***
Пришлось проснуться достаточно рано, но Трикси, заснувшая достаточно поздно, не капризничала, словно бы чувствуя, что мама собирается сказать ей нечто серьёзное. Когда они позавтракали, Хлои усадила дочь на диван и тяжело вздохнула — такие разговоры всегда давались ей с особым трудом, потому что она не хотела причинять боль своей малышке. — Милая, сейчас нам нужно будет поехать в больницу, — не совсем удачно начала детектив. — Твой папа немного… поранился, пытаясь поймать преступника, но сейчас с ним всё хорошо, и он идёт на поправку. — Он ведь поймал плохого парня, да? — кажется, совсем не расстроившись спросила девочка. Хлои знала, что Трикси на самом деле очень переживает за отца, только старается никак этого не показывать, чтобы лишний раз не волновать мать. — Он… не смог, но я, Мейз и Ева сделали это за него. Он оказал нам большую помощь, на самом деле. Без твоего папы мы бы не поймали опасного убийцу. Трикси серьёзно кивнула — она была большой девочкой и уже всё понимала. До больницы они доехали молча — Трикси играла в какую-то игру на своём смартфоне, а Хлои вела машину, пытаясь сосредоточиться на дороге. Семь часов здорового сна без кошмаров сказались на ней почему-то не самым лучшим образом, она словно бы ещё сильнее не выспалась. Чёртов организм! В больнице они встретились со спешащей на работу Эллой — она заглянула к Дэну всего на пару минут перед сменой, и сказала, что он уже чувствует себя значительно лучше. — Идём, — Хлои улыбнулась дочери и взяла её ладошку в свою. Дэн действительно выглядел лучше, чем вчера вечером, лёжа на операционном столе. Хотя он всё ещё был мертвенно-бледен. — Эй, мартышка, привет! — он радостно улыбнулся дочери, которая аккуратно присела на край его кровати. — Ну как ты? Им дали всего лишь десять минут, и то в качестве исключения. Пока Трикси рассказывала о своих школьных достижениях и о вчерашнем просмотре «Холодного сердца 2», Хлои внимательно следила за движениями и голосом Дэна — что-то было не так. Она прожила с ним около восьми лет, и сейчас точно могла сказать, что за этим смехом скрыто нечто большее, явно не такое приятное. Она видела искорки паники в его глазах всякий раз, когда взгляд Эспинозы цеплялся её. — Детка, — она мягко коснулась плеча дочери. — Мне нужно кое-что спросить у твоего папы касательно того плохого парня, ты… не могла бы подождать за дверью? — Конечно, — она чмокнула Дэна в щёку. — Поправляйся, папочка! — Трикси спрыгнула с кровати и скрылась за дверью. Дэн выдохнул и прикрыл глаза. — Что случилось? — сразу же в лоб спросила Деккер, сложив руки на груди. — Ты в порядке? — волнение в её голосе скрыть было практически невозможно. Краем глаза она заметила свежий букет цветов, стоящий у него на тумбочке. Яркая фиолетовая сирень резко контрастировала с белым цветом палаты. — Послушай… — дрожащим голосом начал Дэн, схватив Хлои за руку. — Пожалуйста, не принимай меня за сумасшедшего, но я видел Люцифера, — на одном дыхании выдохнул он. — Это покажется странным, ведь я испытал клиническую смерть — мне могло померещиться всё, что угодно, но я… Видел его. Сердце Деккер пропустило удар — она непроизвольно слишком сильно сжала руку бывшего мужа. Чёрт, так он всё же попал в Ад… — И… он что-то сказал тебе? — быстро спросила она, с жадностью всматриваясь в глаза Дэна, словно могла увидеть там ответ. — Да… он просил передать тебе, что… он в порядке, — ощущая ком в горле, сказал Дэн. Почему-то вспоминать этот «сон» было очень страшно и тревожно — по шее бежал холодок, словно сама смерть стояла за его спиной. Он чувствовал себя заново родившимся — весь мир был таким светлым и ярким, что слепил глаза. Может быть, он действительно побывал в Аду? — Подожди? — до него, похоже, дошло лишь сейчас. — Т-то есть… — Да, — кивнула она, зная, что спросит Дэн. — Он действительно Дьявол. — Не… не может быть, — выдохнул он. — Ты был у него, — прошептала Хлои. — О нет… — она внезапно