Ветер с севера

Место моё здесь. Пусто и холодно мне От тоски и молчания, Рвётся надежды нить. Место твоё здесь. Руки мои берёшь и греешь, Нежным дыханием, Вновь заставляя жить. Кукрыниксы

Снега севера слепили не хуже, чем жаркое южное солнце. Сандор щурился и прикрывал глаза, доверившись шагу смирной лошадёнки, которая возвращала его в Винтерфелл. Домой. Что-то сжималось в груди при мысли об этом. В замке его ждёт Санса и множество новых забот, которые хрен знает как, но делать точно придётся. И он постарается не ударить в грязь лицом. Ради неё. Сандор хмыкнул от своих мыслей. Выглядело донельзя сопливо, но что делать, если это истина. Он вспомнил вечер большого весеннего пира и усмехнулся. Кажется, ему ещё никогда в жизни не доводилось бывать в такой долбаной неловкой ситуации, и, будь он кем-то другим, непременно краснел бы и заикался перед всеми этими напыщенными северными лордами… Он вспомнил Сансу в великолепном голубом платье, от которого все вокруг чуть шеи не посворачивали. И как она взяла его за руку, заявив перед всем миром, что они муж и жена. Не будь он так ошарашен, то ржал бы получше лошади над лицами северян, услыхавших эту новость. Они сами краснели и пучили глаза так сильно, будто готовились лопнуть… Впрочем, Джон быстро перехватил их внимание: король Севера преклонил колени перед Матерью Драконов, и поднялся с пола уже лордом, так что их удивление быстро сменилось тоской о потерянной свободе. Север недолго был независим, но спорить с драконом — себе дороже, это ясно каждому, у кого есть хоть капля мозгов. Сперва Сандор решил, что представление с его награждением состряпано Сансой, которой хотелось покрасоваться перед северянами. Он страшно рассердился на неё. «Что, чёрт подери, в головах у этих женщин?..» — мысли роились в голове, как кусачие мухи. «Она не хочет жить приживалкой при собственном брате. Она хочет собственный замок, а я не могу ей его предоставить, проклятый болван». Он подумал, что Санса выклянчила этот подарок у брата-короля, и едва не взорвался от унижения и обиды. Ему стоило большого труда не выйти вон, бросив все эти награды и почести обратно северянам. Подачка, насмешка и унижение — вот что такое этот проклятый замок. Но он принял правила этой игры, когда принёс присягу Северу, и поэтому пришлось доиграть в неё до конца, тем более, что Санса крепко держала его за руку, точно боялась, что он так и поступит. Скоро Сандор остыл и раскинул мозгами. Он всегда тонко чувствовал ложь, и на сей раз было ясно: Санса не врёт. Это Джон решил сделать подарок своей драгоценной сестре, потому что муженёк не может её обеспечить. Джон, и никто другой. Должно быть, последняя королевская воля северянам надолго запомнится. От таких мыслей тоже было паршиво, но Джон это одно, а Санса — совсем другое. Она не выпрашивала себе замок, от этого словно бы становилось легче. «Я хочу жить в Винтерфелле, — пожав плечами, говорила она. — Хорнвуд слишком далёк. Но я благодарна моему королю, что он оценил тебя по достоинству». «Твой братец — долбаный хитрец, вот что я скажу», — ворчал Сандор ей в ответ. «Не стоит ни о чём переживать, — смеялась она, глядя на его недовольное лицо. — Будь всё иначе, лорд Вилис прихватил бы с собой добрую половину Севера». «Этот жирдяй знает толк в замках, не то что я». «Ты заслужил, и не смей со мной спорить!», — грозно хмурила брови новоявленная леди Клиган. «Ты стала слишком дерзкой, моя леди». «А ты всегда таким был. Мне просто пришлось подстроиться». Сандор вспоминал Сансу, какой он впервые её увидел. Нежное создание, хрупкий северный цветок, готовый вздыхать над плюмажем любого захудалого рыцаря. Жизнь закалила её, как кузнецы закаляют клинок, и родилась женщина, которая знает себе цену. Он не понимал, какая Санса нравилась ему больше… Вся, любая, полностью и желательно вовсе без одежды. «Просто пришлось подстроиться…» — так она теперь говорит. — «Это Мизинец сделал её такой. И я сам тоже приложил к этому руку, » — думал Сандор, вспоминая свои нелепые наставления о том, что она должна учиться угождать Джоффу. «Моя жена хитра, как лисица, но и сильна тоже». Порой это его бесило и восхищало одновременно. Старший брат говорил, что однажды каждый найдёт собственный путь, и боги всё расставят по местам. Расставили так, что обхохочешься. И всё же обменяться жизнями с кем-то другим он бы сейчас не хотел за всё золото