Ветер с севера

Те, кто в тот день не увидели света, Останутся вечно в наших сердцах. Их прах был подхвачен северным ветром После тризны великой, самой скорбной из всех. Слышу тихую песнь где-то там вдалеке — Это феникс воскрес в погребальном огне. Знала только метель, сколько нас было И сколько осталось, чтоб вернуться назад… Сварга

Чёрный дым ел глаза, мешаясь со слезами. Закатное солнце окрашивало небо кровью. Весь небосклон был расписан ярко-алым цветом, перечёркнутым мутными полосами дыма погребальных костров. Они взметнулись вверх и стыли в холодном вечернем воздухе. Люди напоминали статуи, окаменевшие в собственном горе. Ни единого слова, возгласа или крика. Поистине мёртвая тишина — дань уважения мёртвым. Скорбный и страшный ритуал. Прощание. Великая радость от великой победы, так перемешанная с болью потерь, что сложно было понять, что ты чувствуешь. Невероятное облегчение, будто вся горечь последних лет развеялась на весеннем ветру. И неподъёмная, оглушающая тяжесть на сердце — такая, что даже вдохнуть больно. Такая, которую вряд ли залечит время, не имеющая срока давности и не замечающая расстояния. Такая, которая всегда будет отзываться где-то глубоко внутри холодным и тянущим горем. Тупая боль, иглой засевшая прямо в сердце. Светлая печаль, окрашенная теплом памяти. Нежная, приносящая утешение грусть. Санса стояла рядом с Джоном и невидящими глазами смотрела в огонь. Она не впервые теряет родных, но впервые может разделить своё горе с кем-то, кроме богов. Отец, мать и Робб ушли от неё, не прощаясь — скоро и страшно. Она оплакивала их в темноте своей комнаты, чувствуя непреходящее одиночество. Сейчас она была не одна. Она справится с горем и пронесёт воспоминания через всю свою жизнь, передаст их собственным детям и внукам. Пока жива память о людях, живы и они. А память об этой войне сохранится веками и столетиями — Санса знала это ясно, как никогда. Каждый из живых запомнит, как бывает, когда солнце скрывается на долгие месяцы, когда холодная смерть бродит среди родных стен, а зима уносит жизни близких. Каждый запомнит и передаст тем, кому ещё суждено родиться. Великая река времени по пути сотрёт имена героев и рассыплет в прах могильные камни, но сохранит главное: сплочение ради победы. Оставить в стороне споры о титулах и вере, позабыть многовековые разногласия, найдя силу в единстве. Только такой ценой даётся победа. Высокая стена огня и чёрный удушливый дым укрывали от людских глаз то, что им видеть не положено. Санса держала Джона за руку. Сегодня они прощаются с сотнями северян, нашедших смерть в стенах Винтерфелла. И прощаются с сестрой, которую только недавно обрели вновь. Арья. Это имя отдавалось в душе болезненным и горьким резонансом. Санса давно, ещё в столице, мысленно похоронила и оплакала её, думая, что Арья мертва. Сейчас всё было взаправду. Она снова потеряла её, теперь уже навсегда. Джон говорил, её нашли в богороще, прямо возле сердце-древа. Холодную, промёрзшую насквозь, сжимающую в тонких пальцах Иглу — меч, что подарил ей Джон*. Вся земля вокруг была усеяна осколками тающего на солнце льда, а валирийский меч лежал рядом. Он выиграл свою последнюю битву в её руках, и его колдовской свет угас. Нимерию нашли здесь же. Они всегда были отражениями друг друга и вместе ушли наверх, чтобы там путешествовать по новым, незнакомым доселе мирам. Они увидят там матушку, Робба и отца, а Леди и Нимерия будут гоняться друг за другом по небесным садам и ловить за хвост радугу. Санса видела это так отчётливо, что ей хотелось улыбаться сквозь слёзы. Арья… Не первая их потеря, но такая горькая… «Ты слишком много говорила о смерти, бедная моя сестричка, словно предвкушала скорую встречу с ней». Рикон стоял рядом и шмыгал носом, отчаянно пытаясь доказать, что он уже взрослый и не умеет плакать. Лежащий рядом Лохматик зачарованно смотрел в пламя, Призрак вылизывал рану на боку. Джон стоял неподвижно, будто неживой. Его лицо