Ты моя ошибка

— У меня для тебя скверные новости!!! — бледная как мел Анастасия влетела ураганом в покои Падишаха и, захлопнув за собой дверь, привалилась к ней спиной, тяжело дыша после бега. — Что случилось? — спросил тихо Ахмед. И без того взволнованный предстоящим тяжелым разговором с матерью, он, пока его не прервали столь грубым образом, пытался молиться, судорожно перебирая тонкими пальцами холодные каменные бусины чёток. — Надеюсь, все не слишком плохо? — Кто-то видел вас с Искендером сегодня! Куда уж хуже?! — прошипела девушка раздраженно, и подперев рукой левый бок и болезненно морщась, с шумным вздохом запрокинула голову под потолок. — Какая-то женщина была там! От услышанного омега судорожно дернулся и, попятившись назад, едва не сел мимо кресла. — Откуда ты узнала об этом?! — голос его ослабел напугано и задрожал. Настя отвела взгляд и сделала вид, что чужая слабость осталась для нее незамеченной. Осудить названного брата за столь явное проявление малодушия она не могла, так как и сама понимала прекрасно, какие последствия может повлечь за собой обнародование их страшной тайны. Руководствовался ли неизвестный им шпион любопытством, или просто по дурной случайности оказался не в том месте и не в то время, разницы не имело. В любом случае ничем хорошим закончиться все это не могло. — Ты видела ее?! Кто она?! Анастасия отошла наконец от двери и села прямо на пол перед креслом. — Я не знала, что ты уже в своих покоях, и собиралась позвать тебя обедать, но когда подходила к месту, заметила женские следы. — Кому вообще может понадобиться туда идти? — протянул Ахмед недоверчиво. — Там ведь одни развалины! Может это твои следы?! — спросил он полным надежды голосом. — Ведь ты была там утром. — Не мои! — обрубила девушка беспощадно. — Женщина, что за вами следила, потеряла там это. — резким движением Настя достала что-то из скрытого кармана платья и уже в следующий момент хлопком ладони расправила на чужом колене вышитый шелковый платок. — Знаю, что ты сейчас скажешь, что кто-то мог быть там вчера, ну или уже когда вы ушли, — протянула Настя хмуро — но следы свежие, а когда я выходила днем из дворца, то видела какую-то женщину. Она шла как раз из сада. Зачем-то она прикрывала лицо платком и едва ли не бежала, словно что-то сильно напугало или взволновало ее. Мне уже тогда все это показалось подозрительным. — Как я понимаю, ты не смогла ее опознать? Девушка виновато опустила голову. — Нет, к сожалению. Я надеялась, что хоть на платке будут инициалы, — пробормотала она, досадливо цокнув языком, — но там нет ничего, что могло бы помочь нам найти эту женщину, пока она никому ничего не успела рассказать. — Ты внимательно смотрела? Может… — Я слепая по твоему?! — огрызнулась Настя обиженно. — Сам посмотри, раз умный такой! И Ахмед посмотрел. А в следующий момент побледнел еще сильнее и крепко стиснул злополучный платок в кулаке. — У меня есть одна новость. — выдавил он тихо. — Она и плохая и хорошая одновременно. Хорошая потому, что я узнал, кто следил за нами, и этот человек не причинит мне зла, а плохая… — тут голос юноши напряженно сорвался и приобрел хрипловатые нотки, — в том, что эта женщина — моя мать! Цветы на платке… — продолжил омега, закрыв руками лицо и низко склонив голову, — они растут на ее родине, только она вышивает такие. — Послушай, Ахмед, сделай вид, что тебе плохо! — почти взмолилась Анастасия, не выдержав затянувшегося молчания. — Притворись, что ты без сознания! Я подыграю, и тебе не придётся объясняться перед Валиде Султан сейчас, когда ты к этому совсем не готов! Притворись… — Зачем? — спросил юноша холодно и поднял на подругу безжизненно тусклый взгляд. — Ты столько всего плохого пережил, что судьба просто обязана дать тебе шанс на счастье! Я не хочу, чтобы кто-то вновь делал тебе больно, вновь заставлял страдать! — выпалила девушка несдержанно. — Если же разговор сейчас состоится, то вы только поссоритесь окончательно! — Я не стану лгать! — в голосе омеги не было даже привычного упрямства, только какая-то усталая обречённость. — Я хотел поговорить с ней честно, и я поговорю, а там будь что будет! ***** Вопреки