Summer snow (the predestinations or choices?)

      Париж — город любви и свободы… Люцифер часто говорил о Франции, как о стране, в которой хоть раз стоит побывать — он даже звал туда Еву как-нибудь на выходные (разумеется, на его выходные, ведь у Евы не было постоянной работы, у неё вообще не было работы, потому что первая женщина не думала, что это когда-нибудь ей понадобится), но как-то не сложилось, и Париж так и остался их общим незавершённым делом. Испытывала ли Ева сожаление? Конечно. Чувства к Люциферу больше не терзали её, однако на душе всё ещё остались печаль и грусть, которые не могли отпустить девушку. Наверное, она скучала — здесь, на Земле, Люцифер был единственным, на кого она могла положиться (за исключением Мейз, но о ней первая женщина старалась не думать) — первый друг, первая любовь… Ева не могла так просто отпустить его, не могла также смириться и с тем, что именно по её вине он оказался заперт в Аду.       Пророчество предрешило судьбу Люцифера, но Ева стала тем самым винтиком, который и запустил всю эту огромную махину, разбившую, по крайней мере, несколько сердец, ведь это она в приступе безумного отчаянья отправила послание в Ад, пробудив в демонах все эти бессмысленные революционные идеи. За убийство отца Кинли Ева сможет себя простить — этот человек заслуживал оказаться там, где оказался, но Люцифер — напротив — заслуживал совсем иного. Сначала из-за них с Адамом (преимущественно, из-за неё, потому что Адам никогда не нравился Морнингстару, и чёрта с два он стал бы делать что-то ради первого мужчины) Люцифер оказался низвергнут в Ад. Как же красив и мятежен он был в тот день: бело-золотые одежды, ослепительно-яркие крылья, пламенный меч в руках и взгляд, полный решимости. Первый из ангелов, выказавших непослушание Великому Создателю, первый, кто пошёл против Его воли. Первый, кому было не всё равно на то, что будет с созданиями божьими. За это неравнодушие Ева была ему безмерно благодарна — ни один ангел не вступился за род людской, кроме Самаэля, и за это он лишился права на своё имя и пал. Если бы не было Евы или если бы она убедила Люцифера в том, что их с Адамом и так всё устраивает, он бы не оказался в Аду. Вот и теперь из-за её действий и нездоровой привязанности Люцифер был вынужден снова покинуть Землю.       И вновь была виновата Ева. Два раза за всю их долгую с Люцифером историю Ева не сделала ничего хорошего, напротив, она была той, из-за кого Люциферу вновь и вновь приходилось страдать. Девушка до сих не простила себя за тот первый раз у древа Познания — и не простит.       За несколько месяцев в её жизни произошло столько событий, сколько не происходило с самого момента сотворения людей. Счастливое время, проведённое с Люцифером, медленно подводило её к одному ясному осознанию — это не любовь, а привязанность, переступившая порог «нормальности». Люцифер не был так счастлив с ней, как была счастлива с ним она — Ева ясно видела это в его взгляде, обращённом к Хлои — столько нежности и любви было в нём… Он никогда так не смотрел на неё, на Еву. Детектив Деккер заставляла Люцифера улыбаться, и в такие моменты Ева видела в нём прежнего Самаэля — яркого, доброго, полного надежд и любви. Ева же не могла дать того-же самого Люциферу — он был с ней как будто бы несчастлив, хотя упорно пытался заставить себя это счастье ощущать — затыкал собственную боль и обиду, которые чёрным пятном легли на их с детективом отношения, пытался избавиться от недоверия и забыть это предательство.       Ева подозревала, что Хлои Деккер никогда не узнает о том, что на самом деле Люцифер чувствовал, когда она едва не отравила его. Он лишился сна — вставал посреди ночи, садился за фортепиано и тихо наигрывал мелодии, затыкая собственное горе сигаретами и алкоголем. Ева не могла уснуть тоже, лежала, смотрела в потолок и слушала эти мелодии. Иногда она приходила к нему, садилась рядом и просто обнимала.       — Не спится?       — Мне кажется, Он постоянно наблюдает за мной и наслаждается всем тем дерьмом, что со мной тут происходит, — тихо признался Люцифер, делая очередную затяжку. — Как ты думаешь, Ева? Он смотрит?       