расцвечивали пурпурные синяки, сломанную руку плотно укрывал лубок. Этой ночью он на короткое время был драконьим всадником, о чём уже шептался весь замок. Его дракон, изжелта-белый с золотистыми пятнами, носил имя Визерион. Он рухнул вниз, поражённый ледяным пламенем; он тоже погиб, сражаясь за эту весну… Огромный чёрный скелет и сейчас лежал возле Винтерфелла — на том самом месте, где упал дракон. Его плоть, изувеченная смертельным холодом, съёжилась и быстро истлела, обнажив чёрные кости и громадный череп, оскаленный и страшный. Казалось, его пустые глазницы до сих пор смотрят на мир. Другой такой же скелет мрачным исполином таился возле Восточных ворот. И только ледяной дракон, чудовищное зимнее создание, исчез без следа, истаяв сразу после смерти. По дороге сюда Санса видела в толпе знакомые лица: леди Мормонт с тремя дочерьми, Джонеллу Сервин, Сэмвела Тарли, бывшего лорда-командующего Ночного Дозора Эддисона Толлетта, мейстера Оливара, сира Джейме с леди Бриенной, сира Хиля с Подриком, главарей одичалых, слуг Винтерфелла и капитанов стражи других северных замков… Слышала бас Большого Джона и вторящий ему голос Морса Амбера. И даже Теон, накинув на голову капюшон чёрного плаща, явился вместе с сестрой на это скорбное прощание: железнорождённые тоже потеряли своих людей… Костры яркими пятнами тянулись по снежному полю. Тех, кого сумели опознать друзья и близкие, уложили на большие деревянные щиты. Мертвецов из войска зимы — изуродованных, иссохших — весь день вывозили изо всех закоулков замка и складывали отдельно, чтобы пламя последнего дракона сожгло их в считанные минуты. Погибших солдат Севера и одичалых ждала та же судьба, но с ними хотя бы прощались родные. Скорбный вой множества голосов давно затих, уступив место звенящей тишине. Лордов и командиров возложили на высокие помосты, предоставив поджечь эти костры их родичам. Санса отвела от пламени взгляд. Королева Дейенерис, какая-то особенно потерянная и одинокая, молча стояла неподалёку вместе со своими людьми. Её глаза смотрели в огонь и, кажется, ничего не видели. Они с Джоном выглядели отражениями друг друга, утонувшими в своём горе. Этой ночью Дейенерис лишилась бессчётного числа солдат, нескольких командиров, трёх королевских гвардейцев и двух драконов, которых звала детьми. Лишилась столь многого, но ценой этих потерь спасла весь мир. Долгая Ночь завершилась её силами и её огнем. Её драконами и её страшной жертвой. Каждый знал это и каждый благодарил королеву в сердце своём. Два оставшихся гвардейца — сир Барристан Смелый и дотракийский всадник — молча стояли за её плечами, напоминая строгие белые тени. Скорбел и сам Винтерфелл. Крыша Великого Чертога сгорела, все ворота были разломаны, а решётки выбиты, древняя башня на заднем дворе рухнула от падения ледяного дракона вместе с частью внутренней стены. Кое-где были сломаны двери, разбиты стёкла и виднелись следы пожаров. Почти все запасённые дрова изведены, а кладовые наполовину пусты. Но всё это не важно. Они восстановят замок и сделают его ещё краше, чем был. Они разберут завалы, снова засадят поля и разведут скот. Главное, что пришла весна. Тёплый ветер нежно целовал щёки, осушая горькие слёзы. Они живы, всё прочее отстроится, вырастет и поправится. Они живы… Костры прогорели, и пришла настоящая ночь. Звёзды сияли над головами, такие крупные и яркие, словно сотни огоньков человеческих душ находили дорогу во мраке. Санса давно уже не видела такой красоты и величия. В этой ночи больше не было угрозы, выпивающей радость из сердца — одна только усталость. Эта темнота не несла с собой смерти — лишь отдых. И людям, и измученному зимой миру. Весь день они потратили на труды, и теперь каждый валился с ног. Им всем нужно залечить душевные и телесные раны, а назавтра встретить солнце с полным осознанием того, что жизнь продолжается. От погребальных костров остался пепел и удушливый запах гари, стоящий в горле. Прах Арьи Джон сам