Апофаназия грёз.

Грейнджер оказался на удивление неприхотливым, ему не впервой спать в седле, работая исключительно на износ, используя все возможности удивительного человеческого тела. Горячее полуденное солнце, танцуя искрами между крон деревьев не тревожило душу юного охотника, однако, Госсен ощущал слабость, с каждой секундой теряя остатки былых сил, нечто выкачивало из него жизнь. Таинственный монстр из сна не отставал, волшебник боялся закрыть сухие глаза, понимая, что бессилен перед злодеем: ни сейчас, никогда ему не одолеть угрозу всего мира — не уродился он героем, коих описывают на страницах летописей. Лошадь устало брела сквозь бесконечную лесную гущу, лениво перепрыгивая через толстые корни, путаясь в высокой нефритовой траве, не видевшей человека сотни лет. Давно не находилось смельчаков, решившихся покорить непроходимые зелёные трущобы, повидавшие за долгие века немало смертей. Госсен погрузился в собственные мысли, наслаждаясь мимолетным спокойствием, защищённый дневным светом, в который раз вспоминая древнее пророчество. То было страшное время: земля заливалась кровью, что алыми стали океаны, а деревья-исполины пожирало зловещее пламя, лишь Луна неизменно отливала серебром, готовясь к рождению героя. Гибли тысячи, сами не ведая, за что сражались, предав земле черно-коричневый оттенок, до сих пор пропитанный кровью мёртвых, рушились в пыль города, сгорали до тла обители Божьи и никто не в силах защитить мир от натеска демонов. Мрак обрушился на землю, погружая её в беззвездную ночь, оставив Луну сиять, как последний знак надежды. Небо — во тьме, земля — горит, для адских тварей нет преград, дабы полностью завладеть родом людским. Сотни лет длилась война, именуемая в летописях забытым веком, казалось, крах неизбежен, а расплата за грехи так близко, мольбы страдающих не слышны в окутанном демонами небе, Бог сам сражается с полчищем тварей, ему не до людей. В ту ночь серебряный свет озарил небеса, тянулась по тёмному полотну комета, ярко блистая, принося в обреченные земли героя, что спасёт от смерти: сын Бога и Луны, так прозвали прилетевшего с небес героя, одолевшего зло. Волосы его будто первый снег, глаза сияют ярче золота, магия, что исходит от него, чище горного озера, сильнее тысячной армии, облаченной в лучшие доспехи. Спустившись с Луны, герой, собрав в мире шестьдесят лунных камней, доступных для избранных волшебников, унаследовавших силу Бога, сразил Дьявола, запечатав его части в пяти храмах в разных частях света мощным заклинаньем, неизвестным никому. И исчез. Навсегда, как и прекрасная комета, озарившая мир в ту ночь. Юноша давно догадался, что связан с легендой и храмы, зримые им каждую ночь — ключи к спасению, принять подобную участь для птенца — слишком страшно, как не обучай — к войне не подготовить. Госсен всем сердцем желал, чтобы сны оказались навязчивой ложью, созданной впечатлительной детской фантазией, чем дальше цепь судьбы его вела, тем яснее становилось — Сын Бога и Луны — смертный, что смог превзойти всё возможное, своей жизнью спасая мир от разрушения. Госсен лишь выходец обедневших феодалов, отданный на попечение церкви, позабывший материнскую любовь слишком давно, полностью отдав себя на службу народу, как принято в его семье. Героем мальчишка себя не воображал, не играл в благородных рыцарей с соседскими ребятами, не мечтал прославиться на войне, запомниться в истории, как завоеватель; злодейка-судьба распорядилась иначе, возложив на хрупкие плечи миссию, которую юноша всю жизнь избегал. Любой, кого волшебник знал готов за такую миссию продать душу, увековечивая себя в легенды, как покоритель демонов, Госсен наоборот — дарует душу, лишь бы избавиться от бремени, но кому, как не священнику знать, демоны - подлые, контракт с ними обречён на смерть. Измученный жарким солнцем, голодный, не соображающий без сна, юноша оказался не настолько способным, как требовал от себя, глаза предательски слипались, да и конь задыхался от длинной дороги, но упорный мальчик не желал сдаваться потребностям организма, выжимая из себя остатки сил. Гниющий от проклятия крест обвивал шею крепче висельной верёвки, затрудняя и так сбитое дыхание, казалось, привязали к телу огромный булыжник и обрекли на смерть в ближайшей сточной канаве. Юноша провалился в изумрудное царство, нежась в тени прохладной травы, ослабленный иллюзорным миром, открывшимся вокруг него, под пение птиц он окончательно провалился в ненавистное сонное царство. Грейнджер, потеряв опору, уткнулся лицом в жёсткую, отдающую не самыми приятными ароматами, гриву лошади, никак не реагирующей на потерю наездника, и сам чуть не упал. Отточенная за долгие годы реакция не заставила себя ждать, юноша умело накренился в противоположную сторону, предотвращая падение, крепкой хваткой впиваясь в сбруи. Охотник недовольно глянул на потерявшего дух товарища, проклиная его всеми известными словами, но бросать не смел, останавливая их скорый переход для передышки. И он, и животное оказались не в силах продолжать дорогу, да и у самого Грейнджера онемели конечности от твёрдого седла. Солнце скрывалось за горизонтом, обращая лес в адское пламя, казалось, зелёные кроны пылают вечным огнём — не лучшее время для привала; птицы замолкли, напоминая о том, что ночь людям неподвластна и путникам не увидеть рассвета. Грейнджер, отдав черный плащ спящему, прилег около дерева, расчищая заросшую травой поляну, поглядывая за довольным животным, которому наконец-то позволили подкрепиться и отдохнуть. Сквозь шум ветра и шелест танцующих листьев охотник слушал, оценивая каждый из множества разнообразных звуков, наровясь отыскать в природой мелодии людскую фальшь, разбойники — частные гости непроходимых лесов, способные слиться с миром воедино, но чуткий юноша не упустит ни одного, кто попытается в ночной темени напасть. Живот сводило от голода, их побег - резкий и необдуманный - убьёт раньше, чем руки колдуна сдавят шею, Грейнджер, не продумавший подобный исход, корил себя за беспечность: отправляясь на задание — имей при себе питье и припасы - основное правило охотников на демонов было полностью проигнорировано. Юноша лениво наблюдал за беспорядочным зелёным танцем, слушал томные вздохи Госсена, потратившего все силы, последний спал так крепко и сладко, что охотник и думать