запомню тебя такой

      Естественно, никакой пламенной любовью друг к другу они не воспылали в тот же вечер. С утра, медленно одеваясь, Миё запоздало осознала, что зря все это затеяла. И так некстати загрызла её собственная глупость.       «Да, я занялась с ней сексом, мне было хорошо, но дальше что? Вряд ли она ещё раз позволит до себя дотронуться, а одного раза мне явно недостаточно, так что теперь меня ожидает дичайшая фрустрация, которая будет тянуться медленно и глупо неизвестно какое количество времени», — такого рода мысли роились в её голове с пробуждения и до момента, когда Сумика быстро собралась и покинула квартиру.       Что примечательно, с каким-то непонятным, но хитро сверкающим взглядом.       При всем цинизме и неприязни к сладостной бредятине по типу «Ах, этот взгляд такой что забыть его невозможно!» Миё не могла отрицать, что взгляд у Натари действительно один на миллион. Как и манеры, как и тело, как и голос. Такое не забудешь…       Гулким стуком в дверь она явно оторвала Сумику о чего-то важного судя по копошению по ту сторону двери гостиничного номера. Они не говорили о произошедшем, с утра разойдясь, как в море корабли, но отлично понимали, что ещё встретятся.       Точно ответить, зачем она пришла, Миё не смогла бы даже себе. Вести задушевные беседы за чашкой чая она уж точно не собиралась, а признаться себе, что ей просто горит снова заняться с Сумикой сексом, тоже такая себе перспектива — во-первых, это слишком бьёт по гордости, а во-вторых… Кому вообще какая разница что во-вторых? Ноги словно сами привели её сюда, к ней.       Миё морщится от хода своих мыслей. В ушах стучит пульс. Она слышит, как шуршание за дверью прекращается, а затем — шаги, которые становятся всё ближе и ближе. Дверная ручка поворачивается, как назло, медленно, со скрипом, и скрип режет по ушам. Она выдыхает воздух, который все это время держала в лёгких. Получается какой-то непонятный смешок, когда она замечает распущенные волосы Сумики и её норовящую выбиться из юбки выглаженную рубашку. — Миё-сан? — наигранно удивляется Сумика, встречаясь со взглядом мутных тёмных глаз. — Чем обязана?       «До чего двуличная.» — Дай войти. — Прямо так, сразу в лоб? — Натари пробегает взглядом влево-вправо по коридору, точно что-то ищет, а затем снова смотрит на гостью. — Ни «Здравствуйте», ни «До свидания»…       Миё чуть хмурит брови. Она бы не хотела говорить, что от такой наигранно-дружелюбной манеры речи её начинает выворачивать, но именно это она явно ощущает всем своим естеством. Особенно после того, что было. — Можешь и не стараться — хоть наизнанку вывернись, я не поверю. — Не имею понятия, о чем ты, — в голосе искренняя непричастность, но в настежь открытых прорубях зрачков разгораются огоньки лукавства. Стоит признать, думает Миё, к ней не так просто прикопаться, если не знать, куда смотреть. — Впусти, — просит Миё ещё раз более настойчиво.       Этого, на удивление, оказывается достаточно и Сумика, ещё раз бегло осмотрев коридор, отступает назад. Миё следом за ней проходит вглубь номера, сразу толкая ручку двери. Неприятный свет сменяется мягкой полутьмой. Звонкий щелчок механического замка эхом разносится по номеру и они застывают примерно в двух шагах друг от друга. За спиной Сумики видна большая постель, а на прикроватной тумбочке мягким светом озаряет стены лампа. Разницы в росте нет, но Сумика всё равно смотрит на Миё словно свысока, и взгляд её одновременно какой-то пустой, надменный и такой по-странному пристальный, что Миё хочется начать голыми руками распутывать стягивающиеся в животе узлы. Под этим взглядом она чувствует себя бабочкой, наколотой на булавку — крылья ещё трепещут, но уже не улететь.       Она будто раздевает меня, думает она, раздевает меня взглядом, даже не двигаясь с места. Впечатляет. — Итак.?       