сложил в погребальную урну. То же сделали родичи Галбарта Гловера, Брандона Толхарта, Лиры Мормонт, Хозера Амбера, Хьюго из клана Вуллов и других северян, чьи славные имена ушли в вечность. Простые люди вязали горсти пепла в узелки, чтобы похоронить их на родине: в Темнолесье и Карлхолде, в Северных горах и деревушках Волчьего леса, в окрестностях Дредфорта и Последнего Очага… Назавтра Джон велит сгрести оставшийся пепел и присыпать его песком и камнями. Пока он будет лишь плоской площадкой, ярким пятном, чернеющим среди белого снега, но со временем возле Винтерфелла воздвигнут огромный курган в память о тех, кто сражался и пал в этой страшной войне. Северянам и одичалым, дотракийцам и Безупречным, людям Севера и Юга, Востока и Запада — памятник единению и великой силе, которая победила смерть… Они с Джоном спустятся в крипту и оставят прах Арьи в гробнице, где подобает лежать дочери и сестре Старков. И прикажут изваять статую девушки, глядящей во тьму решительным взглядом, а возле её ног будет лежать свирепый каменный лютоволк. Вот только вместо тела там будет лишь пепел и тонкий острый меч по имени Игла… Завтра их снова настигнут тысячи хлопот, и первым делом нужно будет отдать распоряжения о пире, который позволит на время позабыть скорбь и отпраздновать их великую победу. Сегодня ни у кого не осталось на празднование ни времени, ни сил… Санса об руку с Джоном шагали в Великий Замок. Они впервые остались вдвоём после окончания войны. Брат и сестра, столько лет разделённые глупыми предрассудками, сейчас они были едины, как никогда ранее. Санса десятки раз просила у Джона прощения за то, как вела себя прежде, и он десятки раз говорил ей, что оно не стоит того. Родная кровь. И нет ничего важнее, будь он Старк или Таргариен по праву рождения. Он её брат, самый близкий и любимый. Они молча шли, проживая каждый своё горе и вместе — их общее. — Давно ты любишь Клигана? — неожиданно спросил Джон, заставив её вздрогнуть. Точно такими же словами их тайну раскрыла Арья многие месяцы назад. Джон смертельно устал, и наверняка поэтому не находил в себе сил обсуждать их потери и беды. Они так осоловели от горя и войны, что этот вопрос показался отчаянно неуместным. Санса надеялась приступить к нему намного, намного позднее. Краска бросилась к щекам. Джон не станет смеяться или противиться, но этот выбор она сделала сама, не спросив ни у кого совета и пойдя наперекор всему, что их с Сандором разделяло. Ради любви. Ради собственного счастья. — Откуда ты знаешь? — ответила она вопросом на вопрос. — Он пошёл за тобой в огонь, — усталым голосом сказал Джон. Санса снова вспомнила этот пылающий ад: горящую крышу и балки, крики и плач, удушливый запах дыма и горькое осознание, что её жизнь оборвётся совсем скоро. И Сандора, который явился в чертог и спас их, вытащил наружу. Она до последней безрадостной минуты верила, что так и произойдёт. Она надеялась, уже потеряв всякую надежду… И он пришёл. Любовь сохранила его на войне и провела через все испытания. Любовь позволила ей пережить эту зиму и выстоять, справиться даже тогда, когда, казалось, последние крохи веры угасли. Теперь об их любви предстоит узнать всему свету. И Джону в первую очередь. Санса не стала юлить и отнекиваться: — Мы — муж и жена перед ликами богов. На уставшем, измученном лице Джона отразилось крайнее изумление. Этого он не знал и не мог знать. Это было их тайной, но любые тайны в конце концов становятся явью. Санса пожала плечами, как бы говоря, что всё уже решено и пути назад нет. — Мне остаётся только поздравить тебя, милая сестрёнка, — с лёгкой грустью усмехнулся Джон. — Когда вы успели? — Он гостил в Винтерфелле перед поездкой на Стену. Старые боги слышали наши обеты. — Я даже представить не мог, что вы так близки. Хотя, по правде говоря, начал что-то подозревать, когда услышал про его клятвы, принесённые тебе. Чтобы Пёс Ланнистеров прибыл на Север воевать за нас, должна быть веская