Ты моя ошибка

— У меня будет ребенок, у нас. — как бы невзначай сообщил Ахмед однажды во время прогулки по заснеженному саду, как раз после того, как Искендер помог ему подняться из сугроба, в котором они мгновение назад сначала дурачились, как маленькие дети, а потом целовались взахлёб, отрываясь от друг друга лишь для того, чтобы хоть немного перевести дух. Альфа перестал отряхивать снег с чужого мехового кафтана и замер на месте, нелепо открыв рот и хлопая глазами. — Что?! — только и смог выдавить он ошарашенно. — Правильно, — хмыкнул Ахмед мрачно, — вот и ЧТО бы мы делали, если бы сказанное мной сейчас было правдой?! Нам надо быть предельно осторожными, а ты бросаешься на меня при каждом удобном случае, словно голодный зверь на свежее мясо! — Хорошо. — альфа вздохнул с облегчением. — Впредь я буду сдержаннее. — Не думай, что это опять какие-то мои игры. — протянул Султан устало в ответ, старательно отряхивая от снега ставшие влажными и тяжелыми волосы. — Мне самому надоело прятаться и довольствоваться полумерами! Меня это раздражает не меньше, чем тебя, но пока я не нашел в замену покойному Лала Паше другого столь же алчного и тщеславного, но при этом прекрасно знающего, когда ему стоит держать язык за зубами, Пашу, о свадьбе моей, а уж тем более обо всем остальном и речи идти не может, увы! — юноша скривил недовольно губы и красноречиво выставил перед собой руки в защитном жесте, не позволяя собеседнику приблизиться. — Я люблю тебя безмерно, и я рад, что именно ты был первым, и надеюсь последним мужчиной, с которым я разделил ложе, однако та ночь, повторюсь, — голос Ахмеда немного дрогнул, а щеки его залилились едва заметным стыдливым румянцем, — лучшая ночь в моей жизни, была ошибкой, и эту ошибку я не намерен повторять, пока мы оба не будем в безопасности! — Повелитель, — Искендер, проигнорировав разделяющую их преграду чужих рук, просто подошел к собеседнику со спины и крепко обнял, утыкаясь носом в чужой затылок, прямо в копну влажных густых волос, пахнущих цветами, миндальным маслом и какими-то терпкими благовониями. — Если я забеременюю — прошипел Ахмед раздраженно, — и, пытаясь спасти династию от позора, а тебя от неминуемой казни, умру, попытавшись избавиться от ребенка, виноват будешь ты! Я тебя предупредил! — Почему вы так злитесь, Повелитель? — осведомился Искендер осторожно. — Да потому что мне надоели все эти игры! — воскликнул Ахмед досадливо и топнул ногой. — Ты — мой альфа, и я хочу быть с тобой по настоящему, без вечного страха того, что кто-то нас увидит, услышит, что-то там о нас заподозрит! Я… — юноша прервался ненадолго, но после всё-таки продолжил хрипло, — я не хочу целовать тебя и думать о том, что своим поцелуем, возможно, затягиваю удавку на твоей шее, а себе сам вгоняю нож в спину! И меня злит, — повысил Султан голос, — слышишь, злит то, что ты почему-то не понимаешь всех этих очевидных вещей! Мне тяжело, Искендер! — признался он вдруг. — Мне очень тяжело сейчас! То что между нами произошло, смерть Лала Паши, все это выбило меня из колеи, и именно сейчас, когда я так нуждаюсь в поддержке, я остался без помощи моего наставника, моего друга, того, кто мне заменил отца, я опять остался совсем один! Почему все так, Искендер?! Я омега, омег их отцы обычно любят нежно и берегут, как зеницу ока, а со мной… — Ахмед всхлипнул громко и рвано, отстранился вдруг резко и отошел в сторону. — Родной мой отец… — он прервался ненадолго, из-за вставших комом в горле рыданий не сумев договорить с первого раза, — пытался совратить меня, и даже едва не надругался надо мной, а приемный мой отец, только я перестал быть ребенком, тоже отрекся от меня, как от сына, и стал видеть во мне лишь омегу. Почему так?! Неужели любить меня просто как человека, как брата, как сына, как друга, невозможно, можно только вожделеть? Ладно… — Ахмед тяжело вздохнул и вытер быстро рукавом лицо, — не будем об этом. Были в моей жизни и куда более чёрные, тяжёлые времена, чем сейчас, так что мне грех жаловаться! Пойдем, пора возвращаться во дворец! Ну — нахмурился юноша нетерпеливо, — чего ты стоишь? Искендер не ответил ничего, просто подошёл молча и крепко обнял. — Спасибо! — выдавил Ахмед тихо и, жалобно улыбнувшись, прижался к своему альфе, пряча лицо в мехе его плаща. Впрочем, уже в следующее мгновение ему пришлось отстраниться, потому что зорким взглядом он успел заприметить вдали за деревьями быстро приближающуюся к ним фигуру слуги, спешащего доложить своему господину явно что-то очень важное. ***** — Однажды ты выйдешь оттуда и поймешь, что тебе больше некуда идти… Помнишь, я предупреждал тебя об этом? — голос Ахмеда был пугающе спокойным, и говорил омега с таким выражением, словно бы он учитель, преподающий урок нерадивым ученикам. — Сегодня этот день настал. Никому не уйти от судьбы! — Повелитель! — Фахрие, рыдая от страха, упала к его ногам, заливая слезами подол роскошного кафтана и покрывая его судорожными поцелуями. — Пощадите меня молю вас! Я раскаивалась каждый миг с того момента, что переступила порог обители! Всевышний, как известно, всегда держит открытыми ворота для раскаяния, я