забыл про ужасные кошмары, терзающие спутника. Белый лабиринт сгорел, оставив за собой обугленные кости, рассыпающиеся от лёгкого касания, догорали в небесах руины, плавая по нефтяной реке, забирая живительный кислород. Подошва сапог плавилась от жара, едкий дым забивался в лёгкие, а ядовитые пары обжигали тонкую кожу. Мир вокруг уничтожен, показывая истину, что в будущем узреет реальный мир, обреченный сгореть, так и не услышав имя своего героя-спасителя, не способного победить собственный кошмар. Минуя осколки чёрных коридоров, Госсен шел привычным маршрутом в поисках спасительного света, угасшего, когда демон кошмаров поимел смелость уничтожить чужую душу. Золотые медальоны, некогда украшающие розовую реку сияющим дождём, рассыпались в пепел, стоило только покинуть небесную обитель, встречаясь с Адом, кружа мёртвым пеплом в воздухе. Виднелся возвышающийся шпиль храма, стоящего на последнем из дыханий, с него медленно падали огромные монолиты, сгорая в лавовом озере, раскинувшемся вокруг строения. Тонкая, осыпающаяся пылью, каменная дорожка вела к массивному входу, грубо выдолбленному между угловатых булыжников, составляющих остатки гигантской пирамиды. Не ведая, с чем предстоит столкнуться, юноша бросился к своей последней обители, потерявшей свою независимость во власти кошмара. Ступив на твердый островок земли, медленно плавящийся в огне, юноша наступает на вязкую кровь, лопающуюся огромными пузырями, разбрызгивая в стороны алые пули. Жидкость развивалась по стенам, наполняя каждый изъян, будто оболочка вен исчезла, но кровоток продолжил привычное движение, превращая безмолвный храм в погибающего титана, отдавшего жизнь для спасения мира. В узком длинном проходе вспыхнули в черепах, висящих на кольях, багровые огни погибших душ, от запаха серы и тлеющей плоти мутно в глазах, чем дальше Госсен продвигался, тем свежее становились кости, сменяющиеся гниющей плотью. Лопнувшая от жара плоть брызгами оседала на потрепанной одежде, доводя волшебника до крайней степени отчаяния, от ужаса сводило желудок, к горлу подступал горький желчный ком, вырвавшийся наружу, когда перед юношей лопнул человеческий глаз, разлетевшийся на куски глазницы и гнойную жижицу. Госсен пал на колени, без перерыва выкашливая из себя внутренние органы, грязная желчь с жалкими остатками переваренной пищи в пекле мгновенно закипела, дополняя гнилой аромат горчинкой. Впереди виднелся вход в большой зал, окутанный во тьму, пара шагов — безопасность, взгляд вперед — изнеможенный крик, выбивший из паренька последние остатки самообладания. Проткнутая насквозь голова Акая, не лишённая человеческого лица: на бледной коже багровели ожоги, прорываясь до тканей, застывшая кровь закипела мелкими пузырьками, растрепанные чёрные волосы плавились на воздухе. Госсен орал, зажмурившись, вцепившись руками в серебряные волосы, бежал во мрак, лишённый всего, мечтающий лишь завершить мерзкий кошмар, переросший в его персональный Ад, оказавшийся реальным. — Понравилась моя выставка? — Юноша окаменел, услышав властный голос колдуна. Глаз не открыть — страшно, страшно настолько, что волшебник, изменив верной привычки — не идти назад, пошатнувшись, отступил на пару шагов, с трудом удержав равновесие. Ужас полностью подчинил рассудок Госсена, оборвав все связи с внешним миром, все, что осталось — вопить от страха, которому не в силах противостоять. Кости трещали от напряжения, кровь в жилах закипала, пропуская сквозь себя нарастающий шквал адреналина, затмившего здравый смысл, выпуская бурю эмоций, накопленных в маленьком сердце, что ломает болезненными ударами грудную клетку. Опьяненный яростью, волшебник обнажает дюжину боевых кинжалов, отливающих небесным светом, оружие с треском парит вокруг владельца. — Сдохни! Сдохни! Сдохни! — Голос срывается на хрип, все тело сияет, переполненное серебром и кинжалы с невероятной скоростью летят к врагу. Колдун делает шаг вперёд на встречу не достигшей его каре, оружие, отказавшись подчиняться хозяину, лишается блеска и по щелчку пальцев рассыпается пеплом. По лицу растянулась надменная ухмылка, враг, гордо вскинув голову, разъедал жертву взглядом, показывая очевидную разницу между их способностями. — Небесная хранительница, что охраняет мир. — Отказывался сдаваться Госсен, испытывая удачу, наплевав на незнание способностей противника, понадеявшись на скудный арсенал боевых заклинаний и отсутствие опыта. — Взываю к праведному свету, что серебро во сталь обращает, одари меня силой, что грешников карает. Удар полумесяца. Юноша закончил читать заклинание, его руки наполнялись светом, от ветра тело окружил кровавый шторм, скрывающий собой серебряную волну, выпущенную по окончанию заклятия, поднимающую за собой волны в кипящем озере. Враг отклонился чуть в сторону, когда мощная волна энергии прошла около его лица, разрезав за его спиной каменные колонны, поддерживающие потолок в просторном зале, каменные монолиты дробили пол. — Читаешь заклинания полностью? — С успешной спросил неизвестный. — Слабовато для моей жертвы. Твой дорогой учитель отвратительно тебя подготовил. — Ещё слово про мастера Акая — и я убью тебя! Колдун звонко рассмеялся, обнажив черно-сиреневую шпагу, элегантно прокручивая оружие в руках, там, где замыкался оборот рассекали пространство невидимые волны, разрушая пол, под которым кипело огненное озеро. Камни трескались от жара, лопались, разлетаясь в стороны раскаленными осколками, с потолка падал огненный дождь, разрушая остатки некогда величественного храма, а колдун шёл по воздуху, не обращая внимания на лавовые гейзеры, вырывающиеся между стыков монолитов. — Святое пламя, покоряющее демонов, защити невинных от зла, озари небо великим столпом креста. Госсен поднял руку вверх, формируя в руке пульсирующую солнечно-рыжую сферу, обдающую все вокруг приятным теплом, поглощая собой тёмную магию, захватившую мир волшебника. Мрак рассеивался, возвращая храму прежние очертания, превращая огненные озёра в молочные реки. Непрерывный луч святой магии летел в противника, лениво взмахнувшего шпагой, разорвав волшебство напополам. В момент, когда священное пламя утратило мощь, Госсен отчётливо разглядел слишком человеческое лицо своего противника, что так легко уничтожил самую сильную магию, существующую в мире. — Волшебство демоноборца