мира. Вечернее солнце почти не грело, но приятно было смотреть на него, вспоминая прошедшую зиму. Они выехали ещё до рассвета, и теперь Сандор возвращался назад по промёрзшей, укатанной санями дороге. Орду одичалых, встреченную по пути, он пропустил на север и долго смотрел, как их длинная змея ползёт домой, в свою холодную преисподнюю. Большой Джон Амбер сам предложил, чтобы Сандор его проводил. «Двум северным лордам есть, о чём поболтать по дороге», — сказал он ему, подмигнув, и Сандор по-лордски послал его в самое адское пекло, но к рассвету всё равно был готов. Сегодня королева драконов торжественно покидает Винтерфелл, и ему не хотелось глядеть на это. Слишком много он в своей жизни нахлебался величеств и придворного этикета. Грубый нрав Джона Амбера и его дурацкие байки ему по душе стократ больше. «Лорд Хорнвуда Сандор Клиган, твою мать. Пусть Иные ущипнут меня за задницу, но ничего удивительнее я в своей жизни не слышал», — распинался Большой Джон. «Я тоже», — буркнул ему Сандор, отчего Джон расхохотался так громко, что в ближайших горах, должно быть, сошли лавины. «Однако лучше ты, чем этот жирный морж Мандерли». «Высокого ты мнения о будущей родне». «Если назвать моржа моржом, разве кому-то будет обидно? Я сговорил моего сына за его дочку, это верно. Если девица не вздумает помолиться возле чардрева с кем-нибудь другим, этот брак непременно состоится». Сандор уловил намёк в свою сторону, но отвечать не стал. Тот вечер в богороще принадлежал только ему и Сансе. И ещё грёбаным Яблочнику и хромому Кракену, конечно. Джон Амбер что-то довольно напевал себе под нос и поглаживал живот, наверно представляя, как его внуки вместо барашков пасутся на богатых полях Вулфилдов. Прощание с ним вышло недолгим. «Пиши мне, лорд Клиган, если умеешь писать», — подмигнул ему Амбер, и хрюкнув своей шутке, поскакал прочь, и Сандор послал его в пекло сызнова. Теперь он возвращался и с каким-то странным облегчением думал о том, что большая часть людей разъехалась из Винтерфелла. Лорды Севера отправились по домам, одичалые тоже, королева Дейенерис и её войска наверняка давно покинули замок. Возле его стен останутся лишь крестьяне и охотники дальних хуторов, дожидаясь настоящей весны. Лошадь медленно плелась по разбитой заледеневшей дороге, и у Сандора было достаточно времени размышлять. Когда солнце коснулось земли, в голову сами собой прокрались мысли о прошедшей войне и тех, кого она унесла за собой. Первой на ум пришла Арья — взбалмошная девчонка, которая всегда искала приключений на свою задницу. И, наконец, нашла, но не в Речных землях или Браавосе, а в собственном доме. Кусачая, как волчонок, и полная ненависти … Но теперь её ненависть стала пеплом и растворилась в северном воздухе, остались лишь воспоминания. От них першило в горле и одновременно хотелось рассмеяться. Сандор вспомнил список имён, который она шептала перед сном, вспомнил об убийствах и о том, как она бросила его, не подарив последнюю милость. Пожалуй, они с ней были похожи. У него тоже когда-то был собственный список, в котором значилось лишь одно имя: Григор. «Спасибо тебе, мелкая волчица Старк». Не единственная его потеря в этой войне и навряд ли самая горькая. Его нынешняя смирная лошадёнка ни в какое сравнение не шла с Неведомым, который так и не дождался победы. Едва ли смог бы дождаться… Благодаря ему Сандор тот, кто он есть, и он всегда будет его помнить. Иногда ему приходила в голову мысль разыскать место гибели коня, но Север так огромен, что это вряд ли возможно. Они долго шагали в голодном полубреду между одинаковых бесконечных деревьев, и нет ни единого шанса отыскать их вновь… Неведомый тоже стал частью Севера, растаяв в этом прохладном воздухе. Сандору хотелось верить, что он попал в новый, лучший мир. Ещё Халлек, мерзкий лысый ублюдок, который погиб прямо на его глазах. Они никогда не были друзьями, но между ними установилось подобие странного приятельства. Рыцари из Белой Гавани, которых Сандор знал по именам, и дозорные из Чёрного замка, одичалые из-за Стены и люди северных лордов… Пожалуй, он тоже сожалел об их смерти. Все они были достойны увидеть это закатное солнце ничуть не меньше его. «Похоже, я становлюсь сентиментальным, проклятое седьмое пекло». Последние месяцы перетряхнули весь его привычный мир. Лорд Сандор Клиган. Амбер прав, смехота да и только. Винтерфелл вырос среди холмов