Ветер с севера

Вместе с запахом выжженных солнцем полей, Тёмной птицею в сердце входит новая осень. Ты плетёшь свой венок из траурных лент, Из увядших цветов и почерневших колосьев. Но кто знает, чем обернутся холода и потери Для того, кто умел верить? И кто знает, когда над водою взойдёт голубая звезда Для того, кто умел ждать? Flëur

Мертвенно-бледный рассвет прокрался в её спальню и тускло осветил комнату. Широкая кровать под тяжёлым бархатным балдахином, резной деревянный стол с ножками в виде волков, давно потухший очаг, платяной шкаф, серебряное зеркало работы столичных мастеров… Всё вокруг было привычным и знакомым. Санса просыпалась в Винтерфелле, как годы назад, но судьба вела её сюда длинным путём. Она долго просила богов, чтобы они позволили ей снова увидеть дом, и её молитвы наконец были услышаны. Каждое утро она видит бывшую опочивальню своей матери. Комната выглядит не так, как прежде: прошлая обстановка не уцелела, всю мебель пришлось заменить. И здесь больше не хозяйничает леди Кейтилин — только леди Санса. Из родного замка уезжала Санса Старк, дочь Хранителя Севера и десницы короля, милая и наивная девочка, верящая сказкам и песням. Вернулась в него осиротевшая взрослая женщина, четырежды вдова, и сказки больше не имели над ней власти. «Жизнь это не песня, моя милая. Однажды, к скорби своей, ты это узнаешь», — сказал ей как-то Петир Бейлиш, и оказался прав. Он всегда оказывался прав. Никто лучше него не умел угадывать мотивы и желания людей, предсказывать и направлять их судьбы. Теперь он мёртв, но Санса не собиралась по нему горевать. О его собственной жизни, пожалуй, всё же можно было сочинить печальную балладу. Она повествовала бы о высоко вознёсшемся низкородном юноше, который всю жизнь любил только одну женщину… Но эта песня оборвалась бы легко, прямо на середине, взяв самую высокую ноту. Санса подошла к окну и оглядела серый мир вокруг. Весь замок был покрыт снегом так, словно был слеплен из него целиком. Башни подпирали хмурое небо — низкое, будто готовое в любой момент свалиться им на голову. «Ночью опять шёл снег», — отстранённо подумала она. Слуги по её приказу давно научились содержать двор в чистоте, немедленно убирая белые завалы и не оставляя громадных сугробов. Так было при её родителях, и ей казалось правильным придерживаться этого теперь. Её замок вытерпел немало бедствий и сейчас с трудом восстанавливался. Во дворе всегда пахло смолой, свежим деревом, извёсткой и дымом; слышны были звуки пилы и топора, стук кузнечного молота, разговоры плотников и каменщиков. Когда она впервые увидела, во что превратился дом её детства, то едва не расплакалась от представшей картины: крыши сгорели или провалились, двери были выломаны, покои разграблены, великий чертог вонял лошадиным навозом и смертью. И люди в замке были чужими — все до единого. Среди челяди не было видно ни мейстера Лювина, ни Родрика Касселя, ни кузнеца Миккена, ни старой Нэн, ни септона Шейли, ни Халлена, ни Гейджа… А в покоях недоставало отца с матерью, братьев и сестры. Это был замок-призрак, наполненный незнакомыми людьми и сладкими воспоминаниями, вызывавшими боль. Станнис тогда встречал её в великом чертоге, на том самом месте, где прежде всегда сидел её отец лорд Эддард. По стенам были развешаны знамёна с коронованными оленями, сгорающими заживо внутри огненных сердец. Голову Станниса венчала корона из красного золота с зубцами в виде языков пламени, но его взгляд напоминал скорее о холоде, чем об огне. Станнис походил на живого мертвеца, страшно исхудавшего и высохшего. Одни глаза жили на его лице — тёмно-синие, пронзительные и суровые. Санса боялась даже поднять на него взгляд, но это был освободитель Севера, законный король Семи королевств, и она обратилась к нему со всей возможной учтивостью. «Ваше величество, я прибыла по вашему приказу», — произнесла она, едва не оговорившись. С губ уже готово было слететь «милорд», но она вовремя поправила себя. Санса знала, что Станнис строг в отношении титулов. «Рад это слышать, леди Санса. Север ваш. Отныне вы — законная наследница и преемница титулов лорда Эддарда. Я освободил ваши земли и надеюсь на благодарность и подчинение». Станнис явно был не из тех, кто любит долгие вступления и пустые беседы — его речь была прямой и чёткой. Благодарность и подчинение. Каждый король требовал этого от своих подданных, и Станнис требовал вдвойне. Впрочем, Санса была благодарна ему уже за то, что он вернул её домой. Она скоро узнала всю историю освобождения Винтерфелла. Потерпев поражение на Черноводной, Станнис нашёл приют на Стене, у её брата Джона Сноу. Король помог ему разбить одичалых и каким-то образом заполучил под свою руку северные горные кланы, подчинить которые и в другие времена было непросто. Вуллы и Лиддлы, Харклеи и Норри, Нотты и Флинты — три тысячи горцев пошли за ним, тонули в снегах, сражались и гибли вместе с остатками южных рыцарей Станниса. На берегу какого-то дальнего северного озера они приняли бой с людьми Русе Болтона. Лорд Болтон был хитёр и отправил в это сражение сразу два враждующих между собой войска — Фреев и Мандерли, а сам остался ожидать окончания схватки за крепкими стенами Винтерфелла. Но Станнис недаром имел славу отличного полководца. Он использовал выгодное положение на местности, светом огня заманив войско Фреев прямо на озеро. От тяжести лошадей и людей лёд, раздробленный лунками и полыньями, треснул, а воды севера приняли их в свои объятья. Выжившие барахтались и кричали, кто-то даже смог вылезти на берег, но их быстро добили. Второе войско — северяне лорда Мандерли — подошло к месту битвы куда позже. Они отправили к Станнису гонца и сообщили, что занимают его сторону. Санса знала, что король и лорд Виман долго выясняли друг с другом отношения, и камнем преткновения между ними был погибший луковый рыцарь, но в итоге они нашли общий язык. Вместе с людьми Морса Амбера они двинулись на Винтерфелл. Лорда Русе с молодой женой тем временем отравили, и северяне клялись, что это сделал его собственный бастард, желающий стать новым Хранителем Севера. Лорды не поддержали его притязаний и вскоре Рамси Сноу предали суду, а голову его отца вывесили на