Summer snow (the predestinations or choices?)

      Хлои гнала до дома так быстро, как только могла. В голове билась лишь одна мысль: подальше от Адама, чтобы ненароком не пристрелить этого подонка. Трудно было поверить, что человечество брало своё начало именно с этого человека. Был ли первый мужчина с самого начала настолько «гнилым» или его таким сделало время? Так ли все задумывал Бог?       Хлои подумала о том, о чём стоило бы вообще забыть, но мозг услужливо подкидывал ей информацию. Маркус Пирс был сыном этого ублюдка и Евы. Мысль о том, что Адам имеет некоторые поразительные сходства с Люцифером, заставила женщину едва ли не взвыть: «Что за несправедливость?» Сходства были, да, Морнингстар был таким же эгоистом и нарциссом в первое время их знакомства, но потом ситуация стала улучшаться — Люцифер мог отрицать сколько угодно, но мир людей менял его в лучшую сторону. А ещё эти внешностные схожие черты…       Хлои вжала педаль газа в пол — было ощущение, что она находится в безумном боевике, и за ней ведётся серьёзная охота. Деккер помотала головой, сбрасывая навязчивое параноидальное чувство.       Путь до дома прошёл в раздумьях и волнении — как бы этот Адам ничего не испортил (от его сходства с Люцифером было всё ещё не по себе), потому что расследование, наконец, приобрело хоть какой-то определённый характер. До вмешательства первого мужчины всё было совсем плохо — у Деккер не было ни единой ниточки, связывающей все три убийства. Стоит проверить служителей церкви. О, Люциферу понравилось бы это расследование.       Хлои одёрнула себя. В глазах начало противно щипать. Никаких мыслей о Люцифере Морнингстаре, лишь отрешённость, иначе её карьере грозят не лучшие перспективы.       Припарковав машину около дома, Хлои отметила, что везде, кроме кухни, отключен свет. Обычно Мейз вместе с бутылкой крепкого алкоголя из бара Люцифера устраивалась в гостиной перед телевизором или играла с Трикси в её комнате. Это не могло немного не настораживать, кухня никогда не интересовала демоницу, а уж Деккер хорошо знала привычки и предпочтения своей сожительницы.       —…было так солнечно и жарко!       — Насколько я знаю…       С кухни доносились знакомые голоса, на секунду сердце Хлои пропустило удар. Ситуация начинала закручиваться ещё сильнее. За обеденным столом сидели Мейз и Ева: перед первой стояла полупустая бутылка с янтарной жидкостью, а перед второй чашка с кофе. На плите Хлои заметила свою медную турку. Мейз не умела варить кофе.       — Какого чёрта тут происходит? — внезапно вырвалось у Деккер: женщина не смогла сдержать накатившего раздражения и злости. Ева. Здесь. В её квартире. Та самая Ева, из-за которой Люцифер сейчас заперт в Аду без возможности вернуться. Там самая Ева, которая лишила её и Морнингстара долгожданного шанса на счастье. В груди начала закипать обида, с каждой секундой набирая обороты. Ещё немного, и чаша весов грозила переполниться — терпению детектива приходил конец, обида превращалась в ярость, смешанную со жжением в глазах. Руки непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились в кожу. Мир поплыл перед глазами: Хлои, кажется, теряла контроль над собой.       — Ты!.. — вырвалось у неё. — Как ты посмела явиться в этот дом после того, что сделала?       — Хлои… — Ева осторожно протянула к ней руки.       — Это из-за тебя он сейчас заперт в Аду, — дрожащим голосом прошипела Деккер. — Это из-за тебя случилось то, что случилось.       — Деккер, — Мейз подняла на неё нечитаемый взгляд. — Выслушай её.       Хлои не хотелось никого слушать, особенно сейчас. Но что-то заставило женщину замолчать и сесть за стол, покосившись на бутылку алкоголя.       — Мне жаль, что так произошло, — сказала Ева, на что Деккер яростно промолчала, сложив руки на груди. — Я не хотела, я… — её голос сорвался, и первая женщина спешно утерла внезапно выступившие слёзы. — Я хотела вернуть его себе. У меня был только Адам и он за всю мою жизнь. С начала времён Люцифер был единственным, с кем я могла свободно говорить обо всём, что меня волновало.       