Ветер с севера

Утро выдалось ясное и холодное, ветер рвал в клочья тощие облака и гонял их бренные останки по всему небу. Над крышами домов тут и там клубились дымки, во дворах солдаты зевали и перешучивались, упражняясь с оружием. Каменный деревенский острог смотрел на них глазами одинокого часового с арбалетом, примостившегося на крыше. В этот поход из Королевской Гавани выдвигалась почти тысяча бойцов, не считая слуг, маркитантов и оруженосцев, но к его окончанию многочисленная армия почти растаяла, превратившись в небольшой военный отряд. Святая сотня Боннифера Хасти осталась наводить порядок в Харренхолле, Форли Престер с четырьмя сотнями бойцов отправился сопровождать Эдмара Талли и Вестерлингов в Утёс Кастерли, еще двести человек остались охранять покой Эммона Фрея в Риверране. Могучий Вепрь со своими латниками направился в Дарри сражаться с разбойниками, да и речные лорды вернулись по домам. Джейме представил, что сказал бы ему прежний Джейме Ланнистер, вечно смеющийся Золотой Лев Утёса Кастерли, на то, что нынешний Джейме закончил войну без кровопролития, одними только словами вместо мечей. Должно быть: «Стареешь, друг». Серсея с десяток раз заметила, что он переменился, вот только знать бы, в какую сторону… Послушать её, так в худшую. Он недолго раздумывал, какие приказы отдать относительно своего отъезда. Капитаны должны были дожидаться возвращения сира Аддама и принять его командование на время отсутствия лорда-командующего. Оруженосцам он приказал подготовить запас тёплой одежды, еды, лошадиного корма и оседлать Честь и лошадь леди Бриенны к рассвету. Оружие — Верный Клятве и Вдовий Плач* — он подготовил сам. «А леди Бриенне я бы приказал забыть все свои глупые клятвы и вернуться домой, на безопасный остров Тарт, но это, пожалуй, убьёт её». Джейме живо представил, как в её красивых голубых глазах поднимется возмущение от подобного предложения. Даже его белый плащ и её сломанная рука не спасут его от хорошей трёпки, которую задаст ему женщина. «Она злится, когда её не принимают в расчёт», — вдруг вспомнилась ему какая-то полузабытая фраза из прошлого, и она была чистой правдой. Джейме рассмеялся. История поисков Сансы привела его в состояние, близкое к ярости и стыду одновременно. Джейме сердился на себя и свою недальновидность: отправить Бриенну исполнять то, в чём не преуспели королевские шпионы, было настоящим сумасбродством. Удача, что к ней присоединился Подрик, бывший оруженосец Тириона. В наше время ездить по стране в одиночку сродни самоубийству… Впрочем, даже отряд из трёх рыцарей и дюжины латников не спас Римана Фрея от петли разбойников. Поиски непременно завели бы женщину в Речные земли, а в их лесах какого только зверья не встретишь — и двуногого, и четвероногого. Сложись обстоятельства по-другому, висеть бы сейчас Верному Клятве на поясе Роржа или ещё какого-нибудь ублюдка, а телу Бриенны — гнить в придорожной канаве. Джейме содрогнулся, представив это. Жаль, что мейстер Гулиан остался в Харренхолле: неплохо было бы осмотреть её рану и проверить, верно ли наложен лубок. Весь день его мысли то и дело возвращались к её рассказу, и что-то смутно его беспокоило, не давая понять окончательно. У него не было причин сомневаться в словах Бриенны, но какой прок разбойникам от однорукого лорда-командующего, если у них уже есть знатная заложница? Хотят получить за него выкуп? Вряд ли Серсея предложит им слишком много за вечно спорящего с ней брата-калеку. К чему ей калека? Ей нужен боец, способный защитить её от всякого врага, кто-то вроде братьев Кеттлблэков, которым она нынче дарит свою милость. Милость всякого рода. Быть может, она ещё доплатит разбойникам, лишь бы те не возвращали Джейме назад. Отчего бы Братству самим не отвезти Сансу прямо к королеве, обеспечив себе безбедное существование на полученную награду? Зачем убивать девицу — ценный трофей и наследницу Севера? И зачем отпускать в обмен на него?.. Чем больше он раздумывал, тем меньше смысла находил во всей этой истории, решив разобраться со всеми этими вопросами позже. Вечером он справился у служанки, как состояние леди, на что получил ответ, что она весь день проспала, почти не покидая постели. «Умница, женщина», — хмыкнул он про себя. Пек разбудил