стенах замка, сняв оттуда шкуры каких-то одичалых, развешанные там Болтонами. Север помнил. Помнил страшное предательство, Красную свадьбу, казнь лорда Эддарда и смерти леди Кейтилин, Робба, Брана и Рикона, жуткую кончину леди Хорнвуд и гибель многих тысяч северян… Север ничего не забыл, и лорд Русе узнал это на себе. Припасы и ценности из его замка были привезены в Винтерфелл, ими же обеспечили армию Станниса. Родовой замок Болтонов, Дредфорт, опустел, а пленники из его подвалов вернулись по домам. Те, кто смог пережить это пленение, конечно, то есть весьма немногие. Казнить приспешников лорда Русе и освободить занятый железными людьми Торрхенов Удел стало для короля только делом времени… Санса зябко поёжилась и отошла от окна, подойдя к зеркалу. Оно было прекрасным: тонкой работы, с изящной резьбой на раме — такому в самый раз стоять в покоях королевы. Свадебный подарок её четвёртого мужа, лорда Вимана Мандерли. При мысли о нём Санса сморщила нос. Род Мандерли жил на Севере больше тысячи лет, прибыв сюда изгнанниками из земель Простора и принеся клятву верности Старкам. Они всегда оставались южанами по сути своей: богатство они нажили торговлей, держали в Белой Гавани септы и молились Семерым, а рыцарей в их землях было гораздо больше, чем на остальном Севере, где рыцарство было не в чести. И, как самые настоящие южане, Мандерли были честолюбивы. Лорд Виман выторговал себе немало таможенных выгод ещё у её отца. Санса слышала, что во время войны он посещал Винтерфелл и даже беседовал с Браном, желая открыть в своём городе монетный двор, чтобы чеканить монету для короля Севера. Тогда же он выпросил золота для укрепления порта и строительства нового флота. Он даже хотел жениться на леди Донелле Хорнвуд, несчастной вдове лорда Халиса, погибшего на Зелёном Зубце, чтобы заполучить её замок и земли, но бастард Болтона опередил его. Появление короля Станниса стало для лорда Вимана хорошим поводом упрочить своё положение. Войско Мандерли было одним из самых больших и подготовленных на Севере, он владел кораблями и серебром — всем, чего так недоставало Станнису. Когда стало известно, что Санса возвращается в Винтерфелл, она немедленно вошла в цену, которую король должен был заплатить за помощь Белой Гавани. Лорд Виман всего-то хотел заполучить себе в жёны наследницу Севера, и что за беда, если сам он был стар и толст? История знавала и худшие неравные браки. Станнис раздумывал недолго, согласившись с его предложением. Король объявил Сансе о своём решении в тот же час, когда впервые её увидел: «Миледи, вы лишены законного покровителя, поэтому отныне я, как ваш король и освободитель Севера, беру на себя эту роль. Я слышал, вы уже в третий раз овдовели, но лорда Вимана это не смутит. Он готов стать вашим мужем и взять заботу о вас в свои руки». Это было сказано уверенным и не терпящим возражений тоном, как о деле, давно решённом. Она тогда потеряла дар речи, а Петиру, стоящему рядом с ней, вдруг изменило самообладание. Он осведомился, по какому праву Станнис распоряжается судьбой леди Сансы. Напрасно он сказал это. Едва он закрыл рот, как король вперил в него немигающий взгляд и холодно ответил: «Я мог бы спросить то же самое у вас, милорд». Последнее слово он выплюнул так презрительно, что Санса поняла: пустые титулы Петира Бейлиша, пожалованные ему Ланнистерами, гроша не стоят в глазах Станниса. Король продолжил: «Славно, что вы обратили на себя внимание, лорд Бейлиш. Я как раз собирался посадить вас в темницу за ваши преступления». Петир, осознав, что совершил ошибку, пытался оправдываться и шутить, но солдаты Станниса немедленно взяли его под руки и увели. Санса не стала им препятствовать. Она была… рада? Как можно радоваться, когда человека, спасшего тебя от смерти, заточают в темницу? Она должна была попытаться его спасти, упасть в ноги королю и вымаливать прощение лорду Бейлишу, но не чувствовала в себе ни сил, ни желания делать это. Она, вопреки доводам разума, была довольна такому простому решению вопроса. Да, Петир спас её от жуткой смерти, но то, что она испытала потом благодаря ему, было ничем не лучше, чем пережитое ей при королевском дворе. Мизинец по дороге из Долины в Винтерфелл рассуждал, что Станнис Баратеон — человек предсказуемый и непредсказуемый одновременно. «Я уже говорил тебе, что в игре престолов есть лишь два типа людей — игроки и фигуры. Станнис, конечно, только фигура, но весьма своевольная. Кто мог представить, что он поплывёт к Стене и найдёт на Севере союзников среди чёрного братства и горцев? Признаться, я был удивлён, услышав об этом. Не знаю, чем всё это закончится, но он предлагает нам вернуть твой дом, и мы должны принять это предложение. Принять и извлечь из него все возможные выгоды. Самим отбить замок у Болтонов нам было бы затруднительно в нынешнем положении. Лорд Станнис — человек долга, и мы сможем сыграть на этом, если постараемся», — шептал он ей, пока они тряслись в крытой повозке, следуя на север по Королевскому тракту. Как видно, фигура оказалась намного своевольнее, чем предполагал игрок. Невозможно всегда верно предсказывать все решения людей. У Станниса была отличная память, совершенно отсутствовало чувство юмора, и он явно не любил острослова Мизинца. Петира Бейлиша вывели из зала и из её жизни, а Санса поспешила выразить королю всю приличествующую благодарность за заботу о ней и её браке. Однако скрыть бледность её лица и испуг в глазах не смогли бы любые, даже самые цветистые выражения. Лорд Виман тем же вечером подошёл к ней и взял её холодную белую руку в свою толстую влажную ладонь: «Миледи, я знаю, что уже не красавец, но всё же я достойный человек благородного происхождения и умею быть щедрым со своими людьми. И я северянин. Больше никто не посмеет увезти вас на юг и издеваться над вами. Нынешние южане — подлый народ. Ваш отец, ваш бедный брат и ваша несчастная матушка пали жертвами их вероломства. Как и мой милый Вендел. Он погиб на Красной свадьбе, а другой сын, Вилис, только недавно вернулся из плена. Он уже женат, не то я предложил бы вам его. Я же давно вдовец и могу жениться второй раз. Ваша красота покорила моё сердце, милая леди Санса». Санса вспомнила