ожиданиям, долгого разговора не вышло. — Матушка, я… — неуверенно начал Ахмед, едва они остались наедине, но Валиде Султан выслушивать оправдания сына не собиралась. — Ты меня разочаровал! — строго оборвала она его на полуслове. — Ты постоянно меня разочаровываешь, с самого детства! Я ради тебя… — Что вы сделали ради меня, Валиде? — задал Ахмед встречный вопрос. Говорил он на удивление спокойно и тихо, настолько, что могло показаться, будто бы происходящее никак его не трогает. — Ради меня вы всегда стояли молча в стороне, когда все вокруг унижали меня и издевались надо мной? Ради меня вы на все мои слезы, мольбы и признания отвечали безразличием? Ради меня делали вид, что не замечаете, как мой родной отец, ваш муж, домогается от меня близости?! А ждали безропотно, пока палач затянет на моей шее веревку, тоже ради меня?! — ненадолго Ахмед замолчал. Ссориться с матерью ему совсем не хотелось. Он любил ее и просто хотел, чтобы она любила его в ответ, поддерживала, относилась с пониманием, а не стыдила постоянно, словно плевок в лицо, унизительно повторяя раз за разом одну и ту же фразу: «Ты меня разочаровал! Мне стыдно за тебя!». «А может быть мне стоит перестать питать себя бесплодными мечтами, вечно ждать, что что-то изменится, просить прощения за то, в чем не виноват, а потом мучиться от недосказанности, одиночества и мыслей о том, что уж лучше бы мне и вовсе быть сиротой, чем жить так?! — подумал юноша устало. — Если сегодня я решил быть честным до конца, то не справедливо ли будет мне поступить честно и по отношению к самому себе?! Что же, раз по воле Аллаха примирение между нами стало невозможным, после того, как вскрылась моя тайна, то пусть так! Я покорюсь судьбе!» — Всевышний мне свидетель, — заговорил омега наконец, тяжело вздыхая, — сегодня я хотел помириться с вами, матушка, но вы меня не захотели слушать. Жаль. Если после моих слов вы действительно все ещё считаете, что я неблагодарный мальчишка, который не ценит всех ваших жертв, то, думаю, нам не о чем больше говорить… — Нам не о чем говорить, Ахмед! — отозвалась Хандан Султан гордо, хотя голос ее в этот момент и дрогнул от подступивших комом к горлу слез. — Мне бесполезно что-то тебе доказывать! Ты скорее послушаешь змею Сафие, или эту глупую вздорную девчонку — свою служанку, или даже своего безродного любовника, но не меня! Я всегда для тебя была пустым местом! — Вы сейчас сказали глупость Валиде! — возразил Ахмед терпеливо. — А ты глупости не только говоришь, но и делаешь! — выпалила Хандан, уже не сдерживая слез обиды, и выбежала прочь из покоев, даже не обернувшись напоследок. — Вижу ты поссорилась с сыном окончательно?! — обжог молодую Валиде Султан знакомый до тошноты насмешливый голос, когда она, вытирая платком слезы и сыпя под нос проклятиями на собственную голову, уже подходила к своим покоям. С огромным усилием натянув на лицо маску безразличия, Хандан скривила губы в холодной усмешке и повернулась. — Сафие Султан, вы уже собрали вещи для своего скорого переезда во дворец плача? Ведь там обстановка не такая роскошная, к какой вы привыкли! — протянула Султанша, презрительно щурясь. — Глупая хасеки с родинкой! — фыркнула в ответ старшая Валиде, судя по торжествующему выражению лица, ничуть не задетая чужой подколкой в свою сторону. — Это не мы поедем во дворец плача, а ты туда вскоре отправишься! Ясно тебе?! Ты не представляешь даже, какую огромную услугу оказала нам своей глупой ошибкой! — с этими словами Госпожа еще раз смерила невестку откровенно презрительным взглядом и неспешно направилась прочь в окружении своей свиты. ***** Ахмед, как и ожидалось, нашелся на балконе. Едва завидев его худую, ссутуленную фигурку, опирающуюся руками на широкие перила, Сафие Султан сменила выражение своего лица с торжествующего на покорное и даже почти страдальческое. — Валиде? — услышав неуверенные тихие шаги, юноша резко повернулся, и разочарование на его лице в момент, когда он понял, что ошибся, было столь явным, что Султанша едва сдержалась от того, чтобы злорадно рассмеяться. «Глупый беспомощный мальчик! — подумала она, в мыслях довольно улыбаясь. — Бедный