не действует на меня, глупый. — Замолчи! Пока враг сосредоточился на столпе света, юноша сменил местоположение, перемещаясь за тенью заклинания, оказавшись за спиной, собрал в руках нефритовую энергию, проходящую сквозь тела, в неудачной попытке застать в врасплох колдуна. Последний оказался слишком силён, не обернувшись, он отразил атаку в упор, переместив шпагу за спину, в то время, когда Госсен собирался ударить по позвоночнику. Волшебник не успел среагировать, когда колдун в смертельном танце, начертив полумесяц в кровавом озере, оказался лицом к лицу с мальчиком, ударил ногой в живот, отправляя в свободный полет до основания потолка. Тьму развеял небесный свет, открывая взор на красоту расписанных иероглифами стен, растворяя въевшуюся в камни кипящую кровь, очищая воздух от скверны. Глаза Госсена сияли голубым пламенем, он стоял на потолке вниз головой, держа в руке созданный из чистой магии кинжал, выбрасывающий волны энергии в окружающий мир. Монстр поднял взгляд наверх, свернув грязно-зелеными глазами с едким оттенком желтизны, взмахнул шпагой разрезав на расстоянии опору, среди каменного дождя, маленький маг, перемещаясь между падающими руинами, летел прямиком на колдуна. Сражение, в которое Госсен вложил все силы обречено на проигрыш, противник без труда отражает все атаки, не удостаивая мальчика хотя бы намёком на огромную мощь, сокрытую в теле неизвестного. Скользнув вдоль лезвия монстр сжал в кулаке воротник, держа мальчика на весу, от крепкой хватки тот почувствовал, как кислород покидает лёгкие, а новый не желает их наполнить. Юноша, как беззащитная бабочка над огнём, трепетал в руках смерти, меч угас и растворился, лишив последней защиты. Повсюду вырывались лавовые гейзеры, выжигая воздух, по стенам лилась кровь, наполняя остатки пола липкой жижей, поглощающей обоих, рухнули стены, полностью открыв картину испепеленного мира, где последний свет увядал месте с душой Госсена. — Сдайся. Ты заведомо проиграл. Сколько не сопротивляйся — будешь принадлежать мне. — Заткнись! — Хрипел юноша, задыхаясь. — Я никогда не сдамся… Сдохну, но твоим не стану! Грейнджер терпеливо ждал пробуждения товарища, ночная мгла уже властвовала в дремучем лесу, вынуждая охотника быть ещё внимательнее, реагировать на каждый звук, что раздаётся в пустоте. Привязанный к месту, юноша не имел возможности разведать местность, риск появления разбойников или чего похуже слишком велик, а потеря лошади окажется смертельной, ведь время — ресурс, превосходящий все существующие сокровища, а лишённые пищи путники без транспорта — обречены на смерть. Грейнджер прикрыл глаза, вслушиваясь в тяжёлое дыхание и глухой кашель Госсена, сражающегося на смерть в мире кошмаров, судьба волшебника не играла ключевой роли, первостепенной задачей — являлась охрана импровизированного лагеря. Два измученных парня оказались не единственными гостями ночного леса, меж деревьев, скрытый от ясного охотничьего взора, неизвестный приближался к лагерю, в надежде набить карман. Как лягушка, вор, скрылся в высокой траве, выбрав целью спящего волшебника, нервно дергающегося, немо взывая о помощи. Грейнджер не сразу распознал во тьме человека, сидящего около товарища, отшатнувшегося в сторону, когда Госсен закашлялся, мотая головой в разные стороны. Позади себя вор почувствовал движение, охотник направил дуло мушкета в затылок разбойнику, недобро глядя серыми глазами. — Не тех людей ты выбрал для своих грязных дел. — Прошептал юноша, готовясь снести голову с плеч. — Не у тебя одного в арсенале огнестрельное оружие. — Неизвестный направил в лицо Грейнджера небольшое оружие, вытащенное из-под накидки. — Ты из тех, кто стреляет не разобравшись, но, не беспокойся, убивать я вас я не собираюсь. — С чего мне доверять человеку, разгуливающему по ночному лесу в одиночку? В лунном свете вор разглядел герб охотников на демонов на груди у юноши, понимая, что с таким типом людей нужно вести диалог без оружия, поэтому убрал свой карманный мушкет обратно под накидку. — Охотник на демонов, значит. — Скептично озвучил молодой парень, не радуясь встречи с представителем данного ремесла. — Что же ты без дела сидишь, когда в твоего друга вселился демон. Разве не видно, что все признаки совпадают или ты знаком с навыками знахарства? — Откуда тебе известно как в людей вселяются демоны? — Нахмурился Грейнджер не сводя мушкета с головы вора. — Сам их мелкая сошка? — Нет, всего лишь осведомлён о синдромах лихорадки. И сели ему не помочь. — Он указал на дрожащего Госсена, вокруг которого жухла трава. — Он умрёт. — Паренёк коснулся раскалённого лба волшебника, прикусив губу. За всю жизнь он никогда не сталкивался с настолько больными людьми, казалось, что кровь закипает внутри тела. — Воду и тряпку! Быстрее! — У меня нет воды. И с чего ты решил, что я дам тебе помогать своему товарищу?! — С того, что он умирает, придурок! Если нет воды, то оторви кусок плаща и помочись на него. — По изумленным глазам лекарь сразу понял вопрос не ученого охотника и, не дожидаясь его, ответил. — Чтобы сбить жар — нужна жидкость, а воды у тебя нет, видишь другой вариант? Грейнджер недоверчиво глянул на парня, с тяжёлым сердцем уходя за ближайшее дерево исполнять не самую приятную просьбу, но если и существовал способ помочь страдающему Госсену, то охотник вряд ли знал его, доверив его жизнь в руки первого встречного. Он протянул мокрый, вонючий рваный кусок своей рубашки, брезгливо отряхивая пахнущую мочой руку, с отвращением смотря, как неизвестный с безразличным выражением лица махает тряпкой, охлаждая тёплую ткань. — Кто ты вообще такой? — Прищурившись, спросил юноша, внимательно наблюдая за каждым движением вора, пытаясь обнаружить подвох. — Знаешь, не вежливо спрашивать имя незнакомца, пока сам не представился. Но я не балован светскими приёмами, поэтому отвечу. Клауд. — Грейнджер из Юнланда. И в чем подвох? Зачем тебе помогать нам? — Нет подвоха. Я — странник, а это дело довольно скучное, месяцы в одиночестве сводят с ума. Непросто найти компанию в дремучем лесу посреди ночи. — Юноша положил тряпку на лоб Госсена, жидкость мгновенно начала испаряться, а ткань от жара дымится, источая отвратительные ароматы. Вор тут же убрал горячую, почти высохшую тряпку, оказываясь в тупике, не представляя, какой недуг испытывает