этого Вилиса — толстяка, во всём схожего с отцом — и подумала, что выбор между ними был таким же, как выбор между ужом и жабой: оба были ей одинаково неприятны. Лорд Виман между тем продолжал: «Петир Бейлиш, сопровождавший вас, имеет сомнительную репутацию, и к тому же вы трижды побывали замужем… Но это ничего, я тоже не прекрасный принц. Все ваши мужья были бездельными. Простите меня, но карлик, ребёнок и безрассудный юнец — не те супруги, что нужны настоящей леди. Наследнице Севера. Неудивительно, что вы до сих пор не нажили детей в трёх своих браках. С настоящим мужчиной вы познаете радость материнства. У моего Вилиса родились только дочери, а мне самому как раз нужен наследник, ещё один сын. Он станет Хранителем Севера и будет править в Винтерфелле вместе с нами, продолжив славные имена Старков и Мандерли». Сансе было дурно от его голоса, запаха и потной руки, гладящей её ладонь. Она с извинениями сбежала от него прочь и заперлась в своих покоях, прорыдав целый вечер. Она-то думала, что едет домой, а попала в очередную западню. Никогда ей не будет позволено выбирать мужа по собственному желанию, пока титулы и наследство идут вместе с ней к алтарю… Сейчас Санса стояла возле подаренного лордом Виманом зеркала и смотрела на себя. Она была молода и всё ещё красива, и хорошо знала это. Матовая белая кожа, длинные золотисто-рыжие волосы, большие голубые глаза, яркие губы… Четыре брака не отразились на её фигуре, по-девичьи стройной. Тонкая шёлковая сорочка давала возможность увидеть округлые бедра, полные груди… Она больше не была невинной девочкой, пугавшейся своей лунной крови, — она была женщиной. И больше эта женщина не собиралась позволять кому-то продавать своё тело. Санса хорошо помнила всех своих мужей — одного за другим. Первым был Тирион Ланнистер. Её выдали за него перед всем королевским двором, даже не спросив её согласия. Она узнала, что просватана, только в день свадьбы, и пелена слёз не позволила ей как следует разглядеть брачную церемонию, плывшую мимо неё, как в тумане. Джоффри смеялся, королева Серсея кривила губы, а её лорд-муж был безносым человечком, не достававшим ей даже до плеча. Он всегда был добр к ней, и она пыталась, по-настоящему пыталась смириться с этим браком, как смирялись с выбором мужа сотни поколений девиц до неё. Возможно, это удалось бы ей, не будь он столь уродлив, а свадьба столь неожиданна. В детстве она всегда представляла себе, как высокий красивый мужчина накидывает ей на плечи свадебный плащ и, нежно целуя, объявляет своей женой… Знать, что карлик набросил ей на плечи багряный плащ, стоя на спине придворного дурака, было выше её сил. Хвала богам, что Тириону хватило благородства не трогать её в первую брачную ночь, а ей самой хватило дерзости отказать ему во всех последующих. Если бы чувство долга одержало верх, она навсегда осталась бы женой этого порочного человека, носила бы его имя и его детей — таких же маленьких и кривоногих. Но она сбежала от мужа в день свадьбы Джоффри, оставив его одного перед королевским судом, и ни разу не пожалела об этом. Как видно, Тирион сумел сам о себе позаботиться. Насколько она слышала, он каким-то образом покинул темницу и пропал неизвестно где. Скорее всего, он мёртв. Жаль, если так. Второй её муж — Гаррольд Хардинг, Гарри-Наследник — оказался просто пустышкой. Она возлагала на него большие надежды и вовсю применяла женское очарование, чтобы обольстить его, как наказывал Петир Бейлиш. Уже к концу турнира, на котором они впервые увиделись, Гарри не сводил с неё глаз и едва не облизывался от одного её вида. Он даже на время позабыл о своей ненаглядной Шафран — девице, что носила его второго бастарда. Несколько танцев, пара дерзких фраз, многообещающие взгляды и её красота, конечно, сделали своё дело. Когда Санса под именем Алейны Стоун отдала свою ленту сиру Лотору Брюну, Гарри был раздражён и заинтригован одновременно. Как возможно, что красавица предпочла ему какого-то старика?! Он немедленно взревновал и вышиб сира Лотора из седла, но Санса не слишком расстроилась. Эта лента обеспечивала ей интерес Гарри и одновременно напоминала о прошлом. Ей хотелось наградить своим знаком отличия человека, который защитил её от мерзких приставаний певца Мариллона и который на один короткий миг напомнил ей Сандора Клигана. «Алейна не могла знать никакого Сандора Клигана», — одёргивала она себя, но в глубине души была довольна и считала, что поступила умно. Алейна была всего лишь бастардом, но она должна была заполучить Гарри-Наследника вместе с его наследством. К исходу турнира тот проиграл сражение и не вошёл в восьмёрку крылатых рыцарей Роберта Аррена. Другой свой бой он тоже проиграл — бой с дерзким девичьим взглядом. Гарри потребовал у своей опекунши Аньи Уэйнвуд немедленной свадьбы, и Мизинец быстро её состряпал, обещая Сансе, что Гарри вернёт своей жене Север. Он даже не стал ожидать окончательного падения Серсеи, узнав, в каком затруднительном положении та оказалась. Перед свадьбой Сансе пришлось пройти унизительную проверку: септон и мейстер леди Уэйнвуд по всем правилам составили прошение к верховному септону, подтвердив её девственность. Положительный ответ из столицы стал освобождением от брака с Тирионом Ланнистером и раскрытием её личности перед лордами Долины. Когда Гарри узнал, кем на самом деле является его невеста, он был окончательно сражён её красотой, но и богатым приданым, конечно, тоже. Едва их свадьба отгремела, Гаррольд увёз молодую жену в Железный Дуб, но наивно было бы ожидать от него благородства Тириона Ланнистера. Их брачная ночь, как и множество последующих, состоялась по закону и праву. Санса была невинна, но порой думала, что Гарри быстро потерял к ней интерес именно благодаря этому. Его Шафран наверняка была гораздо более искусна в плотской любви, и вскоре Санса познала на себе, что значит быть преданной собственным мужем… Должно быть, то же самое чувствовала её мать, когда лорд Эддард привёз с войны своего бастарда. Когда спустя месяц от начала их брака Гарри свалился с коня на охоте и сломал себе шею, Санса расстроилась и облегчённо выдохнула одновременно. Она смертельно устала от его холодности, грубых рук и