неожиданно, сверкая огнями в вечернем сумраке, и Сандор вспомнил, как они шли к нему, и никак не могли дойти. Иногда ночами ему снились леса, заполонённые Иными и мертвецами, и целое войско покойников, в безмолвии идущих по руслу реки. И ещё погребальный костёр посреди вековых деревьев, дым которого до сих пор свербил горечью в глотке… Перед Северными воротами, поломанными и обгорелыми, он остановился и бросил взгляд на поле. Снег был весь вытоптан, и никого не было видно, остались лишь слепые пятна кострищ и брошенные стойки палаток. Одичалые ушли, как и королева драконов. Остался лишь север. Сандор направил коня под решётку и загрохотал по подвесному мосту. В конюшне стояло немало лошадей, и Сандор решил, что король уже вернулся — Джон собирался провожать одичалых на их мёрзлую родину. Сандор подумал, что будет почти скучать по этим громкоголосым засранцам с их глупыми именами. Впрочем, Амбер считал, что долго их ждать не придётся: с разрушением Стены они, мол, полезут на Север, точно пчёлы на мёд. Может, и так. Кое-кто из них, правда, решил остаться, например девица Эдда или Оша, но остальные ушли, и Сандору казалось, будто северные лорды вздохнули легче. «Ты и сам теперь грёбаный лорд», — напомнил он себе, и ему захотелось кого-нибудь побить. Сандор передал лошадь на попечение конюха и спешно зашагал в Великий Замок. К своей жене. Ему до самой смерти придётся привыкать к тому, что эта женщина принадлежит ему на законных правах. И самое главное, по её собственному выбору. Он почти бегом взлетел по лестнице и ворвался без стука, презрев все правила клятого этикета. Сансу он обнаружил в её покоях. Она вздрогнула от грохота двери, но не повернула головы. — Не хочешь узнать, кто к тебе вошёл? — спросил он. — Я и так знаю, что это ты. Все прочие стучат, — ответила Санса, и Сандор понял, что охренительно скучал. Она была какой-то странной, точно что-то случилось, он почуял это сразу, как только открыл дверь. — Королева уехала? Санса наконец повернулась к нему. С ней явно было что-то не так. Окаменевшая, словно статуя королевы Алисанны, погибшая в Глубоком Озере. — Она уехала, Сандор, — произнесла она с какой-то безмерной усталостью в голосе. Сандор понятия не имел, что делать с этими женскими вздохами и молчаниями — то ли она устала, то ли недовольна, то ли хрен разбери что. Всё это было непонятно и заставляло его беспокоиться и сердиться одновременно. Что он, седьмое пекло, сейчас должен сделать? Что-то сказать, выйти и оставить её одну или ляпнуть нечто утешительное?.. Война окончилась, но впереди его ждала жизнь похлеще прошлой, и воевать здесь придётся с самим собой. — Давно? — буркнул он, пытаясь поддержать разговор. Ему хотелось сгрести её в охапку и опрокинуть на кровать, зацеловав до смерти, но только не с такой кислой миной на лице. Он весь напрягся, и, будь он волком, шерсть на загривке поднялась бы дыбом. — Нынешним утром. На рассвете. Санса снова вздохнула и отвернулась от него. Что, что он сделал не так?.. Злится, что он уехал провожать Амбера или что-то произошло, пока он прохлаждался на свежем воздухе? — Что случилось? Ты не рада? — Бриенна и сир Джейме тоже уехали, — печально пояснила Санса, ничего не сделав понятнее. Неужто грустит по безлапому льву?.. — Проклятые голубки, даже не попрощались, — хмыкнул Сандор. Он испытал какой-то странный укол негодования. Они чёрт знает сколько лиг месили вместе снег, чтобы эти двое просто взяли и убрались из его жизни навсегда, даже не сказав «пока» У Сансы блестели глаза — он заметил это, как только вошёл. — Джейме Ланнистер уехал отсюда пленником, Бриенна отправилась следом. Сандор онемел. Нынешний день казался ему вполне приятным до сегодняшнего вечера. — Таргариенша увезла его? — брякнул он самую очевидную глупость на свете. Кому ещё пришло бы в голову заковывать в цепи однорукого? Санса кивнула. Сандор закипел от гнева, сам не зная, на кого — то ли на себя, предпочёвшего трепаться с Амбером, то ли на самого Ланнистера, позволившего себя увезти, то ли на весь этот замок и Джона в первую очередь. Слова полились горьким потоком. — Почему вы позволили это сделать, Санса? Он, чёрт подери, воевал за вас этой зимой! Воевал за Север. — Он — Ланнистер… — произнесла она бесцветно, намереваясь, кажется, ещё что-то добавить, но Сандор не захотел больше слушать. — Что с вами происходит?! Этой зимой мы голодали вместе, месили