Губы Сумики чуть улыбаются, губы Миё стянуты в тонкую черту. Она смотрит на женщину перед собой и не может понять, что делает здесь. Неведомое что-то привело её сюда, а сейчас такое ощущение что пришла она сюда с одной целью, до конца неизвестной даже ей самой.       Возможно, дело в том, что так и есть.       Язык и губы мгновенно замирают на полуслове и остаются, как были, полуоткрыты. Как будто ей есть что сказать. Напрягшись, как перед прыжком в холодную воду, Миё шагает вперёд, тянет Сумику на себя, обхватив её лицо ладонями, и тут же глубоко целует. Кожа у Сумики тёплая и Миё про себя издаёт смешок, пальцами ощущая контраст температур. Сумика сначала сопротивляется, но потом кладёт ладони на чужую талию, привлекая Миё ближе. Миё цепляется за шею Сумики обеими руками, прижимаясь теснее, и едва удерживается чтобы не простонать в поцелуй, когда их языки соприкасаются. — Ты только за этим пришла или есть что-то ещё? — за закрытой дверью маска сброшена, открывая истинный хищный блеск глаз и усмешку в голосе. Сумика почти идеально контролирует сбивающееся дыхание, а у Миё внутри пожар. — Замолчи. Просто… закрой свой рот. — Как скажешь…       Миё сжимает челюсти. Сумика глубоко вдыхает и целует её снова. Хотя это именно то, о чем она просила, Миё удивлена тому, с каким нажимом Сумика приникает к её губам своими, и она сразу же раскрывает их, пропуская сквозь пальцы тёмные пряди. Внутри всё приходит в движение, узлы в животе распутываются сами собой и тут же стягиваются пуще прежнего, а воздух внезапно кажется таким спёртым и она не знает, ей хочется открыть форточку, чтобы глотнуть свежего воздуха, или ещё сильнее впиться в чужие губы, чтобы лишить себя кислорода окончательно. Сумика крепче стискивает её, из-под прикрытых век искрит желание, и даже так её движения медленные, будто она сомневается.       Она сдерживается.       Громкий, несдержанный стук в дверь ощутимо прошибает обеих и они замирают, точно статуи, в объятиях друг друга, широко распахнув глаза. Жаркую пелену как ветром сдуло, а внутренние органы, кажется, свернулись в холодный клубок. Миё замечает, что Сумика стала бледна как полотно. Медленно, будто нехотя, она убирает ладони с чужой талии и отталкивает от себя Миё, и пока та всеми силами хватается за ускользающую нить происходящего, Сумика быстро оправляет волосы, рубашку, и, сделав глубокий вдох, направляется к двери. Миё в это время как-то машинально перемещается в сторону кресла в самом углу комнаты и садится на него, сливаясь чёрной тканью одежд с обивкой. Только теперь до неё дошло, что так спешно Сумика оттолкнула её для того, чтобы не сделать вошедшую свидетельницей соблазнительной сцены. — Сумика! — слышится радостный голос и по-своему милая фигурка бесцеремонно бросается женщине на шею. — Я так скучала по тебе!       Миё на секунду кажется, что она вот-вот достигнет пика маразма. Вот уж кого, а Эрими она сегодня ожидала встретить меньше всего… Хотя дело обретает интересный оборот. — Я тоже скучала, милая, — Сумика крепко стискивает девушку в ответ и, осознав что на ней окончательно повисли, держа Эрими руками, выпрямляет спину и слегка поднимает Мушибами над полом. — А! Пусти, пусти! — время идёт, а некоторые вещи не меняются. По-доброму ухмыльнувшись, Натари опускает девушку обратно.       Отпустив шею Сумики, Эрими сразу гордо шагает внутрь номера, попутно включая большой свет, от которого у Миё режет глаза, и при каждом шаге шурша набитыми карманами комбинезона, но тут же останавливается, слегка оторопев. — А… Здравствуйте, сан… Инбами-сан.       Трудно даже измерить глубину молчания, воцарившегося в номере.       Миё не обиделась — по запутавшейся интонации Эрими стало понятно, что от удивления она по ошибке произнесла сперва именной суффикс, а потом фамилию.       