Я вижу тебя с...

Холодные, боги, какие же холодные у неё руки! Какие бледные, какие льдистые, какие тонкие!.. Какие прекрасные. И вся она — хрупкая, острая, изящная… уставшая. Очень уставшая. Последний месяц не пошёл на пользу — ни ей, ни Гвардии. Проблемы сочились, сочились, как гной: не успевали Тени разобрать старое, как начиналось новое. И куда ей — ей! — поддержке и оплоту простых солдат до отдыха? Не могла она спокойно отпустить гвардейцев в адову пасть, не могла! Не хотела, чтобы душу её тяготили ещё и смерти товарищей… Потому — помогала. Всем и каждому, кто приходил за советом и предсказанием, за помощью, просто добрым словом… И с каждым днём её волосы блекли, а глаза слепли. Всё сильнее, и сильнее, и сильнее, но… разве это цена? Энтропи считала, что нет. За сохранённые ею жизни она была готова отдать и большее. Все знали это. И потому любили. Любили за то, что почти слепа, за то, что не спит, и за то, что её руки такие холодные… И такие мягкие. Невре это было известно лучше кого бы то ни было. Ему многое было известно. О кошмарах, что терзали её по ночам, и об обуревающих эмоциях, даже о мыслях. Эн часто делилась с ним переживаниями — от этого ей становилось легче, проще. Свободнее. Это он тоже знал. Не знал только, почему от их разговоров счастливее делалось е м у. Не понимал, почему прижимаясь губами к заиндевевшим пальцам его так жжёт. Не понимал, почему глядя в туманные глаза его сводит судорогой. Почему от её неспокойной, нервной улыбки его лихорадит. И не осознавал, что скоро его смутное желание наконец-то обретет форму. И тогда они оба получат долгожданный отдых. И тогда её руки перестанут быть холодными.