проклятый снег и дохли, как мухи, чтобы вы пересчитывали свои высокородные обидки? Он — Ланнистер, а я — Клиган, может и меня надо было спалить драконьим огнём? Он сердился, и это было неприятно, изнутри всё словно выжигало знакомое пламя гнева, которое должно было найти выход. «Он — Ланнистер», — сказала Санса, как будто это имело хоть какое-то значение после всего, что произошло. Санса хотела что-то ответить, но передумала и замолчала, пристально глядя на него. В её глазах читалось нечто, чего он не мог разобрать, сколько ни старался. Сандор уже не мог остановиться и продолжил бушевать. Санса слушала его, сжав губы. Когда он выдохся, вспыхнула она. — Ты правда считаешь наши обиды ничтожными? Сандор смутился, запоздало поняв, что погорячился. — Представь себе, Клиган, этот человек вытолкнул моего брата из окна. Брандона. Ему тогда было всего семь, и он никому не хотел зла. Сир Джейме был гостем в нашем замке, и совершил это преступление по собственной воле. Его семья перебила моих родных, а лорд Тайвин отнял меч моего отца и перековал его в золото и багрянец Ланнистеров. Всего-то мелкая никчёмная обидка?.. Её глаза метали молнии. Настал черёд Сандора молчать. «Это война, Санса. На войне убивают и отнимают оружие, а иногда делают и чего похуже», — мог бы сказать он, но не посмел. — Я не имел в виду, что всё это ничего не значит. Но прошла война, до хрена великая Зимняя война, которая, твою мать, слишком непросто нам всем далась. Сандор со злостью стукнул кулаком по стене. Санса кольнула его взглядом острым, как валирийская сталь, и синим, как летнее небо. «Отличное начало семейной жизни». Сандор был страшно зол. Война окончена, а он, безголовый дурень, уже размечтался, что у него и благородной леди Старк всё будет прекрасно, будто в сраной балладе. Первый же спор обнажил, насколько по-разному они смотрят на этот мир. — Если тебе интересно знать, Дейенерис не спрашивала моего разрешения, — фыркнула Санса презрительно, напоминая рассерженную кошку. — А Джон? Вы могли хотя бы попытаться?.. — Отчего ты сам не попытался? — ядовито заметила она, и Сандор понял, что пора уходить, иначе он наговорит слишком много лишнего. — Прошу меня извинить, миледи, — процедил он и вышел за дверь, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть посильнее. Он прислонился спиной к тёплой каменной стене и закрыл глаза. Пекло, пекло, пекло!.. Внутри всё полыхало, и он не знал, что со всем этим делать. Пойти к Джону, поехать вслед за южным войском или остаться и просто смириться? Готов ли он бросить всё, что ему удалось обрести? Таргариенша не станет его слушать — он довольно узнал о ней, чтобы это понять, но лёгкость, с которой Санса произнесла это «он — Ланнистер» взбесила его донельзя. Эти проклятые знатные лорды дерутся друг с другом, сколько стоит свет, и кровь, пролившуюся между ними, ничем не измерить. Почему нельзя, чтобы всё было проще?.. Джейме Ланнистер, этот золотой ублюдок, который имел свою сестрицу и слишком много болтал, вытолкнул мелкого Старка из окна башни. Зачем, ему, блядь, это понадобилось?.. Почему в этом мире всё так запутано, что не найти концов? Сандор мог понять Сансу, но от чудовищной несправедливости ломило зубы. «Ланнистер не сделал ничего тебе, но сделал Старкам. С которыми ты теперь связан клятвами и кровью». Замкнутый круг, из которого нет ни единого выхода. Не скажет ли Джон однажды: «ты — Клиган», посылая его на смерть?.. Сандор услышал за дверью всхлипывания и почувствовал себя гаже некуда. Треклятое мирное время! Всё было бы проще, если бы нужно было убивать мертвяков или шагать по бескрайнему северному снегу. Там, на войне, всё всегда было ясно: выживи или умри. Сейчас ему казалось, что он ступает по хрупкому льду, который с каждым шагом трещит всё сильнее, готовясь обрушить его в пропасть. И так легко всё испортить окончательно… Нечего сказать, здорово начинается их семейная жизнь. Просто загляденье! «Что ж, миледи, ты уверена, что хотела такого мужа?» Разозлённый и расстроенный, он покинул стены Великого Замка и вышел во двор. Винтерфелл точно вымер после зимы, в замке было мрачно и тянуло сыростью. Сандор направился в богорощу, чтобы не болтаться по двору, словно призрак прошедшей войны. Лес стоял тусклый и тихий, на деревьях рваными клочьями висел туман, а стволы, чёрные, изведённые, были покрыты склизкой моросью. На длинных бородах мха