Хлои не понимала, к чему клонила Ева, раздражения не становилось меньше, врезать по идеальному лицу первой женщины хотелось лишь больше, однако Мейз попросила выслушать, и Деккер сделает это хотя бы ради своей подруги.       — Я не знала другой жизни, кроме как в Раю с Адамом или на Земле с Люцифером, я не знала, что люди и не только, — она украдкой взглянула на Мейз. — Могут так сильно меняться со временем, я думала, что всегда буду я и будет он… После расставания с ним мною двигала уже не любовь, а привычка. Как… кто-то мне сказал однажды: «Ты привыкла быть рядом с кем-то… быть эдаким приложением к кому-то…»       Хлои почему-то показалось, что эти слова были вырваны из контекста и имели продолжение, но Ева потупила взгляд и замолчала. Деккер вдруг задалась вопросом: где всё это время на самом деле была первая женщина и связано ли её появление с появлением Адама? Голова Хлои пухла от роя отрывистых мыслей: странное расследование, Адам, Ева, Мейз и Люцифер… Всё смешалось в один снежный ком, анализировать поступки Ева было сейчас последним, на что была способна детектив.       — Хорошо, — уже более спокойно выдохнула она. — Что-то ещё?       Ева напряжённо посмотрела на Мейз — от Хлои это скрыть не удалось. Демон кивнула и отхлебнула из своего стакана.       — Если тебе интересно, то пророчества было не избежать. Издавна так пошло, Хлои, что никакие уговоры и мольбы не могли изменить предначертанное. Уж не знаю, от кого всё это зависело, может быть, от большого Папочки, — женщина возвела глаза к потолку. — А может, от кого-то ещё. Но даже Люциферу это было неведомо.       Почему-то это разозлило Хлои снова, она сжала кулаки и отвернула голову к окну, из которого лился блёклый свет.       — Хлои, — Ева подалась вперёд — детектив отчаянно не желала смотреть ей в глаза. — Если бы я могла, я бы заняла его место. Если бы это было только возможно… Я бы сделала всё, чтобы он был счастлив, потому что Люцифер это заслужил. Знаешь, когда он пал, я надеялась лишь на то, что увижу его когда-нибудь на Земле, потому и ушла из Эдема. Что мне толку было сидеть там с вечно чего-то требующим Адамом? — она невесело усмехнулась. — Да и Бог… мне особо выбора не давал, мы были обязаны быть вместе, потому что другие пары появились спустя много лет.       — Другие пары? — встрепенулась Хлои, которая слышала об этом впервые.       — Да, — кивнула Ева. — Но сначала был Адам, и по сценарию мы с ним должны были произвести на свет потомство и воспитать его. Тогда я думала, что всё нормально, всё это замысел Господень, но кое-что… — Деккер отметила, что голос Евы заметно дрогнул. — Помог мне понять, что это неправильно и что Бог отобрал у нас самое главное: выбор. Как жить, с кем жить, кого любить…       — Ты не любила Адама, — внезапно для самой себя сказала Хлои, вспомнив историю, рассказанную Мейз совсем недавно.       — Он мне нравился… — смущённо ответила Ева. — Сначала. Он был милым, но… скучным, с ним невозможно было ни о чём говорить, он почти всегда молчал и ходил угрюмым. Я словно жила с большим равнодушным камнем, а потом, когда Люцифер рассказал, что такое свобода и выбор, я решила в конечном итоге покинуть Эдем, но этот недоумок увязался за мной, не желая терять свою «собственность». «Тебя создали, чтобы ты стала матерью моих детей», — говорил он. Адам ценил во мне только одно: репродуктивную способность, и это было обидно.       Хлои нисколько это не удивило, поскольку она уже имела честь познакомиться с первым мужчиной, который ничем не отличался от нынешних в своём высокомерии и эгоизме.       — После ухода из Эдема, — продолжила Ева. — Мы долго скитались по пустыне. Меня грела лишь одна мысль: что я смогу увидеть Люцифера ещё хоть раз. Он не сделал ничего плохого, за что заслуживал бы такого жестокого наказания. В те дни, ещё до ухода из Сада, он был мне просто другом и единственным собеседником, которому я дарила свои сокровенные мысли. Но шли годы, а его не было нигде за пределами Эдема. Тогда я впервые задумалась, что Бог лишил выбора не только нас с Адамом, но и Люцифера, приговорив к правлению Ада. Адаму было тяжело вне стен райского сада: приходилось выживать.