мальчик. Волшебника охватил новый приступ глухого кашля, он рвано дышал, безуспешно поглощая воздух, дергаясь, как в припадке. Трава вокруг погибла, Клауд вновь коснулся лба, мгновенно отдернув руку от жара, юноша отчаянно цеплялся ногтями в землю, вырывая мелкие корешки, разбивая пальцы в кровь. — Что за?! — Удивился вор, прильнув ухом к груди, слушая бешеное сердцебиение, не ощущая, как вздымается при дыхании грудь. Оторвавшись от бесполезно обследования, Клауд сильно тормошил Госсена, надеясь достучаться до сознания, пока тот не задохнулся. Волшебник резко дернулся вперед, широко открыв рот, поглощая прохладный воздух, сжимая лекаря в тисках до хруста костей, царапая спину ногтями через плотную накидку, его тело мелко дрожало, а жар в мгновение ока отступил, будто секунду назад мальчик не был при смерти. — Задушишь! Отпусти! — Сдавленно прошипел Клауд, вырываясь из железной хватки. Услышав незнакомый голос, перепуганный Госсен, находящийся между мирами, схватился за кинжал, приставив его к горлу юноши, кашляя тому прямо в лицо. — Ты ещё кто такой?! Грейнджер с трудом оттащил проблемного волшебника от изумленного Клауда, не ожидавшего настолько резкой реакции, понадобилось несколько секунд, чтобы вор окончательно отошёл от случившегося, приняв всё, как данность. — Клауд — человек всех ремёсел, кроме церковного. — Вор кивком указал на обуглившийся крест, а затем коснулся безделушки, которая рассыпалась в его руках, развиваясь пылью по ветру. — Как ты себя чувствуешь? — Юноша коснулся остывшего лба, не понимая, каким образом температура спала столь неожиданно и выглядел волшебник подозрительно здорово. — Хорошо… — Покраснел мальчик, когда почувствовал заботливое прикосновение, услышав неподдельное беспокойство в голосе нового знакомого. — Но почему вы спрашивайте? — Ты разве не болен? — Вопросил Клауд, тщетно пытаясь найти объяснение странной лихорадке. — Пару минут назад ты чуть не сварился заживо, не мог дышать, а сейчас — болезнь исчезла. Госсен замялся, не решаясь рассказать про тёмного колдуна, преследующего их и ужасные сны, захватившие его душу настолько сильно, что реакция распространилась даже на физическое тело. — Я лекарь, мне необходимо понять, что с твоим телом. Священник и охотник на демонов — странный союз. Неужели, слух о резко возросшей смертности заставил две враждующие фракции объединиться? — Не твоего ума дело. — Злобно сказал Грейнджер, будучи сам недоволен подобным союзом. — Повитух наши дела не касаются, неизвестно, на кого ты там ещё работаешь, учитывая твою осведомлённость. — Я родился в Бергштаде, проделал огромный путь, чтобы оказаться здесь, ничего удивительного в том, что мне многое известно. — В горном городе? — Удивился охотник, припоминая смутные рассказы немногих, сумевших покорить земли Шанталя, скрытые в вечной мерзлоте. — А где же огромный топор и густая борода? — Бороды носят из-за холода, сейчас подобное мне ни к чему. Так посвятите меня в ваше приключение? Осточертело скитаться одному. — Какой ты настырный. — Фыркнул Грейнджер, но выбирать не приходилось, любые союзники крайне важны. Юноша собирался объяснить ситуацию, но неожиданно замер без дыхания, понимая, что не слышит, как стрекочут кузнечики, а лошадь, привязанная к дереву, испуганно глядит по сторонам. Луна скрылась за облаками, полностью лишив видимости, оповещая, что побег не окончен, тёмный маг настиг свежий след расторопных путешественников, нашедших смелость потерять бдительность. Раздался пронзительный ржач коня, решившего сообщить колдуну точное местоположение хозяев, приближая заведомо проигранное сражение, животное металось в стороны, надеясь освободиться от уз, привязавших его к проклятому дереву. Грейнджер запрыгнул в седло, ударив тяжёлыми сапогами по твёрдым бокам разбушевавшегося зверя, натягивая сбруи крепче. — Я отвлеку врагов на себя. — Объявил охотник командным тоном. — Уводи Госсена. Если завтра к закату не объявлюсь в Ферке, в таверне «Старый Волк» — отправляйтесь в Най без меня. — Понял. — Без лишних вопросов согласился Клауд, схватив Госсена, явно желающего оспорить приказ, за запястье и поволок во тьму. Лошадь непослушно скакала по кругу, звонко ржа, обещая предоставить конокраду нелёгкую смерть. Юноша едва ли мог удержаться в седле, когда животное рвануло в темноту, ловко маневрируя между деревьями, стволы которых во мраке не отличимы. Осматриваться по сторонам — бессмысленно, хоть Грейнджер и обладал орлиным зрением, зловещая ночь — худший враг для человека, не способного видеть без света, пришлось уткнуться лицом в вонючую гриву, дабы не получить веткой по лицу, лишившись единственной надежды на спасение. Последней надеждой охотника оставалось то, что колдун следовал за ними пешком и окажется не в состоянии догнать жертву на скаку. Нечто настигало слишком стремительно, багровые глаза зверя мелькали во мраке, чем ближе оно приближалось, тем отчётливее слышалось тяжёлое животное дыхание, сопровождаемое рыком. В момент, когда оборотень бросился на коня сбоку, Грейнджер подпрыгнул, ухватившись за шершавую дубовую ветку, слушая отчаянное ржание раненой лошади, которую терзает монстр острыми когтями, разрывая плоть до мяса. Раздался громкий выстрел, поднявший в небеса спящих птиц, взлетающих с испуганным писком, умирающая лошадь жалостливо сопела, а монстр злобно рычал, чуя близкую добычу. В ночи и у самого опытного охотника нет шансов выстоять против оборотня один на один, а паренёк не был наделён опытом, зная о ночных волках лишь из рассказов старших товарищей. Едва различный мохнатый силуэт полз по стволу дерева, намереваясь не дать жертве время на подготовку, отточенными за годы движениями, юноша перезарядил оружие, стреляя в названного гостя. Оборотень злобно зарычал, спрыгивая на землю, избегая пуль, охотник жалел, что не обладает магией, ведь для победы необходим самый слабый свет, позволяющий видеть движение зверя. Учитывая разницу в силе и скорости — Грейнджер обречён, а его спасательное гнёздышко на пушистых ветках долго не протянет: один прыжок и свежие кости будут медленно гнить в земле. Тучи развеялись, серебро пало на лес, позволяя разглядеть колючую чёрную шерсть зверя, стоящего на двух лапах, его маленькие глаза налились кровью, а на когтистых лапах остались куски мяса и внутренних органов