висели капли. Полная тьма ещё не обрушилась на замок, но грозила вот-вот накрыть его чёрным колпаком. Сандор шёл по мокрым камням дорожки, вспоминая, как бегал сюда много месяцев назад, будто влюбленный мальчишка. «Сейчас всё иначе», — подумал он с тоской. «И гораздо, гораздо сложнее». Загадочный лик чардрева едва виднелся в полумраке богорощи. Здесь они с Сансой приносили свои клятвы. «Какого хрена вы творите, боги?» — хотелось спросить ему, но дерево молча кривило свой кровавый рот, и всё равно бы ничего не ответило. Он чувствовал себя здесь так же странно, как в септе на Тихом острове, куда зачем-то ходил, ни капли не веря в то, что делает. Что старые, что новые, боги одинаково глухи и равнодушны. Что сказал бы сейчас Старший брат? Одобрил бы он происходящее? И то, что Сандор ничего не сделал… Да и жив ли он вообще после зимы? Сандору стало неуютно от мысли об этом, и он, резко развернувшись, зашагал назад. Он сделал ещё два полных круга по стенам, прежде чем понял, что пора возвращаться. Злость выветрилась из головы, сменившись гулкой пустотой. «Расстроился бы ты, золотой ублюдок Ланнистер, если бы меня отвели на смерть? Вряд ли». Сандор плюнул и зашагал в Великий Замок. Его каморку после их памятного признания заперли, и теперь он коротал свои ночи в постели Сансы, как самый настоящий муж. Что она сейчас делает? Всё ещё плачет или закрылась изнутри, предоставив ему самому искать ночлег? Сандор не знал ответа. Он бесшумно подошёл к двери и прислушался. За крепкими дубовыми досками стояла тишина. По крайней мере, больше не плачет. Он тихо толкнул дверь, и она на удивление поддалась. Тусклый квадрат света из коридора выхватил камень пола, но кровать так и пряталась в темноте. Сандор чувствовал себя законченным идиотом. Слишком много всего свалилось на него за последние месяцы, и он уже совсем заблудился в этих дебрях. Охренеть какой знатный лорд возвращается к своей леди-жене после короткой размолвки. Даже подумать смешно. Он закрыл дверь, звякнув щеколдой, и тихо прошёл в комнату, надеясь, что его жёнушка давно спит. Из кровати не доносилось ни звука. Сандор стянул с себя рубахи, расстегнул ремень и скинул сапоги, злясь, что всё делает слишком громко. Мрак за окнами не пробивал ни единый луч света. Не хватает ещё придавить Сансу в темноте, и этот день будет окончательно испорчен. Сандор осторожно улёгся поверх одеяла и уставился в тёмный потолок. Санса была здесь, он чувствовал тонкий запах её волос и слышал дыхание, пытаясь понять, спит она или нет, и если нет, то что ему следует делать и говорить. Он до смерти не разберётся во всех этих женских слезах и колючих взглядах. Он полежал немного, не зная, как себя вести, повернулся на бок и осторожно потрогал её волосы, рассыпанные по подушке. Просить прощения он никогда не умел. Сандор медленно гладил шёлк её волос, ему очень хотелось её обнять, но он не знал, не оттолкнёт ли она его. Какое-то время Санса лежала неподвижно, ничем не выдавая того, что не спит. Потом вздохнула и повернулась к нему. — Ты пришёл, — прошептала она. — Я думал, ты заперла дверь. — Тогда ты не смог бы войти. Они помолчали. Сандор собрался с духом и начал: — Санса, я… Мне жаль, что всё так получилось. Его жена обиженно шмыгнула носом. — Иди сюда, — пробормотал Сандор, придвигаясь ближе и притягивая её к себе, отчаянно надеясь, что она не оттолкнет его. Санса позволила себя обнять, уткнулась лицом ему в грудь и тихо заплакала. Он прижал её крепче и стал гладить по голове, как ребёнка, не зная, должен ли её утешать. Нужных слов он не мог подобрать и боялся снова всё испортить, поэтому предпочёл просто молча слушать. — Джон пытался, понимаешь? Он умолял её, но сир Джейме — Ланнистер, а это имя не из тех, что заслуживает прощения у Таргариенов. Он убил её отца, собственного короля. Он нарушил свои клятвы. Дейнерис не могла оставить такое безнаказанным. У неё есть дракон и армия, а Север принёс ей клятвы верности. Сир Джейме… Он сам согласился поехать в столицу, он не бежал от своей судьбы. Всё это так сложно, Сандор. Всё это так сложно… Как хорошо, что ты вернулся, я так ждала тебя. Сандор слушал её сбивчивый рассказ и тихо касался губами завитков волос надо лбом, вдыхая нежный запах её кожи. Её запах. Когда она подняла к нему лицо, чтобы поцеловать, он окончательно растаял от раскаяния, и ответил со всей нежностью, на которую был способен, словно