измен. Она испугалась, когда ей доставили это известие, вспомнив, что в их первую встречу пожелала ему свалиться с коня и разбить своё прекрасное лицо. «Мои предсказания сбываются», — глупо подумала Санса тогда. На Турнире Десницы она тоже верно предугадала исход нескольких схваток. Мизинец воспринял эту весть с раздражением: случившееся определённо расстроило его планы. Он говорил, что хотел дождаться смерти Робина Аррена и вступления Гарри в наследные права, чтобы триумфально вернуть наследнице Севера и Долины родовой замок. Но её замок был по-прежнему далеко, рыцари Долины не собирались поддерживать вдову Хардинга, а её невинность была утрачена, сделав партию менее выгодной. Впрочем, Санса не знала точно, такими ли были замыслы Петира. Что он хотел получить от этого брака? Контроль над Сансой? Но она не управляла бы Долиной в одиночку — за неё это делал бы Гарри… А что если Гарри всё равно погиб бы при неясных обстоятельствах, просто чуть позже? Какие хитрые ходы строил лорд Бейлиш в своей голове, было доподлинно известно только ему одному. Ему пришлось срочно придумывать новую комбинацию, чтобы хоть как-то поправить своё положение. Едва закончился самый короткий из всех возможных трауров и началась её лунная кровь, отменившая беременность от Гарри, как Петир выдал её замуж за юного Роберта. К большому неудовольствию лордов Долины, конечно же. Её третий лорд-муж постоянно болел, капал соплями на дублет, катался по комнате в припадках и вечно норовил ухватить её за грудь. Но он хотя бы не пытался заявить на неё свои права на брачном ложе. Зато сам Петир в этом преуспел. Однажды, после затянувшегося пира с Нестором Ройсом, он явился в её покои и запер дверь изнутри. Санса похолодела, разгадав его намерения. Он пах мятой, вином и гвоздикой, но больше всего — похотью. «Моя милая Санса, — вкрадчиво сказал он ей, — ты помнишь, как я спас тебя от суда королевы? Твоя прелестная головка красовалась бы на стенах Красного замка там, где прежде висела голова твоего отца. Я устроил тебе два достойных брака, и сейчас ты — жена Робина Аррена, но он ещё долго не станет исполнять свой супружеский долг. Твоя невинность была драгоценностью, достойнейшим даром будущему супругу, но теперь, когда ты её лишилась, я хотел бы назвать свою цену за твоё спасение. Она будет очень умеренной, уверяю тебя». Санса осознала, что игры в дочь и любящего отца между ними закончились. Петир был близко, его руки шарили у неё под юбками, а твёрдость в его штанах не оставляла сомнений в его намерениях. Она сама не знала, как умудрилась оттолкнуть его и сбежать прочь, путаясь в подоле платья. По пути она столкнулась с Лотором Брюном, и он, внимательно посмотрев на неё, увёл её в покои Миранды Ройс. Та сразу поняла, в чём дело, и стала составлять ей компанию в те ночи, когда Зяблик не претендовал на её кровать. Милая славная Ранда… Утром Петир сделал вид, что ничего не произошло, и больше не пытался так открыто заявлять о цене за спасение. Быть может, его пугала непредсказуемая реакция Сансы. Но она часто ощущала на себе его взгляд, полный желания. Когда одним тихим зимним утром Роберт Аррен больше не проснулся, Санса ничуть не удивилась. Он был слаб, очень слаб. Потеря матери, замужество Сансы за Гарри и бесконечные переезды никак не способствовали его выздоровлению. Мейстер Колемон выглядел бледным и потерянным, будто винил себя в смерти мальчика, но Санса всегда подспудно знала, что Зяблик не доживёт до совершеннолетия. Его тщедушное сложение, частые припадки, воспалённые глаза и нервное поведение ясно говорили об этом. Так рухнула последняя надежда Сансы на возвращение домой. В лорде Бейлише и Сансе Долина больше не нуждалась, и лорды Хартии быстро дали им это понять, несмотря на шаткие доводы Петира, что Санса имеет права на Орлиное Гнездо. Джон Ройс в ответ на это только рассмеялся и заявил: «Не станете же вы уверять меня, что мальчишка скрепил свой брак на ложе?». Петиру нечего было на это возразить. Однажды утром он вызвал её к себе и сообщил, что лорд Станнис прислал письмо в Лунные Врата, где извещает, что Винтерфелл ждёт законную наследницу. Так она наконец попала домой, где её встретил четвёртый муж — лорд Виман Мандерли… Станнис не любил ждать, поэтому их свадьба была такой же скорой, как все предыдущие. Лорд Виман увёз свою молодую невесту в Белую Гавань, где они принесли обеты в Снежной септе перед ликом Семерых. Её муж был, в общем-то, неплохим человеком. Он был очень щедр и всегда учтив, много шутил и смеялся, одаривал молодую жену комплиментами и заваливал подарками. В её покоях до сих пор стоят сундуки с шелками, мирийским кружевом, тонким бархатом, драгоценными маслами, духами, золотыми и серебряными украшениями… Его семья приняла Сансу с большой любезностью, и разговоры с леди Виллой и леди Винафрид часто скрашивали её вечера в Новом замке. Она могла читать книги в их библиотеке, вышивать и играть на арфе, ездить верхом по окрестным холмам, любоваться морскими пейзажами и подниматься на палубы кораблей. Белая Гавань была чиста и прекрасна, она пахла морем и свежим ветром. Лорд Виман пах кислой капустой, несвежим дыханием и прелым потом. Он, как и обещал, пытался наградить молодую жену наследником, однако все его старания были тщетны. Сансу до сих пор мутило от воспоминаний о его голом теле, его запахе и его бороде с застрявшими в ней крошками еды. Он порой являлся в её постель, пыхтел и потел, но его слова были твёрже его члена. Санса лежала, испытывая дурноту, пока он мял её груди и бедра — хвала богам, безрезультатно. Если он когда-то и был молод и прыток, то те времена давно прошли, и оканчивались его ласки всегда бесславно. Их нелепый брак продолжался три с лишним недели, пока сердце лорда Вимана не выдержало при подъёме по крутой лестнице Нового замка. После похорон Санса пожелала вернуться в Винтерфелл, куда её отправили со всеми почестями. Там она получила вести о гибели Станниса и стала свидетельницей появления на Севере нового короля… Стук в дверь оторвал её от воспоминаний. Она вздрогнула, словно позабыв, где находится. Это пришла служанка — славная Марисса, которую Санса выбрала среди прочих за её умение делать свою