убитой лошади. Юноша приготовил два серебряных кинжала, припрятанных под плащом в набедренных чехлах, мушкет, конечно, безопаснее, но перезарядка требовала огромного количества времени — решающий фактор в битве с оборотнем. " Не дай твари измотать тебя, действуй быстро, избегай ближнего боя. Остался один на один — беги, не можешь — смертельно рань. Бей в сердце. " — наставления старших юноша запомнил идеально, зная, что когда-то полученные сведения придётся применить. Прямота боя, присущая большинству демоноборцев, обошла Грейнджера стороной, из всех известных ему охотников — он стал единственным, кто сражается на дистанции и предпочитает огромным мечам ловушки. Юноша выпрыгнул из спасательного гнёздышка, кинув один кинжал в сторону, а второй держал в руке, оказываясь чуть сбоку от монстра. Он быстро оттолкнулся от земли, хватая второй нож, дернулся вперед, перекрестив руки, дабы натянуть на шее животного тонкую леску, связывающую парные клинки и кинул оба в противоположные стороны так, что острие вошло в кору стволов. Таким образом, юноша выиграл для себя несколько драгоценных секунд, пока оборотень обездвижен, а его шею режет стальная нить. Последний выстрел особых разрывных пуль, сопровождаемый сильным грохотом и сердце животного изодрано в клочья, а в груди остаётся неровная сквозная дыра, из которой фонтаном брызжет алая кровь. Оборотень, закрыв злобные глаза, издав последний рваный рык, покидает человеческий мир. Грейнджер не мог позволить себе и секунды на передышку; шум от выстрелов привлечёт внимание других обитателей ночи, а стая оборотней способна напасть в любой момент, за множество километров чуя смерть собрата. Подобрав оружие, обмазавшись кровью умершей лошади, для того, чтобы перебить собственный запах, юноша поспешил подальше от места сражения, надеясь, что оборотень оказался их истинным преследователем, а злобный колдун витает где-то в Адской цитадели. Слыша вдалеке выстрелы, Госсен вздрагивал, ведомый неутомимым вором, который и не думал останавливаться, с идеальной точностью исполняя порученное ему задание. Он мало, что понимал в мифических тварях, обитающих во мраке, считая, что это сказки для запугивания, вообще, Клауд уродился куда старше своего времени, тяжело быть гением во времена всеобщего регресса, когда любое явление безосновательно называют Божьей карой. Прогремел последний выстрел, затем наступила роковая тишина, волшебник не смог продолжать сопротивляться беспокойству, дергаясь, как маленький ребенок. — Ну что? — Недовольно спросил парень, поправляя выбивающиеся на лоб каштановые волосы. — Настолько сомневаешься в способностях товарища? — Вы не понимаете. — Запыхаясь, отвечал юноша, уцепившись свободной рукой за ствол дерева, дабы остановить спасителя. — То, с чем ему придётся столкнуться. Он погибнет… — Значит, плохо подготовлен для встречи с потусторонними силами. Кто бы вас не преследовал — всего лишь человек, пытающийся упорно всем доказать, что он Дьявол. — Тот человек куда сильнее. — Госсен выглядел серьезно, вынуждая скептика Клауда в непонятках таращиться на взволнованного волшебника. — Он сразил моего учителя, а он был великим волшебником и бойцом. Тот колдун за несколько минут уничтожил его… А мы… Мы ничего не смогли сделать, как и сейчас Грейнджер пожертвовал своей жизнью, ведь мастер Акай возложил на мои плечи бремя воина света, что покарает пробудившееся зло. Мне не под силу одолеть его. — Госсен, верно? — Юноша смягчился. — Я сочувствую тебе, но охотник на демонов сам решил отвлечь преследователя на себя, будь добр — исполни его просьбу, и не хорони человека заранее. До Ферка удалось добраться глубоко за полдень, выросший среди лесов городок с подозрением встречал чужаков, сумевших преодолеть опасные лесные тропы. Вокруг поселения выросла бревенчатая стена с несколькими смотровыми вышками — набеги разбойников здесь нередки, местные жители защищались всеми способами. У врат, снабженных прочной дубовой дверью, со стальными вставками и маленьким окошком для досмотра, дежурили солдаты, готовые в любой момент отразить атаку. Вокруг стер разросся глубокий ров с кольями, смазанными трупным ядом, на которой разлагались тела неудачливых неприятелей, решивших напасть на Ферк. В нос ударил сильный запах гнили и помоев, присущий каждому городу, имеющему постоянное население, складывалось ощущение, что в городах живут не люди, а грязные скоты. Клауд, привыкший к чистоте, нехотя прошёл по навесному мосту, приближаясь к раздраженным солдатам, волоча за собой изнеможённого Госсена, не способного держаться на ногах. Вор напрасно рассчитывал, что в пределах стены окажется чисто, липкая грязь цеплялась к сапогам, везде грелся на дневном солнце лошадиный навоз, убирать которой не спешили, вдоль домой стояли дамы, вида весьма потрепанного, в грязных и драных платьях, беззубо улыбаясь. Народ здесь обитал праздный, отовсюду слышалась бойкая музыка неизвестных музыкантов, играющих за медяки в множестве таверн, обилие которых поражало. Ферк — проездной город, поэтому обилие развлекательных заведений вполне оправдано, в грязных, узких улочках находились деревянные дома местных, между которых на тонких веревочках колыхалось чьё-то белье. Таверна, в которой назначена встреча нашлась в самом конце центральной площади, построенная около единственного каменного здания в городе — церкви, откуда, послеполуденных богослужений выходили женщины, ведущие под ручку детей. Клауд сжал в руке мешок с монетами, понимая, что с нелегальным заработком придется расстаться, у горе-спутника при себе не оказалось и медяка, хоть он и принадлежал самому богатому классу в мире — духовенство, однако, растрепанный и голодный, юноша походил на избалованного крестьянина, не желающего браться за тяжёлую работу. В ноздри сразу ударил кисло-горький запах алкоголя и выделений, в примесь с практически неощутимым ароматом мяса и других закусок, вор еле сдержался, чтобы в открытую выразить неприязнь к подобным местам. Беглым взглядом он оценил аудиторию, выискивая завсегдатых, что оценивают прибывших путешественников, ища в них либо жертву, либо тех, кто при должном уважении способны щедро отплатить клиентам. Госсен мгновенно привлёк всеобщее внимание — серебряно-волосый, хиленький и слишком красивый для сброда, забывшего что такое баня, но Клауд — порода совершенно другая: хитрый блеск с карих глазах, надменная полуулыбка, обилие многослойной одежды, в которой таится ни одно оружие. Лекарь, не выпуская растерявшегося волшебника, оказавшегося в подобном месте впервые, тащил его вглубь зала, маневрируя между круглыми деревянными столами, стараясь не наткнуться на очередную подножку. Хозяин таверны, знающий о людях больше, чем они сами, мгновенно заприметил в гостях зажиточных посетителей, проделавших огромный путь, а это значило, что за обед они отвалят кругленькую сумму. Проходя по скрипучему полу, Госсен слышал за спиной усмешки, он приступил взгляд, не решаясь смотреть по сторонам, интуитивно следуя за товарищем под взором блестящих от алкоголя глаз. В самом углу за небольшим столиком с одинокой свечой, дремал облаченный во все чёрное, бледный путник, в котором волшебник сразу узнал Грейнджера. Метка охотника, отражающая рыжая пламя идеально защищала юношу от приставучих пьяниц, все знали — нарвешься на гнев демоноборца — будь готов встретить смерть. Разговоры утихли, когда двое вошедших совершенно спокойно уселись за столик охотника, все с нетерпением ждали кровавого побоища, в котором зелёные юнцы отхватят свою долю боли. — Где вас так долго носило? — Недовольно прошептал Грейнджер. На глазах Госсена появились слезы, он еле сдержал себя, чтобы радостно не объявить на всю таверну, что его товарищ жив, но под пристальным надзором опытных спутников, юноша ограничился счастливой улыбкой. Не успел волшебник начать страстный допрос, как их окликнул усатый мужчина в заляпанном фартуке — хозяин заведения, сверкая маленькими глазками, спрятанными под густыми бровями. — Что господа желают отведать? — Желательно чего-нибудь мясного. — Могу предложить ягнёнка под кисло- сладким соусом с фасолью, свинину, свежие куриные ножки с лимоном. — Два ягнёнка и курицу. — Не спрашивая никого, объявил Клауд, обязавшийся оплачивать сегодняшний ужин. — Испробуйте хозяйское домашнее вино в качестве напитка. — Да. — Но, я… — Хотел было отговориться Госсен, желавший лишь стакан воды, но был перебит лекарем, прекрасно знающим традиции: если хозяин предлагает — отказаться нельзя. — Любезный, несите скорее вино, у мальчика уже бред от голода! Кстати, ещё к вам просьба. — Юноша понизил голос. — Комната на ночь — плачу три серебряных. Усатый загорелся от радости, новые клиенты не разочаровали и ставка оказалась верной, когда-то решил заботливо окучать молодых людей, предоставляя им обслуживание высшего класса. — Разумеется, господин. Баня в девками на вечер будет нужна? — Только баня, в дешёвых шлюхах нужды не имеем. — Поставил точку Грейнджер, не желая терпеть присутствие настойчивого мужчины. — Как вам будет угодно. — Усатый господин поспешил откланяться на кухню, дабы поторопить усталых поваров и вернулся через пару минут, поставив на стол три деревянных кружки с терпким вином. Охотник с Клаудом в унисон подняли кружки над столом, недовольно глядя на волшебника, не повторившего их жест. — Я… Не пью… — Испуганно прошептал мальчик. — Прояви уважение к хозяину таверны, который удостоил тебя на ночь тёплой постелью и баней. — Объяснил Грейнджер. — Не испробуешь вина — придется пробовать на вкус кулаки местных. Госсен в след поднял кружку, повторяя движения за товарищами и отпил глоток вяжущего напитка, чувствуя, как приятное тепло расплывается по телу, а дышать становиться легче, когда в оргазм попала хоть какая-то жидкость. Остальные же не почувствовали ничего, натренированные множеством спиртных напитков, которые им довелось попробовать за короткую жизнь, где-то у себя в голове отложив выводы о вкусе Феркского вина. Волшебник, не подумав о последствиях, рассудил: чем быстрее, он опустошит кружку — тем раньше освободит себя от обязанности пить дрянь весь вечер, а увлечённые оценкой обстановки спутники не уследили за выходной их неопытного спасителя. — Что ты творишь?! — Опомнился Грейнджер, застав, как юноша морщась от сводящего челюсть вкуса, поглощает напиток. От неожиданности Госсен закашлялся, увидев перед собой плывущее лицо охотника, тело обмякло, внутри сладко тянуло от жара и парень чуть не упал со стула. — Вот идиот. — Клауд покачал головой, наблюдая, как мальчика колышет на месте в разные стороны. — Сам идиот! — Неразборчиво промямлил волшебник, стукнув кулаком по столу, обращая на себя нежелательные взгляды. — Тише ты. — Прошипел охотник Атмосфера в таверне накалялась, каждый из присутствующих положил глаз на красивого паренька. — Не провоцируй других. Одного громкого слова для завсегдатых оказалось достаточно, чтобы раздуть конфликт, а учитывая факт юного возраста всех троих — драка с ними не будет проблематичной. Озлобленные на весь мир пьянчуги с нетерпением ждали малейшего повода, чтобы развязать бойню, пытаясь самоутвердиться за счет слабых. Самый огромный мужчина с густой бородой, хранящей в себе остатки еды и грязи, высокий и мускулистый, шёл к угловому столику, разминая руки, за ним подтянулась шайка верных псов, готовых по первому слову бить морду. — Сопляк. — Мужчина положил сальную руку на плечо Госсена, пьяного настолько, что даже с опорой он раскачивался в стороны. — Нарываешься на проблемы? — Послушайте, уважаемый. — Уповал на дипломатию Клауд. — Мы не хотели задеть вас, поэтому приносим свои сердечные извинения. — Руки убери. — Прорычал волшебник, когда мужчина начал болезненно сжимать кожу. — Так, значит, ваши извинения — пустые слова?! — С огнём в глазах восклицал пьяница, получивший полное право на драку. Он резко повернул юношу лицом к себе, сталкиваясь с изумрудным пламенем чужих очей. — Кто давал шавке раскрывать рот?! Госсен пальцами вцепился в запястье мужчины, сжимая до алых браслетов, убирая от себя его руку, медленно поднимаясь что стула на подкашивающихся ногах. — Думаешь, я слепой и не увижу твою истинную натуру? — Ухмыльнулся волшебник. — Вернее сказать — вашу. — юноша обвел рукой зал. — Взываю к тебе праведный свет, обезличь проклятых монстров, что стремятся обмануть наши глаза. — Совсем из ума выжил?! — Подскочил Грейнджер, пытаясь остановить волшебника, по пьяной дурости решившего открыть для сброда свои способности. — Остановись! — Свет истины! — Завершил юноша, озарив полумрачный зал мягким светом. Клауд и охотник застыли в изумлении, когда вместо