Ты моя ошибка

Шехзаде тихо вошел в покои Султана и замер, опустившись на колени. На самом деле ему не стоило делать этого, уподобляясь какой-нибудь наложнице, ведь он всё-таки член династии и ни перед кем не должен преклонять колен, но сейчас Ахмеду было явно не до пустой гордости, да еще и ноги у него подкашивались от слабости и кружилась отчаянно голова. Хотя омега изо всех сил и пытался сдерживать слезы, они все равно предательски текли по бледным щекам, и юноша даже радовался тому, что сейчас его волосы распущены, потому что они дарили некую иллюзию защиты, скрывающую позорное свидетельство его личного провала, унизительное доказательство слабости. Но вот, послышались твердые быстрые шаги, и Ахмед едва удержал в горле судорожный то ли вздох то ли крик, когда на его плечо опустилась большая крепкая ладонь, привыкшая сжимать рукоять ятагана или плети. — Повелитель… — юноша опустил голову еще ниже. — Встань! — прозвучал приказ, и омега тут же повиновался, однако взгляд от пола не оторвал. — Твои волосы, обычно ты собираешь их в прическу. — Султан подошел совсем близко, так, что затылком Шехзаде мог чувствовать его горячее дыхание. Омега закусил до крови губу, пытаясь скрыть нервную дрожь. В горле отвратительно пересохло и каждое слово давалось с большим трудом: — Я потерял свою ленту …к тому же вы ночью меня к себе позвали, я спал. Чужие пальцы легко коснулись мягких шелковых прядей и принялись осторожно и почти что ласково их перебирать, заплетая в косу.  «Наверняка для того чтобы волосы не мешали, когда меня будут душить. Интересно, даст он мне хоть пару мгновений на то, чтобы помолиться перед смертью?» — мелькнула в голове мрачная мысль. Истерический всхлип все же сорвался с губ, пугая юношу настолько, что ему даже показалось, будто на несколько мгновений он потерял способность дышать. — Т-шшшш! — его резко развернули за плечо. Рука отца обхватила острый подбородок и настойчиво потянула вверх, заставляя поднять голову.  — Успокойся! Не плачь! Я не желаю тебе зла! Подумай, приказал бы я лечить тебя, если бы хотел твоей смерти? — Нет. — Вот видишь! — альфа довольно улыбнулся. — Ты и сам это понимаешь. — Понимаю, — весть о том, что убивать его пока не собираются должна была обрадовать, однако юноша лишь забеспокоился ещё больше, начиная понимать: зачем на самом деле его позвали; и попытался отодвинуться хоть немного в сторону, но ему не позволили, — но все равно… То, к чему вы склоняете меня, грешно. Мы будем за это гореть в аду! — Мальчик мой, — Султан прищурился, — ад я тебе и на земле устрою, если продолжишь изводить меня! Да не дрожи ты так! — альфа недовольно скривился. — Строишь из себя недотрогу, словно никогда не делил ни с кем ложа! Ахмед замер, растерянно хлопая глазами. В ответ на такую реакцию, Султан рассмеялся. — Ты давай еще соври, что действительно девственник! Юноша коротко кивнул. — Вот весь в бабку! — мужчина раздраженно нахмурился, а уже в следующее миг одарил сына не сильной, но болезненной пощечиной, после чего, грубо намотав на кулак чужие волосы, потянул за них вверх, заставляя омегу приподняться на носочки. — Отпираться будешь, пока за руку не поймают! Все знают, что ты к Дервишу своему ночью приходил не раз, как и он у тебя бывал. Хочешь сказать, ты не спал с ним?! Ахмед отрицательно замотал головой, вырываясь и только делая себе же больнее. — Не было между нами ничего! Дервиш меня любит как сына, и никогда бы не поступил со мной так, как вы! Не судите обо всех по себе! Лицо Падишаха потемнело от гнева. Омега напрягся, ожидая того, что сейчас его точно ударят вновь, но теперь уже куда как сильнее, однако вместо этого, Султан вдруг усмехнулся и разжал руку. — Расслабься. Я же сказал уже, что убивать тебя не собираюсь! По крайней мере сегодня.  