работу молча. Она слишком устала от болтливых, чересчур много знающих, вечно шпионящих слуг Королевской Гавани. Марисса поздоровалась с ней, поставила на стол тёплую воду для умывания, принесла полотенце, гребень и щётку. Из платяного шкафа она достала бархатное платье со скромной серебряной вышивкой по краю и помогла Сансе надеть его. Платье было полностью чёрным, с высоким воротником, шнуровкой на спине, длинным подолом и облегающими рукавами. Оно почти ничем не отличалось ото всех прочих, занимающих место в её шкафу. Прежде в гардеробе Сансы, милой наивной девочки, не было ни одного чёрного наряда, но четырежды овдовев, она распробовала этот цвет. Чёрное оттеняло бледность лица, делая её почти болезненной, и хорошо шло к её ярким рыжим волосам. Она утягивалась в чёрное, как в доспех, превращаясь из миловидной юной женщины в строгую вдову, пожизненно несущую в сердце скорбь по мужу. Она сама не могла бы сказать, по которому: по никогда не любившему её Гарри, по пропавшему Тириону, по маленькому глупому Робину, по толстому лорду Виману… Иногда ей казалось, что это был траур по всей её жизни: по детству, родителям, братьям и сестре, по разрушенному Винтерфеллу и по потерянным мечтам. Марисса до блеска расчесала её длинные волосы и затянула их в тугой — волосок к волоску — узел на затылке. Санса не любила, когда пряди выбивались из него, и служанка прекрасно это знала. После она легко коснулась маслом с запахом корицы её кожи за ушами и на запястьях, и на этом её утренний туалет был завершён. Этот тонкий сладкий запах успокаивал её, даря ощущение уюта и покоя, напоминая о лете и тепле. Духи она, напротив, разлюбила; они почему-то вызывали у неё воспоминания о Серсее Ланнистер. Санса в последний раз оглядела себя в зеркало, поблагодарила Мариссу и отпустила девушку. Вздохнув, она вышла из своих покоев и заперла дверь на ключ. Привычка, которую она приобрела после жизни в столице и долгих скитаний с Петиром. На лестнице нёс свою стражу Лотор Брюн, чисто вымытый, в кои-то веки причёсанный и одетый в кожаный дублет с лютоволком на груди. — Доброе утро, сир. Есть ли новости? — Доброе утро, миледи. Пока никаких. Вдвоём они отправились вниз по лестнице Великого Замка. Лотор Брюн никак не ожидал казни своего прежнего хозяина, лорда Бейлиша. Станнис позволил ему и другим слугам Петира отправляться, куда они пожелают, но сир Лотор упрямо заявил, что ему некуда идти. Тогда Санса предложила ему стать её телохранителем в Белой Гавани, и он, к её удивлению, согласился. После смерти лорда Вимана они вдвоём вернулись в Винтерфелл, где он продолжил рьяно исполнять свои обязанности. Сир Лотор по натуре был молчалив, скромен, честен и хорошо умел хранить секреты господина. Сансе это нравилось. К тому же он был единственным человеком, которому Санса хотя бы отчасти могла доверять в этом новом Винтерфелле, наполненном чужими людьми. Сегодня, как и всегда, сир Лотор проводил её до дверей малого зала и распахнул их перед ней. За столом уже ожидали завтрака её компаньонки: бледная Джейни Пуль, пухлая и скромная леди Джонелла Сервин, робкая Бет Кассель и строгая леди Алис Карстарк. Леди Тенн — поправила себя Санса. Алис Карстарк была выдана замуж на Стене, и её брак освящал Красный бог. Санса была невысокого мнения о брачном союзе знатной девицы с одичалым, но, как видно, времена переменились. Леди Алис совсем не выглядела несчастной. Её муж был с Джоном на войне, а живот Алис круглился под её простым белым платьем, выдавая, что она ожидает ребёнка. Наполовину одичалого. На Стене, куда Алис бежала в поисках помощи, не нашлось жениха получше. Леди Джонелла Сервин была наследницей замка Сервин и к своим тридцати годам уже считалась старой девой. Она и раньше не была красавицей, а с возрастом совсем располнела и приобрела довольно несвежий вид. Король Станнис намеревался было найти ей мужа среди своих вассалов, но, услышав о новом узурпаторе своего трона, отбыл так скоро, что леди Сервин так и осталась одна. Достойные женихи благородных кровей теперь были здесь редкостью, а южан Север больше не допускал к себе. Многими северными замками верховодили женщины, потому что мужчины или погибли вместе с Роббом, или воевали с мертвецами на Стене. Бет Кассель, дочь сира Родрика Касселя, стала ещё скромнее после возвращения из плена в Дредфорте. Она мало говорила, больше слушала, часто подолгу глядела в одну точку, и Сансе оставалось только догадываться, что пережила эта тихая девушка в плену у Болтонов. Сама Бет наотрез отказалась рассказывать об этом. Джейни Пуль, вдова болтонского бастарда, сегодня, как и всегда, была одета в тёмно-серую шерсть безо всяких украшений. Она задумчиво ковырялась в своей тарелке и редко поднимала глаза от стола. Когда Санса впервые увидела свою бывшую подругу, её сердце заплакало. Джейни раньше была весёлой хохотушкой, с которой они так любили сплетничать и придумывать прозвища обитателям замка. Теперь Сансу встретила сломленная, несчастная женщина с затравленным взглядом и изуродованным морозом лицом. Санса вспомнила, как Петир, впервые увидев Джейни в великом чертоге, изменился в лице. Едва уловимо, но от неё это не укрылось — она давно научилась читать его настоящие эмоции, как книгу. Что до Джейни… Она смотрела на него с нескрываемой ненавистью. Это так не вязалось с её скромным обликом, что Санса удивилась. Когда король Станнис устроил над Петиром суд, Джейни неожиданно оказалась главным свидетелем. Она поведала свою историю, разозлившую и растрогавшую всех до глубины души. Голос её звенел над чертогом в полной тишине, и его высокие ноты скоро сменились глухими рыданиями. Оказалось, что Петир непосредственно участвовал в заговоре против Эддарда Старка. Он не только подкупил Золотых плащей, перебивших людей её отца, но и лично приставил нож к горлу Десницы. Джейни, никому не нужную в этой игре, он отправил в свой бордель, где хлыстом поучал доставлять мужчинам удовольствие. Шлюхи были осведомлены о делах в Красном замке едва ли не лучше, чем придворные дамы, так что Джейни в подробностях знала о перевороте и роли Петира в нём. Спустя какое-то время Мизинец снова вспомнил о юной северянке и вызвал её к себе, объяснив