безмолвно извиняясь за свою грубость. Она плакала и из-за него тоже, и это жгло ему сердце. — Я люблю тебя, Сандор, и мне неважно, какого ты рода, — прошептала Санса между поцелуями. — Пожалуйста, никогда больше не уходи, не дослушав меня. Слышишь, никогда. Он взял её ладошку, что лежала у него на груди, и поцеловал тонкие трепетные пальчики, а потом перекатил Сансу на спину и навис над ней, покрывая жадными поцелуями точёные плечи, белую шею, слушая её прерывистые вздохи. Он не мог утешить её, но мог любить её так, как умел, и намеревался посвятить этому всю оставшуюся жизнь. Он не силён в учтивых извинениях и праздных речах, и Санса прекрасно это знала, когда отвечала ему «да» в богороще. Он хотел, чтобы она поняла, как сильно он нуждается в ней, как глубоко она проникла ему под кожу, поселившись в его сердце навсегда. Ничто и никогда не сможет вытравить её оттуда… Сгорая от острого чувства, разраставшегося в груди, сжимавшего горлом спазмом, будто он сам собирался зареветь, как какой-нибудь сопливый пацан, он брал её то медленно, не торопясь, плавно скользя и добираясь до самых сокровенных глубин, то вновь ускоряясь, и ловил губами её тихие стоны, чувствуя приближение пика, замирал, дрожа от накатывающего наслаждения… Они любили друг друга до изнеможения и заснули, обнявшись, совершенно обессиленные. Утро выдалось серым, почти как его вчерашнее настроение. Сандор оставил Сансу досматривать сны, с большим трудом оторвавшись от её безмятежного вида. На эту женщину невозможно сердиться всерьёз. «Вот и новая жизнь, Клиган. Привыкай. Это цена за то, что ты обрёл». Он вздохнул, натянул свои разбросанные по полу вещи и вышел на улицу. Там едва занимался рассвет. Сандор никогда не был чувствителен, но сейчас поймал себя на мысли, что видеть, как восходит солнце, чертовски приятно. Двор был пуст, только над кухней вился бледный дымок, выдавая, что слуги начали стряпать еду, да на сторожевых башнях изредка мелькали тёмные силуэты. Воздух был по-зимнему свеж, но Сандор больше не верил в его угрозы. Весна уже пришла. Она будет медленно, но верно одолевать Север, пока не захватит его целиком. Утро протрезвило его окончательно. Сандор вспоминал вчерашний вечер и их глупую размолвку с Сансой. Выходит, Бриенна Тарт поехала вызволять своего любовника из лап драконихи, прямо как в долбаной волшебной сказке. Только на сей раз рыцаря спасает прекрасная дама. Можно было рассмеяться, да только не было никакого желания. Если бы Сандор не знал эту девицу, то решил бы, что её затея безнадёжна, но Тарт удивляла его с самого первого своего появления. Она шла напролом тогда, когда все пути были закрыты. Она прошагала полсвета, чтобы следовать своим клятвам; ради них она голодала, убивала Иных и дралась насмерть возле Винтерфелла. Сгореть в драконьем пламени после всего, что они пережили, было бы слишком несправедливо, но где в этом проклятом мире ещё осталась справедливость?.. Ланнистер всегда вёл себя, как последний мудак, но сполна искупил своё прошлое этой войной. Быть может, у них ещё получится. Может, Бес вступится за братца и отпустит их с Бриенной на все четыре стороны. Глупые надежды, призванные оправдать себя, но Сандору отчего-то хотелось в это верить. Он тряхнул головой. Две тени — мелкая и огромная — бесшумно крались возле конюшни. Рикон Старк болтается по двору без присмотра. Для мальчишки его возраста похвально встать в такую рань. Сандор вспомнил, как сам засветло сбегал из своей комнаты, чтобы бродить по замковым стенам или сражаться с палкой вместо меча, поражая сухие деревья в роще. Утром он был предоставлен сам себе и мог рассчитывать, что Григор или их мастер над оружием не застанут его за этими глупыми занятиями. Чёрный волк ступал бесшумно, следом за ним шагал мальчишка. Когда они заметили Сандора, Рикон остановился, широко улыбаясь. Волк тоже оскалился, то ли приветствуя, то ли угрожая. — Доброе утро, лорд Сандор, — весьма вежливо заметил парень. Его взъерошенный, почти дикарский вид никак не вязался с этими учтивыми словами. Сандор кивнул ему, морщась от слова «лорд». — Слоняетесь по утрам? — спросил он, чтобы хоть что-то ответить. — Мы ходили проведать Крепыша, но, кажется, переполошили всех лошадей в конюшне. Сандор представил, что там сейчас творилось после визита громадного дикого зверя. — В конюшню обычно ходят без волков, — беззлобно заметил