причина. Одно время я надеялся, что когда-нибудь встречу его и убью, но в реальности всё вышло куда как сложнее. Сансе резало слух это прежнее прозвище Сандора, но она смолчала. Дурную славу легко заработать, но нелегко искупить. — В столице он служил телохранителем Джоффри и был единственным, кто говорил мне правду. Все остальные предпочитали молчать, лгать и притворяться. Однажды он хотел увезти меня на Север... Но нам некуда было бежать, разве что к тебе на Стену. Джон улыбнулся: — Я представляю, что делал бы там с вами двумя. — Ну, Алис Карстарк ты защитил, быть может, и для меня бы что-то придумал. — Разве что обвенчал вас в местной септе, спасая твою честь после побега с мужчиной. Санса негромко рассмеялась: — Видишь, всё в конечном счёте шло к одному. Джон снова улыбнулся ей. Любая улыбка сейчас оттенялась печалью, но их жизнь продолжалась. Каждый, кого они потеряли, отныне продолжится в них… — До войны я сказал бы тебе, что это невозможно, — нахмурился Джон, — но теперь уже нет ничего невозможного. Он воевал за нас, и он настоящий герой. Это признают даже те, кто его ненавидит. Конечно, его репутация… — Сандор не делал того, о чём говорят, — горячо перебила Санса, вспоминая сплетни о Солеварнях. — Я знаю, — просто ответил Джон. Санса зарделась. Слышать похвалу Сандору из уст Джона было особенно приятно. — Эти преступления совершил другой человек, — всё равно продолжила она, — можешь спросить об этом сира Джейме и леди Бриенну, они подтвердят. Джон коротко кивнул, то ли не желая спорить, то ли соглашаясь со всем, что она говорила. Санса выдохнула. Признание свершилось гораздо проще, чем она думала. Конечно, есть ещё северные лорды, но убедить Джона ей казалось самым сложным. Теперь, по крайней мере, можно быть спокойной на этот счёт и решать их насущные дела. Нужно будет написать в Белую Гавань и вызвать в Винтерфелл лордов Севера, пересчитать, разместить и накормить тех, кто остался в живых, разобраться со всеми разрушениями замка, умаслить королеву Дейенерис… и сознаться Джону, что дракон, на котором он летал этой ночью, был предназначен ему по праву рождения. Санса оглянулась. Хромой Призрак ковылял за ними по двору, а в ворота постепенно вливался людской поток: северяне неспешно возвращались в замок, намереваясь отдыхать от всего, что случилось с ними за эту зиму… Королева Дейнерис шла впереди в сопровождении слуг и гвардейцев, а Санса размышляла, что она предпримет теперь. От этого зависела судьба всего Севера. — Как думаешь, что будет дальше? — спросила она Джона, кивнув в её сторону. — Наша жизнь продолжится, — тихо сказал он. — Но Север не останется отдельным королевством. — Но ведь пока это так, — возразила Санса. — Пока да, но Дейенерис ещё вернётся к этому вопросу. — Будем надеяться, не слишком скоро. — Скорее, чем нам хотелось бы, сестрёнка. — Для меня ты всегда останешься нашим королём. Королём Зимы, победившим зиму. Как и для всего нашего народа. Джон остановился и внимательно посмотрел на неё. Санса разглядывала ранние морщинки и шрамы на его лице, оставленные чьими-то острыми когтями, на две трети седые волосы и полные печали серые глаза. Разглядывала строгие черты лица, так ясно напоминающие о её собственном отце. В этом чёрном дублете и тяжёлом меховом плаще Джон выглядел очень похожим на лорда Эддарда, но при этом казался много старше его. Странное дело. Зима, потери и великое горе старят людей до срока. Брат крепко обнял её, и Санса ответила тем же, зажмурив глаза, впитывая и запоминая это ощущение всем телом, словно навек прощалась с Джоном. Её испугала эта мысль — такой она показалась яркой, почти пророческой. «Я не стану рассказывать ему о письме Рейегара», — отчётливо поняла Санса в этот момент. Сейчас не время, не место. Их мир только вчера был на волоске от гибели, и новые потрясения им совсем ни к чему. Возможно, позже она откроет ему эту тайну. Или вовсе никогда. Отец сохранил её до самой смерти, и ей