его на рассвете. Он помог Джейме надеть тонкую льняную сорочку, шерстяную рубаху поверх неё, простой тёмно-коричневый дублет и тёплые шерстяные бриджи. Плотный серый плащ Пек застегнул скромной бронзовой застёжкой. Негоже лишний раз напоминать разбойникам, что он белый гвардеец, к тому же Ланнистер. Белый плащ, бархат и багряные ланнистерские цвета стоит приберечь для более подходящего общества. Свою фальшивую руку он, подумав немного, всё же надел, скрыв её в перчатке: без неё увечная рука выглядела как-то слишком жалко. Небо было сплошь затянуто серыми тяжёлыми облаками, полными то ли дождя, то ли снега. Ветер, наконец, стих, и тишина, разлитая в воздухе, была почти осязаема. В мире, кажется, не осталось ни одной яркой краски, он весь был вылеплен в чёрно-серых оттенках, разбавленных коричневым и грязно-белым. Даже белоснежная попона Чести выглядела какой-то бледно-серой. Пек отчаянно зевал, прикрывая рукой рот и некстати напоминая в этом Пиа. Бриенна уже ждала его возле своей лошади, хмурая и сосредоточенная, как всегда. Джейме махнул ей рукой в приветственном жесте и сказал только: — Едем, миледи. Бриенна еле слышно отозвалась, похожая на шестифутовое угрюмое эхо: — Едем. Они направились к Красному Зубцу и далее на восток вдоль по его течению. Иногда в просветах между зарослями было видно реку, петлявшую среди лесистых островов. Она струилась медленно, широко разливалась в русле, и с высоких обрывов этого берега казалась бесконечной блестящей дорогой, идущей далеко на восток, к Узкому морю. Джейме вспомнил, как они плыли по ней из Риверрана с Бриенной и Клеосом Фреем. Кажется, это было невероятно давно, так давно, что уже перестало казаться правдой. Бриенна тогда поразила его, управляясь с парусом и искусно обходя многочисленные мели так, словно с рождения это делала. Должно быть, так и есть, ведь Тарт — это остров... Вот и сейчас она намётанным глазом отметила мелководье, нашла удобный спуск к воде и начала переправляться через реку; светлые брызги, похожие на крошечные самоцветы, взмывали вверх от копыт её лошади. Джейме покорно ехал за ней. Лесные чащи, кустарники, мелколесье и зарастающие поля сменяли друг друга уже несколько часов, а Бриенна так и не поддержала ни один из начатых им разговоров, отделываясь односложными ответами. Джейме уже успел позабыть, как она обычно немногословна… Впрочем, тому, кто предпочитает в собутыльники немого палача Илина Пейна, жаловаться на молчание попутчика было бы странно. Он отметил для себя, что такой же безжизненной и обессиленной она была только в те дни, когда узнала о гибели леди Кейтилин и Робба Старка на Красной свадьбе. Тогда она, кажется, потеряла нечто большее, чем просто людей, которым поклялась служить. Что же она потеряла на этот раз?.. Лишь однажды Джейме смог увидеть оживление на её хмуром лице. — Чей вы носите щит, миледи? — начал он разговор о том, что заинтересовало его почти сразу. — Помнится, я давал вам в дорогу крепкий дубовый щит с нетопырем, он потерялся? Бриенна подняла голову от дороги и ответила: – Это тот же самый щит, сир. Я велела его перекрасить. — Вот как, — удивился Джейме, — а почему ты выбрала именно такой герб? Падающая звезда указала тебе путь, когда ты прилегла отдохнуть под деревом? Бриенна почти улыбнулась: — Такой герб я видела на старом щите в отцовской оружейной. Краска на нём местами облупилась, но он всё равно был красив, как настоящая картина: дерево и падающая звезда над ним. Он висел на стене, и я так любила на него смотреть… — Хммм. Твой отец, случайно, не выше тебя ростом? — Немного ниже, — Бриенна как-то странно на него смотрела, очевидно, пытаясь понять, как связан герб на старом щите с ростом её отца. — Почему вы спрашиваете, сир? — На один безумный миг подумал, что ты — внучка сира Дункана Высокого, но после вспомнил, что сир Дукан никогда не был женат, а значит, и законных детей у него не было. Не стали бы Тарты брать в свой род бастарда, верно? Бриенна вытаращила на него свои красивые голубые глаза: — Сир Дункан был прославленным рыцарем и образцом рыцарской чести, и у него не могло быть бастардов. «Как ты наивна, Бриенна». — А ещё он был ладным высоким мужчиной, и по этой причине они у него вполне могли быть. Женщина насупилась и