***

      — Если бы не твоё глупое желание вкусить запретный плод, мы бы сейчас ели райские фрукты и не думали бы, где заночевать, чтобы ночью нас не загрызли дикие животные! — Рыкнул Адам, швырнув тушу убитого маленького зверя на землю перед ногами Евы.       Женщина вздрогнула от неожиданности и посмотрела на их сегодняшний будущий «ужин», который ей нужно было освежевать и приготовить. Это было малой мерзкой частью в пребывании за стенами Эдема. Самым мерзким она находила красное от гнева и раздражения лицо её мужчины.       — Адам, дорогой, — нарочно спокойно ответила Ева, даже не взглянув на него. — Я не звала тебя со мной и не просила есть то яблоко, ты меня излишне демонизируешь.       Это всегда лишь сильнее выводило его из себя.       — Ты!.. — он в бессилии посмотрел на женщину разъярённым взглядом. — У меня не было выбора, ты лишила меня его! Я не мог отпустить тебя одну, потому что ты моя!       Ева стиснула зубы и медленно выдохнула, повернувшись спиной к мужчине, чтобы тот не видел её выражения лица: ей не нравилось такое собственническое отношение Адама.       — А теперь? Где мы теперь? В этой пустыне, полной опасностей, где нам постоянно приходится добывать еду и воду, спасаться от диких животных, чтобы не умереть и это ты обрекла нас на такую жизнь! — горько воскликнул он, осуждающе глядя ей в спину. — Что же ты наделала, Ева?       Ева не считала себя полностью виноватой в том, что произошло: она была совсем не против уйти одна и выживать в одиночку, для этого ей не нужен был ещё и Адам, с которым приходилось нянчится каждый день, готовить ему, обустраивать для него спальное место, разминать уставшее после охоты тело и удовлетворять его сексуальные желания и прихоти. Женщине не хотелось этого делать, но после ухода из Эдема эта «райская утеха» перестала быть своеобразным «запретным плодом» для него. Всё же какие-то плюсы в изгнании первый мужчина для себя находил.       С годами ненависть Адама к её поступку лишь крепла: жизнь за пределами Эдемского сада была совсем не по душе мужчине, он не выдерживал изнурительных охот, постоянной смены временного жилья, он плохо адаптировался к новым условиям и всё, чего хотел — это вернуться обратно, о чём не редко умолял Еву.       — Ева, мы должны пойти обратно, я знаю дорогу, я помню, мы должны вернуться в Сад, мы здесь достаточно настрадались, Господь милостлив, он простит нас, обязательно простит и примет обратно, — лепетал он, глупо смотря на женщину и держа её ладони в своих. — Пожалуйста…       — Ты можешь вернуться, — в который раз отвечала она, вырывая свои руки из его. — Ты можешь идти, но я останусь здесь, этот мир мне по нраву больше, чем Райский Сад, здесь всё кажется живым хотя бы.       После нескольких минут бессмысленных уговоров вернуться, Адам начинал злиться, швырял вещи, кричал, оскорблял Еву и в бессилии падал на землю, а затем брал женщину силой, несмотря на явный протест с её стороны. И это происходило на протяжении нескольких лет, пока однажды, когда Адам был на охоте, а Ева собирала травы в джунглях, на «пороге» скромного временного жилища первых людей не появился ангел Аменадиль. Ева встретила его, когда ближе к закату ей пришлось вернуться; ангел сидел прямо на земле рядом с потухшим ещё с обеда костром.       — Я пришёл, — сказал он, не смотря на женщину. — Чтобы передать тебе благую весть.       Ева не хотела, чтобы он продолжал, потому что, кажется, знала, что сейчас скажет старший брат Люцифера. Её затошнило, и женщина поспешно прикрыла рот руками. Весь мир прямо сейчас рушился у неё под ногами, и с этим уже ничего нельзя было сделать, дороги назад больше не было. Кончики пальцев онемели, в груди застыли безмолвные рыдания, но Ева молча смотрела на угрюмого ангела прямо перед собой: его взгляд выражал благоговение и святость, хотелось плакать от счастья, но женщина понимала, что это временно, что это как воспоминания из прошлого — это не навсегда, это пройдёт, промелькнёт перед глазами и исчезнет. От Аменадиля веяло Небом, Райским Садом и любовью.       — Ты беременна, Ева. — Сказал он с тёплой улыбкой, положив большую ладонь ей на живот.       Женщина отшатнулась, моргнув. Нет. Нет, её подозрения не могли обернуться вот этим. Ева понимала, что внутри неё что-то растёт, что с ней что-то происходит, и что это явно не простуда или нечто подобное. Из глаз полились слёзы, которые она не смогла сдержать. Аменадиль смотрел на женщину с лёгкой улыбкой, совсем не подозревая, что она плачет вовсе не от счастья, а от сковывающего её ужаса.       — У вас с Адамом будут дети, — зачем-то продолжил он. — Это чудесно. Род людей продолжится, а вы…       Дальше Ева не слушала: глупо и натянуто улыбалась, кивала, якобы понимая, о чём говорит Аменадиль. Дети. У неё будут проклятые нежеланные дети от проклятого Адама, которого она никогда не любила и не сможет полюбить. Теперь ей ни за что в жизни не суметь сбежать от мужчины: растущие внутри неё ещё не рождённые дети связали Еву по рукам. До скончания их человеческих веков она заперта на Земле вместе с нелюбимыми ей людьми без возможности выбора.       Ева ненавидела Бога всей своей душой, которую тоже должен был создавать он. Или созданием души занимался кто-то другой? Скорее всего, Ева никогда не получит на это ответ.       На джунгли опустилась ночь. Воздух наполнился треском костра и звуками насекомых. Ева тихо напевала грустную мелодию о Сотворении Сущего, которой с ней когда-то под сенью ветвей древней могучей лавры поделился Люцифер, бывший в ту пору Самаэлем. Он знал много песен: о Первом Океане, что был един и неразделим, о «чудище», что было последним в своём роду, о Первом народе, который сгинул в Море Огня и, наконец, о Сотворении Сущего и Звёзд. Песнь о звёздах была самой любимой у Евы, её никто не пел так красиво и искренне, как Люцифер: воздух наполнялся яркими искорками и дрожал от голоса светоносного, когда тот пел о первых планетах и звездных, о пустом холодном и безжизненном пространстве, заполняющимся светом и теплом. Ева скучала по Люциферу каждый божий день своей жизни.       Адам вернулся после полуночи со свежей добычей — как всегда хмурый и молчаливый. Ева понимала, что должна сделать, однако никак не могла найти в себе силы для этого. Ведь в таком случае нужно было принять свою судьбу и смириться с ней, а первая женщина не хотела.

***

      — И ты сказала ему? — Хлои подалась вперёд: история захватила её полностью, женщина не успела заметить, как с упоением слушает голос Евы, разливающейся чарующей горькой трелью по всей кухне.       — Конечно, — кивнула девушка. — У меня ведь не было выбора. Адам был счастлив, что у него, наконец, будут дети. А когда оказалось, что это два мальчика… В общем, для меня начались не очень светлые дни: Каин и Авель характером пошли в отца, словом, такие же подонки, как и он сам. С самого их детства Адам учил сыновей всему, что знал сам, они вобрали в себя всего его худшие черты характера: привычки, повадки, жесты, тон — они стали маленькими копиями Адам. Конечно, они видела меня лишь в качество той, кто произвёл их на свет, уважали и любили они только своего отца. Адам гордился этим. Он рассказал им истории Райском Саду и вбил в головы, что это я виновата в том, что нам сейчас приходится жить в джунглях, постоянно перемещаться, добывать еду и спасаться от диких животных. Ненависть Адама передалась и Каину с Авелем.       