Ты моя ошибка

Пышущий праведным, а может и не совсем праведным гневом (ведь праведность и желание выпотрошить живьем пусть даже и врага в принципе не особо сочетаются, если следовать истинам прописанным в священных книгах) Дервиш Паша с неумолимостью летящей в цель стрелы приближался к заветной камере в темнице. В последний раз ноги несли его так же легко и быстро, словно он не шел, а ветром пролетал над землей, почти двадцать лет назад, когда он ночью крался из лагеря янычар, очень удачно остановившегося на привал около деревни, в сторону сеновала, где ждала его с нетерпением румянощекая грудастая красавица-селянка, которую альфа так удачно успел очаровать прямо под носом у ее отца торговца, пока на рынке покупал у него овощи по поручению старшего Аги. Только вот сейчас двигавшие Пашой мотивы были прямо противоположными. Тогда его несли крылья любви, а сейчас крылья ненависти. Чем ближе становилась с каждым шагом цель, тем ярче и реалистичнее Дервиш представлял, как ворвется в камеру и, даже не объясняя ничего, без лишних слов стиснет железной хваткой руку на чужом горле и ударит ненавистного врага ножом в живот, как дернет резко лезвием в сторону, вспарывая его, словно брюхо домашней скотины на забое, как будет любоваться с мрачной улыбкой ангела смерти на вываливающиеся на грязный соломенный пол окровавленные внутренности… Дервиш много раз убивал и делать это умел по разному. Не даром же столько лет он был наемником, пока не попал стражником во дворец. Жизнь янычара тогда ещё совсем молодого альфу не привлекала, он подался сначала в Сипахи, потом просто через Шахина, с коим завел в какой-то момент дружбу, в основе которой лежало взаимное желание выгоды, получал заказы на то, чтобы устранить неких нежелательных кому-то людей. Убивать Дервишу не то чтобы нравилось, просто в этом деле он действительно был настоящим профессионалом. Смерть от его рук могла быть любой, в зависимости от пожеланий заказчика. Это могло быть убийство настолько быстрое и неожиданное, что жертва даже испугаться не успевала, убийство тайное, которое все приняли бы за несчастный случай, или же наоборот убийство с пафосом и размахом греческой трагедии, настоящее представление со слезами, жалким мольбами и бесчеловечными пытками. В другой момент Дервиш не отказался бы от удовольствия вдоволь попытать Шахина, но сейчас дикая звериная ярость переполняла его сверх всякой меры, поэтому на «игры» у него совсем не осталось терпения и выдержки. — Какого дьявола?! — только и смог выдавить хрипло Паша, когда, достигнув наконец цели, увидел лишь пустую маленькую темную комнату с грязными заплесневелыми стенами. Глаза его прекрасно видели, что никого в ней нет, но вот разум данный факт упорно отрицал, никак не желая смириться с очевидным. — Где он?! — злобно рявкнул Дервиш на появившегося рядом молоденького стражника. Юнец побледнел от страха и едва слышно промямлил заплетающимся языком: — По приказу Валиде Сафие Султан Ханзаде перевели под охраной в крепость Румели Хисар. В случае смерти Повелителя и Шехзаде он — первый претендент на престол по праву родства. — В самом деле?! — спросил Паша с притворным приторным удивлением в голосе, а уже в следующий момент по змеиному стремительным движением припечатал попавшегося очень кстати под горячую руку бедолагу к стене, за горло приподнимая его немного над каменистым полом. Высокий (даже слишком) рост и сила помноженная на ярость ему это вполне позволяли, даже при том, что стражник-неудачник пушинкой вовсе не был. — Скажи, — приказал Дервиш, отлично понимая, что ответить мальчишка ему никак не сможет, — ты разве не знаешь, что Сафие Султан больше в этом дворце не хозяйка, и что эта женщина не имеет никакого права отдавать столь важные приказы?! Стражник что-то невнятно прохрипел, в панике дрыгая в воздухе нагами и неуклюже пытаясь отнять чужую руку от своей шеи. — Запомни, — Дервиш ощерил губы в некоем извращенном подобие улыбки, — она — никто! И хозяин здесь есть лишь один — Султан Ахмед, и пока он жив, ни одна тварь, кем бы она не была, хоть даже самим господом богом, не смеет посягать на его трон и власть! Видимо в своих угрозах альфа был весьма убедителен, либо же, увлекшись, слишком сильно придушили свою жертву, потому что мальчишка вдруг обмяк в его руках и, когда Дервиш разжал руку, рухнул безвольно на пол. Паша хмыкнул раздраженно и брезгливо пнул его сапогом в живот. Не самый лучший способ привести кого-то в чувства конечно, но мужчине на это было плевать. Нежничать он не был сейчас настроен. Дервиш в принципе не имел обыкновения нежничать. Женщин в его жизни было много, но ни с одной из них он не был ласков, считая, что нет смысла растрачивать чувства на тех, на кого и так уже потратил золото. В картине мира альфы был лишь один человек достойный любви — Ахмед, и сейчас этот человек умирал, а Дервиш был бессилен не то чтобы спасти его, а даже хотя бы отомстить тому, по чьей вине он оказался на грани жизни и смерти. Гнев в груди немного поутих, но все равно не делся никуда. Дервишу было мало издевательств над стражником. Ему сейчас до безумия хотелось, чтобы эта тряпка жалкая не скулила на полу, а попыталась возразить ему, сказать хотя бы, что он просто выполнял приказ, и лучше не