он. — Лохматик сам вызвался меня проводить. Он тоже соскучился. Сандор едва не закатил глаза. Лютоволк соскучился по волосатому однорогому козлу. Воистину, вот он Север. Теперь его даже таким не удивить. Был ли он столь наивным в этом возрасте? Григор быстро выколотил из его головы лишние мысли, оставив единственную: «однажды я убью его». Рикон воспитывался одичалыми и навидался всяких ужасов дикого севера, но непосредственность осталась при нём. Крепыш и Лохматик, что за чудные имена он придумал своим злобным зверям… Это было так странно — сравнивать себя прошлого и его. — Ты обещал потренировать меня с мечом, — шмыгнув носом, заявил Рикон. — Уговор есть уговор, — пожал плечами Сандор. — Тогда мы будем ждать тебя на дворе через два часа после завтрака, — важно сообщил Рикон и зашагал в замок, а Лохматик двинулся следом, предостерегающе задев Сандора хвостом. Парень не обманул: ровно в назначенное время он ждал его на тренировочном поле, бросая ножички в деревянную мишень. Это у него получалось довольно сносно, и Сандор поймал себя на мысли, что он движется с ловкостью и замашками дикарей. Так же метал ножи Халлек. Когда был жив. Сандор зашёл в арсенал, прихватил два не слишком тяжёлых деревянных меча и выдвинулся на поле. Некстати вспомнилось, как другой Старк — Робб — сражался здесь с Джоффом, и как Сандор, думая досадить, сказал ему взять настоящую сталь. Джоффри смеялся, как и половина двора, пока мальчишка пыжился и краснел. Потом он повёл в бой армию, и не проиграл ни единого сражения, кроме сражения на брачной постели. Лорда Тайвина всегда звали львом, но было в нём что-то и от лиса, старого и хитрого, а меч против хитрости бесполезен. Сандор подошёл к верёвочному ограждению, обнимавшему поле. Лохматик пристально следил за каждым его шагом, притворяясь спящим, только зелёные щёлочки глаз выдавали его. Рикон улыбнулся Сандору, словно старому другу. — Твой волк тоже будет сражаться? Я позабыл захватить для него меч, — ухмыльнулся Сандор. Рикон рассмеялся. — Лохматик, лежать! — звонко приказал он. — Не смей нападать на него, мы просто играем, ты понял? — втолковал он волку, и Сандор нахмурился, надеясь, что животина понимает человеческую речь. Лохматик поднял голову и вопросительно поглядел на хозяина. Рикон, должно быть, решил, что тот всё понял, и отвернулся. — Держи меч, — сказал Сандор, подавая деревянное оружие рукоятью вперёд. — Это палка, — разочарованно протянул маленький Старк. — Если мы возьмём настоящую сталь, на обед вместо окорока подадут тебя. Рикон просиял. — Меч должен стать продолжением твоей руки. Это не черенок от лопаты и не дикарское копьё, — принялся поучать Сандор, чувствуя себя непомерно странно. Он охранял королевских детей, но основы боя им всегда втолковывал Арон Сантагар. Рикон кивнул и постарался изобразить то, что показал ему Сандор. В эти деревяшки был залит свинец, чтобы придать им нужный вес, поэтому для детской руки они наверняка были тяжелы, но человек ко всему привыкает рано или поздно. — Не труди напрасно руку, пытаясь удержать его. Меч должен сам лететь вперед, а не висеть в ладони тяжким грузом. Следи за моим оружием, но не забывай смотреть мне в глаза. Иногда движения лгут. Сандор поднял собственный меч. Он не держал деревянного оружия лет сто, никак не меньше. Меч был лёгким по сравнению с обычной сталью, но тяжелее валирийской и не так хорошо сбалансирован. Он взвесил его в ладони и на пробу махнул в сторону Рикона. Тот заметил это и резко взметнул своим, вложив в удар всю силу. — Не стоит так напрягать руку, иначе быстро устанешь, — посоветовал Сандор. Мальчишка запыхтел, словно лесной ёж, и принялся отбивать его удары. Сразу видно, что он не знавал настоящего мастера над оружием. В нём была сила и какая-то первобытная злость, но не было главного — умения. Он махал, куда ни попадя, слишком пыжился и норовил броситься всем телом под каждый удар. Сандор почти вошёл во вкус, хотя никогда не воображал себя учителем. Он отлично умеет убивать, а не учить других это делать. Но Рикон был настырным и по-хорошему злым. Из такого, пожалуй, когда-нибудь выйдет толк. Пока Рикон разыскивал слетевший в запале боя ботинок, Сандор взглянул на Великий Замок. Далеко за окнами горницы Неда Старка едва виднелось девичье лицо. Он улыбнулся себе под нос. Санса смотрит. И не она одна. Сандор замечал, как слуги наблюдают за ними издалека, как