Ева ничего не знала о Творце. За всё пребывание в Раю она ни разу не встречалась с Господом, в отличие от Адама, который постоянно хвастался тем, что лично видел Бога. Может быть, у него были дела поважнее, чем наблюдение за своим мятежным сыном, а, может, все несчастья Люцифера происходили по его вине. Ева не знала, и, наверное, никогда этого не узнает.       — Может быть, — ответила она, обнимая мужчину за плечи. Он, не моргая, смотрел на небо, мерцающее из окна балкона. Руки его замерли над клавишами.       Почему Дьяволу так нравилось фортепиано? Ева могла бы предположить, что из-за расцветки клавиш — чёрные, белые, и музыка выходит чёрно-белой, пальцы скользят то по одной, то по другой клавише. Вся жизнь Люцифера точно такая же — чёрно-белая, он Дьявол, но и ангелом быть никогда не переставал, всю жизнь он метался меж двух огней, хотя и отрицал это, заявляя, что он — само зло. Ева никогда не верила в это, в нём всегда оставалась частичка ангельской сущности. Вопрос был в том, как себя воспринимал сам Люцифер.       — Надеюсь, теперь ему хотя бы не скучно, — с ненавистью выплюнул Люцифер. — Первые Земли, первые существа… Ублюдок… Всё потому, что ему было неинтересно наблюдать, скучно! Теперь-то мир полон трагедии — то там, то тут — разбитые сердца, у людей что ни день, то драма, за этим наверняка интересно наблюдать, — он затушил сигарету, оставив окурок в хрустальной пепельнице и прошёлся к балкону. — Вот ты, Ева, — он повернулся к ней. В сумраке ночи его глаза выглядели почти чёрными. — Как он поступил с тобой?       — Он не оставил мне выбора, — с готовностью ответила женщина, подходя к своему Дьяволу. — Был только Адам, и мы должны были быть вместе.       — Но ты не хотела.       — Никогда.       Люцифер тяжело вздохнул и опёрся на перила балкона руками. Ева видела — он смотрел на звёзды, на своё прошлое творение, на то, чего он лишился по её вине. Когда-то ангел Самаэль мог зажигать звёзды — всё, что человек видел на небе, было его творением — все эти кометы, созвездия, пульсары, квазары — всё это когда-то сотворил Люцифер, чтобы осветить небо. Сейчас он не любил об этом вспоминать, но женщина ясно видела — он тоскует, тоскует по своему дару. Ещё в бытность нахождения в Эдеме, Самаэль рассказал про свою первую звезду — Примус, она была настолько огромной и яркой, что могла осветить чернильное небо на сотни тысяч световых лет вперёд. Сейчас люди называли её Мафусаил и бесконечно спорили по поводу её происхождения, а Люцифер же с трудом мог найти на небе своё первое детище. Наверное, это разбивало его: по крайней мере, Ева видела в глазах Люцифера боль.       Он поднял ладонь и посмотрел на неё. Ева тихо стояла за его спиной. Люцифер щёлкнул пальцами и… ничего не произошло. Яростно вдохнув носом воздух, он попробовал ещё раз и ещё… Но ничего не происходило. Лишь на последний в воздух улетела парочка искорок.       — Он отобрал у меня моё предназначение, — рука сжалась в кулак, а голова опустилась. Еве показалось, что она слышала сдавленный всхлип.       Не нужно было быть детективом, чтобы определить, что Люцифер полностью сломлен — убийство Каина, поездка Хлои в Европу, предательство, вечные проблемы с Отцом и душевные терзания о неопределённости своей сущности — всё это выжило его полностью. Ева надеялась залечить его раны, но в глубине души понимала, что у неё не получится. Только рядом с Хлои Деккер Люцифер Морнингстар хоть немного оживал.       «Господи, за что ты так искалечил его?», — Ева подняла глаза к небу, украдкой смаргивая слёзы. Она знала Люцифера уже очень давно и, к несчастью, видела, насколько же сильно он разбит, запутан и сломлен. Лучше бы не видела вовсе: столько веков прошло от сотворения мира, сколько же веков ещё до этого жил Люцифер? Сколько он уже видел? Сколько познал? Как та, кто прожила в Раю несколько тысяч лет, Ева могла сказать, что вечная жизнь утомляет — хотя она всё это время находилась в небесном блаженстве, а Люцифер правил Адом и бывал на Земле очень редко. Он устал — она видела это, чувствовала, он чертовски устал от всего и просто хотел покоя, он не мог никому доверить всю эту боль вечной жизни, что терзала его — Ева просто это чувствовала, но ничего не могла сделать.       Она лишь надеялась, что когда-нибудь Хлои сможет исцелить Люцифера Морнингстара.