надлежит поступить так же. Это решение было трудным, но она почувствовала, будто с плеч свалилась гора. Они снова двинулись в сторону Великого Замка. — Мальчишка из горных кланов… — неожиданно начал Джон, переменив тему. — Сын Манса Разбойника, принц вольного народа, — кивнула Санса. — Он на моём попечении. Я нашла ему няньку, его хорошо кормят, и он в полной безопасности. — Это не сын Манса, — сказал вдруг Джон, и Санса удивилась. «Снова секреты и загадки…» — Это сын одичалого Крастера, который брал в жёны собственных дочерей и внучек. — Но как же… — у неё не нашлось слов, чтобы сказать что-то более внятное. Голова шла кругом. — Я обещал его матери, что сохраню мальчика ото всех бед. Сейчас она на юге, в Роговом Холме с настоящим сыном Манса. Я подменил этих детей. Силой вынудил Лилли отдать своё дитя, чтобы красная жрица не добралась до одичалого принца. Лилли плакала, когда расставалась с ним и плакала всю дорогу на юг. Я лишил ребёнка матери… Я дурно поступил тогда. — Не говори этого. Ты всегда поступаешь так, как велит тебе честь. Санса так и не поняла, кто эта Лилли и зачем Джон всё это сделал, но постаралась утешить его, как могла. — Сэм рано или поздно поедет на юг, к своей матери и сёстрам. Его отец и брат погибли в драконьем пламени, и он должен быть рядом с родными. Он заберёт мальчишку с собой и отвезёт к Лилли, чтобы та наконец дала ему имя. — Ты прав, так будет лучше всего. — Я подверг вас всех опасности, и большой. Его нельзя было оставлять вместе с вами в чертоге. Его братья приходили за ним. — Братья?! — Санса окончательно перестала что-либо понимать. — Белые Ходоки… Крастер годами отдавал им сыновей, и этот ребенок был предназначен холоду. Они хотели забрать его и не остановились бы ни перед чем. Если бы не сир Джейме и леди Бриенна, они бы добрались до вас… До тебя. Я боюсь представить, что могло бы случиться. Санса задумалась. Джейме Ланнистер и Бриенна Тарт выжили в последнем бою и этой войне. Она мельком видела их сегодня — таких же уставших и вымотанных, как и все вокруг, но не переставших смотреть друг на друга с нежностью. Она слышала, как отважно они защищали Стену, как с боями прошли многие лиги пути, как сир Джейме принял командование вместо лорда Галбарта и как они защитили Великий Чертог от Иных… Слышала, и никак не могла понять, как к этому относиться. Зерно недоверия, зароненное Арьей, проросло в ней, но не дало никаких плодов. Санса обдумала всё, что слышала, так и не приняв никакого решения. Они оба владели сталью её отца, а сир Джейме когда-то давно вытолкнул Брана из окна… но Бран простил его, а сталь в их руках сотни раз защищала Север и Винтерфелл. Может ли хороший поступок смыть плохой, а благородные деяния — искупить дурные?.. У Сансы не было на это ответа. Всё слишком запутанно, и им ещё предстоит разрешить эти сложности. Но только не теперь. Подобные вопросы стоит улаживать на свежую голову. — Я всё равно не позволила бы прятать мальчика где-то в другом месте. Он был и остаётся под моей защитой. — Может и так. Ты должна это знать. Я уже устал хранить эту тайну, — печально улыбнулся Джон. Сансе стало тревожно. У неё тоже имелись тайны, которые она устала хранить. Они дошли до Великого Замка. Двери его были целыми, окна ещё заколочены деревянными щитами, а лёд, покрывавший стены плотной коркой, наконец начал таять, обнажая серый камень. Санса проводила Джона до его покоев, и тут увидела Брандона, сидящего в собственном резном кресле на колёсах. Он не пошёл на прощание с Арьей, отговорившись нездоровьем. Бран был худым и сгорбленным, но как будто занимал собой весь коридор, да что там, весь замок. Он смотрел в одну точку пронзительным взглядом, и при этом казалось, что он видит тебя насквозь. Тёплый бархатный дублет цвета воронова крыла плохо смотрелся с давно немытыми, растрёпанными волосами, а тонкие, иссохшие руки напоминали руки старика. Бран часто вёл себя слишком странно и порой говорил вещи, от