Call my name

***

После произошедшего Джексон решает ограничить доступ к церкви. Происходящее, иначе как чертовщиной, назвать нельзя, поэтому нужно было посвятить себя молитвам, однако, с Марком это не получалось осуществить в полной мере. Мальчишка настолько испугался, что ходил хвостиком за священником долгое время, пока Ван не решил поговорить с ним о произошедшем. - Нам с тобой нужно успокоиться, потому что только так мы сможем понять, что здесь происходит. - Пиздец происходит, вот что. - Марк, ты должен помнить, где ты находишься, это Божий дом и... - В этом Божьем доме больше чертовщины, чем за ее пределами, так значит тут главенствует не тот, в кого ты веришь. - Значит это знак, что мы должны больше помещать себя молитвам и служению Господу. - Ты серьезно? - А что тебе не нравится? - То, что ты такой, Джексон, - парнишка поднимается со своего места и заглядывает прямо в глаза сидящему, от чего у того перехватывает дыхание. Мальчишка ухмыляется, видя как старший нервничает, и подходит еще ближе, так, что друг до друга остается меньше десяти сантиметров, - ты же не всегда был таким набожным, к чему тебе вообще это? - Я стал тем, кем должен быть, не думаю, что есть смысл ставить это под сомнение. - Как думаешь, почему тогда тебя не защищает Всевышний? - он садится на стул, и Ван вздрагивает, когда что-то падает за его спиной. Младший тоже дергается и смачно выругивается. Священник поднимается с места, понимая, что все это происходит для чего-то. Что не просто так нечисть решила пробиться в это, забытое людьми, место. Он, конечно, подумал на секунду, что и Бог про деревню не помнит, но вздыхает, отгоняя от себя нехорошие мысли. - Я всерьез думаю отправить тебя обратно к родителям. - Тогда меня отдадут в детский дом. - Все настолько плохо? - мужчина хмыкает и поднимается с места, - ты, конечно, непутевый, но не настолько, чтобы от тебя отказываться. - Так не отказывайся, я не хочу к ним. - А я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Мальчишка приободряется на этих словах и поднимается, чтобы идти вслед за пастором: - Тогда защити меня, вот и все. - Я постараюсь, но не могу обещать тебе этого, я слишком... обычный? Рядовой священник, которому недоступны знания такого порядка, чтобы бороться с нечистью. - Значит, стань необычным, думаешь, не получится? Но ты же стал тем, кем ты являешься сейчас, хотя не хотел им быть, - он запинается на последней фразе и останавливается, когда Джексон разворачивается к нему, - наверняка не хотел быть, ты же и сам вроде говорил об этом... Ван не придает этому значения и пожимает плечами, припоминая подобный разговор, однако, когда брат уже в библиотеке спрашивает о книге, которую священник здесь видел, но не мог ее изучить, так как не знал старинного языка, на котором был написан текст, удивляется, переводя взгляд на младшего: - Почему ты вообще про нее спрашиваешь? - Думаю, она довольна интересна для изучения. - У меня нет сведений о том, что кто-то ее изучал, и что есть какие-то переводы, поэтому интересны могут быть только картинки. Туан вытаскивает ее и, раскрывая, усаживается за стол. Священнослужитель наклоняется, чтобы посмотреть на то, что именно делает этот парень и хмурится, следя за тем, как тот водит пальцами по пыльным строчкам. Мужчина хмыкает, когда тот переводит на него взгляд, понимая, что подросток просто дурачиться, делая вид, что читает ее, и что он просто мог увидеть ее в любой момент, ведь двери библиотеки всегда были открыты, и когда проходили утренние мессы, мальчишка не всегда там присутствовал. По итогу, за весь день поисков они так ничего и не обнаруживают, как и на следующий день. Неизученных книг с каждым днем становилось все меньше, но никакой пользы это не приносило. Остались только старые книги за стеклянными витринами и та, текст которой был практически непереводим. Марк искренне старался помочь пастору, видимо