***

      Многоликий Париж встретил Еву ярким солнцем, толпой туристов и запахом свежей выпечки. Решение отправиться путешествовать, чтобы найти себя и решить, что делать дальше, было больше спонтанным, чем продуманным. У Евы были документы и карточка с большой суммой денег, которую ей отдал как-то Люцифер со словами: «Не может же себе в чём-то отказывать такая женщина, как ты». Паспорт был фальшивым — его тоже достал Морнингстар, чтобы у Евы не было никаких проблем на Земле. Она хотела увидеть мир, потому что знала, что за пределами Эдема и Лос-Анджелеса было ещё много всего и ужасного, и прекрасного. А ещё это было прекрасным способом развеяться и подумать над тем, что её волновало и съедало изнутри.       Начальной точкой стал именно Париж — город любви, с которой у неё постоянно были некоторые проблемы: Адам, Люцифер и, наконец, Мейз. «Бог любит троицу», — так ведь говорят, да?       Люцифера она пыталась сделать тем, кем он больше не хотел быть, Ева была влюблена в прежнюю версию Дьявола, в то время как тот, пройдя через тысячи лет мук, изменился. Люди, ангелы, демоны… не важно, кто — всем свойственно меняться, и Люцифер не оказался исключением, а она пыталась всё это время сделать из него того, кем он был тысячи лет назад. Господи, почему людские отношения — это такая чертовски сложная штука?       Почему-то кладбище Пер-Лашез было первым местом, которое решила посетить Ева. Наверное, так она чувствовала связь с Небом (по правде, женщина сама не была уверена, почему её потянуло именно в это место). Среди тихих аллей восточного кладбища, на удивление, было совсем немного людей, и женщина, наконец, смогла насладиться тишиной и спокойствием. Странно, наверное, было находить их именно в таком месте, но людская суета утомляла, а здесь души обретали покой, попадая либо в Рай, либо в Ад. Мощёные узкие улочки, каменные гробницы, покрытые тёмно-зелёным мхом, высокие кроны деревьев, словно бы обнимающие Пер-Лашез, и редкие лучики солнца, с трудом пробивающиеся через плотные листья. Ева втянула носом воздух и зажмурилась: пахло сыростью, свежей землёй и цветами. Издали доносилась тихая французская речь, и женщина решила уйти немного подальше, чтобы совсем никого не слышать.       Потеряв Люцифера, Ева не знала, что делать дальше, потому что ей казалось, что они были созданы друг для друга, они нашли друг друга спустя столько лет и несчастий, вот они тут, на земле, в двадцать первом веке — вместе и счастливы (а на деле же Люцифер борется с тьмой внутри себя, а Ева пытается забыть многовековой брак с Адамом). Но всё равно что-то было не так: сердце Дьявола тянулось к детективу Деккер, а сердце Евы — куда-то в неизвестность. Еве казалось, что её мир и будущее разрушились, когда Люцифер пожелал расстаться, потому что она не знала, что ей делать дальше — здесь, на Земле, у женщины больше никого не было (да и вернулась она ради Дьявола), а там, на Небесах, ждал Адам, который достал её по самое горло. Что теперь ей делать, куда деваться? Ева была в замешательстве, поэтому так яростно пыталась вернуть внимание Люцифера, не замечая того, как Мейз смотрит на неё.       Мейз.       Чёртова Мейзикин Смит. В прямом смысле этого слова — чёртова. Все эти широкие жесты, знаки внимания, взгляды, улыбки — всё это было не просто дружбой, не желанием помочь вновь заполучить сердце Люцифера. Она пела для неё — так переживала, так нервничала, ища взглядом в толпе одну единственную (Ева видела этот взгляд даже в сумраке ночного клуба). Демон из самых глубин Ада, одна из первых дочерей Лилит — стояла и искренне пела ей о любви, явно испытывая тонну неловкости. И всё это для неё. Для Евы.       