людей перед ними появились ужасные монстры: высоченные, костлявые, потерявшие человеческий облик, бледная кожа облепила торчащие кости, а от лица остались только маленькие желтые глаза и страшная пасть с гнилыми клыками. Тело чудовищ претерпевала ужасные метаморфозы, руки и ноги, с чрезвычайно огромными конечностями, были грязные, неестественно длинные, впалый живот и широкая грудная клетка. — Пресвятая Богородица! — Испуганно воскликнул хозяин таверны, обронив поднос с яствами и схватился за огромный серебряный крест. Остальные посетители, бывшие людьми с криками бежали из заведения. — Что за чертовщина?! — Остолбенел лекарь, не верящий в подобных монстров, думая, что окончательно сошёл с ума. Главарь чудовищ бросился с к хозяину таверны, наровясь закусить человечиной в предстоящей битве с магом и демоноборцем, но был опережен Грейнджером, знавшим буквально всё о мерзких монстрах, населяющих планету. Юноша сорвал факел со стены, швырнув его в монстра, когда тот уже замахнулся на усатого мужчину, застывшего от страха на месте. Остальные бросились к выходу, дабы настигнуть сбежавших людей, но упёрлись в сияющий огненным светом барьер, окруживший дом со всех сторон, Госсен скинул плащ, и дюжина сияющих клинков парили на воздухе. — Грейнджер, сзади! — Скомандовал волшебник, увидев, как хозяин таверны замахивается на парня бутылкой. — Слишком поздно. — Ухмылялся мужчина. — Яд уже внутри вас. — Идиот, такой низкосортный фокус не сработает. — Охотник развернулся, перехватывая руку хозяина, кидая в сторону монстра, затем разбил бутылку с алкоголем о стойку и поджог. Языки пламени захватили деревянное помещение, вынуждая трусливых монстров отступать, юноша прикрыл рот тканью плаща, совершенно забыв, что Госсен испробовал отравленный напиток, в отличии от остальных, которые сделали лишь видимость питья. Барьер исчез, вместе с тем, как волшебник провалился в забвение, едва ли избегая смерти в языках пламени, в страхе чудовища, которых хозяин превратил обратно в людей — бежали. Клауд подхватил мальчика, задыхаясь в едком дыму, с трудом различая, что находится впереди него, лопались позади бутылки с выпивкой, стекла режущим дождём летали во все стороны. Выход из охваченной огнём таверны нашёлся на втором этаже, путники выпрыгнули вместе с дымом из окна, окунаясь в грязь, наполнившую узкий переулок, Грейнджер прикусил губу, понимая, что число их преследователей вновь увеличилось и нигде в мире не найдётся места, чтобы укрыться от злобных охотников на людей. Вор, откашливаясь, покосился на единственного оставшегося в рассудке товарища, бледное лицо которого сгорало в лучах заката, невозмутимое выражение сменилось тревожным. — Что это было? — Вендиго — твари, жрущие человечину. Боюсь, живыми нам не выбраться отсюда, их племя захватило Ферк, а люди, оставшиеся здесь умалчивают об этом, позволяя монстрам пожирать путников. — Объяснил охотник. — Они боятся огня, это нас и спасло, но если нападут толпой — пламя нас не спасёт, а они обязательно сделают это. Не убить Вендиго сразу — обречь себя на смерть. Одного я завалить могу, но… Со всеми не справлюсь, да и сил осталось немного. Еды нам тут не достать, местные наверняка приправят её не самыми полезными травами. Для начала, разбуди Госсена, ты в драке бесполезен. Лекарь достал из-под накидки кулёк с маленькими колбами, наполненными разными отварами и густыми смесями медицинских трав. От резкого запаха, перебивающего помои, Клауда передернуло, прикрыв нос рукой, он поднес колбу с едкой жидкостью к лицу Госсена, ожидая, когда тот полностью насладиться запахом самых зловонных трав, что удалось найти за время скитаний. Юноша, широко открыв глаза, резко вскочил, вдыхая затхлый воздух, на секунду он даже почувствовал себя трезвым, но большое количество алкоголя вновь взяло верх, перед глазами помутнело, не найдя опору, волшебник упал на плечо лекаря, печально мотающего головой. — Как тебя, такого идиота, не сожгли на костре до сих пор. — Дуракам везёт. — Ухмыльнулся Грейнджер. Он опустился рядом с мальчиком, дав ему пару живительных пощёчин. — Тебе ещё обнаружить Вендиго надо, из-за того, что ты надрался мы их упустили. — Хватит унижать меня! — Злился Госсен. — Я не идиот! Откуда мне знать истинный вкус вина, если я его не нюхал! Вы идиоты! Могли бы хоть намекнуть, что в напиток подмешали снотворное! — Не надо было лакать вино, как молоко, идиот! — Заткнитесь оба! — Встрял Клауд. — Нам выбраться нужно. Вы орете, как бабы базарные. Весь город сбежится на ваши вопли. Конечно, кто будет слушать простого лекаря, но вы не забыли, что на нас охотится стая неведомых тварей. — Мастер оказался прав: тьма сгущается, раз мы можем наблюдать за Вендиго в городах. Никогда не слышал о том, чтобы эти охотники сбивались в группы. Первый знак: монстры перестанут быть отличимы от людей, у нас мало времени, немедленно нужно попасть в Най. — Не могу. Я дал обет защищать людей, как бы важно не было задание, если столкнулся с тварью — сразить её моя обязанность. Для нас награда — спасённые жизни. Ферк придется освободить. — Понимаю. Я дал клятву перед Богом, что не оставлю невинных. — Госсен поднялся. — Пусть люди обернуться против меня, я продолжу исполнять свой долг. В алых лучах заката город пылал адским огнём, слонялись в тени демоны, ждущие своего часа убить ослабленную жертву, где-то раздался детский плач и звонкий говор разгневанных людей. На главной улице спасателей ждала кара, обезумевшая толпа с вилами и топорами окружили горящую таверну, отовсюду слышались мольбы и проклятия, а за спинами ослепленных страхом горожан дергали за ниточки монстры. — Сгорите в Аду, отродья Дьявола! — Выкрикнул некто из толпы, кинув в Госсена сгнивший овощ. — Убить их! — Раздался истеричный старческий вопль. — Колдуны проклятые! — Умрите! Масса людей зажимала троицу в тиски, впереди — вилы, позади — пепелище, стало очевидно, что чувствуют невинные, когда народный суд решает устроить публичную казнь. — Остановитесь! — выбежал вперед волшебник, загораживая товарищей руками. — Вы — слепы! Настоящие твари у вас за спиной! — Врёшь! Мы видели, что ты используешь магию! Ферк благословили Боги, прислали защитников, пожирающих грешников! — Лжец! — Кто-то из толпы кинул в юношу факел. — Ваши так называемые Боги — обыкновенные людоеды. — Грейнджер