Ты моя ошибка

Вместе с женой в свой дворец Дервиш не поехал, прежде он посетил таверну, где намеривался напиться как следует, но вино в горло не лезло, в итоге он так и ушел, спустя всего каких-то полчаса, бросив на столе почти полную бутылку и несколько мелких монет. К тому моменту, как душное помещение таверны осталось за спиной, на город уже опустились серые промозглые зимние сумерки, снег хрустел под сапогами, словно чьи-то иссохшие кости, а альфа брел куда-то бесцельно, не замечая ни ветра, колющего лицо, ни забирающегося под одежду холода. Он и не заметил, как ноги сами привели его на пристань. Быстрым уверенным движением Дервиш вытащил из кожаного кошеля флакон с ядом и, посмотрев несколько секунд на чёрную гладь моря с белыми барашками пены на нем, замахнулся было, собираясь вышвырнуть злополучную склянку в воду, но в последний момент рука его замерла и плетью безвольно повисла вдоль тела. Острые края фигурного пузырька больно впились в ладонь, до побелевших костяшек стиснутую в кулак. В следующее мгновение мужчина развернулся и стремительно зашагал прочь. В теплом оранжевом свете льющемся из неприкрытого занавесями окна одного из ближних домов, на щеке его что-то блеснуло, словно маленький бриллиант, возможно сорвавшаяся всё-таки скупая слеза, а может и просто растаявшая снежинка, а потом Дервиш свернул в сторону с главной улицы и скрылся в узкой подворотне, такой же тёмной, как и его намерения. ***** Дома жена встретила его непривычно приветливо и, как будто бы даже радостно кивнув ему, едва он перешагнул порог их супружеской спальни, пригласила его к накрытому на двоих столу. Настороженно и задумчиво хмурясь, альфа всё-таки опустился на подушки, устраиваясь по противоположную от супруги сторону стола. — Разве после произошедшего вы не считаете меня своим врагом, как и Сафие Султан? — спросил он, пристально глядя ей в глаза, а сам в это время, когда она не выдержала и смущённо опустила взгляд, потянулся к кувшину с вином и, незаметно подсыпав в него яд, принялся разливать терпкий хмельной напиток по бокалам. Султанша склонила голову, загадочно и даже как-то торжественно улыбаясь. — Мы сегодня начинаем жизнь с чистого листа! — объявила она и поднесла кубок к губам, делая первый маленький глоток. Дервиш тоже притворился, что пьет. — Я считаю, что заново родилась сегодня. Завтра первый день моей новой жизни. — продолжила Госпожа. — Ты имеешь большое влияние на нашего Повелителя. Найди способ, упроси его помиловать меня. — Фахрие вновь сделала несколько жадных глотков, видимо вино помогало ей быть смелее и говорить все то, что ей так хотелось сказать. — Завтра начнется новая эпоха. Дервиш нахмурился, нервно сжимая скрытую под столом руку в кулак. — Какая еще эпоха?! Фахрие подняла на него задумчивый взгляд кофейных глаз и улыбнулась искренне и открыто. — Эпоха счастья. Нашего счастья… Помнишь, ты сказал мне однажды, что мы оба несчастны в любви, и что однажды, мы, возможно, найдем утешение друг в друге? Сегодня этот день настал! — Султанша взяла супруга за руку и прижала его широкую грубоватую от мозолей ладонь к своей мягкой теплой щеке. Дервиш отвел взгляд, морщась словно от боли. — Ваше сердце все равно отдано другому! — выдавил он тихо. Султанша в ответ вновь улыбнулась и принялась покрывать запястье альфы легкими нежными поцелуями. — Это все в прошлом! Сегодняшней ночью я тебе хочу отдать свое сердце. Ведь мы с тобой законные супруги. Ты- мой заботливый муж, а я — твоя верная и любящая жена! — Фахрие обвила мужчину за плечи своими тонкими изящными руками и потянулась губами к его губам, как вдруг, перед глазами у нее все поплыло, а к горлу подкатил липкий ком. — Что со мной? — пробормотала она растерянно и испуганно, отпрянув резко в сторону. — А чего ты ждала?! — сорвался Дервиш раздраженно. — Думала, Султан тебя простит?! Ты — предательница, которая чуть не погубила династию и пошла против своей семьи! Тебе нет прощения! — Ты! — до Фахрие наконец дошло, что происходит, и она принялась вырываться с отчаянностью мышки, попавшей в кошачьи когти, но Альфа держал крепко. — Пусти! Пусти меня! Ты подлец! Негодяй! Ты отравил меня! — по щекам Султанши хлынули потоком слезы, ее всю трясло от ужаса, а из горла рвались отчаянные рыдания. Но вот, постепенно она стала