всё поняла — паззл сложился в целую картинку. — Он спас тебя. Вернул обратно. Не в силах больше сдерживать слёзы, Хлои заплакала, сжимая в руках белоснежную больничную простынь. Осознание давалось ей с трудом. Её плечи тряслись от рыданий, а мысли плыли, не давая сфокусироваться на чём-то одном, и отвлечься. Люцифер — Дьявол, правящий Адом. Люцифер… вернул душу Дэна обратно, потому что сам не может быть рядом. Он там, и только Бог ведает, что происходит в Преисподней и через что приходится вновь проходить Морнингстару. Эспиноза осторожно обнял Деккер, наплевав на ноющую боль чуть ниже плеча. Успокаивающе погладив женщину по волосам, Дэн вдруг почувствовал себя неуютно, словно он занимает чьё-то место. Словно обнимать её сейчас должен вовсе не он. Сжав зубы, детектив Эспиноза рвано выдохнул и прошептал ей на ухо, что всё будет хорошо. Почему-то сейчас было очень легко поверить во всё это безумие. Подумать только, всё это время его пудинг крал сам Сатана… — Он… сказал что-то ещё? — всхлипывая, спросила Хлои. Она утёрла слёзы, радуясь, что сегодня не успела нанести макияж — иначе бы вся тушь сейчас была на её щеках. — Только то, что я нужен здесь. Попросил беречь вас всех, — тихо ответил Дэн, решив, что никогда не расскажет ей, каким разбитым был Люцифер, когда они встретились в Аду. Надежда, все эти месяцы греющая ей душу, растворилась, исчезла, не оставив после себя и следа. Раз Люцифер ничего не сказал о возвращении, значит, внизу всё было по-настоящему плохо. Хлои чувствовала себя опустошённой. Взяв себя в руки, женщина пообещала себе поплакать попозже, в компании Мейз и Евы, а сейчас ей нужно было вернуться к дочери и отправить её в школу. — Расскажешь мне как-нибудь, как так вышло, что твой напарник оказался Дьяволом? — Дэн осторожно убрал мешающую прядь волос ей за ухо. — Да, — выдохнула она и натянуто улыбнулась. — Обязательно.***
В Аду было на удивление тихо, да и до дворца Лилит крики и мольбы грешников не доходили — она не любила этого дела, предпочитала тишину и роскошь. Роскоши в Преисподней было мало, а тихих мест так и подавно, поэтому предпочтения Первой Демонессы можно было назвать особыми и трудновыполнимыми. В её безупречном дворце, выполненном в стиле эпохи Высокого Возрождения лучшими мастерами того времени, прекрасно было всё: от высоких громоздких канделябров до звериных земных шкур на чёрном мраморном полу. Женщина, пользуясь своим особым положением, старалась сделать своё пребывание в этой дыре хоть каплю комфортным. Что же в этом было плохого? Лилит предпочитала пить земное вино — откуда она его брала, не ведал даже сам Чёрт (Люциферу стоило бы провести инспекцию в отношении Первой Демонессы). Адское «плебейское» пойло женщина терпеть не могла и, очевидно, регулярно нарушала пару-тройку адских законов, пытаясь через тайные тропы протащить «контрабанду». — Вы звали меня, мама? — Асмодей учтиво поклонился женщине, которая его родила. Именно так он и относился к Лилит — она не участвовала в его воспитании никоим образом, лишь иногда интересовалась успехами в обучении. Они, первые живорождённые дети Ада, были предоставлены сами себе, и постигали науки Преисподней исключительно самостоятельно. Своего отца Асмодей никогда не знал — говорили, что он остался на Земле, а потом умер и отправился в Рай. Как сказала однажды Мейзикин, бросая в грешников свои клинки (тренировала меткость): — Этот ублюдок Адам никакой нам не папаша, ему не понравилась наша мать, и он пожелал себе другую жену, — она пожала плечами и откинула длинные тёмные волосы назад, за спину. — За это Лилит и отправили сюда, в Ад, с новорождёнными младенцами на руках. Я слышала, как она говорила с одним демоном… Мейзикин всегда знала больше всех. Все слухи и сплетни, которые роились в Аду, первой узнавала всегда Мейз. Вот и теперь юная демоница щеголяла своими ценными знаниями перед ним, Асмодеем, братом, которого она считала равным себе по