сделал надрез на ладони, запятнав серебряный клинок в крови. — Вы сами создали их, вкусив человечины однажды — никому не остановиться. В горящем городе пронзительно кричали, небольшой мирок окутал хаос, люди, окончательно запутавшись, не знали, где враг, а где друг, недавно обращенные Вендиго взбесились, сожрав колдуна, поддерживающего их человеческий облик. Несколько десятков тварей с колючей гривой, волосатых и мерзких бросались на ближайшую жертву. По гнилым зубам стекала свежая кровь, тела изорванные в клочья смешивались с грязью. На длинных лапах висели куски плоти и повреждённые внутренние органы, к черту скрывать истинный лик, если жертвы уже все узнали. Надвигалась массовая казнь. — Небесный цепи Эдемовых врат, защитите собой невинные людские души, скуйте в тисках тварей адских. — Госсен выставил руку вперед, из ладоней появились золотые цепи, подобно змеям, сжимая Вендиго, разъяренно кричащих от священного пламени, источаемого заклинанием. Сам юноша припал к земле, тяжело дыша. — Быстрее, я… Не выдержу долго. Охотник схватил горящую доску, воткнув в сердце одного из чудовищ, то болезненно рычал и трепеталась, когда лопались от жара остатки внутренних органов, а бледная кожа становилась черной. Грейнджер танцевал с двумя кинжалами, отрезая чудовищам конечности, отбрасывая их сгорать в распространяющемся пламени. Цепи трескались и мертво-видные Вендиго вырвались из плена обожженные и озлобленные, бросившись всей толпой на демоноборца. Ситуация выходила из-под контроля, несколько чудовищ набросились на юношу, ослабленного голодом и утомительной дорогой, он едва ли успевал отбивать атаки острых когтей, оставляющих на одежду надрезы. Клауд достал свой небольшой мушкет, с двумя стволами, на котором не было даже фитиля, на выстрелом он поразил одного из монстров, из груди брызнула кровь, Вендиго зарычал, бросившись на парня. Скорострельность оружия удивляла, юноша успел сделать ещё один выстрел, прежде чем монстр нанёс удар по клинку Госсена, успевшего прикрыть товарища. Его тело излучало небесную ауру, оставшиеся клинки по немому зову вонзились в тело чудовища со всех сторон, в лучах заката его тень напоминала игольницу. Юноша воткнул в сердце ослабленного Вендиго горящую доску, безмолвно наблюдая за тем, как в муках пылает чудовище. Грейнджер исколол монстров, как звериную тушку, комбинируя атаки парными клинками и стрельбой из мушкета, в этот момент, окутанный во все чёрное охотник в апельсиновом свете был похож на небесного воина, настолько идеально отточены навыки. Юноша, омытый кровью, волочил за собой тощие, брыкающиеся тела уродливых монстров, не испытывая никакой жалости отправил их сгорать в огне, что наровился уничтожить весь город. Никто уже не обращал внимания на героев, простодушные крестьяне и думать забыли о волшебнике, бегая по улицам с вёдрами и пытались потушить бушующий пожар. Ночное небо ещё долго горело, под холодным светом Луны, отовсюду слышен плач и крики, а в стенах небольшой церкви тряслись от ужаса дети под присмотром священника и нескольких женщин. Пожар потушили лишь к рассвету, от города остались обугленные руины, все ещё дымящиеся, на каменных стенах собралась копать. Устроившись в уголке путники уснули без сновидений, даже злобный колдун не тревожил изнеможённого Госсена, а может он ослаб настолько, что душа на время покинула тело, оставив безжизненную оболочку. Крестьяне обступили со всех сторон горе-спасителей, не желая ждать пробуждения, священник окатил грязной водой из ведра. — Ты что творишь, жирная свинья?! — Гневно закричал Грейнджер, обнажив излюбленный клинок. — Я в храме Божьем, что за неуважение к прихожанам?! — Простите, господин охотник… — Испуганно отшатнулся мужчина в рясе. — Утренняя служба начинается, сэр, господин… Нужно отпеть погибших и исповедаться, ведь эти твари дурили нас столько лет… Ох, сколько неповинных путников пало их жертвами. Прошу, господин охотник, чем Ферк может отблагодарить вас? — Нам нужно попасть в Юнланд. — Недовольно процедил Клауд сквозь зубы. — Будет неплохо снарядить повозку и доставить нас туда. — Простите, но у нас и так нет людей… Город нужно выстраивать из пепла. — Если бы мы не вмешались, то сейчас вы бы червей кормили в земле и смотрели с небес на свои разлагающиеся трупы! Охотник, опираясь на неровную стену, поднялся, в глазах двоилось от голода и усталости, внутренние органы что-то сжало в крепких тисках. До точки назначения двенадцать дней пути, а лапы смерти уже готовы ухватиться за пятки, пеший поход обречён, но и просить что-то у горожан, потерявших дома — не позволяла совесть. — Ничего. Еды на три дня и мы покинем вас. — В тебе добродетель проснулся?! — Буйствовал Клауд, возненавидевший свою новую компанию. — Вы без медяка в кармане, так еще и плату за спасение не берёте! Я не согласен! — Клауд, — отозвался Госсен. Измученный, бледный, будто потерявший всю жизненную силу. — Жук бессовестный. Мы не имеем права подвергать мирных жителей опасности. — Ничего. — Вышел из толпы один из крестьян. — Я вожу товар в Юнланд, думал, из-за пожара повременить с этим, но раз господам нужно попасть в Юнладн — я отвезу вас. Лекарь недоверчиво посмотрел на торговца, но противиться не стал, просчитав возможные риски, ведь перепуганный бесами мужчина не осмелится нападать на демоноборца и волшебника, которого боится куда больше, нежели бесов. К полудню приготовления закончилась и повозка, со старым тряпичным навесом, под завязку набитая бочками с вином, покинула Ферк. Грейнджер, набивший живот под завязку дремал, наслаждаясь наступившим спокойствием, Клауд рисовал что-то на помятых пергаментах, сосредоточенно оставляя пометки под причудливыми чертежами. Госсен, по-прежнему, встревоженный сидел, свесив ноги, наблюдая за тем, как удаляется город, выискивая в каждой тени их таинственного преследователя. Пока поют птицы и стрекочут кузнечики — опасность не угрожает, но, когда природа замолкает — жди беды. Юному волшебнику оставалось только молиться, уповая на то, что колдун не настигнет их во время долгой дороги, не посмеет причинить вреда невинному торговцу. Глупо надеяться на чужую совесть, но Госсен больше ничего не в силах сделать — только тянуть время, чтобы найти ответ на загадку, как ему врага победить, сейчас, чтобы выжить остаётся только убегать.