Мотылёк

Чарли давно перестала надеяться на счастливый конец. Она жила в аду, а какой здесь может быть хэппи энд? Чтобы хоть как-то закрыться от этой мерзкой реальности, приходится натягивать позитивную улыбку, делая вид, что тебе всё нравится. Надо же, а у них с Аластором было гораздо больше общего… Думать о Радио-демоне — непозволительная роскошь для Чарли. Интеллигентный мерзавец, напыщенный говноед — как изощренно Шарлотта пыталась его оскорбить и оттолкнуть его как можно дальше от собственных мыслей! Однако, это не помешало ей влюбиться, как маленькой девочке. Глупо, глупо, глупо. Шарлотта ненавидела себя за эту слабость. Её приводило в дрожь каждое плавное движение Аластора, каждый его взгляд и даже каждая гребаная ухмылка на аристократичном бледном лице. «Ну кто бы мог подумать!» — Чарли корила себя за этот поступок. За противную дрожь в коленях при каждом появлении Радио-демона. За мурашки, бегающие по спине от каждого его прикосновения к ней. Чарли себя ненавидит, а собственная улыбка трещит по швам. Шарлотта вопреки всему, пытается добиться внимания Аластора. Ведь поначалу всё кажется безумно романтичным. Даже несмотря на то, что этот псих убил тысячи демонов… Шарлотта ему улыбается, ведь Шарлотта — послушная и вежливая девочка, которая обязана дарить счастье всем, кого встретит. Для Аластора это было игрой, и он согласился разыграть партию, надеясь лишь отвлечься от скуки. Но Радио-демон — кусок бронированного стекла. Шарлотта себя ненавидит. Как бы она ни пыталась прорваться сквозь толстую корку, и дотронуться до настоящего и живого Аластора, у Чарли не получалось. Она лишь разбивала в кровь кулаки, сдирала ногти до мяса и срывала кожу с ладоней, пытаясь проковырять хоть маленькое отверстие. Бесполезное занятие. Аластора забавляют пустые попытки Шарлотты найти в нем живое. Это невозможно, ведь все живое в нём умерло уже очень и очень давно. Шарлотта больше не может держать улыбку, а слёзы отчаяния катятся по щекам, затекая в рот. Она не может остановиться, ведь Аластор ей попросту не даёт. Он не собирался терять такой ценный экземпляр наивности и веры. Вот только Чарли перестала верить во что-либо. Сердце болезненно ныло, а губы скривились в ухмылке и испустили стон, когда Шарлотта резала ножом свои вены, пытаясь остановить это безумие. Слишком поздно она осознала, что не сможет остановиться. Теперь только страх овладевал разумом девушки. Он пожирал, облизывал и с наслаждением сглатывал остатки позитива и наивности. Аластор стал кошмаром. Личным бугименом, живущем под кроватью в ожидании, когда твоя рука выскользнет из-под одеяла. Слёзы рекой лились на подушку, но это единственное, что могла сделать Чарли. Глупая, глупая, глупая. Улыбка стала маской, а круги под глазами стали привычным событием. Шарлотта ненавидела себя. А ещё больше она ненавидела голос старого радио. Осколки стекла с болью впились в маленькие зажатые кулачки. Шарлотта разбила зеркало, не вынося отвратительной рожи напротив. Раньше она была принцессой ада, наивной, но позитивной девушкой. Кто она теперь? Что с ней сделал Радио-демон? Превратил в заводную куклу. Равнодушную игрушку, которая страдала от собственной безэмоциональности. Шарлотта упускала последние остатки разума, пытаясь остановить влияние Радио-демона. Вышло только хуже. Лицо обдало душным ветром. Чарли больше не улыбалась. У неё не хватало сил ни на что. Шарлотта Магне стояла на парапете крыши. Носки чёрных туфель опасно сблизились с краем. — Тебе нечего бояться, принцесса, — прошептал на ухо такой знакомый радио-голос. — Мне нечего бояться, — прошептала Чарли в ответ. Теперь она улыбалась искренне, выбросив маску вместе с собственным телом. И когда Шарлотта Магне летела вниз с огромной высоты, она улыбалась. «Я больше не боюсь»

НЕ КОНЕЦ