испугавшись того, что тот может отдать его обратно родителям. Но ему было нечего бояться, ведь, по истечению третьего месяца его пребывания здесь, Джексон сам проникся к нему и настолько привык к тому, что он живет здесь не один, что вряд ли представлял свою жизнь без него. В один из дней, старушка, готовящая здесь до этого, появилась вновь. Увидев ее, подросток спрятался за спину своего покровителя и стоял там до тех пор, пока она не заговорила: - Это проклятое место, отец, Вам нельзя здесь оставаться. - Это место, где мне позволил жить Господь, как я могу его оставить, да и почему Вы так говорите о нем, разве для Вас оно также не было приютом? Женщина пожимает плечами, не зная, с чего начать свой рассказ, и за нее отвечает Туан: - Вы напали на меня! Хотели напасть на него, но там оказался я. Это так Вы помочь ему хотели и предупредить? - Я не знаю, почему сделала это, я даже не помню, как оказалась там. - Может, у Вас болезнь? Может это Вы подговорили тех мужчин припугнуть нас? Смена власти или еще что. - Ты слишком маленький, чтобы понимать всю серьезность произошедшего, - старушка поворачивается к пастору и берет его за руку. Ван видит черные следы на ее ладонях и отдергивает свои. Она несколько секунд смотрит на него, а затем становиться угрюмой, зло сдвинув брови, - не думаю, что это красиво, так делать, отец. -Спасибо, что предупредили меня, я буду очень стараться вымолить у Бога прощения за те грехи, которые я совершил, и, может, он смилуется над всеми нами. - Он оставил тебя и больше не вернется, потому что он знает кто ты, и знает, кто он, ему не к чему такие слуги, - она разворачивается, и младший показывает ей средний палец в спину. Старший ее осекает и шикает на мальца. Тот с нескрываемой ненавистью посматривает в сторону аллейки, с которой она пришла, и шикает на старшего в ответ: - Она ненормальная, Джекс, я точно тебе говорю. - Я сам сомневаюсь в собственной нормальности, просто не знаю, что вообще могло случиться с женщиной, которая столько лет отдала на служение этому приходу. К вечеру в церковь буквально прорывается Джордж, обеспокоенный чем-то и, застав отца в руках с маслами для лампадок, выдыхает: - Отец, здрасте, Вы знали что произошло? Матушка просит Вас отпеть старушку здесь, ведь она уже как два дня окочурилась, а все лежит, и не могут родственники ее похоронить. Мы все понимаем, что кто-то обворовал Вашу библиотеку, и сейчас нет доверия никому, ну это... в общем надо бы ей дань отдать или подать... не важно, она же тут работала сколько, не по-человечески выходит. - О ком ты говоришь, я не совсем понимаю. - Бабушка Энни, Вы ее забыли уже? Вроде как кормила она Вас, а Вы вот так вот. - Я видел ее сегодня, она приходила сюда. - Не пугайте, никуда она не приходила и не могла, лежит в доме, ждет пока ее земле предадут. Мужчина оборачивается, глядя на мальчишку, который, услышав все, вскакивает на ноги и разбегаясь, толкает почтальона: - Уйди отсюда, ты, зачем врать пришел, шутишь так? За такие шутки знаешь, что бывает? Тот вздрагивает и садится на скамейку, пока пастор оттаскивает младшего. Через какое-то время, успокоившись, они усаживаются рядом и смотрят друг на друга. Джексон закусывает губу, а затем произносит: - Как ее не стало? - Так в поле нашли, она, видимо, отсюда шла, да так и не дошла, старая ведь уже, сердце наверно. - Она не появлялась здесь больше месяца, так что вряд ли шла отсюда. Марк цокает, чувствуя касание руки на своем плече. Молодой человек, стоящий за спинами, в белой рубашке на выпуск и зауженных штанах с цепочкой, прикладывает палец ко рту, чтобы тот не говорил громко. Почтальон и священник настолько заняты разговором, что не замечают его замешательства и не слышат того, о чем говорят эти двое. Парень закуривает и, пуская дым, кланяется парнишке, тот кивает ему и вклинивается в разговор несведующих: - Не надо ее земле предавать, таких сжигают обычно.