ей новую роль. «Отныне ты — Арья Старк, и ты это запомнишь. Ты знаешь, что бывает за непослушание. Надеюсь, я хорошо тебя обучил», — говорил он несчастной Джейни. Санса была совершенно ошарашена этой историей, а король Станнис только сильнее хмурил брови. «Леди Санса, вы провели с лордом Петиром немало времени. Что вы можете сказать на его счёт?», — спросил её Станнис. Петир смотрел на неё с ободрением и уверенностью, с какой мейстер ожидает от юного лорда ответа на вчера выученный урок. Напрасно. «Лорд Бейлиш подговорил Лизу Аррен отравить лорда Джона Аррена ядом Слёзы Лисса, не оставляющим следов. Он устроил отравление короля Джоффри на собственном свадебном пиру. Он вытолкнул в Лунную дверь Лизу Аррен, а мне велел сказать, что это сделал певец», — произнесла Санса гулким голосом, словно с обрыва рухнула в пропасть, и этим решила судьбу Петира Бейлиша. После тщательных расспросов и демонстрации всему залу ядовитой сетки для волос, король озвучил свой приговор: смерть. Санса и Джейни Пуль, две слабосильных женщины, одними словами свергли великана среди политиков, настоящего титана игры в престолы*. Его голова на стенах Винтерфелла ещё долго навевала Сансе дурные сны. «Ты хорошо меня обучил, лорд Петир. Как и Джейни», — думала она порой, глядя, как птицы дерутся над его останками. «Это тебе за отца». Неприятные воспоминания отвлекли Сансу от еды. Она зажмурилась и тряхнула головой, чтобы отогнать их. Впятером они позавтракали омлетом с поджаренным хлебом, тёплым молоком и душистыми малиновыми пирожками. Леди Алис сообщила, что завтра отправится в Карлхолд, поэтому они коротко договорились, какую часть обоза на Стену составят вещи и провизия из земель Карстарков. Леди Сервин уже привезла с собой часть припасов, но намеревалась остаться в Винтерфелле до отправки обоза. «Ей скучно, бедняжке, одной в своём сером замке», — подумала Санса. После завтрака в дверь постучал мейстер Оливар, присланный сюда Цитаделью совсем недавно. Это был доброжелательный и спокойный молодой мужчина, уже начавший лысеть. Санса не вполне ему доверяла, но он был рождён где-то в землях Простора и вряд ли имел врагов или друзей на Севере. Оливар быстро взял в руки воронов, дичавших в богороще, и охотно помогал обитателям замка с их хворями. Он совершенно не был похож на мейстера Лювина, но Санса была только рада этому. Известие о гибели их доброго старого мейстера расстроило её. Мейстер Оливар сообщил, что прилетел ворон со Стены и передал Сансе послание от Джона. Короля Джона. Она развернула свиток. Джон писал, что в бою с мертвецами погиб лорд-командующий Ночного Дозора Деннис Маллистер, и братья вскоре изберут нового. В Дозоре осталось не больше двух сотен человек, так что выборы пройдут быстро. Писал, что деньги Железного Банка наконец привезли, и есть возможность закупить провизию для гарнизонов. Писал о людях на Стене, о необходимых тёплых вещах, о том, что нужен хороший кузнец в Чёрный Замок, и что солдат у него в избытке, но не хватает толковых командиров… Были там и страшные вещи: «Санса, если Стена падёт, вы должны быть готовы. Запаси побольше смолы, дерева и пакли — всего, что горит. Организуй оборону замка, вычисти ров, призови всех оставшихся крестьян в Зимний городок и накажи всем северным замкам сделать то же самое. Пусть те, кто не уверен в своих силах, будут готовы выдвигаться в Винтерфелл по первому сигналу. Вместе будет проще отразить нападение и продержаться. Мертвецы не выносят огня и драконьего стекла. Валирийская сталь тоже убивает их. Напиши южанам и попроси помощи. Одним нам не выстоять. Мёртвые атакуют Черный замок, Сумеречную Башню и Восточный Дозор. Пока держимся». Письмо он всегда подписывал «Джон», словно смущался называть себя королём, хотя лорды Севера признали его им по праву. Лорд Хоуленд Рид привёз завещание Робба Старка, которое освобождало Джона от клейма бастарда и прямо называло его законным наследником. Санса быстро пробегала глазами строчки, раздумывая, где необходима её помощь. Она уже прикидывала, какую долю припасов сможет в этот раз отослать на Стену, кому следует разослать письма, намеревалась спросить у мейстера про обсидиан и раздать слугам необходимые приказы. Обычный её день. Джон вёл войну, Санса руководила обеспечением и тылом. Прежде она никогда не любила арифметику, скучные подсчёты и хозяйственные распоряжения, но нынешняя Санса, леди Винтерфелла, легко справлялась с этим. Не имела права не справиться. Джон ждал её поддержки, и она должна была найти резервы, в противном случае Стена падёт, и мёртвые придут на Север. Леди Сервин обеспокоенно заёрзала в своём кресле, видя, как Санса прикусывает губу. — Как дела у защитников Стены? — робко осведомилась она. — Стена и доблестные воины Севера пока защищают нас, но мы должны быть готовы ко всему, леди Джонелла. Та побоялась расспрашивать подробнее. Иногда быть в неведении гораздо лучше, чем знать правду. Санса проверила это на своём опыте. Порой ей хотелось не знать подробностей Красной свадьбы. Тогда окровавленное тело Робба с пришитой к нему головой лютоволка и нагое тело её матери, брошенное в реку, не тревожили бы её сны по ночам. До обеда Санса занималась письмами. Написала ответ Джону, письма леди Гловер и леди Мормонт, лорду Вилису Мандерли, распоряжение для гарнизона Рва Кейлин, после — очередное будущее письмо без ответа в столицу для короля Эйегона и давно обещанное письмо леди Маргери, урождённой Тирелл. Писать южанам — напрасный труд. Речные Земли разорены, Дорн никогда не придёт к ним на помощь, Королевская Гавань стараниями Серсеи наполовину лежит в руинах, а молодой король хитёр и осторожен. После того, как он своей доброй волей отпустил из плена северных лордов, томящихся там со времён войны Пяти королей, а взамен получил войско Станниса с поддержкой сил Севера, Эйегон перестал быть к ним расположен. Известие о короле Джоне тоже, скорее всего, его не порадовало. Сансе казалось, что только необходимость навести порядок на юге и неприступность Севера пока удерживают Таргариена от войны с ними. К концу третьего часа рука заболела от пера, а пальцы выпачкались в чернилах. Санса поспешно отмыла их. Петир всегда говорил ей