силе, потому и уважала. Неугодных и слабых братьев и сестёр Мейзикин презирала. — … о том, что, очевидно, половина из нас была рождена на Земле, но, попав в Ад, мы все об этом забыли. — Или мы просто были слишком маленькими, чтобы помнить, — возразил Асмодей. Мейз как-то странно на него посмотрела и метнула свой ножичек аккурат в сердце Авелю. Сейчас-то он понимал, что так всё и было: самые старшие дети Лилит действительно родились на Земле и прожили там около года-двух лет до появления «следующей партии» новорождённых. Дальше… Всевышний отправил их всех в Преисподнюю за что-то, что совершила Лилит. Мейз говорила «за скверный характер»: Адам опасался, что все дети будут такими же «испорченными», «бракованными», поэтому и с ними никто не стал церемониться. Иногда Асмодею снились голубое небо и жёлтый песок. В детстве он не мог найти объяснения этим снам, но с течением веков понял, что сны эти были о Земле. В конце концов, он пришёл к общему заключению: все они были просто несчастными детьми, которых по воле господа ниспослали в Ад. Интересно, что бы ему на это сказал тот, кто искренне верит, что Бог милостив? Вынырнув из воспоминаний, он посмотрел на лицо своей матери, к которой не испытывал почти никаких тёплых чувств. Будучи на Земле тот короткий срок он увидел, как женщины относятся к своим детям. В основном, разумеется, по-разному, но чаще он встречал тепло и нежность. Может быть, потому что сам не хотел замечать жестокость и боль, которых так же было слишком много. Демон, рождённый человеком, иногда мечтал о нормальной семье, представляя Лилит в образе любящей заботливой матери. Но эти фантазии были так далеки от реальности и больше походили на невозможный бред, что Асмодей иногда думал: а не сошёл ли он с ума, правильный ли он демон, всё ли с ним так? Именно эти «мечты» о нормальной человеческой жизни в полной семье и не давали полностью охладеть к матери. Он всё ещё лелеял эти надежды, хоть и знал, что теперь им никогда не сбыться. Как странно — из-за своей связи с собственными фантазиями в глубине души он относился к Лилит достаточно тепло для демона. — Асмодей, — начала мать, задумчиво покачивая вино в бокале. — Я не буду ходить вокруг да около и спрошу прямо: почему ты так верен Люциферу? Вздрогнув от странного вопроса, демон недоверчиво покосился на Лилит. Уже сейчас холодное предчувствие неизбежного касалось его затылка, словно предупреждая о грядущем. — Потому что он мой Владыка, — удивлённо выгнув бровь, ответил он. — Но он был владыкой Дромоса тоже, — напомнила она и насмешливо посмотрела на одного из старших сыновей. — Но он почему-то не был верен Люциферу, а вот ты… Уже много тысяч лет ты, Асмодей, являешься его верной правой рукой, но так ли абсолютна твоя верность? — О чём вы говорите, мама? — Почему ты так ему верен? — повторила Лилит. — Неужели ты… влюблён в нашего господина? — Чепуха, — невозмутимо ответил он, никогда в жизни не испытывая к Владыке романтического влечения. — Зачем вы это говорите? Я верен своему Господину, потому что он справедлив ко мне и ко всему Аду. Дромос поплатился за то, что сотворил, и я считаю, что по-другому поступить было нельзя. Как и во всех остальных случаях. Лилит в ответ на его высказывание лишь фыркнула и сделала глоток своего земного напитка. — Не кажется ли тебе, что с Вельзевулом ты поступил излишне жестоко? Знаешь, мой дорогой сын, как это называется? — она вкрадчиво посмотрела ему в глаза. — Предательство. Демоны такое не любят, мой дорогой, и тебе это известно. — Демоны слишком много о себе мнят, — ответил Асмодей, чувствуя, что что-то нехорошее должно произойти. — Они забыли, кто здесь Король. — А по-моему это Король забыл о своих верных подданных, отдав предпочтение Земле. И Асмодей его не осуждал. Кто же по доброй воле захочет здесь жить, зная, что находится там, наверху? Другие же демоны не особо понимали своего Господина. В руке у Лилит сверкнул демонический