замолчала. Джейме продолжил, обрадованный тем, что увидел в нынешней безжизненной Бриенне отблеск прошлой — сильной и живой: — Я знаю, какой щит носил сир Дункан, потому что лорд-командующий Королевской Гвардии должен вносить в Белую книгу судьбы всех когда-либо служивших в ней рыцарей. Септоны также рисуют в книге прежние гербы гвардейцев, носимые ими до вступления в Гвардию. Сир Дункан родился в Блошином Конце, а не в семье лорда, так что этот герб он, скорее всего, сам себе и придумал. Твой щит в точности такой же, как у сира Дункана. Это довольно странно: я не слыхал, чтобы он бывал на Тарте… А кем была твоя мать? Бриенна закатила глаза, но всё же ответила: — Она из Осгреев, милорд. Это нынче вымерший дом Простора. Моя матушка была последней в их роду. Не бастардом! — женщина сделала ударение на последней фразе, давая понять, что разговор закончен. Джейме сказал примирительно: — Кажется, моя прабабка тоже была из Осгреев… или была замужем за Осгреем первым браком. Тирион знал бы точно, а я, увы, больше времени посвящал тренировочным мечам, чем пыльным книгам. Что ж, значит твой щит — это забавное совпадение или историческая загадка. Пусть щит сира Дункана Высокого охраняет леди Бриенну Высокую**. Женщина промолчала. Они ехали быстрым шагом, не останавливаясь чаще, чем это было необходимо. В середине дня встали на привал, покормили лошадей, сами наскоро перекусили твёрдым сыром и вяленым мясом, запили их элем из бурдюка и тронулись дальше. Джейме успел свериться с картой, которую ему любезно оставил Джонос Бракен в обмен на причитающиеся ему земли. Выходило, что они пересекли тракт, ведущий в Риверран, и теперь движутся на юг от Красного Зубца в самое сердце Речных земель. Бриенна старалась объезжать все поселения по широкой дуге, но всё же пару деревень, отмеченных на карте, они обнаружили дотла сожжёнными и разрушенными. Лес вокруг становился всё глуше и темнее. «Отличное место для разбойничьего логова», — мрачно думал он. Поваливший снег залеплял глаза и застревал в бороде. «Отличная погода, чтобы умереть». К концу дня снег только усилился, и в сгущающихся сумерках почти ничего не было видно. — Где мы остановимся на ночлег, миледи? — спросил Джейме свою спутницу, переправившись через очередной разбухший ручей. — Я думаю, мы где-то недалеко, — ответила женщина. — Быть может, успеем прибыть к Братству до наступления ночи. Голос её, однако, не звучал уверенно. Джейме решил, что в такой пелене они скорее потеряют друг друга, чем найдут проклятую шайку разбойников. Вдалеке взвыли волки, и он поёжился. Ещё спустя час плутания среди одинаковых кустов и деревьев, они вдруг выехали на зарастающую поляну с остатками какого-то хутора. Джейме сначала подумал, что это снова следы прошедшей войны, но потом понял, что эти дома пострадали от старости, а не от пожаров и грабежей. Из четырёх сохранившихся домов два совсем прогнили, и крыши в них провалились прямо внутрь. Третий кренился набок, как пьяный после гулянки в трактире, и лишь четвёртый держался более-менее прямо, почти на треть уйдя в землю. Никаких следов пребывания человека не было видно, только строчка заячьих следов перечёркивала выпавший снег. Бриенна, кажется, хотела повернуть лошадь назад, но Джейме сказал ей: — Мы можем остаться здесь. — Сир, у нас совсем нет времени, мы должны ехать… — Ты слышала, как в миле отсюда воет стая волков, женщина? Эта стая, а может, другая, зарезала коня под моим разведчиком, едва он слез с него помочиться. Не думаю, что они будут ждать, пока то же самое сделаем мы. Будет невероятно глупо, если нас сожрут волки, и бедняжка Санса умрёт почём зря, так и не дождавшись спасения. Бриенна всё ещё сомневалась, но Джейме спешился, обнажил меч и отправился разведать обстановку. Женщина вскоре последовала его примеру. Дома с провалившимися крышами были годны разве что на дрова, а покосившаяся хибара могла той же ночью свалиться им на голову. Четвёртый дом тоже не внушал доверия, оказавшись, к тому же, изнутри вдвое меньше, чем показалось сначала: под одной крышей располагалось и тесное жилье, и хозяйственные постройки — хлев и сарай. Кровля местами прохудилась, из щелей наверняка сквозило. Но рассчитывать на что-то получше в такую ночь было бы неразумно.