которых волосы вставали дыбом. «Это всё оттого, что он пережил за Стеной нечто страшное», — иногда успокаивала себя Санса. Он помогал им и предупреждал, когда придут мёртвые, но от этого не становилось легче… — Как твоё здоровье, парень? — тепло улыбнулся ему Джон. — Настало время поговорить, — ответил тот. Сансу кольнуло нехорошее предчувствие. Слишком значительно и зловеще прозвучали эти слова. Джон не разглядел в них ничего подобного и отпер дверь, приглашая всех войти. — Санса, ты тоже должна быть там, — сказал Брандон, и холодный ком перевернулся в животе. Она кисло улыбнулась и вкатила его кресло в покои, закрыв за собой дверь. Сердце трепыхалось, как птица, заточённая в клетке. Джон сел на стул и устало потёр глаза. «Ему нужен отдых, а не разговоры!», — хотелось возразить ей, но она не посмела спорить. — Санса, будь добра, принеси нам письмо, которое ты прячешь в книге «Песен и сказаний Семи королевств», — произнёс Брандон всё так же спокойно. Джон вопросительно поднял бровь. Санса побледнела и хотела было отшутиться или солгать, но посмотрела в холодные глаза младшего брата и молча вышла за дверь, стараясь не побежать со всех ног. Он знает. Он всё знает. «Иногда это наш брат, а иногда кто-то другой, старый и хитрый», — прошептал голос Арьи в её голове. Санса ещё ни разу после его возвращения не чувствовала в нём брата, зато кого-то чужого ощущала ясно и отчётливо. Рядом с ним ей всегда было неуютно, словно в компании призрака. Санса шла, как во сне, бросив тоскливый взгляд на двери комнаты Сандора. Сейчас она нуждалась в нём, а не во всех этих тайнах и разговорах. Книга оказалась ровно там же, где она её оставила. «Откуда он знает? Неужели Марисса выдала меня?.. Но ведь она не умеет читать…» Все свидетели этой тайны мертвы, а сир Манфрид клялся никому не говорить… Но Бран знал, просто знал. И намеревался раскрыть это прямо сейчас. Санса села на постель, вытащила пергамент и перечитала письмо, глупо надеясь, что оно повествует о чём-то другом. Тщетно. Всё те же слова, раздирающие самую душу. Всё та же боль двух людей, потерявших надежды на счастье. Когда она вернулась в покои Джона, брат уже сидел с посеревшим лицом и молча смотрел в одну точку. Бран сказал ему. Воздух в комнате, казалось, искрил от напряжения. Ей стало жаль, ужасно жаль Джона. Всю свою жизнь он считал себя бастардом, а на самом деле он — законный наследник трона Семи королевств… «Соперник Дейенерис», — некстати мелькнуло в голове. Что за игру затеяло это существо в облике их брата — одним богам известно. Она даже подумать боялась, каково Джону после всех потрясений, свалившихся ему на голову. Но он король, и решение принимать ему, и только ему. Джон молча взял письмо, дрожащей рукой расправил его и начал читать. Он водил глазами по строкам так долго, точно каждая буква была ему незнакома. Санса с колотящимся сердцем следила за ним. Когда брат поднял глаза, в них стояли слёзы. Слишком невовремя раскрылась эта тайна, но теперь пути назад нет… — Как вы нашли его? — наконец произнёс Джон, обретя возможность говорить. — Оно лежало в крипте под свадебным плащом Лианны. На нём вышит дракон, и её тело было обёрнуто им, а на груди покоился венок иссохших роз. Когда крипту откроют, ты сам увидишь. На Джона было страшно смотреть. — Мне кажется, будто ожил мой кошмар, — сказал он, делая паузу после каждого слова. — Ты — наследник Рейегара, — назидательно произнёс Брандон, — и претендуешь на его трон. Разве ты сам не понял этой ночью? Только истинный потомок Таргариенов способен оседлать дракона. — Но Дейенерис… — даже теперь Джон думал не о себе. — Она всего лишь вторая в очереди, — невозмутимо заявил Бран, точно королева драконов его совсем не заботила. «Чего он добивается?» — напряжённо раздумывала Санса, глядя в сторону и стараясь ничем не выдать своих чувств. «Хочет возвести Джона на трон Семи королевств и утопить страну в крови? Или разрушить Север, лишив его