клинок, способный убить как ангела, так и демона. Асмодей в смятении отпрянул назад, но столкнулся с каким-то демоном, чьё лицо было скрыто чёрным заплатанным тканевым мешком. «Подготовились», — подумал он, сжимая кулаки. — Ты слишком верен ему, — сказала Лилит, когда сильные руки демона-громиллы крепко сжали его плечи. — Ты лишь мешаешь. Разве ты не видишь, что он ведёт себя неподобающе Королю? Разве не видишь, во что превратился Ад при нём? Все эти запреты о выходе на Землю… Разве не нелепо? Мы, демоны, издавна бывали наверху, а теперь он запер нас здесь. Асмодей молчал, ожидая следующего шага Лилит. Он был обездвижен и сейчас мог лишь наблюдать, как холодный демонический клинок касается кожи его лица. Сегодня он умрёт. — Ты слишком верен ему, — с сожалением повторила Лилит, и Асмодей не был уверен, было ли это сказано искренне или всё же наигранно. — Ты опасен и силён, — она провела по его щеке холодными пальцами, облачёнными в белую шёлковую перчатку. — Убрав тебя, я доберусь до Люцифера в два счёта, — последнюю фразу она горячо прошептала ему в самое ухо. — Зачем тебе господин? — не теряя лица, невозмутимо спросил демон. — Он мне не нужен, а вот его корона, — протянула она мечтательно. — Я не ангел, я не имею отношения к небу, но я была королевой до Люцифера, я достойна править Адом, в отличие от этого разбалованного лентяя. Вероятно, восстание Дромоса брало своё начало именно здесь, под крылом у Лилит. Она была опасна для будущего правления господина. Её нужно было остановить любой ценой, иначе зачем он был выбран правой рукой самого Дьявола? Асмодей сомкнул глаза и сосчитал до пяти, глубоко вдохнув и медленно выдохнув. Сжав кулаки, демон ловко вывернулся из лап громиллы, чья голова была закрыта тканевым мешком — под глаза были сделаны простые круглые вырезы. Выхватив собственный демонический клинок из-за пояса, советник Люцифера вонзил его острие прямо в сердце противника, который от неожиданности не успел ничего сделать, лишь коротко вскрикнуть и рассыпаться пылью. Перед ним появилось ещё несколько таких же демонов в мешках, за спинами которых спряталась Лилит. — Ты совершаешь ошибку! — раздался голос Первой Демонессы в тот момент, когда предпоследний демон обратился в пыль от ударов клинка советника Дьявола. — Он тебя не ценит и никогда не дарует того, чего ты на самом деле желаешь! — Я желаю служить своему господину, — прошипел он, избавляясь от последней преграды, отделяющей его от Лилит. Странно, ему казалось, что у неё должно быть куда больше «охраны», чем эти жалкие двенадцать средненьких демонов. Разве могли они сравниться с ним? — Ты… ты ничего мне не сделаешь, мой дорогой, — самоуверенно произнесла Лилит, когда её сын остановился прямо напротив неё. — Я твоя мать. Советник спрятал демонический клинок за пояс и посмотрел на Лилит с долей жалости. Когда он отдаст её Господину, Ад сотрясёт ещё одна ужасная казнь. Может быть со смертью матери всех демонов в Преисподней станет спокойнее, и тогда Король станет хоть немного счастливее. — Я отдам тебя господину, мама, — ответил он. — Он решит, что с тобой делать. Лилит дёрнулась прямо на него — в её рукаве блеснул обычный серебряный кинжал. Асмодей ничего не успел сделать, потому что как бы быстр он ни был, женщина застала его врасплох. Кинжал вонзился ему в грудь, и демон со стоном пошатнулся, подняв на Лилит тяжёлый взгляд, полный сожаления. — Почему… ты так смотришь на меня?! — она вырвала кинжал из плеча сына и вонзила его с новой силой в то же место. — Потому что мне жаль тебя, мама, — выдохнул он и сам вырвал из плеча кинжал — красная кровь тут же залила его тёмно-синие одежды с бело-золотой тогой: она окрасилась алым практически в то же мгновение. — Прости меня. Не колеблясь ни секунды, Асмодей вонзил кинжал в сердце Лилит. С ужасом распахнув глаза, она опустилась на колени, моргнула и упала прямо в руки сына. Он печально улыбнулся — его руки были в крови — своей