и наивный… Ты делаешь вид, что стал самодостаточным, что не нуждаешься больше ни в чьих советах и ни в чьей помощи, ты лжешь себе, что гордишься своей самостоятельностью, своей силой, но на самом деле в глубине души мечтаешь о возможности быть слабым, спрятаться от всего мира в надежных теплых объятиях и плакать… Ты мечтаешь о любви, хотя и врешь всегда, что не веришь в нее… Ты мечтаешь о том, чтобы мать тебя понимала, любила, поддерживала… Но ты слишком гордый, чтобы попросить о помощи, а потому всегда будешь одинок и несчастен!» — Госпожа, — заговорил Ахмед хмуро, — если вы пришли чтобы просить меня отменить решение о вашей ссылке, то можете даже не начинать говорить! Я не стану слушать ваши оправдания и решения своего не изменю! Долг я вам вернул, так что доводов против высылки у вас нет никаких! — Мы пришли не просить твоей милости. — отозвалась Сафие Султан подозрительно смиренным тоном. — Мы понимаем, что наш грех велик, и что обида, помутившая нам рассудок, нас не оправдывает. Мы лишь хотели попросить тебя отпустить вместе с нами в старый дворец Фидан хатун — одну из старших лекарш. — Но ведь в старом дворце есть свои лекари. — возразил Ахмед растерянно. — Да и зачем вам лекарша? Вы больны чем-то? — в голосе омеги проскользнуло беспокойство. — В последнее время нам что-то нездоровится. Голова болит, суставы ломит, слабость во всем теле, а эта женщина готовит снадобье, которое снимает боль. — Султанша вдруг замолчала резко и зажмурила глаза. — Госпожа, что с вами? — спросил омега встревоженно. «Так, пришло время действовать решительнее!» — подумала Сафие и незаметно прикусила до крови внутреннюю сторону щеки. — Нам что-то дурно немного сделалось. — пробормотала женщина тихо. — Но ничего страшного! Нам нужно немного полежать и все пройдет. — Госпожа поклонилась и развернулась чтобы уйти, но вместо этого вдруг пошатнулась и обмякла на руках у успевшего вовремя поймать ее Ахмеда. — Стража, позовите лекаря! — закричал юноша испуганно и осторожно уложил женщину на кушетку. В начале он сомневался еще в правдивости слов своей хитрой бабушки, но теперь, стекающая из уголка чужих бледных тонких губ струйка крови убедила его в том, что Госпожа говорила правду. К моменту, когда подкупленная заранее лекарша вбежала наконец в покои Падишаха, Сафие Султан уже открыла глаза и упрямо пыталась встать и уйти, чтобы начать готовиться к отъезду, едва слышно бормоча при этом извинения за доставленные неудобства. — Что с ней? Что с Госпожой? — спросил Ахмед, когда лекарша закончила осмотр. Фидан хатун — полная женщина с бегающими из стороны в сторону маленькими черными глазами замялась вначале испуганно, но потом всё-таки выпалила взволнованно: — Госпожу нашу точит печаль, Повелитель! — Печаль?! — протянул Ахмед недоверчиво, но жалкий вид лежащей неподвижно на постели бабушки отбил у него желание спорить с лекаршей. — Насколько это серьезно, и каким должно быть лечение? — спросил он, хмурясь напряженно. — Госпоже нужны в первую очередь покой и забота близких, тогда она быстро поправится, Иншаллах! — До выздоровления вы останетесь в Топкапы, Госпожа. Дальнейшее решение о вашей ссылке я приму, исходя из обстоятельств. — озвучил наконец Султан свое решение после нескольких минут гнетущей тишины и, ничего больше не сказав, вышел за дверь, оставляя бабушку праздновать столь удачное воплощение в жизнь своего хитрого плана. Сафие Султан слишком долго жила в этом дворце, она слишком глубоко вросла в него своими корнями и не собиралась никуда отсюда уходить. Теперь ей лишь осталось добиться прощения от внука, вновь вернуть себе его весьма неосмотрительно утраченное доверие, а после занять то место в дворцовой иерархии и в душе молодого Падишаха, что должна была по праву занять его мать. «Как же вовремя ты оттолкнула сына от себя, Хандан! Как же вовремя!» — подумала Султанша довольно и, прикрыв глаза, погрузилась в глубокий спокойный сон. Впереди у Госпожи было много дел. Впереди ее ждала война с глупой Хандан, с хитрой Халиме и опытным интриганом Дервишем, а для того чтобы из этой войны выйти живой и победить, ей нужно было набираться сил...Много сил...