Оглядываясь назад, женщина понимала, что была полной дурой, «одержимой Дьяволом», когда нужно было остановиться хоть на секунду, забыв о Морнингстаре, и посмотреть вокруг. Разбила ли она ещё одно сердце? Определённо, да. У них ведь даже было что-то вроде свидания в тот день, когда у Мейз неудачно прошли целых двадцать две встречи, а она предположила, что, может быть, дело в ней, а Ева предложила потренироваться на ней. Они прекрасно провели время — пили, болтали, смеялись — Мейз сказала ей, что она потрясающая. Почему Ева заметила это только сейчас? Потому что её голова была забита только Люцифером. И сейчас Ева сожалеет.       Тоска по Люциферу, вина перед ним, перед Деккер и перед Мейз — это всё, что чувствовала сейчас Ева, медленно шагая по заросшим каменным аллеям Пер-Лашез. Нужно было понять, осмыслить всё, что она чувствовала к Мейз. Сначала это было восхищение — о да, демоны всегда чем-то цепляли — наверное, своей необычной, потусторонней энергией. А Мейз же была особенна вдвойне, потому что Земля пробудила в ней человеческие эмоции и чувства, заложенные когда-то Лилит. Горячая, до одури харизматичная, властная — первое, что пришло в голову Еве, когда она увидела Мейз. Первое впечатление не было обманчивым, однако какое-то время женщине казалось, что демоница черства, как и все демоны, что у неё нет сердца и, тем более, души. На деле Мейз оказалась гораздо интереснее — это время и люди, окружавшие её, очень сильно изменили демоницу. Наверное, своей непохожестью на других исчадий Ада Мейз и заинтересовала Еву.       Целоваться с ней было приятно, приятно было сейчас и осознавать, что та песня была для неё. Эти мысли вызывали улыбку на лице Евы.       Может быть, хотя бы для Мейз она сможет сделать что-то хорошее?

***

      Город любви был прекрасным местом, чтобы разобраться в своих любовных терзаниях. Ева пробыла там около месяца, выучила даже несколько фраз, попробовала местную кухню и побывала во всех самых знаменитых местах, но нужно было двигаться дальше, и женщина отправилась в Германию. Ей действительно хотелось посмотреть на то, как живут люди в разных уголках планеты. Ей хотелось посмотреть на жизнь. Ведь большую часть своей она провела в одиночестве (не беря во внимание Адама, потому что он часто бывал на охоте) в тропических джунглях, поедая мясо диких животных и собирая травы да растения.       Её «каникулы» прошли спокойно — без происшествий и новых трагедий, разве что поразило то, как живут люди в некоторых странах — бедность, беспредел, гомофобия, расизм — это то, с чем Ева определённо не хотела столкнуться. Однако это было частью современного мира. Неужели Богу действительно было настолько плевать на всё человечество? Неужели ему было всё равно, когда люди убивали других просто за однополую любовь? Неужели Бог не видел всей той грязи и ужаса, которые ворвались в мир? Кровопролитные войны, болезни и бедность — это было так несправедливо… Неужели Бог до сих пор наказывал людей за то, что Ева вкусила запретный плод, склонив к этому и Адама? Или Люцифер был прав — Богу просто было интересно наблюдать за мировыми трагедиями.       Ева побывала, по крайней мере, в четырнадцати странах за полгода и осознала одно — люди в основном несчастны.       Осознание того, что, может быть, эти несчастья происходили из-за этого злополучного яблока с Древа Познания, легли на плечи Евы непосильным грузом.       Бог не милостив, Бог не добр. Бог омерзителен и безразличен. Люцифер был во всём прав.       Если бы Ева не съела то яблоко, всё равно нашлось бы тысячи причин, из-за которых бы случилось то самое людское грехопадение.

