жертвы приняты Отцом Ужаса, оценены по достоинству. Душа его, сроднившаяся с самой тьмой, ликовала, когда жизни его жертв легли на алтарь священной и непогрешимой веры. — Благодарю тебя, милосердная Матушка, за этот дар посмертной жизни. Да будет он использован для вечного служения Отцу нашему… Шелест молитвы привычно стелился по каменным стенам форта, которые не слышали этого голоса вот уже два долгих века. Но и задерживаться сверх меры Люсьен не стал: открыв тайник очередным заклятьем, он стиснул в призрачных пальцах мудреный амулет с сердцевиной из черного камня души, и заспешил на выход. У него еще так много дел, которые он не успел закончить при жизни! Так много душ, которые следует отправить в Пустоту. И так чудовищно много времени упущено… Размытой тенью двигаясь по тракту в сторону Брумы, он так и не решился посетить Убежище Чейдинхола. Он не смог себя заставить вернуться туда, где по его вине погибли возлюбленные братья и сестры. «Дождись меня… ты ждал меня долгие века, подожди еще пару дней, именем Ситиса заклинаю тебя…» Имперский город сверкнул башнями (серыми башнями серого золота на сером-сером небе), не утерявшими за прошедшие два столетия своего величия, оставаясь по левую сторону от тракта. Люсьен спешил. В конце концов – он и сам ждал этого момента две сотни лет.