короля? Дейенерис не сойдёт с пути, по которому прошла, принеся в жертву всё, что у неё было»… — Сейчас не время раскрывать эту тайну, — произнесла она, стараясь говорить строго и убедительно. — Север нуждается в тебе. Ты — наш король, и тебя избрал наш народ. Северные лорды сами возвели тебя на трон нашего королевства. Они поверили в тебя и пошли за тобой. — Но я не имею права на Север… — Джон словно в одночасье потерялся и не знал, кто он и зачем живёт. — Кровь Старков течёт в тебе точно так же, как и во мне, пусть и по женской линии. Наши люди выбрали тебя, как вольный народ сам избирает себе королей. — Но если они узнают… — Только нам известна эта тайна и только нам решать, выйдет ли она за пределы этой комнаты, — сказала Санса и так вызывающе посмотрела на Брандона, будто угрожала ему. Тот ответил ей холодным взглядом. Ворон на жёрдочке, до сего момента молчавший, взмахнул чёрными крыльями и вдруг пронзительно завопил: «Король! Король! Король!», заставив Сансу подпрыгнуть на месте. — Я… Я должен обдумать всё, — проговорил Джон севшим голосом, и Санса поняла, что он вежливо предлагает им уйти. Она первой поднялась с места и, не оглядываясь, вышла, предоставив Брану самому разыскивать слуг, чтобы добраться до своей комнаты. Уже не скрываясь, Санса прошла в покои, которые отвела Сандору, и тихо проскользнула внутрь. Там царили темнота и тишина. Ставни были закрыты, тяжёлые шторы задёрнуты, а свеча на столе давно прогорела. Свет из коридора пробрался внутрь и осветил постель, на которой спал Сандор. Она заперла дверь и тихо подошла, стараясь не разбудить его, разула сапоги и сбросила плащ. Она слышала его мерное дыхание и замерла, наслаждаясь этим звуком. Как сладко возвращаться в родной дом и знать, что сейчас заснёшь в объятиях любимого человека… Санса поверить не могла, что это происходит с ней наяву. Вся её недавняя жизнь была сплошной чередой горя, боли и потерь, но теперь никакая тьма больше над ней не властна. Никакое смертельное колдовство, никакие тайны ночи и ужасы холода, если он жив и рядом. Настала новая жизнь и новая весна. Новая эпоха в их истории и новая глава её жизни. Когда Санса узнала, что Сандор находится среди раненых, она немедленно поспешила в лазарет. Мейстер Оливар объяснил ей, что сильное головокружение, дурнота и головная боль — это последствия удара по голове, и они довольно скоро пройдут, главное — обеспечить ему покой и уход. Санса была не на шутку напугана и выдохнула только когда мейстер подтвердил, что жизни Сандора ничто не угрожает. Она сразу же распорядилась, чтобы его разместили в покоях Великого Замка и обустроили со всем удобством. Она сама сидела рядом с ним, не доверив никому заботу о муже, сама поила его лекарством и запретила ему вставать таким холодным тоном, что он смог только со смехом ответить, морщась от боли: «Да, моя госпожа». Его не было на похоронах, еду приносили ему в комнату, и Сансе хотелось только одного — чтобы он отдыхал и скорее поправлялся. Её сердце много раз ошибалось, но наконец верно сделало выбор. Её жизнь теперь связана с ним. Она сбросила с себя платье, оставшись в одной сорочке, распустила косу и подкралась к его кровати. Он почувствовал её появление и проснулся. — Ты пришла? — спросил он хриплым ото сна голосом. — А ты не надеялся? — усмехнулась она. — Ты слишком похожа на сон, Санса, — сказал Сандор, зашипев от боли, наверняка прострелившей ему голову. — Тссс, ни слова больше, нам всем нужно отдохнуть, — шепнула она и пробралась под одеяло. Он обнял её, и тело окутало уютное, ни с чем не сравнимое тепло. Санса зарылась носом ему в грудь и прошептала: — Я люблю тебя, Сандор. — Я люблю тебя, Санса, — прозвучало в ответ. Она прижалась к нему как можно крепче и закрыла глаза, на время выбросив из головы все тайны, смерти и горе. Ей так хотелось тепла и безопасности после всего, что с ними произошло… Санса уснула быстро и крепко, как давно уже не спала. Её окружал мир и покой.