собственной и Лилит. Он будет с ней в её последние минуты. Это всё, что Асмодей мог сделать. — Ты… — прохрипела Демонесса: её грудь тяжело вздымалась, в последний раз наполняя лёгкие холодным адским воздухом. — Мой сын… Как ты… посмел? — Я не мог позволить тебе добраться до Господина, мама, — ответил он, ощущая комок в горле: это было так странно — чувствовать, как глаза наполняются влагой и щипят. Он не плакал с тех самых пор, как потерял любимую там, наверху. Она умерла от тяжёлой человеческой болезни, а Асмодей никак не мог ей помочь, лишь наблюдал, как она медленно увядала на его глазах. Эта девушка была сиротой, и демон был единственным, кто оплакивал её после смерти. Он и похоронил Амели на высоком холме. До того, как Люцифер запретил появляться на поверхности, Асмодей регулярно навещал могилу любимой, которую до сих пор не мог отпустить. Она была поистине прекрасна и невинна, за это и попала в Рай. Амели этого заслуживала. — Ему никогда не стать достойным королём, — Лилит криво улыбнулась и схватилась за воротник Асмодея. — Я — единственная настоящая Королева Ада… — она рассмеялась и тут же закашлялась. Её рука безвольно отпустила воротник сына и упала на холодный мраморный пол. Советник выдохнул и закрыл матери глаза. Поднявшись, он оглядел себя — весь в крови и изодранной одежде, с большой раной в области плеча. Люцифер не одобрит подобный самосуд, в этом Асмодей был уверен, только вот он не испытывал страха. На душе было тяжело. К Лилит у него не было особо тёплых чувств. У демонов вообще чувств быть не должно, но так уж вышло, что он был рождён от союза Адама и Лилит, потому и имел в себе больше человеческого, чем демонического. Путь до покоев Господина оказался дольше и труднее, чем поначалу показалось советнику. Грубо постучавшись, он почти что ввалился, измазав дверной косяк комнаты Люцифера кровью. — Асмодей? — недоумённо отозвался стоящий на балконе Люцифер. — В чём дело? Ты весь в крови… — Я… Убил Лилит, — без утайки признался Асмодей и упал на пол, успев выставить перед собой ладони. Раны, нанесённые матерью, давали о себе знать, и, вероятно, если он не окажет себе помощь в ближайшее время, то умрёт. Раздался тяжёлый вздох. Люцифер схватился за голову, зарылся руками в волосы и сел на большую деревянную кровать. — Она хотела предать вас, Господин, — с трудом произнёс Асмодей, поднимаясь на колени. — И первым умереть должен был я, чтобы на пути к вашей короне не стояло больше никого. Именно она скорее всего была инициатором восстания Дромоса. Все эти повстанческие настроения, что бытовали в Аду, шли… от неё. — И думать было нечего, — нервно хмыкнул Люцифер — он разнервничался ни на шутку. Асмодей не мог взять в толк — почему же Господин не злится, почему не рвёт и мечет за самосуд? — Я так и знал, что она в этом замешана. — Простите меня, Владыка… — выдохнул советник, прижимая правую руку к ране, из которой всё ещё сочилась кровь. — Я должен был доставить её вам, но… — Об этом совсем скоро узнает весь чёртов Ад, — скрипнув зубами, Морнингстар шумно выдохнул и вскочил с кровати. — Она ведь… Первая Демонесса, мать половины Преисподней… Всевышний… что же ты натворил, Асмодей? — Я готов понести наказание, — с трудом оставаясь в сознании, ответил советник. — Ад потребует твоего наказания, Асмодей, — кажется, в голосе Дьявола прозвучали нотки сочувствия и сожаления. Он слишком хорошо знал своего Короля, чтобы ошибаться. — Я бы предпочёл, чтобы ты оставался подле меня и дальше, но этот случай… — он разочарованно цокнул языком и покачал головой. — Ты же понимаешь, что я должен буду наказать тебя? — Д-да, Владыка… — в глазах потемнело. Удара об пол Асмодей уже не почувствовал — сознание заполнила густая липкая тьма. Во сне он постоянно видел мать и себя, но только маленького и глупого, бегающего по красному песку Аматтео. В сознание демон приходил тяжело и неохотно: перед глазами плыло, уши словно заложило водой, а