Словно это её и не касается, Миё лишь формально кивает головой, сразу отведя взгляд и невнятно чертыхнувшись. Всё ещё слабо ориентируясь в происходящем, она в кресле перекрещивает ноги и цепляет со стоящего рядом столика какую-то книгу сама незнамо зачем. В самом небрежном виде перелистывая страницы, даже не вглядываясь в латинские буквы, она продолжает слушать.       Всё ещё немного выбитая из колеи, Эрими прошагала к красиво застеленной кровати и уселась на край. Из шуршащего кармана вывалилась маленькая круглая конфетка в цветастой обертке и все в комнате тут же обратили на это внимание. Эрими быстро подобрала пропажу и Сумика, усевшись рядом, легко, даже с каким-то подобием смеха, начала разговор: — А… Откуда?       Эрими по-детски тыкает пальчиками в ткань карманов, болтая худыми ногами: — Эти вазочки со сладостями стоят ведь не просто так? Та тётенька в холле сделала такие глаза, тебе стоило это видеть! — Ты… забрала себе всё что там было? — Сумика говорит без какого-либо осуждения, скорее с интересом и толикой удивления. Настолько… спокойной и по-хорошему приятной Миё её не видела, кажется, никогда. В какой-то момент она на секунду даже перестала верить, что женщина, с которой она спала, и женщина, что сидит перед ней сейчас, это один и тот же человек.       Но этот безобидный вид обманчив, уж Миё-то знает. — Ну… Там осталось немного. Штуки две-три… — отвечает Эрими и, прищурив один глаз и сведя брови, смотрит куда-то вбок и вверх, будто вспоминая.       Миё аж дернулась в кресле, когда в секундной тишине Сумика прыснула со смеху.       Снова сделав задумчивое выражение и пошарив рукою в звучно зашуршавшем кармане, Эрими достает одну конфету и протягивает Сумике. — Спасибо, — искренне благодарит она девушку, тут-же разворачивая фантик и закидывая вишневого оттенка леденец в рот.       Даже не будучи большой любительницей сладкого, Миё чисто из интереса стала гадать, предложат ли ей тоже, но Эрими даже не обратила на неё внимания. Зато обратила Сумика.       Она мягко просит у Эрими ещё одну конфету и, когда та достаёт из кармана сладость и кладет Сумике в руку, поворачивается к Миё. — Миё-сан! — как-то очень ласково зовет её Сумика и Миё поднимает на неё непонимающий взгляд. — Ловите!       В ту же секунду в сторону Миё летит конфета и тут же оказывается поймана резким, даже чересчур, движением. Раскрыв ладони, Миё пару секунд смотрит на оранжевую обёртку с нарисованной апельсиновой долькой и кривит лицо в непонятке. — Ты совсе… — Я просто подумала, что это будет нечестно, если мы будем шуршать конфетами, не предложив вам, — перебивает её Сумика с такой непринуждённостью, что у Миё, кажется, все органы внутри затрепетались. — Берите вы тоже, а то сидите как неродная!       Миё хмурится и принимается грызть себя изнутри за щеку. И тут же ловит пронзительный взгляд — вроде такой мягкий и тёплый, но если вглядеться, то видно едва выдающие себя проблески хитрости и гордыни. Миё готова спорить, что Эрими ни разу в жизни не видела этого взгляда. Никогда не видела Сумику такой, какой видела её Миё. И никогда не увидит. Качнув головой, Миё убирает конфету в карман брюк и цепляется пальцами за корешок несчастной книги, что все ещё лежит на её коленях: — Большое спасибо, я съем её позже, — язвительно покачивает она острым подбородком и щурится, даже не стараясь скрыть наигранное дружелюбие. Они с Сумикой смотрят друг другу в глаза какое-то время, словно борясь за молчаливое превосходство в этом театре абсурда, а затем, натянув маску мягкости и дружелюбия, Сумика кивает и отводит взгляд.       «Кто из нас разводит больший цирк?» — задается про себя вопросом Миё. — Миё-сан, кстати, что вы здесь делаете? — словно выйдя из транса, спрашивает Эрими, молчавшая последние несколько минут.       Приехали.       Миё приоткрывает рот, уже разогревая на кончике языка какую-нибудь колкость, но Сумика реагирует быстрее: — Миё-сан просто хотела кое-что узнать.       «Ого. Вот тебе и Кавару Натари, звезда Голливуда и вся прочее марево. Так высоко на пьедестале, а не настолько банальную отмазку придумать, видимо, непосильный труд» — думает Миё, на секунду потеряв дар речи. — А она не могла спросить это что-то, — Эрими намеренно выделяет конец фразы интонацией, — где-нибудь потом? — А это уже тебя не касается, — резко, но без видимой враждебности отвечает Миё.       Сузив глаза, она обводит взглядом сперва сконфуженную Эрими, а затем Сумику, которая, сохраняя околоприятное выражение, явно насторожила всё свое естество. Миё вновь обращается к Эрими, возбуждённо приподнимаясь в кресле: — К тому же, свои вопросы я предпочитаю задавать тет-а-тет. Я то прилюдно как-то знаете… — она медленно обводит обеих собеседниц взглядом, являя лицом абсолютно неясное кривоватое выражение. — Ощущения не те. — Миё, — едва слышно, на полушёпоте, на грани галлюцинации произносит Сумика и искоса смотрит, буквально сжигая Миё глазами. Её взгляд холодно темнеет, а тон внезапно тяжёлый, даже угрожающий. — Хорошо, хорошо, — Миё улыбается так, что видно дёсны, а в глазах черти пляшут. Ей внезапно хочется притвориться самым тупым ребенком, начать вертеть словами и гримасничать, вводя в заблуждение, но она держит себя. Опускаясь обратно и приосаниваясь в кресле, она не может сдержать эмоций, когда замечает, как ярко покраснели кончики ушей Сумики в контраст с белой кожей.       Как мило.       Сумика лишь дернула губами и погасила свой острый взор. Стараясь, чтобы голос её звучал ласково и убедительно, она вновь заговорила с Эрими и через минуты три произошедшее немного забылось. Бесшумно выдохнув, Миё перевела взгляд на дверь.       Следующие часы прошли одновременно ужасно быстро и невыносимо медленно. Время словно еле волочило ноги, но при этом цифры на электронном циферблате сменялись подозрительно часто. Львиную долю времени Миё была вынуждена лицезреть, как Эрими, первоначально запинаясь и робея, а потом осмелев, начала рассказывать о чем-то не слишком интересном. Пришлось слушать, как с всё ещё присущей детской эмоциональностью и, отчасти, капризностью она расхаживает гиперактивно по номеру, сияет как медный таз и тянет за собой хвостом поток слов, не громких и не тихих, лишённых для Миё почти всякой привлекательности. Потому она отстранённо глядела в окно, пробегаясь взглядом по домам по ту сторону улицы, а Сумика, напротив, с самым приятным выражением лица внимала рассказу, и глаза её отчего-то делались такими сладкими, а рот кривился в искренней улыбке.       Миё невольно обратила внимание на рубашку Сумики. Во включённом свете он была на удивление белоснежной, такой белой, как показывают в рекламах стиральных порошков. Сквозь такую, почти прозрачную от белизны, вполне могли бы просвечивать засосы на ключицах и, если приглядеться, возможно так оно и было; хотя с другой стороны будь это правдой, Натари не надела бы сегодня рубашку. Во всяком случае, не эту.       Нитями сплетаясь в странный клубок, мысли о рубашках и скелетах в шкафу в итоге стукнулись о черепную коробку, когда взятая со столика книга едва не рухнула на пол из потерявших силу рук, как обычно бывает, когда читающий засыпает прямо во время чтения. Читать Миё не собиралась, и, взявши книгу лишь для прикрытия — будто бы она не просто так пилит взглядом окружение — отложила её обратно на столик; бесполезное прикрытие порядком надоело.       Дальше сцена достаточно примечательная, но не слишком интересная, чтобы помнить её больше нескольких минут — красиво, но не вычурно оформленная средних размеров коробка в руках Сумики; восторг в голубых глазах; тихий шёпот Сумики Эрими на ухо; пять стадий принятия на девичьем лице. Затем снова трёп, трёп, трёп.       