***

      Перед возвращением в Лос-Анджелес, Ева снова посетила Париж и побывала на Пер-Лашез во второй раз. Здесь она впервые осознала свою симпатию к Мейз, но тогда её чувства и эмоции представляли большой запутанный клубок. Сейчас же женщине казалось, что она смогла добраться до истины и разложить всё по полочкам.       Во-первых, Люцифер навсегда останется в её сердце как самый прекрасный ангел, который пожертвовал собственным даром и именем в попытке спасти людской род. Он заслуживал счастья с по-настоящему любящим его человеком. По возвращении в Америку Ева намеревалась выяснить у Аменадиля всё о том, как она может помочь Морнингстару выбраться из Ада — в кои-то веки женщина хотела сделать что-то по-настоящему полезное и хорошее, искупить свою вину перед Люцифером и подарить ему то счастье, которого он всегда заслуживал.       Во-вторых, Бог не был хорошим, а люди же сами выбирали для себя свой путь.       В-третьих, если Мейз всё ещё хочет быть с ней, Ева больше не будет медлить. Коробочка с кольцом, лежащая в чёрной миниатюрной сумочке, только подкрепляла её мысли.       Ева возвращалась в Лос-Анджелес очень воодушевлённой. В голове крутилась куча идей и планов по спасению Люцифера из Ада — от самых глупых, до самых безумных и опасных. Так как самолёт прибыл в город ангелов посреди ночи, Ева решила не беспокоить Мейз и отправиться переночевать в Лакс. В клубе было как всегда шумно — выпивка, наркотики, танцующие девушки, всё по старой люциферовской классике. Отдав чемоданы в руки верных псов Морнингстара, Ева уселась за барную стойку — расслабиться после долгого перелёта за бокалом яблочного мартини было лучшим завершением её рефлексивных каникул. Потягивая выпивку из пластиковой соломинки, Ева затуманенным взглядом смотрела на веселящихся людей, однако внутри разрасталась тревога, словно что-то вот-вот должно было произойти.       Ева настороженно огляделась по сторонам. Всё было нормально. Скорее всего, она просто не выспалась.       На стул рядом с ней сел мужчина, от которого пахло чем-то знакомым. Повернув голову, Ева едва не выронила из рук бокал. Таких сходств не бывало. Это был он. Это мог быть только и только он!..       — Чёрт возьми, — прошептала она, расширенными от удивления глазами взирая на мужчину.       — Почти, — ухмыльнулся он, заказывая у бармена воду.       — Опять жульничаешь? — Ева улыбнулась, осторожно отставляя от себя напиток. — Я так рада тебя видеть, — она бросилась ему на шею, крепко обнимая старого знакомого. — Где ты пропадал?       Иисус обнял Еву в ответ, тепло прижав к своей груди старую подругу.       — Я и забыла, что ты здесь, на Земле, — сказал она, отстраняясь. — Помню, когда ты ушёл, весь Рай стоял на ушах, никто и поверить не мог, что ты решил отправиться сюда. Адам говорил, что ходили слухи, будто бы Бог был очень зол.       — Неужели, — пробормотал Иисус, почесав затылок. — Кто бы сомневался. Рай так утомителен…       Ева энергично закивала.       — Когда я отправлялась на Землю, — затараторила она. — Я спросила у твоих апостолов, куда бы ты мог пойти, они сказали, что наверняка в город ангелов, хотя Пётр ответил, что ты хотел увидеть весь мир. Прости, что так и не нашла тебя раньше… Мы с Люцифером немного увлеклись.       — Люцифер, — со вздохом сказал он, опустив голубые глаза в пол. — Что здесь случилось? Куда он пропал?       