ослабевать, чувствуя, как яд быстро и неизбежно парализует её, притупляя чувства и замедляя движения. За окнами завывала раненым зверем метель. — Тише, тише! — Дервиш разжал хватку и мягко обнял жену, прижимая к себе и успокаивающе гладя по волосам, как раньше часто успокаивал Ахмеда, когда тот еще позволял ему себя обнимать. — Мне жаль! Очень жаль! Но я не мог поступить иначе! — Мне Страшно! Я не хочу умирать! — прошептала Фахрие с отчаянной мольбой, а в следующий момент, ее глаза закрылись, голова запрокинулась, и она повисла на руках у супруга безжизненной​ куклой. ***** Прошло несколько минут, и вот распахнулась дверь, и в покои вошел Ахмед. Он окинул представшую ему картину равнодушным холодным взглядом и удовлетворенно кивнул, жестом веля мужчине подняться. — Погасла свеча… — легкая насмешливая улыбка тронула его губы. — Чего ты на меня так гневно смотришь, Дервиш? — спросил юноша с притворным удивлением в голосе. — Я — ветер смерти, я — дыхание Азраила, — продолжил омега в рифму, словно театральный актер свой монолог, — я жизнь гашу, а не свечу! В моих словах издевки нет! — легким кивком головы он указал на стоящий на столе подсвечник. — Свеча и впрямь погасла, а Фахрие Султан всего лишь умерла, и мне ее ни капли не жаль! Но ты не разочаровал меня! — Ахмед удовлетворенно хмыкнул. — Впрочем, иного я от тебя и не ждал! Теперь ты полностью прощен! Возвращайся во дворец сегодня же! Твои покои свободны и ждут тебя, а на счет вещей я уже отдал распоряжение слугам. — Омега замолчал, а потом добавил, выдавив на лицо некое подобие улыбки: — Ты молодец! Я тобой доволен! Иди. — А что будет с ней? — Дервиш пропустил холодную и неискреннюю похвалу мимо ушей и кивнул в сторону супруги. — Я могу похоронить ее? — Нет! Она предательница и не заслуживает быть похороненной среди членов династии, которую она чуть не погубила! Ее могила останется безымянной и безызвестной, как и подобает жалкой изменнице! — Ахмед поднял на альфу холодный, лишенный эмоций взгляд и жестом велел замолчать. — Не смей мне перечить! Я Падишах, и мои решения не обсуждаются! Ты это понимаешь, я надеюсь?! Дервиш прикрыл глаза и, опустив голову, ответил подрагивающим от едва сдерживаемой ярости голосом: — Ну конечно, Повелитель! Разрешите идти?! — Иди! — Ахмед кивнул, провожая альфу пустым взглядом. — И не дерзи мне больше никогда! На первый раз я прощаю, но на второй пощады не жди! Не пристало, чтобы Великий Визирь дерзил своему Падишаху! Дервиш шокировано замер на пороге, не в силах сказать ни слова от удивления. — Да. — подтвердил омега свои слова. — Так как Лала Мехмед Паша мертв, я подумал и принял решение передать должность Великого Визиря тебе, как самому достойному! Ты должен понять, Дервиш, — в глазах юноши появились наконец хоть какие-то искренние эмоции, — если я говорю, что доволен тобой, что я доверяю тебе и не сомневаюсь в твоей преданности, то это значит, что дела действительно обстоят так, вне зависимости от того, в каких мы отношениях в данный момент! Печать Визиря я вручу тебе завтра на утреннем совете дивана. А теперь иди! Своей непочтительностью ты разозлил меня! Я не желаю тебя сегодня больше ни видеть ни слышать! ***** Фахрие закашлялась, распахнула глаза, в панике озираясь по сторонам, и подскочила на постели. — Тише! — вспыхнуло пламя свечи, и девушка наконец заметила сидящую в углу темную фигуру в капюшоне. — Лучше не поднимайся слишком резко! Голова у тебя будет кружится еще как минимум пару часов. — Повелитель, — воскликнула Султанша, лихорадочно дрожа, — я разве не умерла?! Я ведь выпила яд! Ахмед холодно усмехнулся. — Это был яд морского ежа. Он не смертельный, однако позволяет создать видимость смерти. Но ты все же права, Фахрие Султан действительно умерла этой ночью! Женщина подняла на омегу непонимающий взгляд наполненных слезами глаз. — Ты больше не Госпожа, Фахрие! Я лишил тебя прав и титулов. Для всех окружающих ты мертва. И только попробуй связаться с кем-нибудь из дворца или сбежать! Второй раз я тебя не пощажу! Остаток своей жизни ты проведешь здесь, в священной обители, в молитвах и покаяние! — Ахмед поднялся и направился к двери, бросив напоследок: — Позже решишь для себя, благодарить меня или проклинать за такую милость, а пока что лучше отдохни! Все равно утро еще не скоро…