Да — он кивнул, — порой я бываю с тобой жесток, но только из-за твоего упрямства! Был бы ты покорным — жил бы не зная бед, в роскоши, на золоте, не отказывая себе ни в чем! Я бы подарил тебе лучшие покои во дворце, наряды и украшения, роскошнее, чем у моей матери, сотню слуг, которые исполняли бы любой твой каприз! — Хуже смерти! — прошептал Ахмед едва слышно. — Такая жизнь, то что вы просите взамен, для меня хуже смерти! Мужчина усмехнулся. — Глупости! Ты просто пока очень молод, неопытен и многого не понимаешь. Тебе не надо меня бояться! Последние слова внезапно всколыхнули в душе омеги такую сокрушительную волну гнева, что он даже забыл о страхе. — Вы всех своих жертв так успокаиваете, прежде чем убить?! — вскрикнул он. — Не бояться вас?! Как вас не бояться?! Вы — чудовище! Вы девятнадцать своих братьев убили! Не пощадили ни их жен, ни детей, ни даже матерей! Велели всех их казнить и сбросить в Босфор! Вы сына родного не пощадили, первенца, наследника! А меня сюда позвали чтобы надругаться надо мной! Но лучше уж убейте! Смерть меня с радостью примет, а вам я никогда принадлежать не буду, так и знайте! Так убейте же! Сделайте это! Не медлите! Не медлите, говорю! — голос Ахмеда сорвался. — Ненавижу вас! Ненавижу! — Замолчи уже наконец! — альфа с силой тряхнул его за плечи, после чего почти насильно впихнул в чужие дрожащие руки кубок с вином. — Пей. Пей немедленно! — Там яд? — спросил Ахмед, почти успокоившись. Ему ничего не ответили. — Значит яд… Вот и прекрасно! За вас и вашу скорую смерть! — Шехзаде вздрогнул, а затем, поднес напиток к губам и осушил в несколько глотков. — Вам это так просто с рук не сойдет! — пробормотал он слабеющим голосом.— Вы еще за все заплатите! Если есть в этом мире справедливость, то вы будете страдать также, как заставили страдать меня! — губы омеги тронула едва заметная злая усмешка. — А потом вы умрёте, и никто не помянет вас добрым словом, потому что все ненавидят вас. Но я вас больше всех ненавижу! Да будьте же вы про… — договорить Ахмед не успел. Перед глазами у него все поплыло, земля ушла из-под ног, и, словно подкошенный, он рухнул без чувств на пол. ***** — Дервиш Паша! — нагнал мужчину слуга. — Чего тебе, Рейхан Ага?! — альфа недовольно скривился. — Я спешу, если ты не заметил! — Господин, вам велели передать это. — бета протянул в руки Паши свиток бумаги, перевязанный чем-то странным, как будто бы очень знакомым, только вот откуда, вспомнить никак не получалось. И вдруг, его осенило — длинные каштановые волосы, перевязанные черной лентой с золотым узором — промелькнул в голове мимолетный образ. Не медля больше ни секунды, альфа раскрутил письмо и быстрым взглядом пробежался по строчкам. ***** «Дервиш, — писалось там, — сегодня ночью Повелитель пожелал видеть меня. Я понимаю, что, скорее всего, это конец моей жизни. Не знаю, почему сейчас, ожидая неминуемой смерти, я пишу не матушке или кому-нибудь еще, а именно тебе. Возможно потому, что для меня нет никого дороже тебя! Всю мою жизнь, сколько я себя помню, ты всегда был рядом, защищал и оберегал. Мне очень жаль, что нам не довелось попрощаться как следует! Ты не успел вернуться, а я не дождусь тебя уже никогда. Время опять с нами сыграло злую шутку. Его так мало…так ужасно мало у меня было, а осталось еще меньше. Точнее, вовсе уже не