Ева стушевалась. Конечно же, Иешуа ничего не знал об этом. На самом деле, его история была описана в Библии очень точно, в отличие от истории Люцифера. Иисус действительно существовал, он правда был отправлен Богом на Землю, чтобы искупить людские грехи, умер, будучи преданным Иудой, затем воскрес и, в конечном итоге, вознёсся на небо. Судя по сплетням, бродившим по Раю, Богиня была в ярости: её ребёнка взрастила жалкая человеческая женщина — Мария. У Бога же были свои планы на Иешуа, он буквально создал его, чтобы тот умер за людей. «Какая жестокость», — подумала тогда Ева. Ей было искренне жаль Богиню, ведь, по сути, Мария никогда не являлась матерью Иисуса — лишь просто женщиной, выносившей его. Когда он вознёсся на небо, Ева быстро нашла с ним общий язык назло Адаму, а потом это переросло в крепкую дружбу.       — Понимаешь, Иешуа… Так… это будет сложно. Давай так, что ты знаешь о Люцифере?       — Лишь то, что он здесь уже пять лет, — пожал плечами мужчина, сделав глоток вина из своего стакана. — Знаю, что у него клуб и работа в полицейском участке, что он бабник и любитель хорошего алкоголя и наркоты. И всё.       Ева тяжело вздохнула и осушила свой бокал полностью. С готовностью посмотрев на старого друга, женщина принялась рассказывать то, что успел ей рассказать Люцифер: первое появление на Земле, отрезанные крылья, открытие клуба, Аменадиль, встреча с детективом Деккер, смерть Уриила, появление Богини, пламенный клинок, Каин, отец Кинли, пророчество и, наконец, она — Ева, которая его исполнила. О последнем рассказывать было особо тяжело, поскольку она испытывала стыд и боялась, что Иешуа будет её осуждать.       По мере рассказа им пришлось удалиться в покои Люцифера — лишние глаза и лишние уши были им ни к чему. Ева закончила свой рассказ спустя лишь три часа — уже начинало светать. На небе сверкали утренние звёзды.       Иешуа молча пил свою воду, которая периодически окрашивалась в ярко-красный. Когда Ева закончила, он поставил стакан на столешницу и обнял девушку.       — Всё хорошо, — прошептал он. — Ты не виновата.       — Виновата, — всхлипнула она.       — Всё в порядке, — повторил он, поглаживая её по густым тёмным волосам. Голос Иешуа дарил покой. Мужчина видел в Еве заблудшую несчастную душу, которую терзало чувство вины. А он как никто лучше был знаком с этим понятием. Ведь столько человеческой вины ему пришлось искупить собственной смертью.       Он был распят за людские грехи.       Только вот зря — человеческий род это не спасло, люди продолжали грешить, как не в себя. Тогда Иешуа впервые задался вопросом — зачем была нужна его жестокая смерть? Раны зажили, однако ладони и ступни всё ещё болели при непогоде — тело помнило, как в него вбивали гвозди.       — Я не был знаком с Люцифером лично, однако никогда не считал его предателем или монстром. Напротив, — сказал он. — Когда ты рассказала мне о том, что он попытался сделать ради вас с Адамом, я понял, что Бог несправедливо наказал его.       — Мы живём в страшном мире, — отстраняясь, прошептала Ева, украдкой утирая слёзы с глаз. — Где Богу на всё плевать.       — Может быть, поставив на путь Люцифера мисс Деккер, Отец, тем самым, хочет искупить собственный грех? — вслух зачем-то сказал Иешуа. — Знаешь, если бы он действительно хотел сломить его, он бы забрал Хлои к себе. В Рай. Туда, куда Люцифер никогда не сможет попасть.       Ева ничего на это не ответила.       — Это всё очень печально, — продолжил он. — Люцифер не заслужил такого конца. Я не верю, что их с детективом история закончена.       — Я тоже, — тихо призналась женщина, снова всхлипывая и хватаясь руками за голову. — Но это я и погубила их отношения…       — Нет, — Иешуа подошёл к женщине, осторожно приподнял её голову за подбородок и посмотрел в глаза. — Я прощаю тебя.       Он поцеловал Еву в лоб и тепло улыбнулся. Она видела — в его глазах была та же усталость, что у Люцифера. Вечная жизнь — это ужасное проклятие. На душе стало легче — ей было важно, чтобы хоть кто-то, кто знал всю историю целиком, не посчитал её монстром, разрушившим чужое счастье. Странно, но из глаз полились слёзы облегчения — стало как будто бы легче дышать. Мутным от слёз взглядом она смотрела на вдруг ставшего печальным Иешуа — его же взор был направлен на последние догорающие звёзды на светлеющем утреннем небе.       — Ты сильная, Ева. Ты справишься со всем, что тебя ждёт. Я верю.       Ей было так безумно важно слышать эти банальные слова поддержки. Её буквально разрывало. Она разрыдалась, как маленькая девочка, выплёскивая все накопившиеся за долгое время эмоции. С каждой пролитой слезой на душе становилось спокойнее. Всё это время Иешуа держал её за руку и гладил по волосам, приговаривая, что всё будет хорошо. В какой-то момент (Ева не успела даже заметить) он отвёл её к кровати и осторожно уложил, укрыв одеялом.       — Спи, — прошептал Иешуа. — Спи, девочка. Ты заслужила отдых.       Сквозь ускользающее от неё сознание Ева почувствовала холодное прикосновение губ к своей руке и тихое, словно призрачное «мы ещё обязательно встретимся».

***

      Она проснулась в середине дня, осознав, что ей уже давно пора к Мейз! Впопыхах собравшись, Ева едва не забыла заветную коробочку (разумеется, она не планировала делать своей демонице предложение прямо сегодня, просто… наличие кольца придавало уверенности). Мейз могла быть либо у Хлои дома, либо на работе. Видеть детектива Деккер Ева в каком-то смысле даже боялась — просто из-за стыда. Всю дорогу до дома Хлои она представляла, как мисс Деккер кидается на неё с кулаками и криком: «Из-за тебя он в Аду!».       Остановившись перед нужной дверью, женщина сделала глубокий вдох и постучалась. Дверь открылась спустя минуту — на пороге стояла Мейз и крутила в руке кухонный нож. При виде Евы демоница отошла чуть в сторону и молча пропустила её внутрь — лицо Мейзикин не выражало ровным счётом ничего, и первая женщина уже было подумала, что опоздала.       — Я… — неуверенно начала она. — Я прошу у тебя прощения, — дрожащим от подступающих к горлу слёз проговорила Ева.       Господи, она скучала по Мейз — осознание пришло лишь сейчас.       — Пожалуйста, прости меня, я не хотела тебя ранить, Мейз, — сглатывая комок в горле, сказала Ева.       Взяв себя в руки — она же чёртова Первая Женщина — Ева сделала шаг навстречу, привстала на носочки, чтобы поцеловать Мейз. Демон не оттолкнула её от себя, немного пригнулась, чтобы уменьшить разницу в росте, и ответила на поцелуй. Ева почувствовала, как внутри взрывается тысяча фейерверков — теперь всё правильно, теперь она на своём месте. Вот её судьба. Она нашла свою дорогу — спустя тысячи лет.       Отстранившись (на самом деле, Мейз очень крепко держала её в объятьях), Ева посмотрела в глаза демоницы, жадно глотая ртом воздух. Воздух свободы, которую она, наконец, обрела. Это её выбор. Это она выбрала для себя эту дорогу.       — Широкий жест, — улыбнулась Ева, объясняя этот поцелуй.       Сердце женщины затрепетало от счастья, когда Мейз улыбнулась в ответ.