У любви твое имя...

У Чонгуку уже давно устоявшиеся свои стандарты красоты. Со времен, наверное, дебюта. Он мог увидеть красоту даже там, где ее по определению нет. И дело не в субъективации. Каждый видит ее в чем-то своем. В том, что именно его влечет больше всего. Он считает своих мемберов очень даже ничего. Кстати, с подобной оценки внешних качеств ему однажды и влетело от самого старшего. Чон готов был бить лица, когда его дорого хена – Хосока, называли некрасивым, да что они вообще понимают?! Живут в каких-то своих глупых устоях, а страдают невинные! И эмпатия тут не при чем. Он в самом деле считает своего солнечного хена красивым. Он считает красивыми Чимина, Сокджина, ну, и конечно же, Айю. Да, сколько же он в тот раз начитался о якобы возможных его отношениях с этой замечательной девушкой. Люди сводят всех, кого просто можно, дай только повод. Но это все не то. В том плане, что они все красивы. Он готов в этом убеждать всех своих мемберов. А вот есть Тэхен... Но что с ним не так? Нет, с ним-то как раз все хорошо. Даже очень... Если попросить макнэ рассказать что-нибудь о его хене, он очевидно точно подчеркнет, что тот красив. Очень красив. "— О, Тэхени-хен такой красивый. Он самый красивый. Талантливый. У хена невероятный голос. А еще я говорил, что он красивый?" Мемберы раньше постоянно смеялись, когда Чон снова заводил свою шарманку. Называли его помешанным. Чуть позже это уже стало не смешным, в году, эдак, 2015. Намджун был готов поклясться, что когда их макнэ снова начинал говорить о Тэхене, в его глазах появлялись сердечки. Сердечки, мать вашу?! А к концу все того же года мало кто из их бэнда удивился, обнаружив неловко целующихся донсэнов в их комнате в общежитие. Нет, сначала они конечно были в шоке, ну, это не удивительно. Но после, пришли к тому, что все же это должно было случиться, так как между этими двумя всегда была какая-то особенная связь. Слишком особенная. Разглядывая себя в зеркале, Тэхен то и дело поправлял съезжающий ремешок, что неприятно начинал давить на шею, если тот пытался его чуть затянуть. Нет, идея с этим чокером, если его можно так назвать, была неплохой, по крайней мере, АРМИ точно понравится, да и с маллетом, как казалось самому Тэ, смотрелось шикарно. Очень горячо, как утром выразился Чимин. — Может ты уже оставишь свою бедную шею в покое? Зачем ты вообще взял этот ремень? Если испортишь, костюмеры тебя прибьют, хен. И даже я не смогу тебе помочь, — лежащий и наблюдавший за потугами старшего Чон, успел как только не извертеться на кровати (на двух, точнее, итог коллегиального решения пары – сдвинуть их в одну), даже почти слетев на пол. — Да, все-все. Я закончил. Мне просто было интересно, пойдет ли мне. — Хен, ты уникален. Тебе идет все. — Даже мой маллет? Многим АРМИ он не по душе. — Не слушай никого. Главное, чтобы нравилось тебе. Твой маллет очень красивый, как и ты. — Вот же ж льстец! — не сняв ремень с шеи, Тэ залез на кровать, обнимая Чонгука, утыкаясь носом куда-то в районе виска. — Это не лесть! И ты не будешь снимать эту удавку? Шее не больно? — Неа, он же почти не затянут, — соблазнительно проведя пальцами (Чон их также считал невероятно красивыми) по металлическим элементам, Тэхен усмехнулся, наблюдая за реакцией младшего. Тот не знал, куда себя деть. Пытался смотреть куда угодно, но только не на происходящее на шее. А Тэхен похоже решил не останавливаться на достигнутом. Стянув с себя футболку, он провел подушечками по своему животу, царапая ногтями. — Хен, что ты делаешь? — А на что это похоже? — Будто ты меня соблазняешь. — Вау, а иногда ты очень догадлив, — беззлобно хихикнув, Тэхен обвил руками шею младшего, придвигаясь ближе и залезая на широкие бедра. — Чонгуки, сегодня я хочу, чтобы ты был сверху, а я остался в этом ремешке. — Я каждый день узнаю о тебе что-то новое. Не думал, что у моего хена есть такой кинк. — Очень банально, ты так не думаешь? Но мне интересно, какого это, — прошептал Тэхен, облизнувшись. — Боже, — смущенно засмеявшись, Чон прижался головой к плечу старшего, притянув того ближе (куда ближе-то?!) к себе за поясницу. — Ну, так что, ты выполнишь мои желания? — Желания? — Чон точно в прострации, и уже достаточно давно. — Не разочаровывай меня, Гукк, я же только что тебя похвалил. Да, их два. Первое – я хочу, чтобы именно ты взял меня сегодня, так, как ты это умеешь, а второе – хочу остаться в этом ремне. — Черт, но этот ремень... — Что ремень? Он тебя смущает? — Скорее волнует. И не меня. — Что ж, думаю, мы сможем с этим разобраться, — пройдя дорожку пальцами вдоль органа, все еще спрятанного свободными спальными штанами, старший улыбается, когда слышит стон. Такой низкий, не свойственный обычному голосу его макнэ. — Господи, ты можешь не мучать меня? — Так значит говоришь, мне идет все? — Серьезно?! Решил это обсудить? — Ну, у нас вся ночь впереди. — Тэ... — жалобно протягивает Чон, извиваясь ужом, распаляемый ласками старшего. — Даже моя бесформенная одежда? А ведь раньше я носил вещи в обтяжку. — Да, и... и на тебя пялились. Как голодные шавки на кусок мяса. Ты вооб-бще видел взгляды репортеров, когда на т-тебе были узкие... узкие брюки? Д-да они все слюнями давил-лись. И вообще, давай пог-говорим об этом потом! — закатывая глаза, тяжело произнес младший, а спустя несколько секунд кончая. — Как шустро. — Это все твоя вина! — возбужденно рыкнув, Чон резко обвил рукой талию хена, подминая того под себя. — Хен, ты слишком красив для этого уродливого мира. В чокере, без чокера. С маллетом и без него. В обтягивающей одежде и в балахонах. Чтобы ты не наделал, люди все равно пускают на тебя слюни. И меня это бесит. Резко впиваясь в губы, младший скользит по открытым участкам тела, наслаждаясь тихими стонами хена. — Да, я больше не тот малыш Чонгук, что ревновал тебя к Богому, к хенам из "Хварана". Но знал бы ты, как мне тяжело из-за того, что ты каждый день становишься только красивее. И все больше людей хотят завладеть тобой... С замиранием сердца слушая "исповедь", Тэхен покрывался румянцем, смущенно улыбаясь и сжимая в своей ладони кисть макнэ. — Ты самый красивый, Тэхен-а. И я благодарен судьбе за встречу с тобой, — целуя пальцы, шептал Чон, второй рукой притягивая старшего к себе. — Я тоже благодарен судьбе за встречу с тобой, Гукк-а. А еще я тоже считаю тебя красивым. Целуя глубоко и мокро, Тэхен старался прижаться еще ближе, наслаждаясь горячим телом и бушующим в груди Чона сердцем. А утром их ожидала уже знакомая ситуация – укоризненные взгляды от Джина и Намджуна во главе с Юнги и смешки от Чимина с Хосоком, которых так и тянуло разузнать все подробности жаркой ночи, на что самые младшие лишь смущенно могли опустить головы, пристыженно улыбаясь, переплетая под столом руки.