Теперь Хлои понимала, почему Каин был таким безумным и испорченным впоследствии: воспитание сыграло большую роль в его характере. Рассказ Евы выживал у неё жалость к первой женщине, былая ненависть отпустила Деккер. Хлои стала лучше понимать Еву, она видела в Адаме типичного мужчину-абьюзера, более того, в бытность своей работы детективом, Деккер не раз приходилось сталкиваться с убийствами мужей своими жёнами. Позже, конечно, выяснилось, что убийства происходили из-за длительных абьюзивных отношений и регулярного как физического, так и сексуального насилия. Хлои всегда было жалко подобных женщин, чью жизнь и психику искалечили мужчины, жаждущие почувствовать власть и удовлетворить свои жалкие потребности ради потехи своего огромного эго.       Неудивительно, что Ева совсем не знала, как ей вести себя в нормальных отношений с нормальным мужчиной, который ничего от неё не требует и считается с её мнением. Женщина была сломлена психологически, но кто же на небесах вообще знал такое понятие, как «психологическая помощь». Тем более, её не было в первые десятилетия жизнь Евы и Адама вне стен Райского Сада.       Удивительно, как злость и ненависть к этой женщине быстро отпустили Хлои. Осталась лишь неприятная обида, застывшая на глубине души. Обида, так и шепчущая в уши: «Из-за неё он не рядом с тобой».       Деккер потрясла головой и посмотрела на Еву, опустившую взгляд. Детектив видела, как Мейз беспокойно сидела на стуле и пялилась на свою возлюбленную, явно испытывая желание заткнуть ей рот поцелуем и успокоить, сказать, что те дни закончились, и сейчас она, Мейзикин Смит, демон из глубин самой Преисподней, рядом, и ни за что на свете не даст её в обиду.       — Когда Каин и Авель стали старше, мы узнали, что на земле есть и другие пары, у которых есть свои дети, — продолжила Ева. — Мои сыновья столкнулись с девчонкой в лесу и тут же поспешили рассказать об этом Адаму. Вы уже, наверное, догадываетесь, что они оба влюбились в неё, однако девчонка не хотела быть ни с Каином, ни с Авелем. Эти идиоты поругались из-за любви, хотя у них даже не было никакой взаимности, им было совершенно неинтересно мнение девочки: хочет ли она быть хоть с одним из них. Каин и Авель просто приняли как факт: она будет принадлежать одному из них. А затем подрались, и в драке Каин случайно убил Авеля, став первым убийцей.       Ева говорила об этом без сожаления.       — Ева… — неловко начала Хлои, поглядывая на Мейз. — Эм… Касательно Каина… Он сейчас в Аду.       — Я знаю, — спокойно сказала она. — Люцифер мне всё рассказал. Я очень рада, что ты в итоге не вышла за моего сына замуж, он отвратительный человек и заслуживает быть там, где в итоге оказался. Как и Авель.       — Да… Чёрт, так странно! — выдохнула Хлои, почувствовав, как большая часть напряжения отпускает её. — Я едва не вышла замуж за твоего сына… Ладно, пора заканчивать уже удивляться подобным вещам — этот мир безумен.

***

      Она встретила Люцифера, когда с момента, как похоронила Авеля и как Каин покинул дом, отправившись скитаться по Земле, прошло шесть лет. Это случилось совершенно внезапно: Ева вновь собирала травы в лесу и услышала прекрасный голос, поющий о смерти. Она обернулась, пытаясь найти её обладателя: сердце усиленно забилось о грудь, а колени подкосились.       — Печальна участь первых детей, что пришли в этот мир без любви и свободы.       Перед ней стоял Люцифер. Это точно был он, хоть глаза больше и не были голубыми, а волосы почернели, словно их измазали угольками. Он широко улыбался, на нём болтались чёрно-золотые одежды, как всегда утончённые и великолепные. Может быть, Еве показалось, но глаза мужчина на секунду полыхнули алым.       — Я думала, что больше никогда тебя не увижу, — от счастья к горлу подступил ком, но ноги не слушались Еву, казалось, будто она приросла к земле. — Что ты забыл обо мне или что не сможешь больше никогда ступить на Землю.       — О, Ева… — вздохнул он, подойдя к женщине ближе. — Моя прекрасная Ева. Я никогда не забывал о тебе.       Когда он поцеловал её, Ева, наконец, поняла, что значит свобода. Она, наконец, могла быть с тем, с кем хотела, а не с тем, кого выбрали ей Небеса.