стражник на стенах со скуки пялит на них глаза. Каждый из них думает о чём-то своём. Одобряет или осуждает? Имеет ли право Пёс Ланнистеров учить сына Неда Старка? Сандору было насрать на их мнение. Главное, Санса на его стороне. Скоро он почуял, что мальчишка устал. Он не давал Рикону шанса пробить свою защиту, только оборонялся, но даже и этого хватило. Парень весь вспотел, длинные рыжие волосы растрепались, а тело двигалось медленнее, чем в самом начале. Впрочем, виду он не показывал, но это способен увидеть каждый, у кого есть глаза. — Хватит на сегодня, — сказал Сандор, убирая меч. — Но я не устал! — упрямо возразил тот. — Я устал, — брякнул Сандор с кривой ухмылкой. — Ты врёшь, — задрав нос, обвинил его маленький наследник Севера. Что-что, а дерзить старшим он умеет прекрасно. — Может и так, — пожал плечами Сандор. — Приходи завтра. Рикон опустил свой меч и спросил: — Кто тебя учил? — У нас в замке был свой мастер над оружием. — Наверно это был великий герой, — протянул парень восторженно. — Вроде того, — хмыкнул Сандор, вспоминая вечно подвыпившего рыцаря, который был не бог весть каким мастером, но держать меч в руках умел. Этим все его умения и ограничивались. Навряд ли у отца хватало денег на кого-то вроде Сантагара. Всему, что хоть чего-нибудь стоило, Сандор научился сам, и не с деревяшкой, а с настоящей сталью в руках. — Знаешь… — начал Рикон, почёсывая за ухом задремавшего Лохматика, — я много думал кое о чём. Сандор едва не фыркнул. Много думающий о жизни шестилетка, особенно такой, как Рикон, это было забавно. — Так вот, сир Давос сказал мне, что галея это пиратский корабль. Та, что разбилась на Скагосе. Сандор нахмурил брови, пытаясь понять, к чему он клонит. — Пираты — они ведь убийцы и разбойники, верно? — продолжил свою мысль Рикон. — В пираты идёт отребье, которое больше ни на что не годно, — кивнул Сандор. — Значит, Скиталец принадлежал пирату, и не какому-нибудь, а самому главному. Этим мечом убивали хороших людей и отнимали их добро, — принялся рассуждать Рикон, смешно хмуря лоб. — Это уж наверняка, — хохотнул Сандор, вообразив, сколько торговых судов и мирных селений нужно ограбить, чтобы купить себе валирийский меч. Или, быть может, его взяли с боем в какой-нибудь стычке на Ступенях или в Спорных землях. Как бы то ни было, вряд ли этот меч убивал только злодеев и подлецов, мальчонка прав. — Знаешь что, возьми-ка его себе, — запросто сказал Рикон Старк. Сандор чуть не поперхнулся. — Ты спятил, парень, — ответил он удивлённо. Рикон затараторил, делясь сокровенным: — Я помню меч моего отца, который раньше звался Лёд. Он был широкий и длинный, а после его перековали в два меча. Один нам вернули недавно. Санса сказала, что теперь он будет принадлежать нашему дому, и никто больше не посмеет его отнять. Я буду носить его. Санса даже позволила назвать его, как я захочу, ведь имя Лёд больше ему не подходит. Правда, она велела сделать это, когда я подрасту. Сандор сдержал смешок, вообразив, как Санса старается донести до брата, что меч по названию Остряшка или Длинный Клиночек не слишком походит на древнее фамильное оружие. Рикон сегодня был в настроении рассуждать, и делал это с такой же детской серьёзностью, как Томмен иногда. — Когда я вырасту, носить меч моего отца будет гораздо почётнее, ведь он хранился в нашей семье много веков. Я уже придумал ему название, но Сансе пока не говори. Сандор закусил губу, чтобы не хрюкнуть в неурочное время. — Пламя. Его будут звать Пламя, ведь он багровый и волшебный. Санса сказала, он тоже воевал с призраками этой зимой… А Скитальца можешь оставить себе, только защищай им Сансу, понял? Рикон говорил так искренне, что хотелось рассмеяться и одновременно раскиснуть от умиления. Он дарит ему меч, который стоит целое состояние. Нечестно будет забрать его, пользуясь доверием парня. — Я не могу его взять, — сказал Сандор. — Он принадлежит тебе. — Но им убивали добрых людей, мне такого не надо! — горячо возразил Рикон, намереваясь снова начать спорить. — Посоветуйся с братом, прежде чем делать такие подарки, — только и нашёлся Сандор. Уж Джон-то точно вколотит мальчишке в голову, что таким оружием не стоит разбрасываться попусту. — Я так и сделаю, — важно сообщил Рикон. Затем попрощался учтиво, совсем не по-одичалому, и зашагал в арсенал. Лохматый Пёсик трусил за ним, как громадная чёрная тень. Сандор глядел им вслед.