осталось! Мне ещё столько всего хочется сказать тебе, но даже пары лишних минут у меня нет, поэтому, просто прошу тебя, если меня казнят, береги себя и позаботься о моей​ Валиде и брате.» ***** — Когда?! Сколько времени прошло?! — альфа вцепился в плечи слуги, словно коршун. — Не больше получаса. Мужчина судорожно затолкал письмо под кафтан и, минуя коридор за коридором, бросился бежать к покоям Султана, не задумываясь даже о том, что будет дальше делать и говорить. Но вот, заветная дверь уже прямо перед ним. Стражей, как ни странно, не было. А значит, сам Повелитель отослал их, что, к слову, для мужчины было более чем на руку. Не желая ждать больше ни минуты, Дервиш рывком распахнул дверь и замер на пороге. Ахмед неподвижно лежал на постели, лицо его заострилось и не выражало никаких эмоций, словно у статуи. Длинные волосы змеями разметались по шелку покрывала, а руки безжизненно вытянулись вдоль тела. Но потрясло альфу даже не это, а то, что рубашка Шехзаде была расстегнута, обнажая слабо вздымающуюся от дыхания грудь и впалый живот, и то, как Султан, сидящий рядом, медленно и страстно касался бледной кожи поглаживаниями и легкими поцелуями. Взять себя в руки стоило неимоверных усилий, но Паша все же справился и, сделав вид, что происходящее ничуть его не смутило, поклонился. — Повелитель, мне необходимо срочно с вами поговорить! Это касается вашей безопасности. — Подожди за дверью! — бросил Султан и, через пару минут, поправив одежду, вышел. По всей видимости, он все же чувствовал неловкость от того, за каким делом его застали, а потому даже не стал гневаться из-за того, что кто-то посмел без дозволения ворваться в его покои. Некоторое время они шли молча, пока, наконец, Дервиш внезапно не остановился на одном из лестничных переходов. — Так о чем ты хотел меня предупредить? Говори! — Повелитель, — Паша склонил голову, — у меня есть срочные сведения, касательно того, что на вашу жизнь хотят совершить покушение. — Меня хотят убить, и ты знаешь кто? — Да, повелитель​. — И кто же это?! — Это я! — Дервиш холодно ухмыльнулся и, в следующий момент, со всей силы толкнул Султана вниз. Тот, от неожиданности даже не успев вскрикнуть, прокатился по ступенькам и рухнул на пол. Паша тут же последовал за ним. Опустился рядом и, пристально смотря в стекленеющие глаза, прошипел: — Мой он! Мой и ничей больше! Никому кроме меня не достанется! Никому его не отдам! Никому! Но вот, дернувшись в последний раз, Султан испустил дух. — Аллах да простит умершим их грехи. — Дервиш поднялся и закричал: — На помощь! Стража, сюда скорее! Позовите лекаря немедля! Поднялся шум, на крики сбежалось пол дворца, и вскоре, почти всем стало известно, что в результате несчастного случая, этой ночью Повелитель предстал перед Всевышним. Изначально Дервиш не собирался этого делать. Все вышло само собой, и все же, тем как сложились обстоятельства, он был более чем доволен. Однако сейчас альфу волновало не это. Все его мысли были о Шехзаде и, быстрым шагом преодолевая коридор за коридором, он думал только о нем. Уже на подходе к султанским покоям, Мужчину резко схватили за руку. — Что за шум стоит?! — спросил строго Зульфикар Ага, которому, на то время, пока не будут точно выяснены все обстоятельства побега Шехзаде, приказали оставаться во дворце. — Чему ты так рад, Дервиш?! Что ты натворил? Мимо пробежали несколько служанок, тревожно щебеча: «Повелитель умер! Что же теперь будет?!» Паша проводил их довольным взглядом и улыбнулся. — Я всего лишь нашел выход, друг мой… всего лишь нашел выход.