следить, чтоб её руки были чистыми, и Санса помнила его совет. Он, конечно, имел в виду вовсе не чернила, предупреждая не оставлять своих следов в интригах. Собственные холёные пальцы он при этом всегда содержал в чистоте. Впрочем, Санса все равно ощущала, как они грязны. Его прикосновения оставляли на её теле никому не видимые липкие пятна, которые она никогда не смогла бы отмыть. Покончив с письмами, она дала распоряжения каменщикам, кухаркам и плотникам, переговорила с мейстером и стюардом, и на этом посчитала свои дела на сегодня законченными. Надо бы ещё написать в столицу, попросить прислать нового септона, и наказать ткачихам изготовить ещё серой шерсти для защитников Стены. Обоз выдвинется только через девять дней, они как раз успеют… После обеда она собиралась шить с Джейни и Бет, а леди Алис с леди Джонеллой отправились в богорощу. Санса проследовала в комнату для рукоделия. Эти стены напоминали ей о том времени, когда они с девочками и септой Мордейн шили здесь и слушали её рассказы или отрывки из Семиконечной Звезды. Арья всегда противилась и вредничала, а септа сердилась на неё. Теперь они обе мертвы, и эта комната была наполнена призраками, как и весь замок. Санса уселась в кресло и принялась за работу. Монотонный труд успокаивал её и давал время подумать. Она уже несколько недель вышивала лютоволка для главного знамени замка и сегодня намеревалась закончить его. Прошлые знамёна погибли на войне и в пожаре или были нарочно испорчены при разграблении. Это, новое, станет символом возрождения Винтерфелла и символом новой жизни. Думать о том, что Стена падёт, и гордый лютоволк будет реять над замком, полным синеглазых мертвецов, ей не хотелось, но мысли поневоле часто возвращались к этому. «Что если я сама побреду на юг в оборванном платье, хватая цепкими руками живых и разгрызая зубами их кости?» Санса закрыла глаза и вздохнула. Нет, Стена не падёт. Джон справится. Половину часа они провели в тишине. Нынешним Джейни и Бет молчание удивительно шло. Они обе были миловидны и молоды. Они отличались друг от друга внешне, но какой-то общий оттенок пережитого страдания всё равно отпечатался на их лицах. Санса, признаться, не знала, о чём с ними говорить. Джейни пережила ужасные события — жизнь в борделе и насилие, а Бет испуганно отмалчивалась, не желая рассказывать о своём пленении. Санса чувствовала свою вину за их судьбы. Отец Джейни, стюард Вейон Пуль, отправился на юг вместе с лордом Эддардом, и оба они нашли там свою смерть. Санса избежала участи Джейни только благодаря своему происхождению. Судьба дочери простого стюарда, конечно, никого не волновала. И в лапы чудовища Рамси она попала только потому, что её выдали за Арью. Что до Бет, то её отец, бывший мастер над оружием Родрик Кассель, погиб при разграблении Винтерфелла, и Рамси увёз её вместе с другими пленницами в Дредфорт. Что с ними делали там, можно было только догадываться, но на левой руке у неё недоставало двух пальцев. Джейни, похоже, справилась со всеми кошмарами прошлого и даже научилась снова улыбаться и шутить. Вот только Сансе это не приносило никакой радости. С Мирандой Ройс, дочерью лорда Нестора, они смеялись и шушукались в Долине ночами напролёт, обсуждая каждого мужчину — от лорда до простого оруженосца, делясь сплетнями и пикантными историями. Санса с замиранием сердца слушала её рассказы про постельные утехи, а Ранде доставляло удовольствие смущать её. Это было так весело и так мило. Увы, с Джейни и Бет подобное было невозможно. Джейни пришлось узнать многих мужчин, но вспоминать о них ей явно не слишком хотелось. Однажды они завели разговор о мужчинах, и Джейни с непоколебимой уверенностью заявила, что все они — похотливые скоты, которым нужно только одно. Санса хотела возразить, напомнив, каким благородным и любящим был хотя бы её собственный отец, но подумала и предпочла промолчать. Её подруга не признала бы другого мнения. Да и лорд Эддард привёз своей молодой жене с войны бастарда, рождённого ему неизвестной женщиной. Санса знала его только как отца, а другую его роль — мужчины и мужа — знать не могла. Она вспомнила, как Джоффри велел раздеть её перед всем двором, вспомнила голого Тириона в их брачную ночь, шарящие под юбками руки Петира и настойчивые поцелуи певца Мариллона, измены Гарри Хардинга, потные руки лорда Вимана… и согласилась с ней. «Ты права», — устало сказала она. Сегодня Джейни была в хорошем расположении духа. Она завершила ряд стежков, придирчиво оглядела свою работу, а потом вдруг сказала: — Вечером я ходила в прачечную и подслушала любопытный разговор служанок. Они так громко смеялись, что сложно было их не услышать. Санса подняла голову и вопросительно посмотрела на неё. — Они вели речь о тебе, Санса, — продолжила Джейни, вдевая нитку в игольное ушко. — Вот как? Что им показалось смешным? Джейни смутилась. — О нет, я не имела в виду, что они насмехались. Просто их звонкий смех привлёк моё внимание. Одна из них говорила, что леди Сансу на Севере теперь все называют «чёрной вдовой». — Чёрной вдовой? Что это значит? — Ты была замужем четырежды, и все твои супруги умерли странной смертью вскоре после заключения брака. Сменить разом четверых мужей редко кому удавалось, я никогда не слыхала о таком прежде. Санса подумала о леди Маргери Тирелл, которая пережила трёх мужей-королей, а сейчас состояла в браке со вторым сыном знаменосца своего отца, Лео Окхартом. Она иногда писала ей письма, но прежнего тепла между ними больше не было. Скупые строки больше напоминали светскую беседу, повествуя обо всём и ни о чём. «Она только играла роль доброй подруги, чтобы заполучить Север, как ей велели её родственники», — иногда думала Санса с грустью. Трижды овдовевшая и судимая за блуд леди Маргери перестала быть достойной партией. Тиреллы хотели было выдать её за короля Эйегона, но тот, кажется, не пожелал иметь жену с такой репутацией, взяв в жены дорнийскую принцессу Арианну — красавицу и не вдову. — Что ещё они говорили? — спросила Санса. — Говорили, что вряд ли какой лорд захочет теперь на тебе жениться, побоявшись проклятия и скорой смерти. К тому же ты всегда одета в траур, прямо как Барбри Дастин… — тут Джейни неловко