У Миё повернулся бы язык назвать Эрими инфантильной даже при том, что она прибавила в возрасте и росте, если бы не необъятная и несгибаемая, граничащая с ослиным упрямством гордость девушки — точно осиновая ветвь, она надломится, согнётся, треснет, но не переломится окончательно, а продолжит удерживаться засчёт собственной гордости. Эрими несла в себе это всю жизнь и это одна из немногих её черт, которые Миё в ней действительно нравятся. Чем она там так сильно гордится, правда, решительно непонятно, но чем бы дитя не тешилось, так ведь?       Иногда Эрими затихала, будто беспрерывный поток слов отнимал чересчур много кислорода и она хотела перевести дыхание. В эти периоды тишины слышалось тихое шуршание фантиками и, иногда, пренеприятный хруст — Миё периодически звучно пощелкивала каждой фалангой тонких пальцев. И каждый раз она ловила на себе мимолетный взгляд Эрими — девушка буквально на секунду кукожила такую мину, как будто на её глазах кому-то разломили хребет, хотя факт того, что она никогда не видела чего-то ещё более мерзотного, Миё смело поставила бы под сомнение.       Всякие разные мысли зашевелились у Миё в голове. Вдруг вспомнила она подробности секса с Сумикой, и лицо её вспыхнуло целым пожаром стыда. «Что, если б кто-нибудь слышал это?» — думала она, цепенея от этой мысли и тут же отгоняя её. Ведь даже если и слышали, что с того…       От этих мыслей дыхание буквально на секунды сбивается с ровного ритма, а сердце стучит в ушах — отчётливо, ясно, диастола, систола, диастола… Физиологические показатели заколебались, казалось бы, без особой причины. Воспоминания откровенных и не очень картин колыхнули всё, что только могло колыхнуться в человеке, оказавшемся в такого рода ситуации. Снизу живота вверх поднимается тёплая приятная волна и Миё вскидывает голову и чуть сильнее перекрещивает ноги, откидываясь на спинку кресла, и качает головой, отводя взгляд в окно. Собственные зубы терзают нижнюю губу, прокусывая до ноющих ранок, а сама она скребёт ногтями по обивке, чтобы спугнуть пелену возбуждения. У Сумики, очень некстати взглянувшей в сторону Миё, в глазах заблестели искры. Она склонила голову вбок, улыбаясь странно, словно понимает, словно на лбу прочла все желания. Что Миё хочет прикоснуться к её тёплой коже, почувствовать бешено бьющееся сердце под ладонью, сплести в узел горячие языки и оставить поцелуй холодными губами, принять в себя её пальцы. И от стыда Миё хочет умереть. Не потому, что она так сильно хочет оказаться в руках этой женщины, нет — она торгуется со своей гордостью.       Хуже быть не может.       Нестерпимо захотелось курить. Миё никогда не курила, но тут аж тошнотворный ком в горле встал.       Хлопок ванной двери резко вышибает её из мира грёз. Оглядев комнату, она замечает, что Эрими отсутствует, а Сумика сидит на кровати в пол оборота и смотрит по сторонам, то и дело цепляя взгляд Миё. Как бы наблюдает, но как бы нет. Как профессионально.       В ванной слышится шевеление, а Миё встаёт с кресла, разминая немного затекшие от долгого сидения ноги. — Не могла бы ты умерить колкость своего взгляда? Я не железная всё-таки… — говорит Сумика как бы невзначай, изучая глазами картину на стене.       Миё обращается к Сумике и её ядовитый, немного хриплый от долгого молчания голос разрывает тишину: — У тебя выходит такое прекрасное шоу… Аж зависть берёт. — Уже уходишь? — игнорируя колкость, спрашивает Сумика и, искусительница, отводит волосы назад и сладко потягивается.       Миё сглатывает, делая шаг к двери. — Я увидела достаточно.       Сумика пожимает плечами и её неясная полуулыбка это последнее, что видит Миё перед тем как закрыть входную дверь. Воздух кажется неприятным, недвижимым, а мрачный скучный коридор с одинаковыми дверями и старым ковролином выглядит бесконечно длинным и будто давит со всех сторон. Ощущая себя словно в колодках, Миё делает шаг, второй, третий, стараясь выкинуть из головы взгляд проклятых сумиковых глаз и ровный изгиб её спины под белой рубашкой.