через эти ворота прошла. И вот перед вами, раскаявшаяся грешница. Не лишайте меня своей милости! Пощадите! Я уповаю на ваше милосердие! Помилуйте меня, умоляю! — Думаешь, ты одна просишь меня о милосердие? — омега поднялся, брезгливо вырывая край одеяния из чужих рук. — Нет! Вас таких сотни, тысячи… Ничье милосердие не может быть безграничным, на кого-то может и не хватить! Фахрие обессиленно сползла на пол, облокотившись на основание кровати и зарыдала еще отчаяннее и горше. ***** — Что же теперь будет?! — Хандан Султан взмахнула нервно рукой и, поднявшись, быстрыми шагами принялась мерить комнату из угла в угол. — Не беспокойтесь, Госпожа! — отозвался Дервиш невозмутимо. — Как?! — воскликнула Султанша истерично. — Как я могу не беспокоиться?! Ахмед был в таком гневе, когда узнал о смерти Лала Паши, я очень боялась, что он казнит тебя, прислушавшись к обвинениям предателей, подстроивших тебе ловушку. Слава всевышнему, мой сын всегда умел отличать ложь от правды! Тогда тебе чудом удалось избежать смерти! Я молилась за тебя все эти дни! — Благодарю вас, Госпожа! — мужчина почтительно поклонился. — Всевышний и наш Падишах сохранили мне жизнь в тот раз. Правда — альфа болезненно нахмурился, — Повелитель так и не простил меня до конца, он зол и обижен на меня за мою ложь. — Ему нужно время. — вздохнула Султанша, и вдруг, лицо ее вновь исказилось от страха. — Фахрие… — выдавила женщина глухим голосом. — Она сейчас у Ахмеда, она ведь расскажет ему обо всем! В этот раз, как ты будешь спасаться?! Дервиш горько усмехнулся. — Уверен, уже давно рассказала! — Нет! Не признавайся ни в чем, Дервиш! — забыв обо всех правилах приличий и о том, что в любой момент их могут увидеть пришедшие слуги, Хандан схватила удивленного таким поведением Пашу за плечи и с силой тряхнула, словно желая привести в чувство. — Не смей! Не говори ничего! Отрицай все обвинения, слышишь?! Доказательств у них нет! Письма ты уничтожил, а словам братьев Герай Ахмед не поверит! Мужчина мягко, но настойчиво высвободился из ее хватки и отошел в сторону, виновато улыбаясь. — Простите, Госпожа, но я поклялся Повелителю, что больше никогда ему не солгу, и я это слово нарушать не намерен! — Только ты избежал смерти, двух недель не прошло, и снова твоя жизнь в опасности! Аллах, за что же ты нам такие испытания посылаешь?! — воскликнула женщина горестно. В дверь постучали. — Войдите! - Дервиш Паша, — объявил прямо с порога Зульфикар Ага, — Падишах немедленно зовет вас к себе! Хандан испуганно побледнела, оцепенев в одной позе, а глаза ее наполнились отчаянием. Она давно уже призналась себе, что неравнодушна к этому альфе и даже мысль о том, что его может не стать, причиняла ей физическую боль. Дервиш замер напротив, не отрывая от нее глаз, а потом кивнул и отвернулся, тихо прошептав напоследок: — Прощайте, Госпожа. Если мне все же суждено умереть, не помните обо мне зла. ***** — Повелитель очень зол. — предупредил Зульфикар сразу же. — Будь осторожен! — Ещё ты мне будешь раздавать советы, предатель! — огрызнулся Дервиш раздраженно. — Не доложи ты Повелителю о том, что я спрятал Фахрие в обители, ничего бы этого не было! — Ты сам виноват, Дервиш! — отозвался альфа с тяжелым вздохом. — Не нужно винить меня в последствиях собственной ошибки! Отворилась со скрипом дверь в покои Падишаха. — Повелитель, — мужчина почтительно склонил голову, едва перешагнув порог. Ахмед ничего не ответил и даже не повернулся. Паша бросил быстрый взгляд на рыдающую на полу супругу, но та была слишком напугана, чтобы хоть что-то ему объяснить, хотя бы жестом. Альфа перевел дух и осторожно продолжил: — Вы вызывали меня? — Да, вызывал. — наконец-то нарушил затянувшееся молчание юноша. — Забирай свою жену и отвези ее в ваш дворец! — Повелитель, — воскликнула Фахрие срывающимся от волнения и слез голосом, — вы простили меня своим милосердным сердцем! Да благословит вас всевышний за вашу доброту! Ахмед наконец повернулся, лицо его было холодным, а голос безэмоциональным, словно он зачитывал приговор. — Я тебя вовсе не простил, Фахрие! — отрезал он тоном, не принимающим возражений. — Решение о твоей участи я приму позже. Зульфикар, — обратился Султан к Хранителю покоев, — проводи Госпожу в карету. А вот с тобой, Дервиш, я еще не закончил! — Как ты и сам понимаешь, — заговорил омега, когда они остались наедине, — Фахрие Султан — подлая предательница, из-за которой чуть не прервалась наша великая династия, и наказания ей не избежать! — юноша приблизился к альфе почти вплотную и вложил в его раскрытую ладонь маленький стеклянный пузырек с сыпучим белым порошком внутри, тут же зажимая руку мужчины в кулак, и прошептал, обдавая шею горячим дыханием: — И своё наказание она получит от тебя! Этим ты докажешь мне свою верность, если, конечно, ты хочешь вновь вернуть мое доверие! Запомни, Дервиш, — Ахмед поднял голову, встречаясь с альфой взглядом своих огромных, невероятных глаз, которые сейчас словно покрылись вековым льдом, но в тоже время, в глубине них при этом полыхало неудержимое пламя, — нет никакой третьей стороны и никогда не было! Ты либо со мной, либо против меня! Решай…