тело… тело как будто налилось свинцом. Перед собой он увидел чей-то размытый силуэт и протянул вперёд руку. Коснувшись мягкой ткани, Асмодей попытался сфокусировать зрение. Сердце с ужасом пропустило удар, когда он понял, что над ним нависал Владыка Люцифер. — П-простите, — пробормотал советник и поднялся. Он всё ещё находился в покоях своего Господина, при чём лежал он тоже на его кровати, очевидно, запачкав белоснежные простыни кровью. Асмодея прошиб холодный пот — то ли от страха, то ли от подступившего стыда. Только сейчас советник понял, что раны были забинтованы. Этого не мог сделать никто, кроме… — Простите, вам не стоило… — Молчи, — приказал Люцифер. — Там, внизу, — он кивком головы указал на раскрытый балкон, откуда доносились крики и ругань. — Собрались демоны, требующие справедливого суда. Мне придётся выполнить их требования, поскольку, несмотря на твою приближённость ко мне, ты нарушил законы Ада. Казнить разрешено лишь Королю, а ты им не являешься. Асмодей не понимал. Ничего не понимал. Владыка выглядел иначе, чем всегда. Сейчас он был обеспокоен и очень нервничал, суетился и вовсе не был таким страшным. Это шло вразрез с установившимся в голове за сотни лет образом. Происходящее было скорее похоже на какой-то безумный кошмар. — Я понимаю, — он поднялся с кровати и попытался склониться перед Королём. — Я понесу наказание. — Ты должен будешь выйти и всё им объяснить. Позже я приведу приговор в исполнение. Люцифер дождался пока его верный советник кивнёт и перевёл дух. Ситуация действительно была из ряда вон. Сегодня ему придётся навсегда расстаться с Асмодеем, с человеком, который был ближе всех ему здесь, в этой холодной прогнившей дыре. Конечно, он совершил осечку, когда просмотрел бунт Дромоса, но в остальном демон всегда был ему безоговорочно верен. И эта верность заставила Асмодея убить собственную мать во имя своего Короля. Этот поступок был достоин уважения и сожаления одновременно: возможно, демон предотвратил очередную катастрофу. Спускаясь по уже надоевшим мраморным ступеням вниз, где собрались все, кому не лень, Люцифер подумал, что без Асмодея будет чувствовать себя здесь менее комфортно и безопасно. Чёрт… Сомнения разрывали Морнингстара, он не хотел наказывать своего верного слугу, который этого наказания и не заслуживал, но Адские законы не были пустым звуком для самих демонов. Они жаждали справедливости, хотя всю свою жалкую жизнь существовали в абсолютной противоположности этому слову. Стоило ему появиться на свет, как галдёж тут же прекратился. Все замерли и учтиво поклонились Владыке. Асмодей вышел вперёд — Люцифер видел, что он стоит совсем не ровно, словно вот-вот упадёт. Кровь стучала в висках Морнингстара — он лихорадочно соображал, как выйти из этой ситуации, как помочь Асмодею, которому явно грозила смертная казнь. Как странно… Люцифер едва заметно усмехнулся от пришедшей ему в голову мысли: «Дьявол милостив». Когда Асмодей закончил рассказ о предательстве Лилит, Морнингстар понял, что пришёл его черёд говорить. Выступив вперёд, он напустил на лицо побольше притворного гнева и разочарования. Не хотелось разглагольствоваться перед этими низшими жалкими существами. — Лилит понесла наказание за попытку предательства. Однако, — он сурово оглядел демонов, стоящих в первых рядах. Это были высшие демоны. — Асмодей лично казнил Лилит. Как вы все знаете, это запрещено. И он понесёт за это наказание. Со стороны пустыни подул ветер. Люцифер глубоко вздохнул и краем глаза посмотрел на Асмодея, выражение лица которого сейчас потеряло былую невозмутимость. Он выглядел несчастным. — Асмодей, — он заставил советника посмотреть себе в глаза. Люцифер хотел поблагодарить его за долгую верную службу, но он не мог сказать такое перед тысячами демонов. Дьяволу чуждо слово «спасибо». Король щёлкнул пальцем, и демона окружило яркое, почти ослепляющее кольцо пламени. Когда спустя десять секунд оно погасло, на