просто сказать, а прокричать. Пусть бы он защищался, или даже нападал сам, тогда Дервиш с наслаждением избил бы его до кровавых соплей, а может и забил до смерти. Увы, стражник был лишь жалкой тряпкой и, пнув его еще раз напоследок, Паша с разочарованным вздохом быстро зашагал прочь. Идти в таком состоянии на встречу с Сафие Султан было ни в коем случае нельзя. Дервиш не мог ручаться за себя, что сумеет сдержать ярость и не убьет ее. Эту женщину альфа и так не переносил на дух, а уж теперь, когда она посмела помешать ему осуществить свою месть… У судьбы, ну или же у бога, тут уж кому как больше нравится, определенно было дрянное чувство юмора, потому что как раз в разгар таких мыслей мужчина столкнулся в пустом коридоре с Фахрие Султан, которая, как назло, была сейчас даже без своих служанок. — Ну и как вы? — спросил мужчина вкрадчиво, прожигая Госпожу тяжелым мрачным взглядом. — Нравится это чувство? Девушка непонимающе нахмурилась, напуская при этом на лицо маску брезгливого презрения, словно бы ее удивил до крайности тот факт, что с ней посмели заговорить без позволения, да еще и так непочтительно. — О чем это ты? — Я всего лишь хочу узнать кое-что. Приятно ли вам чувствовать себя убийцей? Фахрие побледнела, как мел. Вся спесь тут же схлынула с ее лица. — Я не понимаю… — забормотала она растерянно. — Понимаете! — Дервиш усмехнулся снисходительно и, отвернувшись, отправился своим путем. Выдавать Фахрие пока что он смысла не видел, ему не было до нее особо никакого дела, зато против Сафие Султан теперь у него имелось в запасе очень сильное оружие, и это не могло не радовать. Однако радость его не была долгой. — А сам-то ты, Дервиш, разве чист? Разве не ты травил моего брата, нашего прошлого Повелителя? У меня есть твои письма, в которых ты просишь прислать тебе еще яда. — прилетел вдруг в спину, словно удар ножом от подлого убийцы, ядовитый шепот. Мужчина повернулся резко, шумно дыша от злости и пытаясь при этом сохранить на лице маску невозмутимости. — Если ты раскроешь мою тайну, то и о твоей все узнают! — выпалила Фахрие дрожащим от страха визгливым истеричным голосом. — Если мне будет суждено погибнуть, то я и тебя за собой утяну в ад, будь уверен! — Значит Шахин подстраховался и рассказал вам обо всем… Хитрый змей, ничего не скажешь! — Дервиш покачал задумчиво головой и невесело усмехнулся. — Я предлагаю нам обоим сделать вид, что мы ничего не знаем о грехах друг друга! — заявила Султанша уже тверже. Чужая растерянность предала ей сил. — Я согласен молчать, Госпожа. — кивнул Паша неохотно. «Однако молчать я буду лишь до тех пор, пока не уничтожу все имеющиеся улики против себя. А потом пощады вам не будет!» — Помни о своем обещании, Дервиш! — Главное вы не забудьте о своем тоже! — уколол альфа в ответ. — А то у вас, как я слышал, волос длинный, зато память короткая! Султанша гневно вскинула густые изящные брови, но так и не нашлась, что ответить, и разозленная быстро зашагала прочь. ***** В свои покои Дервиш вернулся усталым и опустошенным. После встречи с Фахрие ему пришлось присутствовать на срочном Совете Дивана, на котором обсуждался активно вопрос того, кто же займет трон, когда Падишах и Шехзаде отдадут Аллаху души. В процессе обсуждения дело едва не дошло до драки, и лишь Дервиш, обычно наоборот споривший громче и яростнее всех, молча стоял в стороне, думая о том, с каким удовольствием перерезал бы глотки всем и каждому в этой комнате, включая себя. Сейчас все его мысли вращались вокруг всепоглощающего чувства собственного бессилия и никчемности. Впервые за многие годы он не мог сделать ничего. Не мог спасти Ахмеда, не мог предотвратить назревающую в воздухе бурю народного гнева, не мог даже отомстить виновникам всех этих бед, ничего не мог… Не намного более веселые мысли посещали в этот вечер и Сафие Султан, даже при том, что она пока еще пребывала в счастливом неведении о том, что сотворила ее любимая младшая дочь. — Так значит это конец. Пришел конец нашей славной трехсотлетней династии. Всему конец! — повторила Госпожа одну и ту же фразу в который раз уже за последние дни. — До чего мы дожили, Бюль Бюль? — спросила она печально у верного слуги, с тяжелым вздохом принимая из его рук чашку горького крепкого кофе. — Братьям Герай собираемся передать трон. Обсуждаем, кто же будет править дальше, паршивый шакал или гиена вонючая! — Султанша брезгливо скривила тонкие губы и покачала головой. — Что нам осталось, Бюль Бюль? Дочь, которая нас ненавидит, разваленная страна, крах всех надежд, а вокруг лишь толпы врагов, что готовы в любой момент наброситься и разорвать нас в клочья! А ведь мы этому дворцу посвятили всю свою жизнь, отдали свою молодость, лишили себя шанса на спокойную старость, потеряли сыновей, отказались от внуков, и ради чего все это?! Ради такого конца?! — Госпожа моя, не отчаивайтесь! — евнух ободряюще улыбнулся. — Мы ведь столько бурь пережили благодаря вам! Выстояли в стольких штормах! Столько раз находили выход из положения, из которого выхода просто не было! — возразил слуга. — Даст Аллах, мы и в этот раз сможем справиться со всеми бедами, что на нас обрушились! — Аминь! — отозвалась Сафие Султан тихо. — Дай всевышний все будет так, как ты говоришь! Дай всевышний…