***

      — Адам не догадывался, что я тайно встречаюсь с Люцифером, он стал мрачнее и несчастнее после всего произошедшего с Каином и Авелем, он потребовал от меня ещё детей и не прекращал… — она запнулась, зажмурившись. — В общём, делал то, что обычно делают мужчины, пытаясь добиться от женщины того, чего хотят — использовал силу. Люцифер был вне себя от ярости, но по моей просьбе не трогал Адама, мне не хотелось, чтобы на совести самого светлого ангела было убийство. Я сама хотела отравить Адама, но вскоре он умер на охоте, не справившись со львом. Я была вне себя от счастья, и мы с Люцифером могли позволить себе делать то, что захотим. Навещали других людей, которые образовали поселение, и рассказывали им истории, мы были влюблены и счастливы. Но однажды… я умерла.       Она сказала это с таким потрясающим холодным спокойствием, что у Хлои пробежали мурашки по коже.       — Мне перерезала горло одна женщина, муж которой влюбился в меня. Я надеялась, что моя душа отправиться в Ад, но у Бога были другие планы. Так я вновь оказалась с Адамом, но только теперь наверху во владениях Всеотца. Мы были первыми из людей, кто оказался в Серебряном Городе. Когда я поняла, что больше не могу терпеть брюзжание Адама, я сбежала оттуда. Да и я знала, что Люцифер где-то на Земле. Да… — печально протянула Ева, вздохнув. — Да. Пророчества о демонах и первой любви было не избежать. Всё предначертанное там, наверху, однажды должно так или иначе случиться.       Хлои прикрыла глаза и выдохнула. Вот чёрт. Теперь она не злиться на Еву. Замечательно. Больше всего её волновал тот факт, что никто из присутствующих пока не знал, что Адам здесь, на Земле, всё также мерзок и отвратителен.       — Ева, спасибо, что рассказала. Я… я больше не злюсь на тебя, — торопливо пробормотала Деккер. — Но… позволь мне переговорить с Мейз, ладно? Мы скоро вернёмся.       Женщина растерянно кивнула и проводила их двоих взглядом. Хлои завела Мейз в комнату Трикси и глубоко вздохнула.       — Адам здесь. — Сказала она. — Он вернулся на Землю. Я не уверена до конца, что ему нужно, но он был в участке.       Мейзикин сжала кулаки. Хлои почти видела, как в глазах демоницы зажигаются адские огоньки ненависти и желания убивать. На самом деле, она даже препятствовать этому не станет — Адам заслуживает попасть к Люциферу и своих сыновьям.       — Я убью его. Я найду и…       — Адам? — прозвучало у Хлои за спиной. — Адам… здесь?       Ева выглядела абсолютно убитой. В глазах застыл самый настоящий ужас, и на какое-то мгновение Хлои стало очень жаль эту девушку, которая пережила слишком много. Деккер хотела ударить себя по лбу за то, что не говорила потише или хотя бы за то, что не закрыла дверь в комнату.       — Ева, послушай, — начала Мейз, но не успела договорить свою фразу — у Хлои зазвонил телефон.       — Детектив Деккер? — в трубке послышался голос одного из офицеров убойного отдела.       — Да, что случилось?       Разговор длился от силы секунд десять. Хлои выглядела так, словно услышала о том, что надвигается новый всемирный потоп, а Ной давно умер — строить корабль было некому.       — Что там? — напряжённо поинтересовалась Мейз, которая видела настроение подруги и понимала: ничего хорошего не случилось. Больше всего демон боялась, что что-то стряслось с Трикси.       — Дэн нашёл убийцу, — со стеклянными глазами сказала она. Голос не слушался и дрожал, как, впрочем, и руки. — Но его подстрелили, а ублюдок скрылся. Дэн… сейчас в реанимации, состояние критическое.       Мейз взяла Хлои за руку.       — Мы сейчас же едем к нему.       Всю дорогу до больницы Хлои усиленно сдерживала ярость и истерику. Она ни за что не может лишиться ещё и Дэна, а Трикси не может потерять отца. Нет, только не так, не от рук какого-то ублюдка, на чьём счету убийства молодых людей. Ева держала Хлои за руку, но Деккер этого не чувствовала, она молилась лишь одному Богу, которому, может, было не всё равно и который бы мог её услышать:        «Люцифер, чёрт тебя дери, пожалуйста… ему ещё рано к тебе, Дэн нужен мне, Трикси и Элле».       Мейз нарушала все правила дорожного движения и гнала со скоростью сто десять километров в час. В очередной раз мир Хлои рушился.       В реанимации уже была Элла, она стояла напротив стекла, за которым врачи пытались спасти Дэну жизнь, плакала, сжимая крестик в ладони и бормотала молитвы на испанском. Хлои хотелось закричать на Лопез, чтобы она бросила это дело — Богу плевать, ему всё равно, он не услышит, сколько ни проси. Но Деккер сдержала себя и встала рядом, пытаясь успокоить дрожь во всём теле и охвативший её ледяной страх.       Мир Хлои окончательно рухнул, когда на кардиомониторе ломанная линия сердцебиения Дэна превратилась в безжалостную прямую. Пространство вокруг наполнилось пищанием медицинских приборов, извещающих о смерти пациента.