месте Асмодея осталась лишь пыль. Демоны тревожно зашептались. Наверное, не могли поверить, что их Владыка так просто мог избавиться от собственного советника, служившего ему верой и правдой кучу веков. Сверкнув алыми глазами, Люцифер принял истинный дьявольский облик. — Я разве не предупреждал, куда приведёт вас предательство? — гортанно прорычал он. — Вы станете пылью, как и Асмодей. Демоны разбежались быстро. На этот раз они были напуганы сильнее прежнего. Лилит и Асмодей теперь были мертвы, как и Дромос с его приспешниками. Люцифер угрюмо поднимался обратно в свои покои: его разум терзался сожалением. Правильно ли он поступил? — Ну, теперь-то в Аду настанут спокойные деньки, не так ли? — по длинному коридору эхом разнёсся насмешливый голос Каина. — Уйди с глаз моих, Пирс, — отмахнулся Король и устало привалился спиной к мраморной колонне. — Сходи помучай братца. Тебе нечего здесь делать. — Я слышал, — всё ещё ухмыляясь, проговорил новоиспечённый демон. — Что ты остался без своего дорогого советника. Как считаешь, я подойду на эту роль? Вакансия всё ещё свободна? — Если не захлопнешься, вакансия для тебя будет закрыта навсегда, — недовольно прорычал Люцифер. — Как скажете, ваше Темнейшество, — шутливо поклонившись, ответил Каин и скрылся в тени коридоров дворца Морнингстара. Меньше всего сейчас Люциферу хотелось видеть Пирса. С ним он успеет поговорить позже, а сейчас мужчине хотелось вернуться в свои покои, запереться там и не выходить ещё пару недель. Одиночество теперь было почти что физически ощутимо. Люцифер больше никому не мог здесь доверять, и от этого было не по себе. Запершись в холодных покоях, он упал на так сильно ненавистную ему постель прямо в одежде и завернулся в тонкое, почти не греющее одеяло, испачканное в крови Асмодея. Закрыв глаза, Люцифер постарался расслабиться и отпустить тревожные события последних дней. Он не спал уже около недели, и эта бессонница подавляла сознание, заставляя тело ощущать противную ноющую слабость в мышцах и лёгкость в голове. Сон приходил медленнее — голова гудела от бесчисленного количества бесполезных болезненных мыслей. В этот раз правление Адом давалось Люциферу труднее, чем в прошлый. Когда-то Мейзикин сказала, что он стал мягче, что люди изменили его, и оказалась права — Морнингстар действительно изменился. Может быть, люди просто напомнили ему, кто он такой на самом деле?***
Море билось о прибрежные голые скалы, весело пенилось и лизало стены высокого зелёного утёса. Ветер свистел, разнося солёные морские капельки. На самом краю утёса вот уже сотни лет стояло каменное надгробие с высеченным на нём именем: «Амели». Асмодей не был тут уже очень давно. Когда демона обхватило пламенным кольцом, он думал, что вот-вот умрёт, обратившись пылью, но вместо этого он потерял сознание и проснулся под голубым земным небом. Яркая сочная зелень, синь моря, голубизна небес — всё это слепило глаза демона после сотен лет, проведённых под землёй. Щурясь на солнце, он подошёл к надгробию и провёл по шершавому камню дрожащей рукой. — Прости, что меня так долго не было, Амели, — прошептал он, но его голос смешался с шумом моря, подхватился ветром и взмыл ввысь. Лучше награды он и придумать не смог бы. О таком Асмодей не смел думать даже в своих самых смелых мечтах, но теперь, чувствуя под ногами зеленую траву, на лице мягкий морской бриз, он вдруг понял, что не зря отдал практически всю свою жизнь на служение самому Дьяволу. Он, как оказалось, сполна платит свои долги. Обессиленно опустившись на колени перед надгробием любимой, он упёрся лбом о холодный камень и усмехнулся. — Спасибо тебе, Люцифер. Асмодей почувствовал, как сожаление и вина, навалившиеся после смерти Амели, отпускают его. Вдохнув солёный воздух полной грудью, демон расплакался. Земля была прекрасна. Здесь он станет таким человеком, каким бы хотела видеть его Амели — достойным и добрым. Здесь он начнёт свою новую жизнь.