хихикнула, — и после четверых мужей так и не родила ребёнка. Немногие захотят рисковать будущим своего дома. Санса отложила шитьё и нахмурилась. С Гарри они прожили вместе целый месяц, и он часто лез к ней в постель, порой не по одному разу в день. Он честно исполнял свои супружеские обязанности, как и Санса, хоть она за время их брака так и не поняла, отчего менестрели так превозносят телесную связь. Она лежала, глядя в потолок и ждала, когда всё закончится, каждый раз ожидая от своего мужа нежности, ласки или … чего-то, что она так и не смогла определить для себя. Может быть, любви?.. По правде говоря, она не знала, что должна делать, всё время робела и надеялась, что Гарри поможет ей освоиться. Он же только разочарованно смотрел на неё после, отчего Сансе хотелось спрятаться под одеяло и плакать. Миранда Ройс рассказывала ей обо всех тонкостях телесного слияния, но Санса так и не смогла ничего из этого применить. Она всегда считала себя красивой, но, видимо, для счастья в браке этого недостаточно. Как и для того, чтоб зачать детей. Санса надоела Гарри уже спустя пару недель, и он исчез, уехав к своей Шафран. По возвращении он был хмур, смущён, и на вопрос Сансы ответил, что настоящему мужчине всегда нужно немного больше, чем добродетельная жена. Остальные её мужья и вовсе не проникали внутрь неё, поэтому было бы странно, если бы Санса от них понесла. Но Джейни она не собиралась всего этого рассказывать, да и та не слишком-то интересовалась её постельными делами. Её вполне устраивало знать о четырёх неудачных замужествах. Всё, что было связано с постелью и браком, она считала неприятным и мерзким. — Что ж, как видно, эта участь уготовлена мне богами. Мы с тобой не выбирали свою судьбу, выбор был сделан за нас, и мы должны смириться с ним… Быть может, после войны мы хотя бы тебе подыщем достойного мужа. Санса никогда не говорила ей такого раньше. Джейни едва не отшатнулась от неё: — Санса, я ни за что больше не лягу с мужчиной, мне ужасна сама мысль об этом. А вот тебе Джон наверняка подберёт хорошую партию. Санса задумалась. Все её мужья были какой-то насмешкой судьбы, и заново обречь себя на жизнь с каким-нибудь неприятным лордом было для неё хуже смерти. — Нет, Джейни. Я изо всех сил постараюсь больше не попасться в эту ловушку. Джейни удовлетворённо кивнула. Санса слышала историю о том, как она спрыгнула с крепостной стены Винтерфелла об руку с Теоном Грейджоем и иногда полагала, что та должна испытывать к своему спасителю симпатию. Теон, конечно, теперь был далеко не красавец, но хорошего рода, и что такого, если ему недостаёт пальцев и нескольких зубов? Бывают и худшие увечья… Но Теон только будил в Джейни воспоминания о прошлом, и она старалась видеться с ним как можно реже. По правде говоря, Санса тоже… Тихая Бет Кассель внимательно слушала их разговор, позабыв о своей вышивке. — Что скажешь, Бет? А ты бы хотела замуж? — спросила её Джейни. Санса уже представляла, каким будет ответ, но Бет смогла её удивить: — Я бы хотела замуж. Но кто же меня возьмёт … такую. В комнате вдруг стало холодно. Разговоры о браке — не та беседа, за которой стоит коротать время с Джейни и Бет. На закате Санса закончила свою работу. Северный ветер разметал снеговые тучи, и на короткий срок позволил показаться красному, измождённому солнцу. Санса посчитала это хорошим знаком и велела водрузить знамя над Великим Замком. Они с Джейни, Бет, леди Сервин и леди Тенн вышли во двор, остановились напротив караульной и наблюдали, как оно медленно ползёт вверх. В лучах закатного солнца знамя хлопнуло и развернулось по ветру во всю ширь. Серый лютоволк бежал по снежно-белому полю над башнями Винтерфелла. Санса смотрела на него, и в её глазах стояли слёзы. Она была дома. Вдруг у Восточных ворот, выходящих на Королевский тракт, послышались громкие голоса. Караульный вылез из башни и направился к Сансе, доложив, что в Винтерфелл прибыли три монаха и межевой рыцарь с оруженосцем, и у них есть дело к королю. Санса позволила впустить их. Стражники открыли ворота, и во двор въехали конные люди. Бет с Джейни испуганно переглянулись. Лотор Брюн вышел вперёд и на всякий случай загородил Сансу своим телом. Славный сир Лотор всегда оберегал её с того самого дня, как поймал плачущей в Воротах Луны. Из-за его спины было плохо видно, что происходит, она слышала только топот копыт да фырканье лошадей. Мельком увидела огромного чёрного коня и вдруг поняла, что уже видела его раньше. В столице. Сердце бешено заколотилось. Всадники спешились, и один из них сказал: — У нас неотложное дело к леди Сансе и королю Джону. Доложите о нашем прибытии. Этот низкий скрежещущий голос мог принадлежать только одному человеку. Не узнать его было невозможно. Джейни глупо уставилась на неё. Сансе вдруг стало страшно выглядывать из-за спины своего защитника, она снова почувствовала себя маленькой беспомощной девочкой при дворе короля Джоффри. Спустя мгновение она справилась с собой, расправила плечи и вышла из тени сира Лотора. Над башнями реял символ её дома, и с ним она ничего не боялась. — Я здесь и внимательно слушаю вас, — сообщила она с лёгкой улыбкой, изо всех сил стараясь не покраснеть. Люди, представшие перед ней, тоже были призраками прошлого. Неизвестный ей межевой рыцарь сопровождал мальчишку, в лице которого она с удивлением узнала подросшего Подрика Пейна. Высоченные монахи медленно, бесконечно медленно разматывали шарфы с лиц, и внимание Сансы помимо воли обращали на себя их сильные руки. Руки воинов. Один из них правой руки не имел вовсе, на её месте была только культя, и он справлялся с шарфом немного дольше остальных. Под капюшонами ряс обнаружились уставшие и настороженные лица. Крупная женщина, которую Санса сначала приняла за мужчину, тоже была ей незнакома, но смотрела на неё, как мать на потерянное и вновь обретённое дитя. Красивый мужчина с золотыми волосами и яркими зелёными глазами был сиром Джейме Ланнистером, в этом не было никаких сомнений. Третий «монах» со страшными ожогами на лице был знаком ей лучше, чем все прочие. Немая сцена во дворе продолжалась недолго. Санса стряхнула с себя оцепенение и объявила: — Добро пожаловать в Винтерфелл.